- 9 -

ШТРИХИ ПАМЯТИ

Н. В. Плеханова-Торопова

 

Колю и Володю — моих двоюродных братьев я помню с самого раннего детства, так как наши семьи были близки и постоянно виделись, особенно летом, когда они и мы жили в Салтыковке. Володя родился и вырос в семье учителей Бухариных: Любови Ивановны и Ивана Гавриловича в 1890г. Был он третьим сыном; вторым сыном (первый рано умер) в семье был Николай, известный впоследствии всему миру большевистский организатор, о котором сейчас много пишут. Всю свою юность и молодость он провёл вне семьи, занимаясь делами тогда ещё не большевистской партии, и находился чаще всего в тюрьмах и ссылках. Он был наделён многими способностями, в число которых входила и живопись. Был ещё младший Пётр, погибший в начале Гражданской войны и самый младший Андрюша, умерший в 8 лет от менингита.

Недавно я посмотрела отрывок из документального фильма о Николае Ивановиче Бухарине по 1-й программе телевидения в передаче «День советского кино». Мелькнуло милое дорогое лицо Коли, радостное от встречи с М. Горьким, а потом на разгромном митинге о троцкистко-бухаринском блоке. Так тяжело и горько было слушать клевету и отвратительные эпитеты, которыми его там награждали, что захотелось эту клевету хотя бы убрать из этих некоторых эпитетов. Может быть, посторонним это и безразлично, но сейчас ещё многие близкие ему (Н.И.) люди живы, и им это больно слышать, встаёт в памяти 1937 год и отвратительные речи прокурора Вышинского на судебном процессе 1938 г. (2-13 марта), всеми неправдами извлекавшего ложные признания из несчастных жертв.

Для того чтобы обрисовать отца — Бухарина Ивана Гавриловича приведу пример из воспоминаний В.И.: «Когда семья — в семье было трое детей — из-за недостатка средств вынуждена была покинуть Москву и переехать в Молдавию в г. Кишинёв, где, как тогда говорили, жизнь была намного дешевле, чем в Москве, да и должность можно

 

- 10 -

было получить более прибыльную», что это за прибыльность — узнал Ив. Гавр, из следующего: в Кишинёве ему предложили принять должность податного инспектора. Для знакомства со всеми предпринимателями, от которых ему предстояло иметь финансовые сборы, он их всех оповестил о назначенном собрании. Погода в те дни стояла дождливая и грязь на тогдашних кишинёвских улицах была непроходимая, можно было пробираться только по деревянным настилам. Ив. Гаврилович познакомился с прибывшими к нему в высоких калошах с зонтиками людьми, которые стали прямо ему говорить о том, что он будет иметь от каждого известную прибыль, которая даст ему с семьёй более чем обеспеченное существование. Привыкшего к честной жизни И. Г. это так возмутило, а человек он был горячий, что он начал на них кричать и возмущаться и что надо гнать их в шею — они в свою очередь побежали от него в испуге, позабыв свои зонты и калоши. Володя на всю жизнь запомнил этот гнев отца.

Вся студенческая молодёжь бурлила в те годы, собиралась на сходки. На одну из таких сходок в коммерческом училище, где учился Володя, попал и он. Сходка была частично разогнана полицией, частично схвачена. Володе удалось избежать ареста. Учился Володя отлично, проявляя такие же блестящие способности, как и брат. Будучи сам учеником, он репетировал по математике своих сверстников. Окончив коммерческое училище, Володя поступил в МВТУ на только что открывшийся тогда текстильный факультет, по окончании которого попал на фронт на Первую мировую войну.

Юность, молодость, зрелые годы. Началась война 1914 года. Он был призван на фронт, где пробыл до 1918 г., а затем вернулся домой (в Бессарабии семья Бухариных прожила примерно 2 года и вернулась в Москву), где его с нетерпением ждали родители и молодая его жена Камилла Клавдиевна с крошкой сыном.

Здесь началась его трудовая жизнь, и, будучи ещё неопытным инженером, он окунулся в серьёзную работу; его послали на восстановление суконных фабрик Поволжья, брошенных хозяевами, убежавшими за границу. Шла Гражданская война, фронту нужно было обмундирование, шинели, шапки, обмотки и т. д., а фабрика стояла в бездействии.

Интересен его рассказ о том, с чего начиналось восстановление. Приехав в большое село Измайловка, он нашёл там следы полного запустения. Суконная фабрика, принадлежавшая некогда известному фабриканту, стояла почти полностью разграбленная. Из жителей, состоявших прежде из семейных рабочих этой местности, остались чудом

 

- 11 -

уцелевшие от голода в Поволжье ветхие старики и женщины с детьми. Всё мужское население, что осталось от войны, в большинстве — инвалиды. Те, кто могли ещё двигаться, разбрелись по разным уездам в поисках работы. Владимир Иванович нашёл старика сторожа и велел ему гудеть фабричным гудком в положенные часы — утром, в обед и вечером. Поползли слухи, что фабрика заработала, и понемногу стали возвращаться бывшие рабочие, многие из которых были уже инвалидами. Узнав, что фабрика стоит, и всё это обман, они потребовали инженера, грозя ему убийством за то, что он поотрывал их от заработков. Владимир Иванович начал с ними разговор о том, что один он не в силах поднять фабрику, что ему нужны люди, что оплату он сможет производить сукном, обнаруженным им в тайниках, о которых никто не подозревал, а он случайно обнаружил, тщательно обследовав фабричные помещения.

Так было положено начало. Он стал первым красным директором. Были трудными эти годы восстановления, но когда мне (очевидице событий) пришлось побывать там летом 1922 г., то после московской трудной жизни тех лет Измайловка показалась маленьким раем. У всех рабочих были коровы, овцы, птица, зарплату платили уже деньгами, люди вздохнули от всех ужасов войны и голода.

К этому времени у Владимира Ивановича было трое детей, жил с ними и Иван Гаврилович, причём стены комнаты, в которой он жил, были увешаны рисунками Николая, которые И. Г. привёз туда из Москвы и очень берёг их. Владимир Иванович жил страстно, с головой погружаясь в ставшее любимым детищем дело, попутно восстанавливая близлежавшие брошенные фабрики. Было у него много помощников; он очень любил воспитывать молодые кадры, и у него к этому была особая склонность.

Знаю, что когда Владимир Иванович находился в одной из своих командировок в Москве, Николай Иванович познакомил его с Лениным, который, будучи уже наслышан об успехах В.И., посоветовал ему вступить в партию и получить более ответственное задание, на что В. И. ответил с извинением, что он так предан своей семье, что не в силах расстаться с женой и детьми, хотя гордится этим предложением. Ленин не стал настаивать.

Владимира Ивановича вскоре перебросили сначала в Ульяновск, а затем в главк в Москву, где он и работал до 1934 г., когда его для изучения суконного дела посылали за границу в Америку, Англию и Францию, после чего он продолжал работать в главке до 1938 г., до того, как случи-

 

 

- 12 -

лось страшное с братом и отозвалось на нем. Было ему назначено 10 лет. Ни одной состряпанной бумаги он не подписал. Наверное, это явилось причиной того, что по истечении 10 лет вместо свободы ему добавили ещё 7 лет. Итого 17. Думаю, что выжил он только благодаря своей способности трудиться с увлечением. В работе он находил забвение. Ещё была в нём глубокая вера в то, что он жертва нашего строя, что повинны в этих ужасных годах отдельные личности, и что придёт время и имена брата, многих других, в том числе и его, будут очищены от мерзостных наговоров и будут возвращены им их честные имена. В заключении он работал главным инженером нового, созданного им же и заключёнными, суконного предприятия по изготовлению одеял и продолжал своё любимое дело по обучению молодых специалистов.

Когда я бываю на могиле Владимира Ивановича, мне всегда тяжело, что такой человек жил, трудился на благо нашей отчизны, тяжело пострадал и незнаемо лежит на Долгопрудненском кладбище под Москвой. Никто о нём, кроме его родных, не знает, а о нём следовало бы знать многим, тем более что выросли вместе в одном гнезде такие замечательные люди, как Николай Иванович и Владимир Иванович Бухарины.