- 3 -

Предисловие: судьба российского экономиста

Быть может главная особенность предлагаемой читателю книги состоит в том, что ее автор, увлеченный бережным, кропотливым восстановлением событийной канвы, как бы независимо от собственной воли, но исключительно достоверно очерчивает облик российского интеллигента, обыкновенного и вместе с тем выдающегося человека, унаследовавшего от своих предков многие таланты, жизнелюбие и чувство долга, с достоинством и стойкостью пронесшего это звание через самые жестокие испытания нашей недавней крутой истории. Эта сторона мемуаров не нуждается в предварительных растолкованиях, так как сам сюжет воспоминаний с первых же страниц разворачивается с обобщающей образностью, захватывающей простотой и щемящей достоверностью деталей, с неподдельной, а иногда и с исповедальной человеческой искренностью.

Вместе с тем мне хотелось бы подчеркнуть в этом полифоничном произведении особую роль второго голоса - описания деталей повседневной работы и выводов из наблюдений профессионального экономиста, обладающего к тому же широким кругозором и эрудицией ученого - социолога и гуманитария. И поскольку на страницах своих мемуаров автор выступает как практик - управленец и плановик, в данном предисловии уместно дать более широкую, хотя и может быть несколько суховатую характеристику его научной биографии.

Профессор Владимир Васильевич Зубчанинов (1905-1992), доктор экономических наук, крупный ученый экономист, труды которого по проблемам отраслевой экономики, закономерностей и факторов развития общественного производства, научно-технического прогресса, интеллектуального потенциала общества, получили заслуженное признание научной общественности и специалистов-практиков. Он начал заниматься исследовательской работой еще в 20-х годов на студенческой скамье Московского университета, а потом следующие десять лет успешно совмещал ее с практической работой.

Свою служебную карьеру он начал с должности экономиста в объединениях льняной и джутовой промышленности в Москве и Ленинграде, и очень скоро возглавил плановый отдел Главного управления Наркомата легкой промышленности СССР. Именно здесь он был, как стали говорить потом, "незаконно репрессирован" и надолго лишен возможности заниматься научной работой. Только в середине 50-х, после возвращения из заключения он полностью посвятил себя науке сначала во Всесоюзном научно-исследовательском институте текстильного и легкого машиностроения, а с начала шестидесятых и до последних лет жизни - в Институте мировой экономики и международных отношений РАН.

Владимир Васильевич стал одним из основателей специального направления отраслевой науки - экономики машиностроения для легкой промышленности, а также автором серии научных трудов по важнейшим проблемам развития текстильной промышленности. В частности он одним из первых занялся изучением экономики текстильного машиностроения и текстильной промышленности зарубежных стран. В господствовавшей тогда обстановке всеобщей эйфории по поводу превосходства советской системы над зарубежной капиталистической он предостерегал об опасности самоизоляции от мирового развития, подчеркивал необходимость учета объективных тенденций в мировой текстильной промышленности. Он сумел доказать, что за низкими темпами роста текстильной отрасли за рубежом стоят не застойные явления, а глубокие качественные и структурные сдвиги, интенсификация производства, коренное обновление сырьевой базы, организационных приемов и многие другие прогрессивные процессы.

В многочисленных работах по этим проблемам профессор Зубчанинов показывал первенствующую роль экономических подходов и экономических оценок в процессе разработки, освоения и эксплуатации технических средств. Именно с таких позиций он оценивал условия эффективности новой техники, программы замены и модернизации производственного аппарата, ратовал за отказ от затратных форм хозяйствования в пользу качественных показателей и прогрессивных структурных сдвигов.

Естественно, что ученый такого уровня и ориентации привлек внимание заведующего отделом проблем экономической эффективности ИМЭМО Е.А.Громова, разворачивавшего в начале 60-х годов оригинальные сопоставительные исследования новейших мировых тенденций на народнохозяйственном уровне, и был приглашен им в Институт. Здесь Владимир Васильевич Зубчанинов занялся изучением ключевых проблем современного

 

- 4 -

экономического развития, решая их в такой плоскости, которая полностью сохранила свою актуальность и в в свете требований сегодняшнего дня.

В книге "Воспроизводство конечного общественного продукта США", вышедшей в свет еще в 1966 году, его оперу принадлежит детальный анализ различных оценок результатов национального производства, обоснование невозможности использования валовых показателей для измерения общественной эффективности. Он внес крупный вклад в разработку концепции народного хозяйства как единства двух равноправных воспроизводственных сфер - духовной сферы и производства продукции и услуг материального характера.

Вышедшая в 1976 году фундаментальная монография "Научная деятельность и технический прогресс в крупнейших капиталистических странах" является одной из первых в мировой литературе книг, в которых научная деятельность трактуется в качестве самостоятельной народнохозяйственной сферы. Тогда же он стал одним из разработчиков оригинальной концепции нематериального накопления, которая возникла у нас в стране одновременно с появлением на Западе широко известной теории человеческого капитала.

Ряд последующих работ Владимир Васильевич посвятил изучению взаимосвязей науки и техники с общественными потребностями и вытекающих из этого новых критериев оценки эффективности качественных и структурных сдвигов в народном хозяйстве.

В.В.Зубчанинова всегда отличал прирожденный и отточенный педагогический дар, в основе которого лежал его неизменный доброжелательный интерес к людям. С одной стороны, это был неистощимый рассказчик и блестящий лектор, владеющий любой аудиторией. С другой - мастер индивидуального подхода к сотрудникам, коллегам, ученикам. Во всех коллективах, в которых ему довелось работать, как-то сама собой устанавливалась атмосфера доброжелательности, взаимного внимания, особенной, кажущейся теперь несколько старомодной, вежливости и, что может быть самое главное - ориентации на интеллектуальный поиск. Поэтому к нему тянулись десятки учеников, которые стали ныне высококлассными профессионалами, кандидатами и докторами наук. Он редко рассказывал о том, что пришлось пережить ему лично, и сам никогда не проявлял в этом инициативы.

Редакторам этой книги - друзьям и сотрудникам Владимира Васильевича представляется, что эти дополнительные сведения об авторе придают особый вес его мемуарам.

В.И. Марцинкевич

Да здравствует право читать,

Да здравствует право писать,

Правдивой страницы

Лишь тот и боится,

Кто вынужден правду скрывать.

/Р.Бернс/

Мемуары обычно начинаются с обещания говорить "только правду". Как будто правду говорят лишь по предварительной договоренности.

Почти каждый полагает, что говорит правду. Но говорить ее надо так, чтобы она была правдой не только для автора, но и для других, - по силам далеко не каждому.

Самыми неправдивыми бывают так называемые "невыдуманные" рассказы, то есть записи необдуманных наблюдений и случайных впечатлений. Они так же неправдоподобны, как впечатление относительно движения солнца вокруг земли. Только то, что обдумано и передумано, что проработано и переработано сознанием и превратилось во внутреннее убеждение, во внутреннюю правду человека, в состоянии дойти и до других людей как несомненная и всеобщая правда. Несмотря на то, что некоторые имена при этом утрачиваются или заменяются, многое обобщается или получает форму собирательных образов, - представления о пережитом становятся правдивей чем те, которые документируются и претендуют на протокольную точность.

Вспоминаю с печалью нездешней

Все было мое, как вчера.

/А. Блок/