Глава 15а

НЕНАВИСТЬ

 

В один из солнечных и теплых августовских дней в 1944 году мы, заключенные 304-й колонны Амурлага, выполняли работы по баллатировке железнодорожных путей дороги, идущих от города Советская Гавань до города Комсомольск-на-Амуре.

Работало нашего брата в тот день на путях много. Кто лопатами бросал щебенку под шпалы, кто эту щебенку подбивал под шпалы, кто разгружал щебенку с платформ, а кто со своим напарником ломами рихтовали пути. Дорога еще не была закончена строительством. Еще не были построены все станционные здания и службы путей, но по ней уже круглые сутки курсировали маневрованные паровозики типа «Овечка», подвозя всевозможные материалы, необходимые стройке. Одновременно увозились и грузы из бухты Ванино, прибывающие большими партиями из Америки согласно договору. Это были и военная техника, и автомобили, и продовольствие — мука, крупа, тушенка, сало-лярд, сало-шпиг, яичный порошок и т. д. Они были очень нужны для страны. Отечественная война полыхала вовсю, и армия в них нуждалась как никогда...

Здесь же, недалеко от дорожного полотна, наблюдая за нами, ходили охранники, держа свои автоматы наперевес. А между работающими заключенными ходили вольнонаемные специалисты-дорожники, наблюдая, качественно ли мы выполняем свою нехитрую, но тяжелую работу.

День был, повторяюсь, как по заказу теплый и солнечный! Стояла какая-то синь, в воздухе летала паутина, и видимость была исключительно хорошей. По всей линии железной дороги, сколько можно было видеть глазу, работали заключенные. Работали не только наши, но и из других соседних колонн... Слева от дороги катила свои воды полноводная река Тумнин, приток Амура, богатая красной рыбой. А справа от дорожного полотна возвышались горы Сихотэ-Алиньского хребта, покрытые глухой, непроходимой тайгой. На этих труднодоступных склонах гор когда-то в прошлом веке побывал наш знаменитый соотечественник — исследователь и путешественник Арсеньев.

— Те места, нужно подметить, очень красивы и богаты. Богаты не только лесом, водными ресурсами, подземными залежами,

 

рыбой, пушным зверем, но еще и ягодами. В низменных болотистых местах растет очень много ягод: брусника, голубица и морошка. Они очень сладкие и питательные. Особенно вкусны они перед первыми заморозками — просто объедение! Но их собирают здесь мало, так как жилые поселения от этих мест находятся «за тридевять земель». Но как там ни красиво и как ни богато, лучше не бывать в тех местах в качестве подневольного рабочего, чтобы с утра и до позднего вечера за скудный паек вкалывать не разгибая спины.

Так вот, все мы были заняты своей работой, когда со стороны Хабаровска появился паровозик «Овечка», таща за собой пять или шесть открытых платформ, а на платформах стояли, именно стояли (!), по 30 — 35 человек немецкие военнопленные, охраняемые часовыми, стоящими на тамбурных площадках платформ по углам. Ход паровозика был настолько мал, что его можно было легко догнать пешим ходом. Как я подметил выше, дорога строительством еще не была закончена, поэтому и паровозы быстро не ездили.

И когда «Овечка» стала подходить до нас, работающих, таща за собой эти платформы, и мы убедились, что на платформах на самом деле немецкие военнопленные, мы все, как по команде, побросав свои инструменты, прекратили работу, выпрямились и, словно очарованные, стали наблюдать за ходом необычного состава и за немцами, стоящими на платформах. Нашему удивлению не было границ! Перед нами на платформах стояли настоящие немцы! Немцы, которые столько принесли нашему народу страданий и горя!..

Паровозик продолжал медленно тянуть платформы в сторону бухты Ванино. А мы, как оглушенные, продолжали смотреть на паровоз и немцев на платформах.

...Кто взял первый камень и бросил в немцев — так и не узнали, но это была как команда! И град камней вмиг полетел в немцев! Они стали увертываться от одних камней, но их настигали другие. С каждой минутой, а точнее, секундой все больше и больше зеков включалось в эту необычную дуэль! И, казалось, жизнь многих военнопленных сочтена. Мы, как бы обезумев, нещадно бросали и бросали по ним камни. Наша ненависть все больше и больше возрастала против них.

Часовые на платформах, охраняющие немцев, видя, что дело принимает весьма серьезный оборот и они многих немцев не довезут до

 

места назначения, стали стрелять из своих автоматов в воздух! Это не помогло! А наши охранники были совершенно сбиты с толку и не знали, что делать и какие предпринять меры, чтобы нас унять. Они бегали, кричали, ругались матом, стращали нас, требуя немедленно прекратить это изуверство. А мы, словно очумелые, не обращая внимания на ругань своих охранников и на выстрелы охранников с платформ, продолжали бросать и бросать камни в немцев...

Наша ненависть против немцев так закипела, что мы не отдавали себе отчета в том, что делали! Охранники же с платформ, видя, что нашу ненависть ничем не унять и многие немецкие пленные будут изувечены и даже, возможно, убиты, стали стрелять уже над нашими головами. Паровозик тем временем ускорил свой ход (вероятно, кто-то дал машинисту паровоза подобное указание!), увозя от нас платформу с немцами...

Этот из ряда вон выходящий случай как нельзя более красноречиво и правдиво доказывает, что россияне, даже находясь в таких экстремальных условиях, как заключение, все равно остаются патриотами своей страны, преданными своей отчизне. Вечером и потом еще несколько дней подряд многих из нас вывозили к оперативнику, по-лагерному — «куму». Он со злостью, страстно всех допрашивал, угрожал посадить в карцер, но на этом все и закончилось. Отрадно, должен отметить, что за этот столь серьезный случай никто из заключенных из нашей колонны не пострадал. Даже в изолятор никого не сажали... Отправляя на открытых платформах военнопленных немцев, руководство лагеря, вероятно, не предполагало, что мы, заключенные, при виде их проявим такую ярую ненависть. Потом среди нас ходили слухи, что якобы были убиты два немца и около 30 с тяжелыми травмами были госпитализированы. Спустя полгода после инцидента с немцами в том же лагере мне приходилось много раз видеть и немецких военнопленных, и власовцев, и даже итальянцев. И откровенно скажу: всякий раз я смотрел на них с ненавистью, как на истинных врагов моей страны.

Хотя, казалось бы, между нами, заключенными и военнопленными, не было разницы — мы изолированы от общества и они изолированы, но это только поверхностно, так сказать, на первый взгляд. А на самом деле между нами была глубокая непреодолимая пропасть! Только этим можно объяснить нашу ненависть, закипевшую в сознании в тот день, когда мы их встретили шквалом камней!..