Билет на свободу

Бывшему кулаку, а ныне зав. инструменталкой, немцу Платто заказали чемодан. Был он изготовлен из фанеры с немецкой аккуратностью, прочный, весил полпуда и имел навесной замок. По причине своей прочности чемодан впоследствии выдержал все удары судьбы и поныне еще цел. Мама выкупила наперед хлебные талоны и каким-то чудом раздобыла все еще циркулировавшие в нашей местности остатки былой роскоши - две банки американской тушенки. Все это богатство было положено в чемодан и сидор, который мама сшила для Валентина из обыкновенного мешка. Носильщиком и чемоданохранителем, само собой разумеется, был назначен я.

Помню, как мы репетировали ответы на случай задержания и выяснения наших личностей, а также как заучивали план поиска тети Веры в Москве. Деньги мама зашила в нашу одежду, наказала беречься воров. И вот в один прекрасный день мы двинулись пешочком в с.Корткерос, по сути дела, отправились в авантюру. Шли радостные - душа жаждала перемен, ибо в тесном мирке лесопункта все время было одно и то же: лес, голод, комары.

Прождав сутки попутной машины в Сыктывкар, забрались в кузов новенькой ГАЗ-ММ, так называемой полуторки с брезентовой кабиной, и затряслись по песчаной дороге - на сей раз на запад, в сторону Литвы. Мама проводила нас до дорожной отворотки на Второй. Сошла с грузовика - и осталась стоять одна одинешенька, махала на прощанье рукой, пока силуэт ее не скрылся за поворотом. Стало грустно. Хотя и двигались мы в новый, как надеялись, лучший мир, но хватило умишка понять шаткость и неясность своего положения и опасную даль дороги. Все-таки оставили маму. Как она там одна в лесах будет горе мыкать?

А полуторка весело тарахтела, по дороге наполняясь новыми пассажирами. Теперь мы были обязаны слушаться наставлений тети Вали, нашего ангела-хранителя. Мы знали, что на дороге проверяют документы, поэтому сознавали опасность далеко не уехать. И вправду, в Визябоже потребовали показать паспорта. Но мы с Валентином гляделись такими испуганными заморышами, что проверяющему и в голову не пришло спросить у нас наши «удостоверения личности» - свидетельства об окончании 4-го и 6-го классов, а иных у на и не имелось. Тетя Валя сказала: «Эти со мной», - и этого хватило.

Наши сердца от страха трепыхались как те птички, которых ловили на Втором, но тут машина двинулась дальше - и мир стал просторнее.

И вот Сыктывкар - город, о котором столько слыхали. Поскольку в Коми республике, по площади почти равной Франции, Сыктывкар в ту пору был единственным значительным городом, то слово «Сыктывкар» никто и не употреблял. Человека спрашивали: «Откуда приехали?» - «Из города». - «Где был?» - «В городе». Прибыли мы в город уже ночью. Было начало июля - ночь светлая, небо высокое, белесое, словно посеребренное, вот-вот взойдет солнце, розовыми лучами согрев наполненное ночной дымкой поднебесное пространство. Город спокойно спал. Июль, раннее утро - самое прекрасное время суток и года в северных широтах.

Тащим свою поклажу мимо горсада к пристани. Вдруг крики, топот ног. Кто-то за кем-то гонится, на пристани шпаны много. Серебряное очарование ночи испаряется вмиг, держи свой чемодан покрепче!

Сыктывкар в те годы сообщался с остальным миром в основном по Вычегде. По расписанию наш пароход отплывает в Котлас только через сутки, и весь день проходит в хлопотах по добыванию билетов. Ходят разные слухи о строгой проверке документов при посадке и высадке. Так что все страхи еще впереди. По очереди неотрывно охраняем пожитки. Столько наслышаны о воровстве и разбое средь дорожного люда! Пристань кишит народом, все толпятся у касс. Наш план таков: тетя Валя, за много часов до открытия кассы занявшая очередь, будет покупать билеты, Валентин караулит вещи, а я курсирую между ними, держа наготове наши «документы» -школьные свидетельства, которые могут понадобиться. Вдруг одному человеку на один паспорт трех билетов не дадут, да и всякие могут возникнуть непредвиденные препятствия. Человеку, счастливо добравшемуся до кассового окошечка, с собой надо иметь все, ко всему заранее приготовиться, - ведь за спиной шумит нетерпеливая очередь, которая никому ротозейства не прощает и второй раз в свои ряды не примет.

К вечеру билеты получены - и словно гора с плеч свалилась! Перед дорогой укрепляем силы - едим хлеб (имеем почти три буханки!) с американскими консервами. Поскольку разовая норма приема пищи не совсем ясна (мамы рядом нет), то едим до отвала - что будет, то будет.

Наконец объявлена посадка на пароход-двухпалубный белый красавец «М.Фрунзе». Грызет червь сомнения: как удастся сесть? Как с проверкой документов? Не задержат ли? Но все прошло

благополучно - и мы в третьем, конечно, классе, на корме занимаем деревянные скамьи-нары. Народу - тьма, все с большой поклажею - послевоенная миграция все еще в разгаре. До Котласа наш пароход будет шлепать колесами двое с половиной суток. Хватит времени и хлеб съесть, и пароход осмотреть, и поскучать. По течению плывем тем же путем, которым ровно 6 лет назад медленно двигался наш караван барж - только в противоположную сторону. Сколько было с тех пор событий, сколько всего видано-пережито! Теперь я уже воробей стреляный, человек самостоятельный, настоящий сторож и руководитель братишки, который, конечно, еще предостаточно лопоух, меня не слушает и внимательно следит за дележом хлеба: обязательно должно быть каждому поровну. Хотя мне, как кое-какому начальнику, безусловно, должно полагаться больше. Между нами на этой почве то и дело возникают конфликты. А ведь мама наказала - люби и не обижай Валика!

Наш ближайший сосед по скамейке - словоохотливый мужчина, бывший фронтовик, интересно рассказывает о военных приключениях, о том, как их рота в Болгарии вышла из строя, объевшись сливами, которых там пропасть. Неужели их там так много и можно есть, сколько хочешь, и никто их не караулит? Вот сказка! Хотя вот же и мы теперь едим хлеб с консервами, сколько хотим. Хорошо! Мужчина каким-то образом раскусил, что мы за птички, и определил, что мы бежим из ссылки. Перепугались, было, но спутник нас успокоил, - дескать, никому ничего не скажу.

Вычегда стала широченной. Над ее просторами всегда ветрено, и волны обдают борта брызгами. Впереди показалась огромная водная ширь - место слияния с Северной Двиной. Значит, близко Котлас.

Начался новый этап путешествия - железной дорогой до Вологды. К нашему удивлению, ни при покупке билетов, ни при посадке в вагон никто документов не проверял, только, по обычаю тех лет, пришлось сутки ждать поезда. Впрочем, во время ожидания мы чуть не попали в историю: одному типу в гражданском я показался подозрительным, и он стал спрашивать меня, кто я, зачем я, куда я и т.д. Врать я был не силен, и он, схватив за руку, куда-то потащил меня. Мне ничего не оставалось, как, выбрав момент, вырваться и бежать во все ноги, лавируя между станционными строениями. Прибежал в зал ожидания к Валентину и жду, что будет. Но ничего не произошло, никто за мной не гнался. Все-таки остальную часть суток я хоронился и братишку никуда не пускал.

Наконец настали долгожданные минуты, все заволновались, давка у вагона. Затем пересадка в Вологде, опять давка и вот... долгожданная Москва.

Поближе к Москве наша опекунша познакомилась с мужчиной, следовавшим на Белорусский вокзал, и держалась за него, как утопающий за соломинку - ведь и для нее это было первое самостоятельное путешествие. К нам она потеряла всякий интерес и, выйдя из вагона, побежала за своим проводником, с нами даже не попрощавшись, оставив на произвол судьбы.

Бурлившая вокруг вокзальная толпа постепенно поредела. Мы вертели стрижеными головами, - может, увидим тетю Веру, хотя не знали, как она выглядит. Нет, не видно никаких ожидающих и никаких тетушек. Нерешительно двинулись вперед к выходу. Решили искать такси. Выйдя с Ярославского вокзала, были оглушены шумом Комсомольской площади. И где же эти такси? Стояли на лестнице с растерянным видом. Очевидно, выглядели настоящими провинциалами, так как к нам вскоре подошел опрятно одетый мужчина: «Ну, ребятки, я смотрю, вы приезжие!» Мы охотно с этим согласились и рассказали о своих бедах. Назвали адрес тети. Оказалось, что она жила недалеко от вокзала, на Ново-Басманной улице. Мужчина предложил нас проводить. Вначале я замялся, вспомнив всякие были и небылицы о московских ворах и жуликах. Но мужчина энергично нас уговаривал и, не успев определиться, как тут быть, мы уже, как овечки, семенили за ним. Довольно быстро подошли к дому №10, и вот уже по шикарной мраморной лестнице поднимаемся на шестой этаж. Лифты в те времена не работали.

Остановившись, мужчина потребовал 60 рублей. Мне еще было неясно, действительно ли этот дом №10 на Ново-Басманной, действительно ли мы тут найдем тетю, но покорно, как и шел за ним, отдал запрошенную сумму (так много денег-две большие красные тридцатирублевки!). Разъяснив, где искать 95-ю квартиру, наш проводник ретировался. И остались мы одни на лестничной площадке. Звонок. Дверь открыла женщина и, увидев нас, сразу спросила: «Вы к Вере Николаевне?» И закричала на всю коммунальную квартиру: «Вера Николаевна! К вам гости!»

Вся огромная эта квартира уже знала об ожидающемся нашем приезде. Скрыть было невозможно: тетя получила «информационную» телеграмму от мамы, несколько раз ездила на вокзал, очень переживала, не встретив нас. И, на тебе, мальчики сами заявились. У тети от переживаний схватило сердце, соседка в стакан накапала

какие-то капли, а мы стояли в растерянности - до сих пор не приходилось видеть человека, падающего в обморок из-за таких пустяков. Наконец тетя нас расцеловала, порасспросила, ну и, конечно, сытно накормила. Вера Николаевна оказалась весьма импозантной 56-летней женщиной, еще сохранившей отблески исключительной красоты, каковой несомненно обладала в молодости. Кое-как устроились мы в ее шестиквадратной комнатушке. Спали на столе, придвинув старинное кресло и положив в промежуток чертежную доску.

Так вот она какая, Москва, о которой столько слыхали и читали! Уже в день приезда тетя сводила нас в закулисное пространство кухни ресторана «Москва», где сложным электрохозяйством ведал ее муж Николай Николаевич, для нас - дядя Коля. При его посредничестве нас угостили хорошим обедом. Наши головы шли кругом, сердца бились от восторга. Только подумайте: неделю назад кормили комаров в глухой тайге, в краю лагерей и спец- и проч. ссыльных, а сегодня обедаем в центре Москвы. И ехали сюда на метро, видели Кремль, втайне надеясь: а, может, увидим самого товарища Сталина?

С Москвой мы быстро освоились, вскоре самостоятельно по ней разъезжали. Главное, не потерять путеводную нить - метро. Любая бытовая поездка по Москве была для нас большим развлечением. Зато тете наше содержание доставило много забот. Деньги она зарабатывала с помощью швейной машинки. За пошив женского платья получала 300-350 рублей, а буханка хлеба на черном рынке стоила 120 рублей. Однако оборотистость Веры Николаевны оказалась беспредельной - мы всегда были накормлены. Мы всю дорогу развлекались: смотрели футбол на стадионе «Динамо», достали билеты на праздник ВВС на Тушинском аэродроме, где впервые увидели реактивные самолеты, катались на подножках трамвая без билета и научились при надобности спрыгивать на ходу. То есть стали завзятыми московскими мальчуганами. Да, тогда Москва для меня была не такой, как сегодня, когда, томимый заботами командировочного, стремишься побыстрей уехать домой.

Мы с братом не очень-то торопились продолжить путешествие, но настал и день отъезда. Ехали через Ригу в Лиепаю, где Валентин должен был остаться у маминого брата. На окраинных улицах Лиепаи еще кое-где стояли остовы сгоревших танков. Удивило меня и то, что при необходимости кого-нибудь встретить или проводить нужно было покупать на вокзале перонный билет.

Оставив братишку Валентина на жительство у дяди Генриха, я с приехавшим меня встретить двоюродным братом Ромасом опять через Ригу поехали в Литву, в Радвилишкис, где меня должна была приютить семья моей крестной - сестры моей матери Стефании.

В Риге пришлось ждать поезда более суток, таковы были реалии послевоенных поездок. Скучая без дела, пропили на газированной воде часть денег. Уже и на улицах Риги успели объявиться знаменитые в свое время продавщицы газированной воды - в белых халатах, с тележками, стоявшими на бойких местах. Капелька сиропа, полный стакан шипучей воды - как тут удержаться и не выпить раз, другой, третий.

Хотя мы имели сквозные билеты, оказалось, что при их компостировке взималась дополнительная плата. А наши денежки, как сказано, ушли вместе с газом лимонада... Что делать, пришлось попрошайничать. Тогда попрошайничавших было полно, никто нас не попрекал, и мы довольно быстро набрали недостающую сумму. Легче всего давали военные.