БОГОХУЛЬНИК

В послевоенные сталинские годы в большом лагере возле Княжпогоста работала бригада Иванова. Были там только политические, многие из которых сидели за сотрудничество с немцами (их звали фашистами), или партизаны на Карпатах, действующие против советской власти (так называемые бендеровцы).

Иванов пригрел в бригаде двух "держиморд", сильных отчаянных громил, которые держали в страхе всю бригаду и тем обеспечивали трудовую дисциплину. Питались они хорошо.

Если бригадир не справлялся с работягами, его заменяли другим, самого обрекая на каторжный труд. Словом, кучка одних зэков заставляла вкалывать массу других: Система эта действовала безотказно, убедительно доказывая, насколько успешно может быть рабство и в XX веке.

Одного из громил при Иванове звали Серега Баранов, он служил у немцев где-то на восточной Украине. У него были небольшие медвежьи глазки и огромные пухлые губы. Подвыпив, Серега любил излагать науку выживания: "В лагере так: если надо что отнять - бей в рожу, если у тебя отнимают - бей, если

кто против тебя - бей. Неважно, кто на твоем пути, сильный или слабый, свой или чужой, сразу бей без жалости. Никогда не думай о бабушкиных сказках про Бога. Ну куда годятся наши бендеровцы - пока не помолятся, и человека убить не могут. Может, за такие слова за Серегой и закрепилась кличка "Богохульник".

Сразу после войны в лагерях свирепствовал голод, люди пухли и умирали. Поэтому в нашей рабочей зоне, где на берегу реки было много бревнотасок, железнодорожных тупиков и два лесозавода, гнулись и женщины, которых пригоняли из соседнего лагеря. Так, на ближней бревнотаске работали западные украинки. Их сажали за то, что они держали связь и кормили своих мужей и сыновей - бендеровцев. К началу смены бендеровки понуро брели мимо нашей бригады на свою бревнотаску. Мы поворачивали к ним головы, кричали, шутили, но на большее не хватало сил. Только Серега, сладко щуря глаза и криво улыбаясь губами, приглядывался, словно кот, хватал, какая понравится, и тащил в кусты. "Ой, не хочу, пожалейте, ради Бога!" - причитала жертва, но вырваться от Богохульника уже не могла. Бендеровцы из бригады Иванова скрежетали зубами, но против Сереги подняться не решались. Да и он зорко следил за ними, не расслаблялся.

Прошло полгода. Пайка стала больше, с голоду уже не умирали и женщин перестали водить на работу в мужскую зону. Тогда словно мрак опустился над лагерем. Серега с горя запил.

Весной, как тронулся лед, десяток бригад бросили на сплав, чтоб навести через широкую Вымь плотину, которая задержит миллионы бревен, плывущих к бревнотаскам с верховий реки, от десятков лесозаготовительных лагерей. Через реку уже натянули кое-как тонкий трос, чтоб легче было работать. Но вот на реке показался большой пыж - скопление сцепившихся между собой бревен, которые трос могут сорвать. Начальство велит зэкам взять лодку, держась за трос, переплыть течение и трос закрепить понадежнее. Но зэки боятся - кому ж охота умирать в ледяной воде?

Тогда начальник закричал, что смельчак получит бутылку

спирта. Серега тут же рванулся к реке, кинулся в лодку и поплыл, поплыл вдоль троса. Первые бревна, торчащие из пыжа, уже уперлись в трос, но пока он устоял. Все кинулись к берегу, смотрят, что будет. Вдруг трос на арестантской стороне развязался и под натиском пыжа пошел в воду. Бревна перевернули лодку, а Серега (он и плавать не умел), держась за трос, стал вместе с ним медленно погружаться в пучину: исчезла спина, плечи, шея, медвежьи глаза затравленно посмотрели на берег и тоже ушли под воду...

Бригадир Иванов втихаря проверил потом кол, за который крепился трос, и без труда догадался, что его отвязали. Значит, бендеровцы не простили Богохульнику женских слез.