ВОРОВСКОЙ ЗАКОН

 

В 1951 году я, на третьем году заключения, рискнул написать историю борьбы Сталина за власть. За это меня посадили в изолятор 21-го лагеря.

Стоял морозный февраль, в одиночке меня оставили в одном белье, да еще слегка выбили в камере стекло. Однако в планы оперуполномоченного, мегрельца Лемонджавы, не входило мое уничтожение, и он перевел меня в изолятор соседнего 20-го лагеря. Одиночка там была уютная и теплая.

Причина комфорта скоро выяснилась. Оказывается, за неделю до этого кто-то прирезал завизолятора. Так называют зэка, хозяйничающего в изоляторе. Поэтому новый завизолятора по фамилии Холява ужасно боялся своих невольных жильцов и в меру возможности смягчал тюремный режим. Так, каждое утро он открывал кормушку и давал мне огонек, чтобы прикурить самокрутку махорочки, одну-единственную до следующего дня. Спички в изоляторе не полагались.

В соседней комнате сидело несколько человек. Переговариваясь с ними через бревенчатую стенку, я понял, что это воры-законники, которых подозревали в убийстве прежнего завизолятора, но без достаточных улик. Холява не мешал нашим разговорам. Воры попросили меня рассказать им что-нибудь интересное, поразвлечь забавной историей. Я вспомнил какой-то трофейный немецкий кинофильм, присочинил побольше про женщин, и соседи остались довольны моим трепом.

Так и пошли веселые деньки в теплом изоляторе с лагерными песнями и моими импровизациями. Из песен мне запомнилась одна, ныне хорошо известная: "Лежал впереди Магадан - столица Колымского края..." В глаза я своих друзей никогда не видел, но знал по именам и хорошо различал по голосам, по каждому составил себе какой-то портрет, и очень хотелось проверить, совпадают ли они с действительностью.

 

* * *

Пролетел месяц. Приближался мой день рождения. Я сказал ворам, что 21 марта мне исполняется 23 года. Вдруг утром

 

в коридоре послышались шаги, Холява открыл кормушку, за ним стояли мои соседи. Каждый дергал меня за ухо и называл свое имя. До чего же все были непохожими на портреты, составленные мною по голосу. Брюнет оказался блондином, высокий - низким, злой - добрым. Он и подарил мне пачку печенья. В тот день от душевного тепла я сочинил особенно трогательную новеллу и понял по наступившей тишине, что воры пришли от нее в восторг. Потом я как именинник впервые попросил спеть специально для меня про Магадан. К моему великому удивлению, воры ответили гробовым молчанием. Я почувствовал что-то неладное и больше с ними о песне не заговаривал. В тот день соседи пели много разных песен, под конец затянули и про Магадан, но это было явно не для меня.

Над морем сгущался туман,

Ревела стихия морская,

Лежал впереди Магадан –

Столица Колымского края.

 

* * *

Через пару дней ко мне в камеру "бросили" нового зэка. Это был вор из той же компании по кличке Метла. Оказывается, его специально отделили от своих, чтобы товарищи заподозрили Метлу в предательстве. Ведь изменников всегда отделяют, чтобы уберечь от мести. Воры все быстро раскусили, но сделали вид, что клюнули на розыгрыш, и умело этим пользовались, вводя через Метлу оперуполномоченного в заблуждение.

Метла был интересным собеседником и полезным соседом. Я рассказал ему о странной истории с песней, на что он рассмеялся: "Откуда же фраеру знать воровской закон?" Оказывается, вор-законник не имеет права петь или плясать по просьбе любого не вора. За нарушение сего правила ему грозит наказание: ни много нимало, а смертная казнь. Береги воровскую честь! Так, объяснения Метлы по воровскому закону стали для меня настоящим откровением.

Выходило, что воры в законе - это каста, членом которой может быть только человек без специальности, который с

 

детства жил лишь воровством и ничего другого делать не умеет и не хочет, а потому бесконечно предан преступному миру. Попав в заключение, воры должны держать лагерь в руках, устанавливая там собственные порядки. Они навязывают свою волю: повару, чтоб кормил; бригадиру, чтоб не работать; врачу, чтоб отлежаться в санчасти. Непокорных воры убивают, но расчетливо, сколько нужно, чтоб запугать остальных. Вот прирезали завизолятора, и всем стало понятно, кого нужно бояться.

Но особенно суров воровской закон в отношении предателей из собственных рядов. При малейшем подозрении по всей стране, по городам и лагерям, полетят "ксивы", то есть воровские письма, и уж будьте уверены, все скрытое станет явным и изменника не минует суровая кара.

Многое узнал я еще от Метлы о неписаном, но твердом воровском законе. Это помогло пережить еще долгие годы заключения, отмеренные мне судьбой...

Через пару недель после знакомства с Метлой воров выпустили из изолятора в общую зону для ожидания суда. Потом перевели в зону и меня. В тот же день я встретил Метлу. Заложив руки за спину и озорно поблескивая глазами, он подходил к кабинету оперуполномоченного Лемонджавы.

-   Зачем туда? - удивился я.

-   Иду признаваться, что я убил завизолятора, а то все воры
пострадают, - деловито и с гордостью ответил он.