- 219 -

Глава 37. Не состоял... Не был... Не имею...

 

Поезд стоял на полустанке две минуты. Едва я спрыгнул на деревянный перрон, как звякнул колокол, басовито в ответ прогудел паровоз, и состав, лязгая буферами, пополз мимо. Я завертел головой, пытаясь понять, в какой стороне Воронеж. По моим расчетам, город должен был быть совсем рядом. Пока я осматривался, ко мне подошел человек в заломленной кверху кепке, открывавшей высокий покатый лоб. За очками в металлической оправе светились заплывшие голубые глазки. Прищурившись так, что они превратились в узкие щелочки, прикрытые рыжими ресницами, человек полуутвердительно произнес:

— Товарищ Лейтман?

— Точно,— ответил я.

— Протопопов Фаддей Евдокимович, — он протянул жесткую, загрубевшую ладонь.— Председатель РИКа. Пройдемте.

Протопопов легко подхватил мой чемодан и, переваливаясь с ноги на ногу, зашагал по платформе. Передо мной раскачивалась его спина в мятом сером пиджаке. На легком ветерке полоскались широкие брюки. Оглянувшись, он что-то прочитал на моем лице и рассмеялся:

— А-а, удивились! Сам председатель райисполкома! А я секрет открою. Во-первых, стройка для нас во как нужна,— свободной рукой он провел по горлу.— А во- вторых, сам товарищ Одинцов дал телеграмму. На правительственном бланке,— полушепотом добавил он.— Когда мы такие телеграммы получали?

Тем временем по деревянной лестнице, огибающей кирпичную водонапорную башню, мы спустились на пыльную площадь. Ее обступали бревенчатые дома. Некоторые из

 

- 220 -

них были обшиты посеревшим от старости тесом. Зато палисадники — все, как один,— сверкали свежевыкрашенным зеленым штакетником.

— Понравилось? — подмечая каждое мое движение, поинтересовался Фаддей Евдокимович.— Мы, то есть район наш, недавно образовались. И первым делом площадь в порядок привели. Так сказать, фасад районного центра.

Мы пересекли площадь и по тенистой узкой улочке вышли к дому, над воротами которого на деревянной дуге было выведено: «Дом колхозника».

— Вот здесь вам комнатка приготовлена,— продолжал сыпать председатель райисполкома.— Сейчас в один момент все оформим. Петр Андреевич, наш первый, рас порядился, чтоб без бюрократизма...

Комната мне сразу понравилась. Небольшая, с чисто выскобленным полом, веселыми, в голубой цветочек, обоями. Половичок из цветных лоскутков лежал у аккуратно заправленной металлической кровати. В квадратное окно стучались ветви отцветшей уже черемухи. Фаддей Евдокимович поставил чемодан рядом с пузатым однодверным шкафом и, отодвинув табурет, сел за покрытый клеенкой стол.

— Давайте паспорт,— сказал он.— Чтоб все разом кончить.

Я похолодел. Негнущимися пальцами вынул телеграмму из Ленинграда, достал приказ, подписанный Трохимовским, московское направление, трудовую книжку... Продолжая рыться в карманах, вытащил платок, деньги…

Кинулся к чемодану, вывалил его содержимое на кровать. Краем глаза я видел, что Фаддей Евдокимович внимательно изучает мои бумаги. Подумал: «Пронесет?» Переворошив все, в отчаянии развел руками:

— Украли, наверное, в поезде. Нарочно еще его в боковой карман отдельно положил,— я похлопал по вывернутому карману.

 

- 221 -

Председатель РИКа холодно посмотрел на меня.

— Да-а, история,— протянул он.— Сами знаете, без прописки нельзя. По головке за это не погладят. А посылать запросы — полгода пройдет. Органы живьем съедят, и поделом,— сдвинув на лоб кепку, Фаддей Евдокимович почесал затылок, поднялся, сгребая со стола мои документы.— Ладно, не буду врать. Пойду посоветуюсь с первым и с милицией. А вы располагайтесь. Чай, надолго приехали.

Переваливаясь, утиной своей походкой он вышел из комнаты. Несколько минут я неподвижно стоял над грудой вещей, разбросанных по кровати. Сердце стучало, отдавая болью в виски. Из овального зеркала, вделанного в дверцу шкафа, на меня смотрело окаменевшее лицо с полными надежды глазами.

...Не прошло и часа, как на пороге возник Фаддей Евдокимович.

— Разложились? — спросил он и, не дожидаясь ответа, позвал: — Идемте, рабоче-крестьянская милиция ждет. А потом уже Андрей Петрович вас примет, перекусите, чем бог послал, и поедете на стройку.

У меня словно гора рухнула с плеч.

— Да,— продолжал Протопопов,— там я у вас фотокарточки видел три на четыре. Захватите их.

— Да,— эхом отозвался я.— Как раз две паспортные остались...

Я едва поспевал за неторопливо переваливающимся с боку на бок председателем РИКа. Миновав пустынную привокзальную площадь, мы углубились в тенистую узкую улочку, будто копию той, по которой шли от вокзала к Дому колхозника. Она вывела нас к зданию, занятому райотделом милиции.

Поднялись на крыльцо. В узком коридоре поблескивал оцинкованный бак с эмалированной кружкой, прикованной к нему длинной металлической цепочкой. Фаддей Евдокимович втолкнул меня в дверь с картонной таблич-

 

- 222 -

кой «Паспортный стол».

— Дуся! Вот товарищ. Документы ему вернешь. А я у начальника буду вас ждать,— наклонился он ко мне.— Это здесь, напротив.

Дуся в черном глухом платье сидела за деревянной перегородкой, делившей крохотную комнату пополам. Ее могучие формы, казалось, были намертво втиснуты между письменным столом, стулом и сейфом. Однако она легко поднялась и, протянув мне анкету и чистый лист бумаги, певуче произнесла:

— Сначала напишите заявление о краже паспорта, укажите, каким райотделом был выдан. Потом заполните анкету.

Я сел за узкий, в две доски стол, расположенный у перегородки. Написал, что прежний паспорт, украденный в поезде, был выдан в Мерке.

— Придется вам с временным удостоверением пока пожить,— говорила между тем Дуся.— А через три месяца приходите, на новый паспорт обменяем. Вам, знаете ли, повезло. У нас район сельский, чистых паспортов почти не присылали. А как стройка началась, так шлют и шлют. Вот намедни сразу семнадцать штук пришло...

В двадцать восемь лет в убогой комнатенке, перегороженной пополам деревянной стойкой, я получил шанс начать новую жизнь без унизительных отметок и регистрации, без пронизывающего меня страха.

Макая тонкую ученическую ручку в стеклянную чернильницу-непроливайку, я начал заполнять анкету. Внес имя, отчество, фамилию, год и место рождения, национальность... Занесенная с пером рука остановилась. В мгновение ока пролетела передо мной вся моя недолгая жизнь...

— Разъяснить что? — донесся до меня Дусин мелодичный голос.

— Нет, что вы! — воскликнул я и, брызгая чернилами, твердо, с нажимом вывел: «не состоял», «не был», «не имею».