Выдача паспортов в Литовской ССР

 

Каунас, 16 мая. (ТАСС). В республике началась выдача советских паспортов. С большой радостью получают трудящиеся Литовской ССР документ, удостоверяющий их советское гражданство.

Выдача паспортов продлится до 1 августа этого года.

Известия, 17 мая 1941 г.

 

МОИ ДОКУМЕНТЫ

 

Прошло почти тридцать лет с тех пор. Отвоевал я на войне, отработал все, что заставили, на советскую власть, отсидел, сколько на роду было написано, в советских лагерях, и решили мы с женой уехать — благо дверца клетки чуть-чуть приоткрылась. Чтобы уехать, каждый знает, требуется масса справок и одна из первых — справка о рождении и справки о смерти родителей. А где мне их взять? Я ни о своем рождении, ни о родителях ничего не знаю, кроме того, что они были, и я у них родился. Мне и самому интересно узнать, кто они были, где и когда я родился. Когда я сидел последний срок, вернее, был еще под следствием, в 1957 году, следователь похвалился: мы можем про человека все узнать! Я ему предлагаю:

— Ну, если вы такие всемогущие, узнайте про мою мать: жива ли она, где и что. — И, конечно, сказал ему имя, отчество и фамилию, которые назвала мне давным-давно заведующая детским домом. И следователь осрамился — ничего не смог узнать. Да я и до этого знал, что "они" совсем не всемогущи, и львиная доля информации о нас идет к ним от нас же.

Однако, справки для ОВИРа — дело серьезное, без них не уедешь. Жена написала всюду, откуда можно было бы получить нужные сведения: в Покров и в Петушки — в Бюро ЗАГС, в архивы... Ответ варьировался: или "Николаев... не значится" или "архивы не сохранились". Конечно, советские архивы и так-то уничтожали почем зря, а тут еще война — могли и впрямь погибнуть. Кстати, про архив вспоми-

 

наю смешной случай. В семьдесят четвертом году пришлось нам хоронить знакомого старика. На Ваганькове у его жены были похоронены родители, и она хотела мужа похоронить вместе с ними. Но номера могилы не помнила, знала только место. Приехали мы без нее, думали найти могилу по книгам — не смогли. Говорят, книги есть только с декабря сорок первого года; а родители нашей знакомой умерли еще до войны. Спрашиваем:

— Где же старые книги?

— Где, где? — отвечают. — Не знаете, что ли — война! Когда немцы подходили к Москве, весь архив сожгли...

Кладбище не располагает к веселью, но мы рассмеялись: какие государственные тайны среди покойников, чтобы надо было уничтожить кладбищенские книги? Пришлось поехать за вдовой, чтобы она показала смотрителю "свое" место.

Однако не все архивные материалы пропали. В 1967 году дочери Цветаевой А.С. Эфрон должно было исполниться 55 лет, и она могла выйти на пенсию. А ей в какие-то давние годы перепутали год рождения, записали в документах 1913 вместо 1912. Она говорит:

— Я не хочу ждать лишний год. Что мне делать?

Ей посоветовали написать в Московский архив, указать, когда и где она родилась. И буквально через неделю она получила справку, что в церковных книгах такой-то церкви записано, что она родилась тогда-то и тогда-то крещена... Хотя прошло больше полувека.

Но никаких следов, что мне когда бы то ни было выдали свидетельство о рождении, не оказалось, хоть выдавали мне его летом 1941 года, а выписали, может быть, в 1939, после "освидетельствования". Тогда мы написали туда, где я получил свой первый паспорт. Немцев там не было, архивы могли сохраниться. Опять ответ: "Николаев... нигде не значится". Но ведь давали же мне паспорт, предъявлял я при этом какой-то документ, удостоверяющий, что я — это я, и что я когда-то родился. Должны же были в какой-то книге записать, что я получил паспорт? Там и расписаться заставляют в получении. А я нигде не значусь... Может быть, таких, как я, никуда не записывали, чтобы нельзя было отыскать концов? Выдали липовую метрику — и живи. Так мне и не удалось ничего о себе узнать. А ОВИР удовлетворился бумажками, что архивы не сохранились. Они мне заменили справку о рождении и справки о смерти моих родителей. Хотя, может быть, моя мать до сих пор жива?