- 247 -

№1 Письмо В.В. Суворовой мужу В.Н. Рихтеру в тюрьму

[конец 1923 г.]

штамп СОГПУ

Дорогой мой, родной мой! Сегодня последний раз могу написать тебе, последний вечер здесь вблизи тебя, последнее свидание завтра. Проживи бы я здесь долго, имей я возможность писать тебе, как хорошо и легко было бы мне, не говоря о том, что я выздоровела бы тут, и прошли бы все мои нелепые страхи, с которыми я не могу совладать! Я так счастлива, что поехала, что видела тебя, почувствовала всю твою близость и любовь, поддержку, твою мудрость и бесконечную доброту ко мне. Все эти дни здесь я здорова, спокойна и мне хорошо. Спасибо тебе за письмо и не думай, что я огорчилась тем, что ты не писал мне. Всегда во всем да будет воля твоя и «что старик ни сделает, — все хорошо!» — Конечно, мы будем лезть с тобой «на Монблан», это уж неизбежно в нашей жизни, если мы будем жить вместе, а лично никогда, ни при каких условиях не мыслю жизни иначе, и к моему ужасу я боюсь, что время, что даже существование, прозябание без тебя мне не будут по силам. Жить изо дня в день только куском хлеба для меня и детей я не умею, призвания или чего[-]либо подобного у меня нет и есть одно — любовь в широком, полном смысле, та самая, что подобно вере, двигает горами (хотя м.б. горы мои и малы); всю свою любовь я вложила в тебя[,] и эта любовь служит мне стимулом для всего лучшего как в отношении внешних всяческих проявлений, так и для внутреннего роста и самосохранения.

Я думаю, что встала уже «на новые рельсы», о которых ты пишешь, душевно, теоретически, если пока это недоступно на деле. Да и не могло бы быть иначе. Ты пишешь, что — старый волк — должен еще показать мне зубы. Пусть будет так, если тебе надо. Но по[-]моему[-]то нечего и царапаться, если я тебя верно поняла. Одно мне хочется тебе сказать по слабости моей — дай мне отдохнуть с тобой, если — надеждой этой живу — суждено еще нам с тобой лезть на Монблан. Мне так тяжело жилось и живется, так — на свободе — одиноко и замкнуто, если не считать отдушины в виде Ирины1, что мне действительно хочется сказать, как писал Огарев2 своей жене «возьми меня на ручки!»

Письмо мое только отчасти может служить ответом тебе. Все, что мне удалось написать, может служить только первой главой, первыми страницами всего, что я хотела бы рассказать и высказать, только предисловием к следующему тому прекрасного романа нашей жизни, а книга моей


1 Ирина — Ирина Алексеевна Сысоева (урожд. Бызова) (1889—27.11.1937). Родилась в г. Гатчина (Петербургской губ.). До 1912 г. жила вблизи границы, в местечке Тауроген Ковенской губернии. В 1910—11 гг. помогала нелегальной переправке эмигрантов (в основном большевиков) за границу. Была арестована и отбывала ссылку. Вернулась в Тауроген к отцу перед самой войной, затем семья была вынуждена бежать в Гомель от немцев. Переехала в Киев, потом в Москву. В начале 20-х гг. короткое время работала в ликбезе ВЧК и была знакома с Г. Ягодой. Работала в различных учреждениях, занималась применением графических методов учета и планирования. Ирина Алексеевна много помогала знакомым и родственникам, попавшим в беду. В 1923 г. она сопровождала В.В Суворову из Москвы в Суздаль на свидания с В.Н. Рихтером, сидевшим в суздальской тюрьме (из-за тяжелой формы психастении В. В. Суворова не могла оставаться одна). В 1930 г. она сопровождала В.В. Суворову в Каркаралинск к ссыльному В.Н. Рихтеру по той же причине. Постоянно поддерживала связь с Е.П. Пешковой и посылала посылки для В.Н. Рихтера через Комитет помощи политзаключенным при Красном Кресте. В ее квартире постоянно кто-нибудь жил. Она помогала детям ссыльного Гельфгота и его жены Е.М. Тумповской, они нередко бывали у нее; у нее часто жила Варвара Яковлевна Рейфшнейдер, эсерка, старая знакомая Гельфготов. Много раз жила у нее и В.В. Суворова, получая моральную поддержку, пока ее муж В.Н. Рихтер находился в заключении. Арестована 14 февраля 1933 г. В семейных преданиях сохранились две версии этого ареста. По одной — Ирина Алексеевна проходила на Лубянке мимо здания ОГПУ и неожиданно встретила Ягоду. Он очень обрадовался (давно не виделись): «О, Ирина Алексеевна!» — и протянул ей руку. Ирина не подала руки и молча прошла мимо. Вторая версия — Ирину вызвали в ОГПУ и предложили стать осведомителем. За отказом последовало наказание.

В ее квартире с 14 по 19 февраля 1933 г. была устроена засада и захвачено множество людей. Среди арестованных были ее мать Антонина Степановна Вызова, родная сестра Наталья Алексеевна Семенова (урожд. Вызова), сын Иван Иванович Сысоев (от первого брака), племянник Алексей Платонович Семенов (сын ее сестры Н.А. Семеновой), Ида Вениаминовна Тарле (эсерка, познакомившаяся с Ириной через В.В. Суворову), друг семьи Сила Данилович Заскальный, эсерка Е.Н. Хирнова-Кальян, известный советский географ Д.Л. Арманд и его жена (часто бывавшие в доме), Лев Семенович Гордон со своей женой Маргаритой Марьяновной (урожд. Тумповской) и многие другие. Ордера на арест и обыск были подписаны Г. Ягодой (ЦА ФСБ РФ. Дело № Р-34586. Л. 3, 11, 14, 20, 23, 26, 30, 33, 36, 40, 46, 50, 52 и др.). На допросах Ирина Алексеевна утверждала, что беспартийна. Но в последующих следственных делах ей вменяется активное членство в ПСР. На допросах в 1933 г. Сысоева говорила о жестокости политического режима, который, с ее точки зрения, не подлежит оправданию, «что особенно она начала чувствовать с 1932 года», о том, что «благодаря руководящей политике в стране — зашли в тупик», «о вымирании в Казахстане...».

Приведем выдержки из обвинительного заключения по делу И.А. Сысоевой (май 1933 г.) (Там же. Л. 280-292).

«Секретно-Политическим отделом ОГПУ вскрыта и ликвидирована в Москве к.-р. эсеровско-народническая группа, объединявшая антисоветские элементы.

Группа была связана с ликвидированной в 1930 г. правоэсеровской организацией ("Независимые социалисты"), а также с ликвидированной в 1933 г. эссеровско-народнической организацией, ячейкой которой она являлась.

Ставя основной своей задачей консолидацию эсеровских кадров, ячейка организовывала помощь эсеровской ссылке, выполняя, по сути дела, функции нелегального Красного креста к.-р. эсеровско-народнической организации.

Активные члены ячейки пытались связаться с находящимися за кордоном лидерами эсеровской партии В. ЧЕРНОВЫМ, МИНОРОМ и информировать их о политическом положении в СССР, освещая советскую действительность в провокационном и антисоветском духе.

Организующую роль и практическое руководство ячейкой осуществляла активная народница, открыто выражавшая свое враждебное отношение к соввласти и коммунистической партии СЫСОЕВА, Ирина Алексеевна и старая эсерка с дореволюционным стажем (1904 г.) — ТАРЛЕ Ида Вениаминовна (в прошлом СОЛОМОНОВА), а до июня 1932 г. также активная правая эсерка Рейфшнейдер Варвара Яковлевна.

В ячейку входили:

ЗАСКАЛЬНЫЙ Сила Данилович — он же ШАЛАЕВ Владимир Павлович, проживавший с 1918 г. на нелегальном положении под фамилией ЗАСКАЛЬНЫЙ, в 1917 г. был председателем Ржевской городской организации партии социалистов-революционеров.

ХИРНОВА-КАЛЬЯН Евгения Николаевна — член ПСР с 1905 г.

ГОРДОН Лев Семенович, был осужден в ссылку по подозрению в шпионаже.

ГОРДОН Маргарита Марьяновна, репрессировалась органами ОГПУ за участие в теософской к.-р. организации, тесно связанная с эсеровской ссылкой.

СЕМЕНОВ Алексей Платонович, имевший связи с троцкистским подпольем. (Его школьный товарищ Барановский, осужденный как троцкист, бежал из ссылки и попросил спрятать пакет с фальшивыми документами на имя Сморчкова. Этот пакет при обыске попал в руки ОГПУ. Кроме того, А.П. Семенов помогал Барановскому деньгами. — Сост.)

СЫСОЕВ Иван Иванович.

БЕЛАВИНЦЕВА-КУЛАГИНА Варвара Петровна (муж активный эсер, осужден за участие в к.-р. организации, находится в политизоляторе).

Произведенными у участников группы обысками обнаружены печатаные на машинке и писаные от руки к.-р. произведения, документы (удостоверение личности, воинская книжка, бланки, каучуковая печать), принадлежащие бежавшему из ссылки и проживавшему на нелегальном положении троцкисту Барановскому, и два револьвера «браунинг» № 2.

Следствием установлено, что:

1. Руководящее ядро ячейки — СЫСОЕВА И.А. и ТАРЛЕ И.В., являясь убежденными противниками соввласти, в целях вербовки в ячейку, организовывали в квартире СЫСОЕВОЙ, под видом музыкальных вечеров, собрания, на которых вели соответствующую обработку присутствующих, главным образом молодежи; вели беседы на политические темы, рисуя мероприятия соввласти в извращенных и провокационных красках; проводилась читка к.-р. произведений[...].

На основании изложенного нижеперечисленные руководители и участники к.-р. группы обвиняются:

1. СЫСОЕВА Ирина Алексеевна — 1888 г. рождения, русская, народница, без определенных занятий, разведенная.

В том, что:

Организовала эсеровско-народническую группу — ячейку, связанную с к.-р. эсеровско-народнической организацией и выполнявшую функции нелегального красного креста;

б) создала нелегальную кассу помощи политссыльным;

в) совместно с ТАРЛЕ И.В. пыталась связаться с заграничными эсеровскими кругами в антисоветских целях (действительно, Сысоева помогала Тарле писать письмо для Чернова. Кроме того, Тарле переписывалась со своим дядей, жившим в Чили. — Сост.);

г) вела систематическую антисоветскую агитацию;

д) хранила документы находившегося на нелегальном положении троцкиста БАРАНОВСКОГО и содействовала материальной поддержке ему;

е) незаконно хранила оружие.

Т.е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58/11 — УК.

Виновной себя не признала, но достаточно изобличается показаниями обвиняемых...».

Особое Совещание при коллегии ОГПУ 16 мая 1933 г. постановило заключить И.А. Сысоеву «в места лишения свободы, подвед[омственные] ОГПУ, сроком на один год, считая с 14/11—33 г.» (Там же. Л. 295). 14 ноября 1933 г. Особое Совещание при коллегии ОГПУ постановило «по отбытии срока наказания Сысоеву Ирину Алексеевну выслать через ППОГПУ в Зап[адную] Сибирь, сроком на два года, сч[итая] срок с 14/11—33 г.» (Там же. Л. 296). Отбывала ссылку в г. Камень-на-Оби. 19 сентября 1934 г. она была снова арестована и 20 февраля 1935 г. Особое Совещание при Народном Комиссаре Внутренних Дел СССР постановило «Сысоеву Ирину Алексеевну за к-р деятельность заключить в исправтрудлагерь, сроком на три года, считая срок с 20/9-34 г.» (ЦА ФСБ РФ. Дело № С-11014. Л. 2). Ей было предъявлено обвинение в связи с террористической группой, готовившей покушение на Сталина. Наказание отбывала в Верхнеуральской и Ярославской тюрьмах. В деле (Там же. Л. 6—8) приведены справки о нарушениях ею тюремного режима: разговоры на иностранных языках (наказана лишением переписки на 2 месяца), переговоры через волчок с другими камерами при выводе в уборную, отказ от прогулки. Решением Судебного заседания тройки УНКВД Ярославской области от 25 ноября 1937 г. приговорена к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 27.11.1937 г. (Там же. Л. 15). 5 марта 1957 г. реабилитирована посмертно.

2 Огарев Николай Платонович (1813—1877) — русский публицист, революционер, поэт. С 1830 г. учился в Московском университете, где вместе с А.И. Герценом создал студенческий политический кружок. Был арестован и сослан в Пензенскую губернию. С 1841 г. по 1846 г. учился в Западной Европе. С 1846 по 1950 г. жил в имении под Пензой. После ареста и освобождения в 1850 г. выехал в Великобританию. Умер в Гринвиче. В 1966 г. его прах перезахоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

- 248 -

жизни, конечно, тобой и кончится. Потому что мне хочется видеть ее прекрасной до конца, потому что мне хочется, чтобы ты открыл мои глаза, потому что так мучительно хочется, чтобы прекрасное, хотя и выстраданное здание нашей жизни было закончено. Мне хочется послать тебе в этом письме как будто нелепый и непонятный подарок, простой медный крестик, символ, чуждый нашей жизни, случайно, но с верой и лучшими чувствами данный мне здесь человеком, вложившим в него свое содержание. На нем написано «да воскреснет бог и да расточатся врази его». Веками люди связывали с ним идею защиты от всякого зла, благословения; я не вкладываю его, но мне хочется оставить тебя и закончить это письмо именно такими чувствами. Да будешь ты благословен за все, что ты дал мне, за твою большую, мудрую, прекрасную любовь, да минует тебя всякое зло и пусть в моей счастливой жизни будет еще и впредь великое счастье — жить с тобой.

Рукописный подлинник — карандашный текст. Письмо написано в Суздале, куда В. В. Суворова приехала вместе с И.А. Сысоевой на свидание к В. К Рихтеру примерно в конце 1923 г. На обеих сторонах листка стоит печать: ПРОСМОТРЕНО III ОТДЕЛ СОГПУ... 192.. г.

№2 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Суздаля

[январь 1924 г.]

Моя дорогая, любимая! Каким хорошим, «нездешним» повеяло на меня, когда я почувствовал, что года, расстояния, наслоения — все это маленькие, ничтожные вещи, и что наши отношения не мечта, не бред замученных трезвой и разумной жизнью идеалистов, не страстная мечта вынужденных жить прозой обыденщины «поэтов жизни», а самая простенькая, наивная, совсем не важничающая истина. Для одного этого стоило, мне кажется, пережить даже те перипетии, которые выпали на твою долю, не говоря уже обо мне. Я, несмотря на все страховки, осмеливаюсь думать, что нам удалось выносить и предохранить такое святое и хорошее, такое интимное и глубокое, которое до сих пор не давалось нам в жизни, и, конечно, которое должно было быть если не мистически создано, то во всяком случае построено из мучительных переживаний, осиливая которые делаешься лучше, сильнее, свободнее. Ты почувствуешь, Верок, что это не «философствования», а попытка вскрыть то, что у таких[,] как мы с тобой, боится выглядывать наружу, о чем можно сказать на ушко, да и то только в том случае, когда не виделись «целый день», равный годам, когда даже посмотреть друг на друга спокойно нельзя. Нас мелочи жизни никогда особенно не заедали (помнишь туфли и халат!) и

- 249 -

не заели бы, но всесильная судьба решила совсем изъять их из наших взаимоотношений... Для чего? Быть может, чтобы уверить тебя, что есть на свете и не пустые бумажные конфетки (хотя, разумеется, и не первосортного качества), и чтобы доказать мне, что в жизни не всегда нужно заставлять себя, крепко зажмурившись и заткнув уши, верить, и можно просто, легко, без страха верить... «вере»... О, это не игра в банальное остроумие, а та неприкрытая истина, которая, зная силу банальности, уже не боится ее...

...Меня сейчас забавляет, интересует не то, в который раз я объясняюсь тебе в любви по всем правилам и хриям, а сколько бесконечных раз я буду еще этим заниматься и, пожалуй, все... с большей надеждой на успех.

Мой милый, милый Верок! Сколько спокойствия, силы и тепла дает мне сознание нашей близости и сознание того, что мне удалось найти своего человека, что сбылись «несбыточные сны». В жизни, в юности я искал принцесс Грез. За эти попытки я, вероятно, и награжден, что она ко мне явилась в конце и не в Ростановском виде!

На прощание мне хочется, несмотря на ненужность, сказать тебе, как я рад, что нашел в жизни человека, на котором можно сосредоточить все свои личные переживания и поверить и знать, что может быть, что есть полный, радостный отзвук на них. Пусть, моя дорогая, твои глаза всегда так же доверчиво и прямо глядят в мою душу, как смотрю я в тебя.

В. Рихтер

Рукописный подлинник — карандашный текст на листке бумаги в линейку. Дата не указана, документ датируется по содержанию.

№3 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

10 июня 1924 г.

10 июня 1924 г.а

Челябинск.

Политизолятор Г.П.У.

Дорогая Вера!

После долгого перерыва с огромным запозданием вновь стали приходить письма от тебя. Конечно, сначала пришло письмо от 15 мая, а затем уже его нагнало — от 10-го мая.


а На обороте письма неразборчивый штамп: ОТДЕЛ...

- 250 -

О том, что предстоит переселение детей и бабушки в Одессу и узнал от них, так как их цидульке удалось добраться до меня на несколько дней раньше. Судя по их восторженному тону, переезд для них является радостным событием. Маме, конечно, будет в Одессе веселее и удобнее, но детвора, несмотря на южное солнце все-таки не будет пользоваться той свободой, которой обладала в Гатчине. Но другого исхода нельзя было при данных условиях придумать.

В твоих письмах меня порадовало очень хорошее намерение сходить к доктору и полечиться, только я очень опасаюсь, что из последующей переписки мне не удастся констатировать выполнения этого решения. А между тем на тебя свалилась такая тягота, которая, при нынешних условиях, и здоровому человеку не под силу! Я, вероятно, очень отстал от всей вашей жизни, потому что буквально не постигаю, как ты умудряешься «выворачиваться» из затруднительных положений и реализовать свои проекты. Правда, я еще по Риму знаю, как ты умеешь без особой суеты налаживать дела и не теряться, но во-первых[,] тогда положение твое было легче, а во-вторых[,] я отлично помню, как все это отразилось на твоем здоровье.

Что касается вопроса о переводе в Москву, то никаких новых заявлений [,] я полагаю[,] делать не приходится. Дело само по себе настолько ясно, что[,] как это говорилось в старину, не нуждается в комментариях. Очевидно[,] имелась какая-то цель, какой-то особый смысл в том, чтобы поставить нас в невозможность видеться, и кроме того ознакомить меня с разнообразными советскими тюрьмами. Пусть развлекаются! Во всяком случае никаких протестов и заявлений я по этому поводу делать не буду; их и без того имеется достаточная коллекция...

У нас здесь теперь такая жара, что даже Михрюдку крымское солнце палит, наверное, более милосердно. В несколько дней наша пляжная публика превратилась в бронзовые статуи и вареные души. Читать и заниматься на прогулках становится поэтому труднее и кроме того наступают разные цветочные и огородные заботы. Я, впрочем, упорно не превращаюсь в садовода, несмотря на все соблазны.

Пришлось мне на днях посвятить пару дней обучению себя русской речи, так как мне на казенный счет удалось разжиться вставными зубами. Для английского языка это сразу подошло, но русскому разговорному языку чинило некоторое препятствие. Удалось все-таки с этим справиться. Теперь я обогатился на целых восемь зубов, правда, фальшивых, но работающих исправно и безболезненно.

Наша пишущая машинка, значит вновь собирается застучать под твоими руками, как на villa Pompei? Много пришлось ей попутешествовать, но она все-таки, очевидно, не хочет с нами расстаться окончательно!

На днях прибыл посланный тобою номер «Всемирной Иллюстрации»3, за который сердечное спасибо. Других журналов и английских книг, о которых ты писала, еще не получил.

Колюха4 прислал мне новое письмо, из которого ясно, что до него добрались по крайней мере мои открытки. Он очень старательно пытается ввести меня в свое мировоззрение и показать свою литературность. Во


3 «Всемирная иллюстрация» — популярный еженедельный журнал, выходивший в Санкт-Петербурге с 1869 г., в 1912-1916 гг., 1922-1925 гг. — в Москве. Внем публиковались литературные и научно-популярные произведения, был спортивный раздел, специальное шахматное приложение. Характерной особенностью издания было значительное количество рисунков и фотографий.

4 Колюха — сын В.Н. Рихтера от первого брака. Подробнее о нем см. комм. 56 к разд. I и ст. Т.А. Семеновой в наст. изд.

- 251 -

всяком случае, несмотря на все задержки у мальчонки[,] очевидно[,] не остыло желание завести со мной регулярную переписку.

Муся5 мне в последнем письме прислала заказ на новую сказку, но я боюсь, что мне нескоро удастся удовлетворить ее требование. При такой жаре выдавить из себя что-нибудь дело нелегкое даже для заклятого южанина.

Жду с нетерпением письма, которое докажет мне ошибочность моего прогноза о судьбе твоего намерения лечиться[,] и других вестей.

Надеюсь, что с перепиской дело вновь наладится и нас не будут заставлять получать письма с такими перерывами и опозданиями, когда утрачивает[ся] смысл самой переписки. При всяком пересоле и «административном через чур» можно, конечно, найти «государственную мудрость», но стоит ли огород городить... Рассчитывая, что открытки скорее дойдут до тебя, чем письма, оба последних раза ограничился ими.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст синими выцветшими чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№4 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

15 июля 1924 г.

Челябинск

15 июля 1924

Политизолятор Г.П.У.

Дорогая Вера!

В конце прошлой недели я сразу получил несколько твоих писем, а именно от 26 и 31 мая, 13 и 20 июня. Как видишь, с отправкой не особенно торопятся, находя, что наш брат может и подождать. По твоим письмам сужу, что мои к тебе доходят с такой же скоростью и аккуратностью. Просматривая «Всемирную Иллюстрацию»[,] я в первую голову напал на твою заметку, даже не предполагая, что она твоя, а просто по интересу «специалиста». Об Итсе6 узнал только от тебя, о Барресе7 тебя, вероятно, слишком сжали или материал был лишь некрологического характера. Сильные мира сего и работодатели всегда и везде, очевидно, отличаются одним и тем же характером и нравами.

Тебе за последнее время[,] видимо[,] жилось особенно трудно и тоскливо и не писалось. Повторяю тебе настойчиво, чтобы ты себя не приневоливала к писанию. Для меня достаточно двух[-]трех слов. Вот здоровье


5 Муся — домашнее имя Марии Владимировны Рихтер — старшей дочери В.Н. Рихтера и В.В. Суворовой. Родилась 6 марта 1916 г. в Риме. Годовалой была привезена в Россию и жила попеременно в Одессе и в Гатчине под опекой бабушки М.М. Рихтер. В пятнадцатилетнем возрасте (1931 г.) начала работать как педагог-дошкольник в детском саду, позже обучалась в Мичуринском педагогическом училище. В 1938 г. вышла замуж за Алексея Платоновича Семенова и уехала с ним работать в пос. Колывань Алтайского края. Через год после рождения дочери ушла от мужа, но поддерживала дружеские отношения с ним и с его второй семьей, сохранив дочери отца. Все заботы о семье (больная мать и дочь), работа, заготовкадров зимой на Алтае в войну, огород и т. д. легли на ее плечи. Еще на Алтае М.В. Рихтер поступила на заочное отделение Барнаульского педагогического института, а после войны вернулась в Подмосковье, работала в сельских школах и в 1949 г. закончила заочно учительский институт при Московском областном педагогическом институте. Она всегда была очень мужественным человеком, многое взваливала на себя, растила внуков и правнуков. Даже во время тяжелейшей болезни в старости она не позволила себе ни одной жалобы и до последнего дня старалась вставать на ноги и не доставлять хлопот близким. Умерла 11 августа 1993 г.

6 По-видимому, имеется в виду ирландский поэт и драматург Уильям Батлер Йитс (1865—1939). Вдохновитель движения 90-х годов XIX в. «Ирландское освобождение». В 1922—1928 гг. был членом Ирландского сената. Участвовал в создании Ирландской литературной академии. Лауреат Нобелевской премии (1923).

7 Баррес Морис (1862—1923) — французский писатель, ведущая фигура французской реакционно-шовинистической литературы, нашедшей отражение в трилогии «Роман национальной энергии» (1897-1902).

- 252 -

твое меня озабочивает все больше и больше. Новое повторение припадков это дело очень серьезное. Пожалуйста, когда доберется до тебя это письмо, дай мне полный и подробный отчет о своем состоянии, отзывах докторов и о том лечении, которое ты проделываешь систематически.

Поболтать нам с тобой «по душам» придется, конечно, очень и очень не скоро, но быть может, мы не разучимся все-таки понимать друг друга с полуслова и интересоваться переживаниями каждого из нас, даже несмотря на то, что годы утекают, что обстановка другая, что окружают нас люди, совершенно не знакомые другому... Эти маленькие, незаметные перемены! Как постепенно прокрадываются они и как трудно поддаются учету! Я глубоко уверен, что тебе, так же как и мне, кажется, что мы не изменились, остались совершенно прежними. У меня в этом отношении, конечно, иллюзия более сильная, так как я живу[,] по-видимому[,] в более замкнутой обстановке[,] и ее изменяющее и подтачивающее действие еще труднее уловить. Во всяком случае[,] «поживем» и увидим.

Пока у нас, за исключением переписки, которая никак не может придти в норму, нет решительно никаких перемен. Чувствую я себя, не в пример тебе, превосходно. Отлеживаюсь на солнце и разминаюсь на гимнастике. Даже делаю кое-какие, правда чрезвычайно слабые и подозрительные успехи, в трудном искусстве играть в «рюшки» и ухаживать за цветами. Как видишь, занятия серьезные и чрезвычайно важные! В часы[,] свободные от подобного времяпрепровождения[,] на тех же прогулках уделяется внимание, как я тебе писал, литературе, скульптуре и т.п. вещам. Когда нужно заставить себя не думать, — к твоим услугам всепоглощающие, незаменимые шахматы! Словом, живу припеваючи, для сплина же всегда имеется какая-нибудь тарзанистая литература или тема для куплетов, благо Суздаль и Внутренняя] Тюрьма заставили набить руку в рифмах.

Видимо педагоги и филологи[,] наподобие русских Иванушек[,] ни в огне не горят, ни в воде не тонут!

Смотри же, Верок, пришли мне подробный отчет о своем здоровье, а когда вновь будет писаться, то и о своих думах и настроениях.

Газеты мы получаем регулярно. Изредка перепадают даже литературные новинки, но для какой-нибудь серьезной и регулярной работы достать здесь книги или наладить их получение — невозможно. Пишу это тебе только потому, что ты задала вопрос[,] получаем ли мы книги и газеты. В смысле пищи тоже[,] по[-]моему[,] дело обстоит благополучно, а ты знаешь ведь, что я теперь уплетаю не только своими собственными, но и казенными зубами!

Вот тебе полный и исчерпывающий доклад обо всем целиком моем житье в настоящее время.

От мамы, кроме одного письма, о котором тебе писал, ничего не получал, от Коли тоже.

Обнимаю тебя. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст синими чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

- 253 -

№5 Открытка В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

23 июля 1924 г.

Челябинск

Политизолятор ГПУ

23 июля 1924 г.

Дорогая Вера!

Опять целую неделю не приносили мне твоих писем. Пишу открытку в надежде, что она хоть доберется до тебя скорее. Как только получу весточку от тебя, попробую написать поподробнее.

Пожалуйста, не хлопочи о библиотеке. Не стоит, чтобы ты на это дело тратила энергию и деньги тем более, так как ею, конечно, воспользоваться не придется, несмотря на все разговоры. Что касается Севушки8, то он все равно с нами.

Очень досадно, что наша регулярная переписка расклеилась и никак не может наладиться, но я не теряю надежды вскоре получить от тебя последние новости.

У нас все пока по-прежнему без мало-мальски значительных перемен.

Смотрю на наши равнинные виды и мечтаю о том отдаленном будущем, когда мы с тобой будем карабкаться по горам.

Целую тебя крепко, крепко.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Открытка «Исключительно для внутренней корреспонденции» адресована: Москва. Кузнецкий Мост. 16. Помощь Политическим Заключ[енным]. Екатерине Павловне Пешковой9 для Веры Вадимовны Рихтер.

№6 Открытка В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

30 июля 1924 г.

Челябинск

Политизолятор Г.П.У.

30.VII. 1924 г.

Дорогая Вера!

Получил твое письмо и книги. Большое спасибо за выполнение моей просьбы. Ты напрасно, родная, ворчишь на меня. Я вправе требовать, чтобы


8 Севушка — Всеволод, сын В.Н. Рихтера и В.В. Суворовой, родившийся в Италии и умерший там же от дифтерита в возрасте около трех лет.

9 Пешкова Екатерина Павловна (урожд. Волжина) (1876-1965) — общественный деятель. Жена A.M. Горького с 1896 г.; после 1904 г., когда они расстались, сохранила с ним деловые и дружеские отношения. Была членом партии с.-р.; в конце 1908 г., после разоблачения Е.Ф. Азефа, выбрана во Временную делегацию ПСР, заменявшую ЦК ПСР до выборов нового ЦК. В 1908—1912 гг. работала в эмигрантской кассе (Париж) по организации материальной помощи русским политэмигрантам. Вместе с другими членами кассы организовала в Париже детскую библиотеку. Участвовала в попытках создать за границей Музей истории борьбы за политическое освобождение России (1910-1913). В.Н. Фигнер работала в организованном Кружке помощи каторге и ссылке («Парижский кружок»), продолжила эту работу по возвращении из-за границы после начала Первой мировой войны. В обществе «Помощь жертвам войны» заведовала Комиссией помощи детям(осень 1914—1918). В начале 1915 г. вместе с адвокатом И.Н. Сахаровым на средства Земского и Городского союзов организовала отряд по сбору детей, оставшихся за линией фронта. В годы войны работала также в нелегальном кружке «Красный Крест», собирала для Горького материалы о жизни евреев в России, ответы по анкете «Дети и война» и т.д. После Февральской революции работала в Московском бюро Общества помощи освобожденным политическим, в августе 1917 г. при посещении Крыма знакомилась в Ливадии с работой санаториев для бывших политзаключенных. В 1917 г. — член ЦК ПСР. После Октябрьской революции трудилась в обществе «Культура и свобода», в Художественно-просветительском Союзе рабочих организаций, Политическом Красном Кресте (до 1922), с 1922 г. возглавила организацию Помощь политическим заключенным, которая просуществовала до 1937 г. С осени 1920 до 1937 г. — делегат Польского Красного Креста по опеке лиц польской национальности в Советской России. В связи с этой деятельностью посетила Иркутск, Новониколаевск и др. города Сибири (сентябрь—октябрь 1921), Архангельск (весна 1922) и т.д., дважды в год ездила в Польшу. По завершении репатриации пленных в Польшу награждена знаком Польского Красного Креста (1925). Один из организаторов Музея A.M. Горького в Москве (1937). Во время Великой Отечественной войны работала в организациях, помогавших эвакуированным и пострадавшим от войны детям. В последние годы жизни — консультант архива A.M. Горького при ИМЛИ.

- 254 -

ты более бережно обращалась со своим здоровьем и, к сожалению, знаю, что к систематическому лечению ты никогда не была способна. Должен сказать, что твое письмо очень мало меня успокоило в этом отношении, да и во многом другом не вполне удовлетворило меня. Авось, одновременно с налаживанием корреспонденции, на что, как будто, есть тень надежды, нам удастся договориться и убедить друг друга, хотя, конечно, преодолеть тысячи верст и бесконечно утекающее время не так просто и легко.

Получил открытку от Нины Станиславны, которая не забыла меня и шлет тебе приветы. От мамы и Муси, конечно, вестей нет.

Жизнь течет неизменно. Стараемся до зимы побольше надышаться воздухом и насмотреться на зелень и цветы... наших грядок. Настроение очень хорошее, а здоровье — выставочное у моей особы, по крайней мере. Напрасно ты предполагаешь, что зубы я потерял от гимнастики. Я «развил» такую ловкость, что вряд ли промахнусь при деланье «номеров». Во всяком случае, я полагаю, что вставные зубы для моего возраста вещь вполне стильная. Прости, за глупости.

Крепко целую тебя и жду хорошего письма.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Открытка «Исключительно для внутренней корреспонденции»: Москва. Кузнецкий Мост. 16. Помощь Политическим Заключ[енным]. Екатерине Павловне Пешковой для Веры Вадимовны Рихтер.

№7 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

7 августа 1924 г.

7/VIII. 1924 г.

Дорогая Вера!

Большое спасибо за память и поздравление. Мне удалось этот день замолчать и провести по[-]обыкновенному10. Досадно мне очень, что прошлый раз не пришлось написать тебе хорошего письма в ответ на твою милую воркотню. Несмотря на твои аргументированные нотации, мне все кажется, что я не так уж виноват и в кое-чем разбираюсь. Быть может[,] у нас только разный подход... Но я во всяком случае не собираюсь сегодня возвращаться к прежней теме. Разберемся в ней, когда будет возможность поговорить свободно.

О нашем неизменном житье тоже писать не приходится. Все[,] что было мало-мальски нового, я тебе сообщил. Веду образ жизни такой, что[,] навер-но[,] за теперешнее поведение попаду в рай, если только он еще уцелел.


10 Речь идет о дне рождения В.Н. Рихтера, по новому стилю приходившемся на 2 августа.

- 255 -

Тебя напрасно беспокоит участь нашей библиотеки. Ее, конечно, нельзя было и мечтать выручить. А моими работами все равно не пришлось бы воспользоваться. Поэтому не хлопочи по пустякам и не трать на это энергии и денег.

Спасибо, баловница, за книжки и английский словарь. Тынянов11 оказался гораздо менее интересен, чем я даже предполагал, но Крученый12 зато дает все, на что только он способен. Жду с нетерпением сообщений о результатах твоего драматического перевода. Помню, что ты обещала мне пересказ содержания. Но это настолько своеобразный автор, что вряд ли он может подойти к нашим российским потребностям, если только события не переделали и его самого...

За последнее время я немного разленился, вероятно, под влиянием чисто осенних дождливых осенних дней, и хотя продолжаю добросовестно выполнять взятые на себя обязательства, но сам лично работаю мало, даже по-грузински толком читать не научился и дальше десяти фраз приветствий не пошел. Скорее всего это род сплина, который разгоняется шахматами, да кропанием мерных этюдов. Даже за обещанную Мусеньке сказку засесть никак не соберусь, хотя подыскал уже подходящего рисовальщика. Впрочем, она, наверное, так увлечена еще новой обстановкой и новыми людьми, что не очень еще нуждается в особых развлечениях.

Жду с нетерпением твоих писем и уверен, что, когда ты перестанешь ворчать на непонимание и не понимать, они будут еще лучше и подробнее.

Крепко целую тебя, дорогая, и надеюсь, что ты будешь здорова, спокойна и будешь писать хорошие письма.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№8 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

12 августа 1924 г.

Челябинск

Политизолятор Г.П.У.

12.VIII. 1924 г.

Дорогая Вера! Получил твое второе письмо, и ты, конечно, понимать, как меня огорчило состояние твоего здоровья. Боюсь тебе что-ни-


11 Тынянов Юрий Николаевич (1894—1943) — русский советский писатель, литературовед. В 1921 — 1930 гг. работал профессором Института истории искусств. С 1921 г. начал печататься. Выступал как критик, переводчик, автор исторических романов. Был одним из создателей серии «Библиотека поэта».

12 Крученый — вероятно, Крученых Алексей Елисеевич (1886-1968) — русский поэт. В 1907 г. стал сотрудничать как художник в юмористическом журнале «Будильник» и др. изданиях, прославился серией шаржей и карикатур на писателей, художников и ученых под названием «Вся Москва в карикатурах». В 1909 дебютировал как прозаик, поэт, фельетонист, эссеист, художественный, литературный и театральный критик. В 1913 г. совместное В. Маяковским написал манифест футуристов с центральным тезисом: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности». С 1919 г. работал в Бакинском отделении РОСТА, сотрудничал в газетах, выпускал поэтические и теоретические сборники. В 1923 г. вошел в возглавляемую Маяковским постфутуристскую группу «Леф». В 1928 г. была издана последняя книга Крученых «Приемы ленинской речи», после чего его произведения существовали только в машинописи.

- 256 -

будь советовать, но, если была бы хоть малейшая возможность, не лучше ли все-таки воспользоваться санаторным лечением? Самочувствие в данном случае не особенно надежный показатель и то, что тебе «не хуже, чем в прошлом году»[,] еще не разрешает вопроса. Но, конечно, только зная все детали[,] можно настаивать на определенном решении. Только, пожалуйста, по[-]прежнему пиши мне всю правду. Я так буду гораздо спокойнее.

На днях мне попалась пятая книжечка «Современного Запада» и в ней пиранделловские «Шестеро действующих лиц в поисках автора»13 перевод некоей Е. Лазаревской, уже попадавшей мне на глаза. Неужели это та вещь, над которой ты работала? Судя по тому, что это должна быть новинка и что ты затруднялась передать мне содержание — это, вероятно, именно та вещь. «Обнажение формы» — одна из самых трудных форм[,] и некоторой искусственности не избежал и Пиранделло, несмотря на все свое остроумие, находчивость и оригинальность. Мне кажется, что и сценой, по крайней мере той, которая мне была знакома, он не вполне овладел. Это вещь для чтения, а не для постановки. Со стороны формальной это, все-таки, любопытная «экскурсия». Мне меньше нравится содержание. Как и в других вещах у него все построено для двух-трех острых положений и нескольких парадоксов. Причем «философия» его частенько бывает чересчур итальянской, а парадоксы приближаются к банальностям. Впрочем[,] в этом произведении автора спасает до известной степени «таинственность» области творчества и «эстетических восприятий».

Если «Шестеро», действительно[,] тот этюд, о котором ты писала, то, если хочешь, потолкуем о нем поподробнее.

Прибыли, наконец, книги, которых с таким нетерпением ожидали товарищи. Большое спасибо за журналы. Большое тебе спасибо и за них и за английский словарь. Соболь14 продолжает прогрессировать и притом настойчиво и усердно!

По обыкновению мирно и размеренно катится наша жизнь[,] и мы принимаем прежние меры в виде занятий и развлечений от возможности спячки и одурения.

Я еще не сбросил «личной» лени и сплина, но думаю, что этот период уже подходит к концу и вместо турника и ритмомании займусь вскоре чем-нибудь другим... Не сердись, Верок, за бывшие открытки, но мне хотелось, чтобы до тебя скорее доходили вести обо мне. Но теперь, по-видимому, дело с перепиской налаживается и как будто можно надеяться на более или менее регулярное получение писем.

Поправляйся, Верок, непременно и во что бы то ни стало. Ты не смеешь болеть! Крепко обнимаю тебя и целую. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.


13 «Современный Запад» — «журнал литературы, науки и искусства», выпускавшийся издательством «Всемирная литература» в 1922-1924 гг. Основной задачей журнала было «дать русскому читателю по возможности полную и строго объективную картину умственной и художественной жизни современной Европы».Всего было выпущено шесть книг журнала тиражом от 3 до 6 тыс. экземпляров и объемом около 250 страниц каждая.

Пиранделло Луиджи (1867—1936) — итальянский писатель. Писал романы и драмы. В 1934 г. получил Нобелевскую премию. Драма, о которой идет речь, называется «Шесть персонажей в поисках автора».

14 Поскольку В.Н. Рихтер пишет о нем жене, как о знакомом ей человеке, то возможно, что это социал-демократ, бухгалтер из Одессы Соболь Марк Львович(1889—?). Он был арестован в Одессе в декабре 1920 г., выслан в Харьков, затем отправлен в Москву, освобожден, а в сентябре 1921 г. снова арестован. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

- 257 -

№9 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

18 августа 1924 г.

Челябинск

Политизолятор Г.П.У.

18.VIII. 1924 г.

Дорогая Вера!

Вчера получил Пиранделло, словарь и два твоих письма. Вчера же прочел эту вещицу и убедился, что язык я еще не успел забыть. Написана вещь очень легко и перевод ее, вероятно, не будет особенно трудным делом и много времени не потребует. Та комедия его, о которой я тебе писал прошлый раз, мне кажется более интересной по приемам и разработке, но и эта не лишена оригинальности и остроумия, хотя при первом чтении производит впечатление сделанной наспех. По крайней мере эскизность и парадоксальность в ней выступают более резко. Как будет двигаться перевод[,] сообщу тебе в следующем письме и думаю, что за леность ты меня упрекать не будешь.

Сегодня дошло до меня и последнее твое письмо с нахлобучкой за открытки и за прочие мои старые и молодые прегрешения. Очень рад, что еще до получения реприманда я уже успел раскаяться и исправиться. Боюсь только, мне по-прежнему будет доставаться от тебя за недостаток содержания. Не всякое содержание во всякие рамки вкладывается! Да и оно больше зависит от тебя, чем от меня. Ты, пожалуйста, не ворчи на меня за последнюю фразу, так как ворчать совершенно не за что.

Относительно твоей болезни я уже писал прошлый раз. Теперь только прибавлю, что как только судьба улыбнется, примемся за дружное и совместное лечение ее и, я глубоко уверен в том, что от нее и следа не останется. Болезнь эта функциональная, а не органическая и внушению поддается легко. Не надорви только свои физические силы и не перегружай себя работой насколько только это возможно. Очень много хотелось бы написать тебе на эту тему, но ты поймешь и без слов, дорогая.

От мамы вестей не имею[,] и только ты меня держишь в курсе одесских дел. От Колюхи получил на днях новое философское произведение на тему о физиологической любви в идеалистических тонах. Любовь к громким фразам меня немного огорчает, хотя возраст у него, конечно, самый риторический.

Сплин у меня проходит понемногу. Он[,] впрочем[,] на моих занятиях не отражался и я успел обзавестись (поневоле!) новыми курсами по литературе и искусству, хотя не в письменном и не вполне обрабо-

- 258 -

танном виде, но все же пригодном для дальнейшего употребления. Довольно успешно и не без пользы для меня идут у меня работы по литературной форме. Пиранделло в этом смысле, конечно, тоже очень пригодился.

От моих уехавших, как ты знаешь, в Соловки15 друзей получил уже два письма. Не особенно, конечно, они довольны переселением, что само собой понятно. Не особенно и я доволен их переселением, так как жизнь стала серее и скучнее, но ты знаешь, что со «скуками» и прочими мимолетными настроениями я справляюсь легко...

Жду с нетерпением в ответ на отсутствие открыток и примирения с не вполне удовлетворяющими письмами письма хорошего с начала и до конца и вообще обещаю не царапаться, а только отцарапываться, да и то с подобающей осторожностью.

Костюмы и, вообще, все блага земные у меня в изобилии и в полном порядке, а поэтому, пожалуйста, не изволь беспокоиться. Я хожу таким франтом, что даже бутоньерку приходится ежедневно одевать для подтверждения стиля!

Крепко целую тебя. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№10 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

24 августа 1924 г.

Челябинск 24.

VIII 1924 г.

Дорогая Вера! Как я рад был получить от тебя весточку и узнать, что ты, все-таки, лучше чувствуешь себя за последнее время. Мне так бы хотелось успокоить тебя и отогнать все эти болезненные страхи, тем более, что твоя болезнь, мешая работе, создавая угнетенное состояние духа, не подтачивает организма и требует лишь внимательного, ласкового ухода и отсутствия нервирующей обстановки. Я глубоко уверен, что когда мы будем вместе, то ты, освобожденная от забот о детях и других тревог, сразу поправишься. Сейчас же, конечно, трудно придумать более неподходящие условия для твоего выздоровления. Все дело сводится теперь лишь к тому, чтобы «годить»... Ты, конечно, не принимаешь моей уверенности за самоуверенность, а знаешь, что я лишь базируюсь на нашей никогда не нарушавшейся дружбе, на уме-


15 Соловки — острова в Белом море, в 160 км от Полярного круга. С середины XV в. фактическим хозяином островов был Спасо-Преображенский монастырь, более известный под именем Соловецкого. В 1920 г. на островах был создан концентрационный лагерь, а в 1923 г. — Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), ставший прообразом и зародышем ГУЛАГа. Первая партия политзаключенных прибыла на Соловки в июне 1923 г., и в последующие два года все социалисты, получавшие лагерный срок, отправлялись только на Соловки. Большинство политических содержалось в бывших монастырских скитах, огороженных колючей проволокой, внутри которой они содержались в условиях политрежима, завоеванного тяжелой борьбой, многочисленными голодовками, обструкциями, организацией протестов внутри страны и за рубежом. Политрежим базировался на трех основных положениях: внутреннее самоуправление заключенных и общение с администрацией через выборных старост; отказ от принудительного труда; отдельное от прочих заключенных содержание.

После расстрела заключенных Савватьевского политскита охраной 19 декабря 1923 г., получившего широкую огласку (сообщения о нем появились и в советской и западной прессе), соловецкие политзаключенные стали требовать перевода на материк, т.к. в силу географического положения островов в течение полугода они оказывались отрезанными от внешнего мира, оставаясь во власти администрации. Летом 1925 г. все социалисты были выведены с Соловков и в последующие годы содержались в политизоляторах (Ярославском, Суздальском, Тобольском, Верхне-Уральском и Челябинском).

- 259 -

нии подходить друг к другу и с годами укреплять в себе привязанность, уважение и любовь к другому. Думаю, что наша долголетняя разлука в этом отношении до сих пор ничего не смогла изменить и, конечно, ничего не изменит.

Большое спасибо за хорошие, милые строчки, за твое археологическое баловство и вечное внимание. Перевод Пиранделло подвигается настолько быстро[,] насколько это возможно в нашей обстановке. За шесть дней я набросал перевод большей части этой вещички и думаю недели через полторы закончить работу вполне, не считая переписки (если потребуется). Если это тебе покажется работой с прохладцей, то гы ошибешься, так как обилие свободного времени довольно скверный импульс для регулярной работы и не вполне подходящие условия для срочного выполнения заданий. Ты по своему прошлому опыту, конечно, знаешь, что это не парадокс... Но не подумай, что я тоже разленился, что к сроку не выполню задания. Пишу я с удовольствием, хотя и чувствую, что техника далеко не прежняя... Что касается содержания лой комедии, то более основательное ознакомление с текстом не изменило моего первого впечатления. Искусственность построения и надуманность положений действует неприятно, а «философия» весьма примитивна. Хотя сам Пиранделло уверен, что он очень сильно дебоширит и «разрушает основы старой дремы», но, к сожалению, это не так страшно, как ему кажется.

Ты вполне права, думая, что мне будет приятно узнать о возможности поездки твоей в Одессу и свидания с детьми. Им приходится иырастать поневоле в слишком большой независимости от нас, потому нужно дорожить всякой возможностью увидеться, хотя бы на короткий срок с ними. Но я боюсь, эта мечта не сможет быть реализована. Она потребует с твоей стороны таких жертв и затрат энергии, которые ты теперь не имеешь права допускать. Очевидно и с вопросом о детях, их поселении около нас нужно будет тоже «погодить» до более лучших времен.

Не падай духом, дорогой Верок, и не считай себя инвалидом. Твоим бедным больным нервам пришлось вынести столько потрясений и пертурбаций, что они имеют полное право на временный бунт. Можно только удивляться, как долго крепилась ты и как даже теперь, выбившись из сил, все-таки не приходишь в полное отчаяние. Это лучшее доказательство того, что ты переутомившийся человек, но не инвалид, и что мы можем еще надеяться не только вполне восстановить твое здоровье, но и так же хорошо, радостно и содержательно пожить вме-с ге, как жили раньше. Крепко целую тебя, родная, и жду от тебя вестей с нетерпением.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата. Поперек верхнего поля письма карандашная надпись: «Просмотрено в ОКРООГПУ 26/824» А. Коро[тков] Подпись — автограф.

- 260 -

№11 Открытка В.Н. Рихтера матери М.М. Рихтер из челябинского политизолятора

26 августа 1924 г.

Челябинск

Политизолятор Г.П.У.

26/VIII 1924 г.

Дорогая мама!

Вера мне писала, что тебе последнее время нездоровится. Что с тобой, дорогая, напиши, пожалуйста, не умалчивая.

Девочки мои, кажется, чувствуют себя в Одессе превосходно и даже самая маленькая северянка16 освоилась с южным климатом и сорокаградусной жарой? Надеюсь, что Муся не очень злоупотребляет вечной добротой нашей милой Тети Юли и других баловниц. Этот постреленок, которого я так люблю, может ведь, наверное, загонять кого угодно!

О моей жизни ничего нового не могу сообщить. По прежнему работаем и «саморазвлекаемся». Встряхиваем, по возможности, мозги и мускулы, любуемся из-за решеток здешними прекрасными закатами, вспоминаем старое и мечтаем о новом. Словом, все мирно, тихо и регулярно, все чинно и, стало быть, вполне благополучно. Самочувствие у меня отличное, здоровье обычное, работоспособность, по[-]ви-димому[,] еще не изменилась. Не полысел, не поседел и на левое ухо еще не оглох.

От Колюхи получил уже третье философское письмо, в котором он разрешает сам разные проблемы и мне задает еще другие на разрешение. Кажется[,] переписка и дружба с ним у нас налаживается.

Передай мой сердечный привет и глубокую благодарность Тете Юле и Лебединцевой17. Как поживает и что поделывает моя Сонюха18 и мои девочки? Поклоны Очанам19 и всем былым знакомым.

Крепко тебя целую, дорогая мама, и благодарю за хлопоты и заботы о внучках.

Любящий тебя сын Вл. Рихтер.

P.S. А Муся, пока двух писем не напишет, сказки не получит!

Открытка «Исключительно для внутренней корреспонденции» на адрес: Одесса. Нежинская 10, кв. 3. Марии Михайловне Рихтер.


16 Северянка — Вера Владимировна Рихтер — младшая дочь В.Н. Рихтера и В.В. Суворовой. Родилась 16 сентября 1922 г. в г. Троцк (до 1917 г., а также сегодня это Гатчина) Петроградской губернии. Сначала она жила в Гатчине, потом вместе с сестрой Марией у бабушки Марии Михайловны в Одессе, потом они вместе с бабушкой снова вернулись в Гатчину. Несколько лет спустя Веру отвезли в Каркаралинск. И только в 1932 г. после смерти отца Вера вернулась вместе с матерью в Москву. Из-за переездов и постоянной неустроенности она поздно пошла в школу, которую окончила на Алтае в 1942 г. Уже в детские годы ее мучили острые приступы ревматизма, в результате которых она приобрела тяжелый порок сердца, осложнивший и сокративший ее и так нелегкую жизнь. Вера была необычайно талантливым, легко увлекающимся человеком. Еще в детстве она начала писать стихи и даже осмелилась послать некоторые из них на суд Б. Пастернаку, спрашивая его совета, следует ли ей и дальше профессионально заниматься поэзией. Пастернак благожелательно ответил девочке, отметив, что стихи ее «обнаруживают вкус и чувство природы, которые являются драгоценностью в человеке независимо от того, какое он им изберет приложение». В 1942 г. Вера поступила в педагогический институт в г. Камень-на-Оби, в 1943 г. вышла замуж за студента того же института Виктора Ванслова (Виктор был эвакуирован в Камень-на-Оби после завершения первого курса Московской консерватории; впоследствии стал известным искусствоведом). Из-за голода, холода, неустроенности быта, удаленности от родителей брак через год распался. Вера пыталась вернуться в Москву и продолжить образование, но, скитаясь по родственникам, потеряла паспорт, не могла из-за этого получить прописку и продовольственные карточки, поэтому в 1945 г. вернулась на Алтай к сестре и матери, где стала работать учительницей в школе. В 1948 г. она вернулась в Москву, работала в школах Подмосковья. В 1953 г. вышла замуж за директора деревенской школы М.Ф. Климанова (умер в 1958 г.). Они построили дом, в котором Вера Владимировна прожила много лет и вырастила сыновей (Сережу Рихтера и Володю Климанова). В этом же доме позже вместе с ней жила ее сестра М.В. Рихтер и мать В.В. Суворова. Вера восстановилась на заочном отделении Московского пединститута и закончила его в 1962/63 г. Так как в деревенских школах всегда не хватало учителей, ей приходилось вести буквально все предметы (а не только по специальности — русский язык и литература). Она вела и физкультуру, и географию, и историю, и немецкий язык. Увлекшись историей, она начала водить школьников по окрестным деревням, по берегам речки Смедвы. Собирая интересные предметы, окаменелости, белемниты, ребята под руководством Веры Владимировны организовали школьный музей. Этот школьный музей стал составной частью краеведческого музея г. Каширы, в создании которого активное участие принимала Вера Владимировна. В последние, уже пенсионные годы, всегда хорошо рисовавшая Вера увлеклась живописью и написала множество картин маслом, пастелью. Большая часть их разошлась по домам родственников и друзей. Изучив технику древнего левкаса (способ грунтовки деревянных изделий, использовавшийся в русской иконописи), пробовала писать иконы, а потом по просьбе деревенских бабушек нередко писала иконы для них. Забавно, что когда в ее отсутствие в дом забрались воры, среди украденных вещей (кроме небольшого числа действительно старых икон) были и иконы ее собственного производства. Из-за плохого состояния здоровья и отсутствия всякой медицинской помощи в деревне, последние годы жизни Вера была оторвана от родного дома, снова скиталась по родственникам. Умерла она в 1987 г.

17 Лебединцева — вероятно, сестра эсера Всеволода Лебединцева, одноклассника В.Н. Рихтера по гимназии. По воспоминаниям Е.Н. Очан, матери Всеволода в 1924—26 гг. уже не было в живых, но в Одессе у него оставалась сестра Гортензия Лебединцева, которая часто бывала в доме М.М. Рихтер.

18 Сонюха — Софья Иосифовна Очан, дочь И.А. Очана и Е.М. Очан (см. комм. 54 к разд. I). Девочкой Соня воспитывалась М.М. Рихтер, матерью В.Н. Рихтера, т.к. жили они в одном доме, а мать Сони, певица, постоянно была на гастролях.

19 Очаны — старые одесские друзья семьи Рихтер. Семья Очанов представляет собой «смесь» караимов с македонцами, в ней есть даже турки. Евгения Митрофановна Очан (урожд. Георги) — христианка с Крита. Ее дед носил имя Георгий, а когда он получал документы, приехав в Одессу, его имя по ошибке записали как фамилию: Георги. И Очаны, и Георги были купцами. Георги торговали зерном в Греции, Италии и других странах Средиземноморья. Очаны — табаком и посудой. Поскольку отец В.Н. Рихтера был «вольным штурманом» (Е.М. Очан называла его «капитаном»), всех их связывало общее дело. Один из родственников Очанов был караим Синани, живший в Ялте. Он держал книжный магазин, торговал табаком и папиросами, помогал в хозяйственных делах А.П. Чехову.

И.А. Очан (домашнее имя — Ёся) учился в одном классе с В.Н. Рихтером в Ришельевской гимназии. Е.М. Георги вышла замуж за И. Очана, в 1902 г. у них родился сын Николай, но только в 1903 г. Е.М. Георги и И.А. Очан смогли обвенчаться. Для этого И.А. Очан крестился, и М.М. Рихтер была его крестной.

- 261 -

№12 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

9 сентября 1924 г.

9. IX. 1924 г.

Дорогая Вера!

Только что получил твою телеграмму и жду с нетерпением от тебя дальнейших вестей. После маминого письма, болезнь Верочки свалилась немного неожиданно на голову, но вот, пока письмо доберется до наших палестин, многое изменяется, а детвора, к сожалению, народ очень скоропалительный насчет болезней. Фотографии детей я уже получил. Мама очень постарела. Муся очень изменилась и у нее появились черточки, делающие ее напоминающей Леночку20. Лицо Верочки мне до сих пор еще не понятно. Быть может[,] удастся как-нибудь познакомиться!

С посылкой перевода, благодаря переписке и обработке, я задержался на несколько дней. Боюсь только, что мое чистописание тебя не особенно удовлетворит. А в смысле толкования текста и постройки фраз мы с гобой вечные антагонисты!

За археологическую итальянскую страничку, которую, как я тебе писал, благодарю. Раскопки любопытны и, действительно, несколько неожиданные. Поэтому можешь судить[,] с каким интересом я пробегал эту статейку и как рассматривал рисунки!

Из симпатии к тебе мне пришлось тоже попасть в руки доктора и подвергнуться целому ряду ванн, но только по совсем пустяшному поводу: захваченный во Внутренней Тюрьме ревматизм попробовал, только не вполне удачно, ожить. Сестра добросовестнейшим образом растирает мне руку и отправляет в ванны; только из упрямства этот господин держится в моих мускулах, правда, не осмеливается развиваться и причинять значительные беспокойства. Как видишь, я веду себя лучше, чем мои Верочки!

Мы еще продолжаем наш летний режим, хотя уже приходится иногда маршировать под дождем и прерывать наши лекционные и гимнастические занятия. Даже садик наш упорно продолжает цвести... а о нас и говорить не приходится ничего! Тем более, что опять начало сыпать, как из рога изобилия, всевозможными жизненными и психологическими темами... Хорошо, что Пиранделло меня поспешил убедить в иллюзорности всего на свете и в глубокомыслии лозунга «Всякий по[-]своему!», а то я, наверное, разболтался бы!

Напрасно, Верок, ты так огорчаешься диагнозом доктора. В твоей болезни нет ничего, что нельзя было бы вылечить, раз ты не подор-нешь своего организма. Врач был обязан внушить тебе серьезное отно-


20 Леночка — Елена Николаевна Кузьмина — дочь В.В. Суворовой от первого брака с Н.Н. Кузьминым. Родилась в Гатчине 23 октября 1910 г. В трехлетнем возрасте была вывезена в Италию, где ее мать была в эмиграции, в 1917 г. вернулась с семьей в Россию. Росла и училась в Гатчине, затем переехала в Москву, в квартиру отца. Работала мотальщицей трансформаторов на электрозаводе, вступила в ВКП(б). С 1938 г. работала в Военно-Воздушной Академии им. Жуковского лаборантом, старшим лаборантом, младшим инженером, а позже там же преподавала штурманское дело; была штурманом в авиационном отряде Марины Расковой. В 1938 г. родила дочь (Ольгу Владиславну Ефимову, урожд. Шемборскую). Вынуждена была уйти из эскадрильи как дочь и сестра «врагов народа» Н.Н. Кузьмина и С.Н. Кузьмина. Она всегда говорила, что сама избежала ареста благодаря заступничеству Марины Расковой. В 1942 г. эвакуировалась на Алтай к сестре М. Рихтер. Там работала заведующей столовой, экономистом на вольфрамовом руднике (поселок Колыванстрой). В 1944 г. вернулась в Москву и поступила на исторический факультет Московского пединститута им. В.П. Потемкина; закончила его, будучи сталинской стипендиаткой; преподавала историю в 7—9 классах. В 1948 г. поступила в аспирантуру, в 1951 г. защитила кандидатскую диссертацию по педагогике. В 1951-1953 гг. работала доцентом в Иркутском пединституте, в 1953-1955 гг. — в Учительском институте г. Сураж под Брянском, в 1955—1960 гг. — в Коломенском пединституте. С 1960 г. перешла в Московский пединститут им. В.И. Ленина. Умерла в Москве 12 апреля 1994 г.

- 262 -

шение к твоему состоянию, чтобы удержать тебя от переутомляющей работы, но, конечно, не мог тебя зачислить в «инвалида», как ты любишь выражаться. Все это, Верок, лишь временное, хотя и тяжелое для тебя испытание!

На этой неделе письмо от тебя тоже запоздало, но из телеграммы я заключаю, что ты, вероятно, не чувствуешь себя хуже. Хотелось бы в этом убедиться!

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№13 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

16 сентября 1924 г.

16.IX. 1924 г.

Дорогая Вера!

К сожалению[,] переделка перевода и переписка невольно затянулась. Оказалось гораздо легче овладеть итальянским текстом, чем переработать на русский лад эти нервные, недоговоренные, перебивающие друг друга фразы. Началом первого акта я до сих пор совершенно не доволен, но не рискую его еще раз переделывать, боясь еще более отсрочить и без того запоздавшую отправку. Остальное более сносно переведено, но и только. Во всяком случае я заканчиваю и, хотя «вполне не удовлетворен», но все-таки отошлю. Отозвалась на моей работоспособности и легкая инфлуэнция, которая меня поежи-ла денька два, правда, не укладывая в кровать и даже не заставляя прибегать к медицине.

Присланную тобой археологическую статейку в переводе вместе с итальянским текстом пошлю со следующей почтой.

Как бы я был рад, если бы эти переводы, несмотря на их недостатки, могли бы пригодиться тебе. Только я боюсь, что эти недочеты не замаскируются содержанием. Пиранделло, особенно в этой вещи, несмотря на «модность» и оригинальность, частенько очень уж наивен для нас и чужд. Его «мозаичность» — прозрачно искусственно местами, а «быт» — непонятен для не знающих близко итальянцев. Об археологической же заметке ты сама прошлый раз писала, что вряд ли она заинтересует значительную аудиторию. Хотел бы, впрочем, оказаться чрезмерным пес-

- 263 -

симистом и в первом, и во втором, и даже в третьем, каком-либо другом случае!

Что же это маленькая Верочка, перевалив свою вторую годовщину, начинает опять пугать своих родителей разными неожиданными болезнями? Я получил твои письма уже после телеграммы, но, все-таки, конечно, с нетерпением жду дальнейших подробностей. Надеюсь, что эта тревога не очень повлияла на твое здоровье, дорогая.

Мама напрасно ворчит по поводу того, что ей не пишут. Но это, впрочем, ей свойственно, как и некоторым другим, делающим выговор за короткие письма и не обращающим внимание на почерки, условия и т.п. Заметь, что я не ворчу, а только «отварчиваюсь»! И уж, конечно, не забываю про те длинные и хорошие письма, которые мне частенько перепадают не по заслугам!

Большое спасибо за «Всемирную Иллюстрацию». По[-]моему[,] издорно-напыщенный текст ты даже «слишком» хорошо перевела, сгладив по крайней мере на половину трезвон фраз и щегольство слонами. Иначе мог получиться совершенно неожиданный для автора эффект!...

Холода еще не наступили, цветы еще не увяли и мы еще не одичали... по нашему мнению, по крайней мере. И это уже, конечно, хорошо... за неимением лучшего!

Будь здорова! Крепко, крепко целую тебя

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№ 14 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

30 сентября 1924 г.

Челябинск

30.IX. 1924 г

Дорогая Вера!

Доживаем до перехода на зимнее положение хорошие осенние дни. Солнце балует нас, а дожди щадят. Как мухи[,] греемся мы на солнышке, стараясь набрать в легкие побольше воздуха про запас. Закончив переводы, я уже приступил к «обычному течению жизни», подгоняя пропущенное и восстановляя пробелы. Вновь принимаюсь за английский,

- 264 -

чтобы не разучиться читать и укрепиться в уже приобретенном. Если тебе удастся, то награди меня еще какой-нибудь работой. Боюсь только, что переводы мои оказались весьма неудачными. Язык чересчур одеревенел и не хотел сразу поддаться неожиданной муштре! Но, думается, что это еще не окончательная потеря техники и я «еще могу исправиться», как говорит детвора.

От мамы получил сообщение в обычном ее духе о Верочке и Мусе, и даже эта сюда написала мне пару строк с требованием сказки, которой я никак не могу выжать из себя.

Я тебе очень признателен за последние милые письма и за считание меня «легким» в общежитии, хотя мне кажется, что на расстоянии эта легкость делается более проблематичной, а иногда даже превращается хотя и в не особенно невыносимую, но все же тяжесть, от которой ноют плечи и грустит душа. И притом не в смысле, конечно, разлуки, а в смысле характера, «точек зрения» и т.п. личных неудобств. Я думаю, что за всю жизнь мы столько не наворчали друг на друга, как в нашей переписке, где, конечно, достается сплошь и рядом не тому, кому следует и совсем не за то, за что нужно! Но я все же мог убедиться в терпеливости моей женки и друга, которая за мелочами не забывает главного и существенного для нас и умеет прощать старому ворчуну все его непоследовательности и... объективности.

Судя по твоим письмам, Ирина делает гораздо большие успехи в твоем сердце, чем это полагается по нашей конституции, и я начинаю подумывать о том, чтобы, за неимением возможности вступить с ней в более непосредственные отношения, начать с ней переписку и узнать[,] чем она питается. До сих пор я очень легко разбирался в «легкости» для тебя других, но в данном случае не все целиком улавливаю. Во всяком случае на ее счет у меня записано много, и я постараюсь свести с ней мои личные выкладки и записи. Это для нее будет, вероятно, менее неожиданно, чем для тебя!

А календарная работа мне, должен тебе признаться, никогда в жизни не нравилась и поэтому своей я ее никогда не считал. По[-]моему[,] это пренелепейшее, наискучнейшее и самое мерзкое занятие, которое только выдумали люди на земле! Составление для недоумков наскоро сфабрикованных мозгов для ежедневного употребления! Недаром со всем календарным тесно связывается грибоедовское злое слово! От подобной работы я бы[,] кажется[,] с удовольствием забрался бы, хотя бы на Северный Полюс! Вероятно!,] это у меня род идеосинкразии, как нелюбовь к слишком мягкому бархату!

Горячий, сердечный привет Варе21, да, так и быть, и Ирине! Будешь писать дедушке, от меня и благодарность, и любовь.

Будь здорова и не верь психиатрам, ибо и в нормальной психике люди не разбираются, а в нервных болезнях и подавно!

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на тетрадном листке в линейку.


21 Варя — Варвара Яковлевна Рейфшнейдер (наст, имя Олинда, «Варя» — партийная кличка). Член ПСР с 1904 г. До Октября 1917 г. дважды была в ссылке. Из первой ссылки бежала за границу и жила или в Иль-Де-Франс (историческая область севернее Парижа) или в Швейцарии, возможно, с семьей А.П. Гельфгота (см.комм. 150 разд. II). После возвращения снова была сослана. Из второй ссылки ее освободила революция. Близкий друг В. В. Суворовой и И.А. Сысоевой. Часто жила в 20-е и начале 30-х годов на квартире у И.А. Сысоевой в Москве. В 1927 г. ездила в Коканд навестить сосланных туда Гельфготов и на обратном пути в Москву была арестована (ЦА ФСБ РФ. Дело № Р-38039. Л. 35), затем освобождена, а в 30-е годы вновь арестована. После войны была освобождена и жила в Поволжье, т.к. в Москве ей жить было запрещено. Дальнейшая ее судьба составителям неизвестна.

- 265 -

№ 15 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

7 октября 1924 г.

Челябинск

Политизолятор Г.П.У.

7.Х. 1924 г.

Дорогой Верок!

Могу сообщить тебе, что у меня решительно все по[-]старому и без всяких изменений, тем более, что я возобновил в полном объеме свой прежний режим, после окончания перевода.

Жду от тебя за этот перевод основательной и вполне заслуженной головомойки, потому что за такой короткий срок настолько отвыкнуть от литературного языка — вещь непозволительная. Надеюсь, что тебе представится случай дать мне возможность «исправиться»! Действительно, подтвердил истину: сапожник без сапог! Ведь как раз теперь молодая публика заставила меня работать с нею над литературной формой и мы разобрали целый ряд и старых и новых вещей, оказавшихся под руками. Но все эти теоретические упражнения не оказали должного влияния (будем надеяться только на меня!)...

Кстати[,] в этом кружке мы проработали довольно основательно и «Красную Лилию» Анатоля Франса22, благо здесь есть недурно владеющие французским языком. Как видишь, даже в занятиях, я, как верный археолог, ищу только случая, чтобы вплести старые, незабываемые вещи, обвеянные настоящей поэзией. Впрочем[,] это ведь не «старая», а единственная вещь...

Начался ли у тебя уже «зимний сезон», т.е. возвращение твоих домашних под кров, или ты по-прежнему живешь еще ожиданиями? Я, чотя и не без воркотни отношусь к Ирине, но на этот раз тоже заинтересован в ее возвращении, чтобы получить более подробные вести о наших девочках. Приходится мириться с этой «похитительницей чужих душ», тем более, что это все же живой человек, а не календарная работа!

Получил на днях письмо от моего старичка Феохари23, пишет, что чувствует себя бодро, и спрашивает[,] не надо ли мне что-нибудь прислать. Такой же, очевидно[,] добряк и хлебосол, как был и раньше. Получил послание и от Коли с обычным скромным полуумолчанием о занятиях, но с критической оценкой «жизненных явлений». Видимо[,] хлопец с характером выдержанным в этом отношении. Надо будет обратиться с расспросами к самой Анне Степановне24.

Я живо себе представил по твоему письму не только Сергея25 с отцом26, но и все трио, включая мамашу27. Интересно будет понаблюдать[,]


22 Франс Анатоль (Тибо Анатоль Франсуа) (1844—1924). Французский писатель-гуманист. Член Французской Академии с 1896 г. Лауреат Нобелевской премии (1921 г.).

23 Феохари. Одесский друг В.Н. Рихтера, вероятно, упоминаемый в «Одесском мартирологе» Феохари Василий Ильич (1861-?), в 1937 г. приговоренный к 10 годам ИТЛ. Среди учениц В.Н. Рихтера в гимназии в 1903—1904 гг. была девочка по фамилии Феохари.

24 Анна Степановна (в другом месте у Рихтера — Аннета). Неизвестное составителям лицо. Опекала Колю, сына В.Н. Рихтера. Возможно, это первая жена В.Н. Рихтера.

25 Сергей — Сергей Николаевич Кузьмин, сын В. В. Суворовой от первого брака (с Н.Н. Кузьминым). Родился в 1906 г. в Гатчине. С 1912 г. по 1917 г. жил с матерью и В.Н. Рихтером в Италии. После окончания гатчинской школы поступил в Ленинградский институт инженеров путей сообщения. С 1930 г. член ВКП(б). Работал начальником партии Сибирской экспедиции технических изысканий. В 1933 г. был призван в кадровую армию и служил в звании военинженера третьего ранга. Был инспектором производственного отдела штаба Особого корпуса железнодорожных войск Красной Армии и занимался ревизией военных строительных работ на железнодорожных ветках Дальнего Востока. Был женат, но детей не имел. В мае 1937 г. во Владивостоке был арестован, исключен из партии, обвинен в участии в «военно-фашистской террористической и шпионско-диверсионной организации троцкистов» и расстрелян 27 сентября 1937 г. Реабилитирован в 1957 г. (ЦА ФСБ РФ. Дело № Р-63748).

26 С отцом — Николаем Николаевичем Кузьминым, первым мужем В.В. Суворовой. Н.Н. Кузьмин родился в 1883 году в Петербурге в семье унтер-офицера Семеновского гвардейского полка и работницы табачной фабрики. С пятилетнего возраста находился в приюте, а в 1894 г., после смерти отца, его определили на пансион в гимназию «человеколюбивого» общества, которую он окончил в 1901 г. В том же году Кузьмин поступил на физико-математический факультет Петербургского университета и вскоре принял участие в революционной деятельности. В феврале 1902 г. он был арестован во время студенческой демонстрации и после трехмесячного пребывания в пересыльной тюрьме выслан в Псков, а затем в Вытегру. Возвратившись через несколько месяцев в Петербург, участвовал в организации социал-демократической студенческой группы. В 1903 г. вступил в РСДРП, вскоре был снова арестован и выслан в г. Повенец Олонецкой губернии. В августе 1905 г. вернулся в Петербург, продолжил учебу в университете и являлся одним из руководителей студенческой социал-демократической организации. В 1906— 1909 гг. Кузьмин вел работу в военной организации большевиков, состоял членом литературной группы Петербургского комитета большевиков, сотрудничал в газетах «Голос металлистов», «Голос кожевника», «Голос приказчика» и в студенческом большевистском журнале «Молодая Россия». После окончания в 1910 году университета работал преподавателем математики и физики, в 1912 г. переехал в Смоленск, где вел работу в социал-демократических кружках. После февральской революции вернулся в Петроград и в июне 1917 г. избран председателем Гатчинского Совета рабочих и солдатских депутатов, был одним из активных организаторов первых красногвардейских отрядов. После июльских событий в Петрограде работал в военной организации большевиков и являлся членом редколлегий газет «Солдат» и «Деревенская беднота». В августе—октябре 1917 г. активно участвовал в подготовке вооруженного восстания в пригородных гарнизонах Петрограда, на Путиловском заводе, состоя членом бюро Петроградской окружной большевистской организации. В конце ноября 1917 г. был назначен комиссаром Юго-Западного фронта, участвовал в ликвидации банд Петлюры под Винницей, Бердичевым и Киевом. В начале августа 1918 г. назначен комиссаром Северо-Восточного участка Северного фронта, а затем членом Реввоенсовета 6-й отдельной армии. Осенью того же года участвовал в боях с англо-американскими интервентами на Северной Двине, в Кодемской операции и во взятии Шенкурска, за что был награжден орденом Красного Знамени. В апреле 1919 г. был назначен членом Реввоенсовета 3-й армии Восточного фронта, участвовал в боях под Тобольском и Ишимом. После взятия войсками Красной Армии Омска был переведен в 6-ю армию и будучи членом РВС принимал участие в освобождении Архангельска. После расформирования 6-й армии назначен членом Реввоенсовета Балтийского флота, но уже в конце июля 1920 г. назначен сначала членом РВС, а затем командующим 12-й армией, принимавшей участие в военных действиях против Польши. После заключения перемирия с Польшей возвращается на Балтику и в феврале 1921 г. назначен комиссаром Балтийского флота. В марте того же года направлен на уговоры восставших кронштадтских моряков, арестован ими, а по еле освобождения принимал участие в уличных боях в Кронштадте, за что был награжден вторым орденом Красного Знамени. В 1922-1932 гг. на различных командных должностях в РККА — военный прокурор РККА, начальник Политуправления Средне-азиатского военного округа, начальник Управления военно-учебных заведений РККА, начальник Политуправления Сибирского военного округа и других. 14 мая 1937 г. арестован в г. Тобольске, лишен орденов, обвинен в контрреволюционной деятельности по созданию военно-фашистского террористического заговора в Красной Армии (вместе с Гамарником, Тухачевским и др.) и расстрелян 28 октября 1937 г. В марте 1957 г. реабилитирован. Был дважды женат. В первом браке с В.В. Суворовой имел двоих детей (Сергея и Елену Кузьминых), во втором браке с Юлией Ивановной Кузьминой (позже женой Тухачевского) у него родилась дочь Светлана Николаевна Кузьмина (ЦА ФСБ РФ. Дело № 5030. Машинописная биография, составленная дочерью Е.Н. Кузьминой и женой сына А.Ф. Кузьминой).

27 Мамаша — мать Николая Николаевича Кузьмина, работница табачной фабрики. Сведений о ее судьбе у составителей нет.

- 266 -

какую парочку составим мы с Колей. Тут уже будет материал для тебя. А что я кроме того думаю, ты знаешь.

Обнимаю и целую тебя.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги большого формата.

№ 16 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

14 октября 1924 г.

14/Х 1924 г.

Дорогая Вера!

Очень рад, что мое поздравление дошло до тебя, но очень сожалею, что оно запоздало и дало тем самым повод думать, будто я забыл знаменательный день. Следующую дату[,] к сожалению[,] я почему-то не могу усвоить, как следует. 5 или 7 декабря старого или нового стиля28 для меня всегда загадка и я должен прибегать к очень сложным ухищрениям памяти, чтобы восстановить точное число. Не придешь ли ты сама мне на помощь? Жду и надеюсь. В крайнем случае буду поздравлять и по новому и по старому стилю без риска ошибиться.

На счет Леночкиного решения «воспитывать волю и характер» могу выразить только мою полную солидарность, как и полную уверенность, что из этого ничего не выйдет. Во всяком случае дело очень хорошее. Скажи ей, пожалуйста, что мы с ней занимаемся одним и тем же, только я еще не преуспел, почему и в ее успехе сомневаюсь. Вероятно[,] более удачно будет воспитание других душевных способностей в духе Флобера29, которого она со временем[,] наверно[,] прочтет.

Удивительные льстецы твои старшие дети, вольные и невольные, сознательные и бессознательные! Говорить о влиянии и признавать его при всех бывших условиях — это значит либо уметь безгранично верить сказке, как это делает Леночка, либо знать всемогущество самых темных фраз, как знает это Сергей. А ведь он их недаром употребляет! Он, вероятно, воспитывает в себе «знание характеров для управления волями»...

Надеюсь, что перевод до тебя добрался и ты, конечно, про себя побранишь мою милость даже больше, чем за письма. И в данном случае будешь права. От легкой формы, саркастического юмора, задорной не-


28 Вероятно, речь идет об именинах В.В. Суворовой, 30 сентября (по нов.ст.) — Вера, Надежда, Любовь. 5 декабря (по ст. ст.) / 18 декабря (по нов. ст.) —день рождения В.В. Суворовой.

29 Флобер Гюстав (1821-1880) — французский писатель. Из-за болезни прервал занятия в Парижском университете и почти безвылазно жил в своем имении в Круассе близ Руана. Его романы «Воспитание чувств», «Госпожа Бовари». Провинциальные нравы», «Саламбо» и др. были хорошо известны в России.

- 267 -

брежности и искусственности не осталось и следа! Оказалось, что - всякий по своему» приложению и к автору с переводчиком!... Впрочем[,] это в известной степени приложимо и к нам: тебе очень хочется определенности, а мне моя определенность не вполне по вкусу, хотя я псячески ее разукрашиваю... Но я думаю, что в этом вопросе мы с тобой моментально бы сговорились в пику всем Пиранделло на свете. Не правда ли?

Очень мне не нравится, что в твоих отчетах о здоровье снова появилось словечко «сносно». Хотелось бы, чтоб оно, наконец, заменилось другим более подходящим эпитетом.

Чувствую себя хорошо, заполняю старательно время и по Леночкиному рецепту продолжаю свое самовоспитание.

До следующего письма, дорогая!

Целую. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№17 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

21 октября 1924 г.

21.Х. 1924 г.

Дорогая Вера!

На твое последнее письмо от 5/Х я уже ответил прошлый раз, а новое что-то запоздало. Вероятно[,] в этом повинна Irene30, на счет которой у меня записано столько тяжких преступлений! Впрочем, если она[,] действительно внесет своим приездом струйку уюта и жизнерадостности, то да простится ей... пока!

Вместо письма прибыл увесистый, почтенный английский словарь и напомнил мне, что я уже два раза забывал поблагодарить тебя за «Красную Ниву»! Большое спасибо, дорогая, и за то, и за другое!

Думал я тебе отправить сегодня для пересылки детворе портрет, который набросал с меня здешний молодой художник, но ему пришлось кое-что переделать, и эту очередь придется пропустить. Пошлю следующий раз. Не знаю еще, как удастся нам запаковать эту штуку, чтобы предохранить ее от ударов печати на почте, но думаю, что как-нибудь наладим. Говорят, что сходство есть. Для начинающего работа не дурна. Подход, разумеется, прямо противоположный, чем был у Исайя31, но в равной мере наивный.


30 Irene — И.А. Сысоева.

31 Исайя — художник и скульптор — друг В.Н. Рихтера. В семейном архиве сохранились две фотографии, на одной из которых запечатлена скульптурная мастерская, на другой — отдельно скульптура. На обороте написано «Исайя», на одной из фотографий указано отчество — Павлович.

- 268 -

Смерть Просова даже моя литературная группа не восприняла, как следует. Лирика вообще мало доступна без определенной муштры, а у нас по этой области библиотека, конечно, бедна. Но Анатоль Франс оказался для всех хорошо знакомым. Я тебе[,] кажется[,] писал, что мы для упражнения переводили (обрабатывая) его «Lys Rouge»32, кроме того, благодаря наличию здесь целого ряда его романов, публика изучила его приемы, освоилась с его писательской манерой, переработала его портреты, пейзажи, способы характеристик и т.п.

Не подумай, что мы целые дни коптим над книгами. После неожиданной метелицы к нам вернулись прекрасные осенние дни, и мы вновь вернулись к оставленным было турнику и брусьям. О моих подвигах в этой области я тебе сообщал ведь не раз. Теперь я спешу, до наступления холодов закрепить свои завоевания и закончить подобающим образом «цикл». Боюсь, что лет через десять из археолога превращусь в гимнаста, если только старческая немочь не помешает.

Судя по твоему последнему письму, ты начинаешь беспокоиться, чтобы меня не заела тоска и скука. Думаю, что этого не случится, так как самообладания еще не потерял и заводить себя на определенный лад еще не разучился. Конечно, это не всегда проделывается с одинаковой легкостью, но ведь это тоже своего рода разнообразие и «обогащение» переживаниями.

Перевод, по всей вероятности, уже давно добрался до тебя?

Сердечный привет Варе и Irene. Ел. Вл.33 передам его лично и постараюсь, чтобы меня не приняли за дедушку.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№ 18 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

4 ноября 1924 г.

Челябинск.

Политизолятор Г.П.У.

4.XI. 1924 г.

Дорогая Вера!

Очень рад был прочесть в твоем письме, что ты серьезно собираешься приступить к лечению и даже обещаешь сообщить мне о результатах этого решения в ближайшем письме. Я, конечно, предпо-


32 «Lys Rouge» — роман Анатоля Франса «Красная линия».

33 Ел. Вл. — Елизавета Владимировна Шлегер. Друг семьи В.В. Суворовой, жена С.Д. Заскального. Работала в детском саду, в санаториях с больными и, в частности, туберкулезными детьми.

- 269 -

чел бы вид совершенный, но пока довольствуюсь голым обещанием, питая слабую надежду, что ты о нем не забудешь до следующей почты.

Насчет пожилого возраста ты попросту не верь. Во-первых, так как это дело сугубо личное, то можно обращать внимание только на мнение близких, а во-вторых — ведь это старая истина! — возраст определяется самочувствием. Пожалуйста, не думай, что я в данном случае защищаю свое собственное дело. Я совершенно бескорыстен и объективен. Пока, как ты пишешь, «забавно быть такой старой», все это еще не серьезно, даже в устах других... Меня вот все здешние молокососы в старики записали, но это только потому, что они жизни не знают... Но, все-таки, со стороны Леночки это не вполне любезно!

О Суздальских древностях прочитал с апперцептивным интересом. Все[-]таки любопытно узнать[,] в каких местах ты посидел. Рамка для археолога была вполне подходящая, но ведь нашего брата так трудно удовлетворить! Стыдно признаться, а меня очень мало утешало то обстоятельство, что я находился в объятиях почтенной старины, что под моим окном поднималась из 13 века старая «звонарня», «звонница»[,] а за ней выглядывали луковицы Спасо-Преображенского собора! Правда, эта замолкнувшая звонница навсегда залезла в мои глаза, как навсегда врезалась в память и ограда самого монастыря, но... но стиль воспоминаний несколько неудачно подобран.

Шипулинского34 я еще не дочитал. О Данблоне35 приходилось нам с тобой слышать еще в Италии, и даже спорить по этому поводу. С тех пор он видимо написал еще несколько работ, но настолько рискованных, что даже бесстрашный Шипулинский от них между прочим открещивается, хотя только Данблоном и живет. Книжка написана фельетонно бойко, задорно, сокрушительно, но «косность, упрямство, глупость... людей..., — граничащие часто с истерическим кокетством[,] закрывающим глаза перед очевидностью»[,] его, конечно, впредь до «объективного», научного исследования, не будет уничтожена. Права Рэтленда36 на «псевдоним Шекспира37» книжкой Шипулинского не устанавливаются, да и Данблону предстоит еще не мало хлопот... Но, хотя решающих совпадений и документов нет, это все же не лишенная остроумия гипотеза.

Ты уже, конечно, ожидаешь ритуальную фразу о том, что в нашу жизнь не затесалось ничего нового. «Все течет, но не изменяется», такова наша поправка к Гераклиду38. Конечно это имеет силу законности только в пределах нашей обители и в данное время.

Целую тебя[,] Верок, несмотря на пожилой возраст, и жду результатов от твоего решения лечиться.

Irine привет и лучшие пожелания.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.


34 Ф. Шипулинский — автор книги «Шекспир — маска Рэтленда. Трехвековая конспиративная тайна истории», вышедшей в свет в 1924 г.

35 Данблон (ныне принято писать Демблон) — бельгийский историк Селестен Демблон. «Незадолго до первой мировой войны [...] Демблон обнаружил в списке иностранных студентов Падуанского университета за 1596 г. вместе с Рэтлендом имена двух студентов из Дании — Розенкранца и Гильденстерна». «Демблон исследовал также обстоятельства почетной миссии Рэтленда в Данию в 1603 году [...] Доводы Демблона и открытые им факты доказывали безусловную причастность Рэтленда к «шекспировской тайне» и созданию шекспировских произведений...» (Гилилов И. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М., 1998. С. 203).

36 Рэтленд — Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд (1576-1612). Современник Шекспира, «был одним из образованнейших людей своего времени, имел степень магистра искусств как Кембриджского, так и Оксфордского университетов, учился в падуанском университете в Италии и в лондонской юридической корпорации Грейс Инн» (Гилилов И. Игра об Уильяме Шекспире. С. 92).

37 Шекспир Уильям (1564-1616). Английский актер, пол и драматург родившийся в семье ремесленника и торговца и окончивший только грамматическую школу, где освоил латынь и основы древнегреческого языка. Среди ученых до сих пор не утихают споры о личности Шекспира. Их сомнения вызывает то, что столь мало образованный и далекий от высших кругов человек мог так талантливо и скрупулезно описать нравы, быт и образ жизни своих высокородных героев.

38 Гераклид — Гераклит Эфесский (VI в. до н.э.). Древнегреческий философ-материалист, принадлежавший к ионической школе. Основа его диалектики — концепция непрерывного изменения, которое является круговоротом материальных стихий: огня, воздуха, воды и земли — со знаменитым образом реки, в которую нельзя войти дважды.

- 270 -

№ 19 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

11 ноября 1924 г.

Челябинск.

11.XI. 1924.

Дорогая Вера!

Очень рад, что угодил тебе посылкой портрета. Относительно твоих прав, конечно, говорить не приходится, так как они ограничиваются только твоим личным усмотрением и настроением. Руководствоваться этим единственный твой «долг», а в настроении и единственная «санкция».

Художник очень польщен твоим отзывом. Тем более, что он считает, что пока до «выражений» не добрался и старается передать только «внешний» облик. Руку он себе набил на моих глазах, усердно и вдумчиво работая. Значительную часть успехов нужно отнести и на долю его руководителя. Если действительно будет не дорого стоить, то пришли ему французской бумаги мешале (белой). А мне с какой-нибудь оказией простую вилку из вашего хозяйства. Мою я куда-то умудрился безрозыскно запропастить.

Как я и ожидал, о лечении даже в третьем письме говорится только в будущем времени и в весьма предположительном наклонении. В этом отношении ты, кажется, близка к неизлечимости! Хорошо хоть то, что тебе «не хуже», как выражаешься ты!..

Хотя человек мнительный из твоих писем (я имею в виду два последних) мог бы сделать вывод, что хандра способствует потребности более усиленного общения с ним, но я, конечно, таких выводов не делаю и очень, очень дорожу приливами и даже своим реноме «целительного средства» против тяжелых переживаний и плохих настроений, обрушивающихся на тебя. Только ты напрасно говоришь о редкости моих писем. Я не пропустил ни одной почты. Если ты одновременно с портретом не получила письма, то это вышла, вероятно, случайная какая-нибудь задержка. А на счет краткости ничего пока не поделаешь. Приходится ограничиваться лапидарным стилем древних римлян...

Кстати, о древних римлянах и памятном нам Риме. Недавно, перечитывая плаксивого Надсона39 для занятий по литературной форме, я наткнулся на строчки, где он говорит о тех руинах возле Священной Рощи, около которых и нам пришлось побывать. Вот они:

«Вернется ль прошлое? Веселый смех и стоны?

Еще шуршит листва. Еще журчит фонтан...

Разрушен только храм. Разбиты лишь колонны.

Алтарь еще стоит, а рядом дремлет Пан!»

Смешно немного, сидя в Челябинске, вспоминать Римские Священные Рощи, но от воспоминаний, при всей муштре, не всегда отделаешься! Да и нужно ли?


39 Надсон Семен Яковлевич (1862—1887). Русский поэт. Основное место в его стихах занимает любовная и пейзажная лирика. Умер от туберкулеза.

- 271 -

Очень сочувствую тебе по поводу твоих материнских огорчений, но детвора вольно и невольно, «безнадежно» или с надеждой на исправление должна по своему положению огорчать старшее поколение. Приходится отучиваться нашему брату от иллюзий и исключительных точек зрения. Не следует только спешить с «безнадежным» прогнозом.

Сердечный привет Варе. Думаю, что Наталья Григорьевна не вполне удачно выбрала советчика. Я хоть не седой, но больше подхожу. О смерти Тани не верится.

Крепко целую тебя, дорогая. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№20 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

16 декабря 1924 г.

16/ХП. 1924.

Политизолятор ГПУ.

Челябинск.

Дорогая Вера!

Я думаю, что итальянские газеты добираться до меня будут, так как английские доходят. Поэтому, когда у тебя будут попадаться экземпляры, посылай мне. Сейчас за границей такое любопытное время, что всякая иностранная газета вдвойне интересна, а итальянская для меня, само собой разумеется, представляет особый интерес. Думаю, что как ни хорохорится Муссолини40, а день расплаты для него близится, и понаблюдать за ним, хотя бы изредка, поучительно.

Думаю, судя по прежнему опыту, что Леночка, пожалуй, борется не с твоей «тиранией», а просто «солидаризируется со своими подругами и тебе приходится отвечать за других мамаш. Зачатка материнского деспотизма усмотреть в тебе мне не удавалось, скорее «совсем наоборот», а с такими талантами обычно родятся. Быть может ее оппозиция вытекает не из либерализма, а из неосознанного консерватизма? Тогда дело не в анализе отдельных фактов, а в выяснении первоисточника...

Твоя характеристика Irene совпала целиком с моим представлением о ней. И все пробелы в области эстетики, и вся доминантность «вопроса», и вся изломанность жизнью не могут ее сделать простой, непосредственной и в простоте и непосредственности сильной «Иринушкой». Я ее реконструировал не из теперешних твоих слов, а из того, что знал о ней еще в Италии; а твои дальнейшие беседы о ней лишь дополнили и развили


40 Муссолини Бенито (1883—1945). Глава итальянской фашистской партии и правительства Италии в-1922—1943 гг. Политическую карьеру начал в рядах социалистического движения. В 1933 г. заключил политический и военный союз с фашистской Германией и втянул Италию во Вторую мировую войну на стороне Гитлера. Диктатура Муссолини пала 25 июля 1943 г. Италия официально объявила войну Германии, но до 1945 г. Муссолини еще возглавлял марионеточное правительство на оккупированной фашистами части страны. В 1945 г. он был захвачен партизанами и 28 апреля казнен по приговору военного трибунала Комитета национального освобождения Северной Италии.

- 272 -

рисунок. Кстати, заработал я гораздо более, чем ты думала дать! Но написано было мило и по[-]всегдашнему умно.

На счет твоего лечения, несмотря на твой пессимизм, у меня, все-таки начинают возрождаться надежды. По[-]моему[,] не может тянуться так, и обстоятельства в будущем создадут необходимую для тебя обстановку. Не думаю, чтобы санатория была бы таким недостижимым раем!

О моем «житье-бытье» прибавить ничего не могу к обычной фразе: «ничего нового!» На днях устрою вакации, чтобы дать отдохнуть другим и внести маленькую перемену в распорядок дня.

18-го числа, оставшись наедине в своем «кабинете», подниму в твою честь41 если не кубок, то все-таки кружку с чаем и постараюсь сказать соответствующий спич. Только я, наверное, переборщил с поздравлениями на этот раз! Рассчитываю на твою снисходительность! Тем более это необходимо, что я должен пожелать тебе по традиции, еще и лучшего нового года. Так как я, по независящим от меня обстоятельствам не буду иметь возможности нанести визиты Irine и Варе, то поздравь их от меня. Это уже четвертый раз подряд, как приходится встречать новый год в несколько стеснительной обстановке, не считая царского времени. Но зато какое разнообразие: одесский тюремный лазарет (вот славная встреча была!), внутренняя тюрьма, Суздаль и ... Челябинск! А что «даешь» через год?

Целую тебя крепко. Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№21 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

23 декабря 1924 г.

Челябинск.

Политизолятор Г.П.У.

23.XII.24 г.

Дорогая Вера!

Твои самонаблюдения и наблюдения, о которых ты мне писала по поводу выступавшего почтенного интеллигента, напомнили мне Шнипдера42, но и О.Генри43. Ты мне как-то переправила несколько сборников его рассказов, да и сюда кой-что попало. Он мастерски обрабатывает небольшие картинки, правда всегда при помощи одних и тех же приемов. У него обычно герои наперед знают, что должно случиться, а выходит «совсем наоборот», самая несуразная «неожиданность. Но главный фокус автора в том, что эта «неожиданность» оказывается неизбежным логическим следствием всего


41 18 декабря — день рождения В.В. Суворовой, жены В.Н. Рихтера.

42 Шницлер Артур (1862—1931). Австрийский писатель и драматург. Был склонен к декадентству, рафинированному психологизму. Находился под влиянием 3.Фрейда.

43 О’Генри (Уильям Сидни Портер) (1862-1910). Американский писатель. В 1894 г. стал издателем юмористического еженедельника, в котором публиковал свои первые рассказы. Работал в банке кассиром-бухгалтером, был обвинен в растрате, полгода скрывался от суда в Гондурасе, а после возвращения провел около 3-х лет в заключении (1898—1901).

- 273 -

предыдущего. Люди марионетки, а воображают себя «деятелями» и своими Фантазиями создают «неожиданности». Словом[,] «обыкновенный ход вещей» во всем своем всемогуществе. Как видишь, тоже насмешка над бессознательными актерами своей бессознательностью созидающими «презабавные» фарсы. Эту сторону О.Генри передавать умеет, но сам, хотя и с полуоткрытыми глазами, плывет по течению... и не потому, что «сноп»... «обстоятельств» не переделаешь, а потому, что, даже изменив их «маятником», «куклой» останешься! И он, конечно, прав, куклой очень легко можно остаться, быть может[,] даже неизбежно приходится остаться. Но, быть может, присмотревшись к тому, как нас «заводят» и «надувают» обстоятельства, можно до известной степени научиться теми же способами заводиться самому (не «предвидеть», не «настраиваться» — это четверть дела!)? А. научившись этому чрезвычайно трудному делу, может быть[,] удастся освободить руку и немного погрести? Скажи «герою», что он «кукла», и не оберешься неприятностей! А знать это не мешало бы! Но и простосердечная или философская кукла и сознательная кукла вроде О.Генри подарок не важный! Рекламирую для новогодних подношений самозаводящиеся при помощи обстоятельств и внешних воздействий (по выбору) — кукол! Пожалуйста, не смейся над этой новогодней теорией. Ведь ты причастна к НОЗ'у44, а это должно быть одним из его дальнейших применений и расширений. Сначала посмотреть, как и чем нас пускают в ход, а потом научно улучшить и пустить за свой счет самих себя. Не от теорий, а от практики, не от «умственности» и нравственности, а от конкретности.

У Леночки скоро и сильно заводящаяся натура (переработка с известной примесью отца) и полная безнадежность самозаведения. Irene должна всегда опасаться «неожиданностей», ибо взвинчивается, но не имеет представления о НОЗ (научн[ой] орг[анизации] завода). Сергей знает, как его могут «завести» (почему это и труднее сделать), умеет других «заводить», но с НОЗ'ом ничего не имеет общего. Мог бы кое-чему научиться, хотя примеси мешают. Что касается твоего покорнейшего слуги, то он в самозаведении совершенно безнадежен, так как его ключи затерялись для него в твоих руках.

Очень будет интересно узнать[,] придется ли тебе писать о мачехе Наташи45 или нет. Вернее нет, так как года и новая обстановка должны оказать свое действие. Но я все[-]таки надеюсь кое-что подработать, а потому жду твоего описания. Про Петра Степановича46 один из персонажей «Бесов» говорит: «он человека сам представит себе, да с таким и живет», но только он напрасно добавляет, что поэтому ему «очинно легко жить на свете».

По доброте своей ты не очень будешь меня бранить за эту болтовнюа. Ничего не поделаешь. Ремонт обстоятельств дело гораздо более трудное, чем сама НОЗ.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.


а Слово вставлено составителями по догадке, в письме оно замазано клеем.


44 НОЗ — научная организация завода. Название шутливой теории В.Н. Рихтера, смысл которой раскрывается из дальнейшей части письма, где он дает характеристики родственникам — Сергею, Ирине и Лене.

45 Вероятно, имеется в виду дочь И.А. Сысоевой и Л.Г. Заммеля — Талочка (см. комм. 120 к наст. разд.). В 1924 г. Л.Г. Заммель был женат вторым браком.

46 Петр Степанович Верховенский — персонаж романа Ф.М. Достоевского «Бесы». В.Н. Рихтер цитирует фразу, сказанную Федькой Каторжным Ставрогину: «Петру Степановичу, я вам скажу, сударь, очинно легко жить на свете, потому он человека сам представит себе, да с таким и живет».

- 274 -

№22 Открытка В.Н. Рихтера дочери М.В. Рихтер из челябинского политизолятора

2 января 1925 г.

Марии Владимировне Рихтер.

Нежинская ул. Д. № 10, кв. 3.

Одесса.

Вл. Рихтер. Челябинск. Политизолятор Г.П.У.

Дорогая Муся!

Мама мне пишет, что ты не боишься одна ходить на уроки. Ты, значит, храбрее меня! Я один никуда не хожу. Боюсь не в ту дверь попасть! Но у меня есть ледяная горка и санки, и мне уроков не задают! А у Жоржа47 в камере (мы наши комнаты так называем) целых и настоящих три воробья! Прилетели в форточку и живут. Вылетят на двор, полетают, полетают и опять назад. Говорят, что хлеб очень вкусный и помещение теплое. А Жорж (он добрый, этот Жорж!) им полочку сделал и воды в разбитый кувшин налил. На полочке они спят, в кувшине купаются. Все книги забрызгали, но Жорж — ничего! Он добрый! Когда воробьи откормятся, мы из них паштет сделаем. Или не надо паштета?

Крепко целую тебя и Верочку.

Твой папа.

Внизу рукой М.В. Рихтер написано: Владимер Николаеч Рихтер.

№ 23-28 Фрагменты из записной книжки 1924—1925 гг.48

№23 Выписки из книги В.К. Агафонова49 «Заграничная охранка»,

сделанные В.Н. Рихтером в челябинской тюрьме, и комментарии к ним

[начало 1924 г.]

В.К. Агафонов. «Заграничная охранка». Издат. «Книга». 1918 г. Пет-рогр. 8° XXV. 388 стр. 10 р.

251-252 стр.: «3-го марта 1905 г. Азеф50 сообщает Ратаеву51, что к с.-р. Рубановичу в Париже пришел некто Шапиро, который поступил в охран-


47 Жорж Карчаретели — заключенный (Челябинский политизолятор). Его судьба составителям неизвестна.

48 Записная книжка содержит краткие протоколы докладов и прений на заседаниях кружков, заметки по истории скульптуры, выдержки из статьи Г.Е. Зиновьева и И.В. Сталина от 23.10.1924 в «Известиях», конспекты лекций В.Н. Рихтера, цитаты из газетных статей и комментарии к ним, стихи В.Н. Рихтера, рисунки к конспектам лекций и рефератам книг или статей. Эти тексты мы опустили, оставим лишь даты и темы кружковых докладов, чтобы продемонстрировать широту обсуждавшихся тем (см. док. № 26). Список предполагаемых докладов (номера с 1-го по 26-й) приведен на одной из первых страниц книжки после выписок из книги Агафонова о провокаторах (см. док. № 23). Приведенные далее темы заседаний кружков с кратким изложением докладов и обсуждений (в данной публикации не воспроизводятся) и даты их проведения позволили нам точнее датировать черновики писем (см. док. № 24, 27, 28). Кроме того, сравнение нескольких списков кружковых докладов позволяет установить соответствие между именами и фамилиями докладчиков по темам их докладов. Все подчеркивания принадлежат В.Н. Рихтеру.

49 Агафонов В. К. (1864—1955). Ученый и общественный деятель, член партии социалистов-революционеров, масон. Закончил Петербургский университет, в 1893 г. после сдачи магистерского экзамена стал хранителем минералогического кабинета университета, принимал участие в экспедиции по изучению геолого-почвенного строения Полтавской губернии. Автор книги «Настоящее и прошлое земли» (1895), впоследствии неоднократно переиздававшейся (в том числе, в советское время). Еще во время учебы в университете принимал активное участие в студенческих кружках, в 1901 г. высылался из Петербурга за участие в демонстрации на Казанской площади, в 1905 г. в знак протеста против «кровавого воскресенья» публично ушел в отставку из политехнического института. В эсеровской партии был уполномоченным ЦК. Покинул Россию из-за угрозы ареста. За границей вместе с Я.Л. Юделевским и А.Д. Гнатовским возглавил «Парижскую группу социалистов-революционеров инициативного меньшинства», возникшую весной 1908 г. Знаменем группы стали призывы к восстановлению традиций «Народной Воли», к очищению партийного миросозерцания от излишеств «марксизации» и изменению на более демократических основаниях отношений между верхами и низами партии. Издавал газету «Революционная мысль», призывавшую к активизации террористической деятельности. По мысли идеологов «инициативного меньшинства», террористическую деятельность партии необходимо было построить на новых, децентралистских основаниях. Чтобы обезопасить террористическую организацию от центральной провокации и сдерживания ее деятельности близорукими расчетами ЦК, В.К. Агафонов предлагал создать сеть боевых дружин, не связанных между собой и состоящих из близких людей, доверяющих друг другу и действующих самостоятельно на свой страх и риск. В июльском номере «Революционной Мысли» было объявлено о создании «Союза левых социалистов-революционеров» и о выходе его членов из партии эсеров. Во главе Союза стояли В.Л. Бурцев, Я.Л. Юделевский, В. К. Агафонов, А.А. Карелин. После Февральской революции вернулся в Россию, с разрешения А.Ф. Керенского получил доступ к архивам Заграничной агентуры Департамента полиции и архивам Департамента полиции. После октябрьского переворота архив был большевиками опечатан, и Агафонов издал книгу по материалам, которые ему к тому времени удалось обнаружить. В 1921 г. вновь эмигрировал во Францию. Преподавал в Сорбонне и на Высших женских богословских курсах, был членом Русского академического союза, Русского народного университета, Союза русских писателей и журналистов, Тургеневской библиотеки, Русского научно-философского общества. В 1928 г. принят в члены ложи «Северная звезда», являвшейся дочерним образованием «Великого Востока Франции», по его инициативе была основана «Консистория Русского масонства 23-го градуса». В 1931 г. стал основателем «Свободной России» (русской мастерской «Великого Востока Франции»), в ноябре 1932 г. кооптирован в выделившуюся из «Астреи» ложу «Лотос». В 1935 г. в Сорбонне был избран председателем комиссии по составлению почвенной карты Африки, в 1937 г. награжден орденом Почетного легиона. В годы Второй мировой войны основал Общество помощи русским, которое оказывало поддержку советским военнопленным, в 1945 г. стал председателем Объединения русской эмиграции для сближения с Россией. Похоронен на масонском кладбище.

50 Азеф Евно Фишелевич (1869—1918). Один из создателей и руководителей ПСР. Глава Боевой организации эсеров (1903-1908) и одновременно сотрудник Департамента полиции (с 1893 г.). Разоблачение Азефа в 1908 г. вызвало грандиозный скандал и в эсеровской партии, и в российском обществе. Азеф бежал, жил в Германии под вымышленным именем. Умер в Германии по выходе из тюрьмы, где сидел по подозрению в шпионаже. Подробнее см.: Николаевский Б. История одного предателя: Террористы и политическая полиция. М., 1991; Заключение судебно-следственной комиссии по делу Азефа. Б.м., 1911. Письма Азефа: 1893—1917 / Сост. Д.Б. Павлов, З.И. Перегудова. М., 1994.; Городницкий Р.А. Боевая организация партии эсеров (1901-1911). М., 1998; Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914. М., 1998 и др.

51 Ратаев Л.А. (1860—1917). Чиновник особых поручений при Департаменте полиции, в 1898-1902 гг. зав. Особым отделом, 1902-1905 гг. — руководитель русской заграничной агентуры в Париже.

- 275 -

ку, устрашенный запугиванием жандармов, хотя был арестован «по ерундовому делу». Шапиро дал много сведений социалистам-революционерам, в том числе, что в Женеве имеется у с-р 2 провокатора (в Женеве постоянно жил Ц.К. и часто Азеф. В.А.а); что Бабушка52 после Америки должна поехать в Россию (это, как было уже указано, выдал Азеф. В.А.) и что для ее ареста назначен лучший ратаевский агент — Бинт53, что полицией уже все подготовлено для ареста с-р Рихтера (выдал Азеф. В.А.), что для этого Ратаев поехал в Берлин... «Прошу ничего не предпринимать по отношению к Шапиро до разговора личного со мной. Это дело очень серьезно. Один неосторожный шаг и — провал мой». — пишет Азеф (курс[ив] В.А.)»

324. «В комитет по отправке эмигрантов в Россию Вакман54 по его словам вошел лишь по настоянию эмигранта Рихтера и Гр. Шрейдера, у которого он пользовался полным доверием. Вакман приводит следующие слова Григория Шрейдера, будто бы сказанные им перед отъездом Вак-мана в Россию: "Только Вам одному я могу доверить заботу об эмигрантских женах и детях"».

Вакману было известно, что я его подозревал в провокации, что считал моим долгом[,] предупреждать об этом всех товарищей. Зная это, Вакман не решался однако предпринимать никаких шагов для своей реабилитации. Поэтому все партийные товарищи (всех партий) относились к нему весьма подозрительно и в близкие отношения с ним не вступали. Когда из Италии уезжал в Россию Шрейдер, в Риме из революционеров никого уже не оставалось и ему поневоле пришлось сдать дела по эмигрантской кассе Вакману. О чем Шр[ейдер] с должными оговорками предупредил Париж. Вакмана нельзя было «просто» изобличить, так как юридических улик против него не было. Приходилось, отстранив его от участия в партийных делах и близкого личного общения, терпеть его в эмигрантских кругах. Только в Риме Вакман натолкнулся на прочное подозрение и отрицательное отношение к себе с-р группы. В Швейцарии раздавались лишь отдельные голоса, считавшие, что в его жизни есть стороны, на которые необходимо обратить внимание. Об этом было дважды доведено до сведения следственной] ком[иссии] Ц.К., которая, сопоставив эти указания с некоторыми местами «откровений» Русинова55, внесла Вакмана в число лиц, подозрительных по провокации, и вела о нем расследование, не предавая дело гласности.

370. «В 1910 г. роль Русинова была случайно разоблачена: письмо к нему с приглашением на свидание попало в руки революционеров; тогда же он был опубликован, как провокатор; агентура дала ему пособие в 400 фр. 26 мая 1910 г. Русинов застрелился[»].

Агафонов умышленно дает неточную информацию. Следств[енная] Ком[иссия] при Ц.К.П.С.-Р., о которой Агафонов в своей книге старательно замалчивает, давно подозревала Русинова и, наконец, собрав


а В.А. — В. Агафонов.


52 Бабушка — Е.К. Брешко-Брешковская.

53 Бинт Генрих. Агент наружного наблюдения русского заграничного отдела Департамента полиции, прослуживший в охранке около 32 лет. В 1913 г. был поставлен во главе созданного в Париже на средства Департамента полиции легального «частного детективного бюро» «Бинт и Самбен». Бюро состояло из старых агентов русской заграничной охранки, которые подчинялись и докладывали о своих наблюдениях только Бинту и Самбену. Агенты бюро исполняли поручения по надзору за русскими политическими эмигрантами во Франции и Швейцарии. Заграничный отдел Департамента полиции курировал работу бюро, поддерживая связь только с его руководством.

54 Вакман Яков Ефимович (Янкель Хаимович). Секретный сотрудник русской заграничный охранки в Риме (охранная кличка «Россини»). Доктор права Римского университета и адвокат в Италии. Предложил свои услуги заграничной охранке, будучи в Швейцарии, в 1906 г. член партии с.-р., освещал и из Швейцарии (с 1912), и из Италии все группы, но преимущественно с.-р. Получал жалованье 600 франков в месяц. В течение некоторого времени был наказан сокращением жалованья вдвое, но позже оклад был восстановлен. До августа 1917 г. состоял членом Римского комитета политических эмигрантов. Пользовался большой любовью товарищей. Для некоторых из них разоблачение роли Вакмана было большой трагедией.

55 Русинов Михаил Аркадьевич (он же Виктор Русин) (1887-1910). Провокатор, агент заграничной агентуры Департамента полиции. В революционной среде был известен под кличкой «Виктор маленький». Был секретным сотрудником заграничной агентуры в Париже по группе с.-р., имел охранную кличку «Прево», получал жалованье 500 франков в месяц. Жил в Париже под именем Теофиля Маркина, а потом в качестве механика Иосифа Елкина.

- 276 -

достаточное количество косвенных улик, вызвала его на допрос по обвинению в провокации. На допросе было установлено, что «источник доходов» Русиновым объясняется противоречиво, что его показания не рассеивают, а увеличивают подозрения, было установлено, что он для корреспонденции пользовался "poste restante"а, а путем перекрестных и неожиданных вопросов удалось установить, на какое имя и в каком отделении он получал свою корреспонденцию. Тогда следств[енной] комиссией с согласия (!) Русинова была эта корреспонденция затребована на почте и получена открытка, в которой по почерку установили руку одного из охранников. Русинов перестал запираться и дал «откровенку».

Рукописный подлинник. В.Н. Рихтером подчеркнуты фразы, выделенные Агафоновым курсивом.

№ 24 Черновик письма В.Н. Рихтера сыну Коле Рихтеру

11 ноября 1924 г.

Д[орогой] К[оля]!

Получил оба твоих письма. На некоторые твои вопросы ответить сейчас довольно трудно. Отложим их до той поры, когда нам удастся с тобой встретиться и переговорить в другой, более подходящей обстановке. Судя по твоим письмам, я думаю, что нам с тобой удастся столковаться даже по тем вопросам, в которых ты теперь расходишься со мной. Я, правда, большой противник захвата проливов и воинствующего патриотизма, но полагаю, что и ты, любя правду и свободу, не будешь отстаивать насилия. О том же[,] как противодействовать чужому насилию, как обезопасить себя от гнета и рабства и при этом не прийти в противоречие со своими взглядами[,] можно, конечно, договориться, но это очень сложный вопрос, требующий большой постоянной самокритики и верной оценки характера и степени насилия. Здесь увлечься очень легко и, мне кажется, ты этим иногда еще грешишь.

Напрасно ты оправдываешься в своих возражениях мне. Меня бы более огорчило, если бы ты принимал на веру каждое слово, не пытаясь сделать собственные оценки. Самое главное в жизни научить себя верно решать те задачи и загадки, которые ставит перед нами действительность, и разбираться в своих и чужих чувствах. А для этого прежде всего надо научиться видеть, понимать и по[-]своему чувствовать. Но видеть можно только своими глазами, думать можно только своим умом, чувствовать только своим сердцем. Неопытный глаз мало видит, мало


а До востребования (итал.).

- 277 -

различает и еще меньше «усматривает». Надо научиться этому трудному челу. Как? Самый лучший способ самому пробовать настойчиво смотреть внимательно, но тогда каждому пришлось бы проделывать всю ту работу, которая делалась целым рядом поколений до него. Это, конечно, невозможно. Поэтому нужно узнать, что люди научились замечать. Но в этом простом «узнать» большая трудность. И трудность не в том. что нужно запомнить, «выучить», понять пересказ чужого опыта, а в том, что читая о чужом опыте, ты лишь схватываешь его памятью, в лучшем случае понимаешь умом, но не упражняешь своего глаза, не практикуешься в деле смотрения. Мне приходилось встретить такого человека, который, например, великолепно заучил, какие краски употреблял для своих картин художник Сезанн56, какова его «манера писать» и т.п., но когда очутился перед картиной этого художника, то узнал, что это работа Сезанна, только благодаря подписи. Задача теперешней трудовой школы в противовес прежней и заключается главным образом в том, чтобы «книжка», «чужой опыт» не были ни к чему не годной мертвечиной, а были бы облегчением, углублением, обострением и расширением собственного опыта. Моему «знатоку» Сезанна следовало бы начать с рассмотрения картин этого художника, а потом приступить к чтению книг о нем. Да и читая, все время бегать в музей посматривать. И так со всеми нашими внешними чувствами. Не думаешь ли ты, Колюха, что и в литературе то же самое? Сначала надо прочесть автора, а потом отзывы о нем. А еще лучше прочесть, сказать себе, что тебе понравилось, что запомнилось (не «должно было» понравиться, а действительно понравилось!), а позже уже узнать, что другим нравилось и что другие об этом думали.

Ведь с умом то же, что с глазами. Самое важное научиться думать, научиться самому правильно делать наблюдения, разлагать на части, обобщать, а не запомнить чужие мысли. Надо быть не граммофоном для чужих пластинок, не флюгером, который рад в любую сторону повернуться, а живым человеком, у которого ум не для щеголяния, не для стрельбы по трусливым воробьям, а для понимания того, что кругом делается, что ты сам делаешь, и что нужно тебе делать. И этому надо учиться, в этом надо практиковаться, надо приучить себя пользоваться книжкой, чужим опытом только как необходимым средством для облегчения, обострения, расширения, углубления своей собственной мысли, для исправления ее неизбежных ошибок. Только так, мне думается, можно извлечь пользу из книг. Книжка жизни не заменит, но и без книжки не скоро и не полно поймешь жизнь и себя.

Сплошь и рядом даже чувствуют за нас книжки и прадеды или соседи, а не мы сами. Но ты, наверное, уже от этих «поучений»...а

Рукописный подлинник.


а Текст обрывается.


56 Сезанн Поль (1839-1906). Французский живописец, ведущий мастер постимпрессионизма.

- 278 -

№ 25 Из тюремного юмора

[12 декабря 1924 г.]

12/ХII Телеграммы и объявления.

I. Английская делегация, обсудив в особом заседании положение за ключенных социалистов в России, заявляет

1) меньшевики и с.р.[,] вне всякого сомнения[,] б[ыть] м[ожет][,] на род не бесчестный, но позорно буржуазной истины...а

2) содержать их в тюрьмах необходимо из гигиенически санитарных профилактических мер, чтобы предотвратить распространение гнусных болезней, которыми они повально охвачены...

3) вся европейская пресса за исключением коммунистической — печатает только одну ложь...

4) все это нами изучено и всесторонне проверено.

Члены ...б, Пылит, Мокрит, Ей-ей и т.д.

Телеграмма.

II. По слухам для применения к Китаю плана Дауэса57 недостает только авторитетного решения заключенных Ч.Т.в

III. На съезде правлений Трестов, созванном для уточнения и выясне ния требований рынка, решено для удовлетворения нужд фракционных совещаний усилить производство книг по этике, брома и синтетикона.

Ожидают, что это компетентное мнение произведет потрясающее впечатление и на много лет определит собою поведение труд. ...а и Европы. Наиболее авторитетные местные...а опять готовят сомнительный...а ответ.

IV. Друг друга оценили.

Уже двадцать пять лет собираю разные анекдоты и небылицы, а такого не слыхивал. Неподражаемо! Феноменально! Ошеломляюще!

О, я еще и не то могу, лишь бы обо мне. Но право, вы тоже хороши!

V. Чувство дороже мандарина

VI. Положив зубы на полку, опасайся цинги.

Хроника.

VII. Жилищная комиссия предвидит, несмотря на упорство и стрем ление, очищение бирюковского угла. Кандидатов на это место не замечается ввиду обнаружившейся за последнее время тяги к верхним этажам.

+ + +

VIII. Под влиянием чтений по искусству замечается усиленное стремление к личной красоте. Повысился процент часто бреющихся, появились щеточки для ногтей и даже Ив. Петрович занялся татуировкой. Предусмотрительный завхоз усилил запасы зубного порошка, а


а Несколько слов не разобрано.

б Несколько слов не разобрано.

в Челябинской тюрьмы.


57 План Дауэса — репарационный план для Германии, разработанный международным комитетом экспертов и утвержденный в 1924 г. державами-победительницами в Первой мировой войне. Банкир Чарльз Дауэс (1865—1951) возглавлял комитет экспертов. В 1925-29 гг. был вице-президентом США от Республиканской партии, затем — до 1932 г. — послом в Великобритании.

- 279 -

один из бывших министров осмелился захватить лучшую шапку и ва-юнки, спинодержателей и мази для поясниц.

Обо всем этом с подобающими прибавлениями сообщено за границу.

Объявления

IX. Вано разыскивает какую-нибудь новую нескучную дисциплину для специализации. С НОТ'ом просят не являться. Не подходит!

X. Ищется человеческая физиономия для камеры 13. Можно под пастель.

XI. Ищу высоких переживаний и благородных мыслей. Адреса не нужно.

XII. Высота есть, солидности не хватает. Где ее взять? Она экономно проявляется в старости и старостах.

В pendant (в подвеску) к сообщавшемуся уже открытию живого первобытного человека (пикет антропос-эректус) доводим до сведения, что за последнее время несомненно доказано сильно развитое чувство правильного произношения у некоторых птиц. От жоржиного французско-английского выговора все воробьи разлетелись, кроме оглохнувшего.

Основы логики и высшего смысла. Преподаются с большой охотой. Бесплатно. Ф.

Рукописный подлинник.

№ 26 Тематика занятий кружков,

организованных В.Н. Рихтером в челябинской тюрьме

[октябрь 1924 г. — март 1925 г.]

Ниж[ний] Литер[атурный] Кружок

1) Жорж. «Портрет у Гоголя58»

2) Нина59. Формальные приемы в рассказе Тургенева «Стучит»

3) Ваня60. «Мощи61»

4) Лазарь62. «Певцы»

5) Бер63. «Касьян с Красивой Мечи64».

6) Тамара65. Портрет в "Le Lys Rоugе" Анат[оля] Франса.

7) " —"—" "Interieur"66 "—"—"—

8) Жорж. «Красный цветок» Гаршина.

9) Ваня. «Золотой песок» Галати67

10) Лазарь. «Агит-вагон» М. Шагинян68.

11) Бер. «Пьер и Люси» Ромена Роллана69

12) Жорж. «Цивилизация» Дюамеля70.

13) Ваня. «Ж. и г. Н. Курбова и Трест Д.Е.» И. Эренбурга71. 9.10.

14) Лазарь. «Полуночная исповедь» Дюамеля.

15) Бер. Стихотв[орения] Блока72.

16) Тамара. «Преступл[ение] Сильв[естра] Боннара73»

17) Жорж. «Бесы» Достоевского.


58 Гоголь Николай Васильевич (1809—1852). Русский писатель. Литературную известность приобрел после выхода в свет «Вечеров на хуторе близ Диканьки» (1831 — 1832). С 1836 по 1848 г. провел в Италии (с недолгими приездами в Россию), где написал роман-поэму «Мертвые души».

59 Нина — Курдюмова Нина Ивановна. Социалист-революционер. Арестована в апреле 1922 г., прошла Новинскую, внутреннюю и Бутырскую тюрьмы. С мая 1924 г. по июнь 1925 г. находилась в Челябинском политизоляторе. Затем переведена в Москву, снова отправлена в политизолятор, теперь Суздальский. В 1936 г. сослана в Нарымский край. Дальнейшая судьба ее составителям неизвестна.

60 Ваня (часто — Вано) — Воробьев Иван Васильевич (1902-?). Социалист-революционер. Студент МГУ, арестован в 1921 г., сидел в Бутырской, Лефортовской, Таганской тюрьмах. В августе 1922 г. в Лефортовской тюрьме объявлял голодовку. В ноябре 1922 г. отправлен в Челябинский политизолятор. В марте 1923 г. снова вывезен в Москву, отсидел в Таганской и Внутренней тюрьмах около года. С 1924 г. — снова в Челябинском политизоляторе. Известно, что в 1926 г. и в августе 1929 г. находился в Верхнеуральском политизоляторе. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

В канун нового, 1925 г., В.Н. Рихтер посвятил ему шуточные стихи:

Вано

Ваня загоняет мячик.

Мячик загоняет Ваню:

Ведь на нем теперь болячек

Больше, чем у Миши в бане.

Ваня вновь засел за темы,

Темы вновь засели в Ваню,

И сменяются проблемы,

Как картины на экране.

Всем известно давно —

Неизменен Вано:

В переменах велик —

Каждый день — новый лик!

30.12.24

61 «Мощи» — имеется в виду рассказ И.С. Тургенева «Живые мощи» из сборника «Записки охотника». «Певцы» — рассказ И.С. Тургенева из сборника «Записки охотника».

62 Лазарь — Невлер Лазарь Иудович (1899-?). Социалист-революционер. Арестован в 1922 г., с мая 1924 г. находился в Челябинском политизоляторе. В 1926 г. был отправлен в Кызыл-Орду, а в августе 1929 — в Семипалатинск. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

Лазарю посвящено шутливое стихотворение В.Н. Рихтера, написанное к Новому году:

Лазарь и Моня

Ах, у Мони милый смех!

Он так зубками маячит,

А вот Лазарь, как на грех,

Иль кудахчет или плачет.

В бесконечности глубин

Моно-жаворонок звонкий.

Сред таблиц схвативший сплин,

Дремлет Лазарь, аист тонкий.

Оба мы, как цветок,

Как лоза, ноготок.

Оба мы, как мечта:

Я пузырь, ты верста.

30.12.24.

63 Бер Артур Адольфович (1901-?). Член ПСР с 1917 г. В 1921-1922 гг. – член нелегального Всеукраинского Комитета ПСР. В 1922 г. за активную эсеровскую деятельность осуждён к 3-м годам тюремного заключения. Наказание отбывал в Киевской тюрьме, откуда в июне 1922 г. бежал и перешел на нелегальное положение. В 1923 г. вновь арестован и приговорен к четырем годам тюремного заключения. С декабря 1923 г. находился в Челябинском политизоляторе. В 1928 г, сослан в Сургут, а потом в Казань. По возвращении из ссылки жил в Московской области. Работал вначале на Речицком фарфоровом заводе, затем на керамико-кирпичном заводе в Москве, где заведовал планово-производственным отделом. Снова арестован 29 апреля 1935 г. Обвинялся в том, что вернувшись из ссылки, развернул работу по восстановлению эсеровских кадров для активной их борьбы с советской властью. Приговорен к 3 годам ИТЛ. Реабилитирован 31 августа 1993 г.

Из допроса В.В. Суворовой при ее аресте в Москве в 1935 г. следует, что в 1934 г. ее навещал в Салтыковке человек, назвавшийся эсером Бером, сидевший вместе с В.Н. Рихтером в одном из политизоляторов. Он интересовался последними годами жизни Владимира Николаевича. Сам в это время жил «где-то в Быкове» (ЦА ФСБ РФ. Дело № Р-37993. Л. 7-9).

64 «Касьян с Красивой Мечи» — рассказ И.С. Тургенева из сборника «Записки охотника».

65 Тамара — Кочергина Тамара Ивановна. Социалист-революционер. С сентября 1922 г. находилась в Ярославской тюрьме, где была избита, в октябре объявляла голодовку. С декабря 1922 г. по апрель 1923 г. сидела в Исправительном доме «Коровники» в Ярославле. С мая 1923 г. отправлена в Челябинский политизолятор. Из допроса В.В. Суворовой при ее аресте в Москве в 1935 г. следует, что в 1933 г. ее навещала в Серпухове женщина по имени Тамара Ивановна, сидевшая вместе с В.Н. Рихтером в одном из политизоляторов. Она расспрашивала о жизни Владимира Николаевича в ссылке. Фамилию ее В.В. Суворова не помнила, но знала, что муж ее — Шишкин, а ее тетя Евгения Николаевна работала в это время у Е.П. Пешковой в польском Красном кресте (ЦА ФСБ РФ. Дело № Р-37993. Л. 7-9).

66 «Interieur» — интерьер (в том же романе).

67 Галати Екатерина. Русская поэтесса. Сборник «Золотой песок. Вторая книга стихов» вышел в 1924 г.

68 Шагинян Мариэтта Сергеевна (1888—1982). Русская писательница, прозаик. Большую роль в формировании писательницы сыграло ее сотрудничество в газетах «Приазовский край», «Кавказское слово», «Баку», где она регулярно выступала как профессиональный журналист, освещая события литературной и художественной жизни страны. В 1923—1925 гг. публикует под псевдонимом серию агитационно-приключенческих повестей «Месс-Мэнд», имевшую большой успех. Доктор филологических наук (1946), член-корреспондент Академии наук Армянской ССР (1950). Умерла Шагинян в возрасте 94 лет.

69 Роллан Ромен (1866-1944). Французский писатель, музыковед, общественный деятель. Лирическая повесть «Пьер и Люси» написана в 1920 г.

70 Дюамель Жорж (1884-1966). Французский писатель, поэт, драматург и критик. Член Французской академии (1935). За рассказ «Цивилизация» в 1918 г. получил Гонкуровскую премию. «Полуночная исповедь» (см. дальше в тексте документа) в России издана в 1923 г.

71 Эренбург Илья Григорьевич (1891—1967). Русский писатель, общественный деятель. Социал-демократ, в 1908 г. бьш арестован и в декабре 1908 г. эмигрировал в Париж. В июле 1917 г. вернулся в Россию. Во время войны в Испании (1936-1939) был военным корреспондентом «Известий». Во время Второй мировой войны его публицистические статьи широко печатались в советской прессе. Лауреат Государственной премии СССР (1942) и Международной ленинской премии(1952). С 1950 г. вице-президент Совета Мира. «Ж. иг. Н. Курбова и Трест Д.Е.» —имеются в виду произведения «Жизнь и гибель Николая Курбова» и «Трест Д.Е.», написанные Эренбургом в 1923 г.

72 Блок Александр Александрович (1880—1921). Русский поэт. Стихи писал с детства, начал печататься с 1903 г. В последние годы жизни занимался активной общественной деятельностью: работа в Государственной комиссии по изданию классиков, в Театральном отделе Наркомпроса и др.

73 «Преступление Сильвестра Боннара» — роман А. Франса, написанный в 1881 г.

- 280 -

18) Ваня. Помяловский74. «Мещ[анское] Сч[астье]», «Молот» и «Сестра»

19) Тамара. «Особенности творчества А. Франса».

20) Лазарь. Ибсен75. О’Генри.

21) Бер. «Особенности творчества Ромена Роллана»

22) Жорж. «Финалы у Тургенева, Мопассана76, Чехова»

23) Ваня. Interieur позы и портреты кружка.

24) Лазарь. Приемы Бергстеда77.

25) Бер. Стиль Короленко, Гаршина, Салтыкова78. Головл[евы].

26) Тамара. «Реконструкция».

19/Х

Литературная формаа

Вано. «Жизнь Курбова и Трест ДЕ» Эренбурга

20/Х Сеня. «Социалистическая нравственность»

I. Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок] (первый). (Три раза в неделю). 1) ухо — Николай79; 2) глаз Сух. Алекс.80; 3) звук — Гриша81; 4) глаз — Фед. Дан.82; 5) язык — Ал. Ипп.83; 6) речь — Вл. М.; 7) Мозг — Эм. Павл.84; 8) Общие ощущения — Абраамий85 (Алекс. Ив. ...б)

Первая и вторая часть прочитаны — отъезд.

II. Второй нижний кружок по фил[ософии] (раз в неделю). 1) Нина — ухо; 2) Костя86 — глаз; 3) Н.В. — общие ощущения; 4) Волк87 — обоняние и вкус; 5) Яша — горло (Роза, Мих. Ник.88). Пройдены все философские предпосылки.

III. Первый нижний кружок.

21/Х Доклад Абраамия «Роль инициативного меньшинства».

22/Х Разбор доклада Вано об Эренбурге.

23/Х Переезд вниз.

Первая лекция в группе второй по литературной форме. Разбор рассказа О’Генри «Маятник» и раздача тем:

1) Прием введения в рассказ в «Вечерах на хуторе» у Гоголя. Сергунька89.

2) «Способы подготовления финальной сентенции (и заглавия) у О’Генри в избранных рассказах». Ал. Петр.90

3) Описание костюмов у Тагора91 в «Дом и мир». Абр[аамий]

4) Птицы и краски в «Касьяне с Красивой Мечи». Гриша.

24/Х Экзамен Сергуньки «Романский стиль».

25/Х Прения по докладу Абраамия в В[ерхнем] Ф[илософском] К[ружке].

26/Х Творчество Анатоля Франса.

27/Х Заметки по истории скульптуры.

29/Х Тамара. А. Фр[анс]. «Преступление] Сильв[естра] Бонн[ара]».

31/Х Т[амара]. «Разбор маятника» О’Генри.

Лекция по искусству.


а Название кружка.

б Слово не разобрано.


74 Помяловский Николай Герасимович (1835-1863). Русский писатель. В 1861 г. опубликовал в журнале «Современник» повести «Мещанское счастье» и «Молотов». Работал над романом «Брат и сестра», но не окончил его. Вероятно, этот роман имеет в виду В.Н. Рихтер, назвав его «Сестра».

75 Ибсен Генрик (1828—1906). Норвежский драматург. В 1852—1857 гг. руководил в Бергене первым национальным норвежским театром. В 1857—1862 гг. возглавлял Норвежский театр в Кристиании. В 1864-1891 гг. жил в Риме, Дрездене, Мюнхене. Его пьесы были популярны и в России, и на Западе.

76 Ги де Мопассан (полное имя Анри Рене Альбер Ги) (1850—1893). Французский писатель. До 1889 г. работал чиновником в различных министерствах. Литературным мастерством овладевал под руководством Г. Флобера.

77 Бергстед Харальд (1877—1965). Датский писатель. Автор бытовых и сатирических стихов, повестей, романов. В России широко известна повесть «Праздник Йоргена», переведенная в 1924 г. и экранизированная (под названием «Праздник святого Йоргена») в 1930 г. В 1946 г. за сотрудничество с немецкими оккупантами был приговорен к 2-летнему тюремному заключению.

78 Салтыков Михаил Евграфович (1826—1889). Русский писатель. Известен как Салтыков-Щедрин (Щедрин — псевдоним). В 1844—1848 гг. служил в канцелярии Военного министерства, сблизился с петрашевцами. В 1848 г. был арестован и сослан на службу в Вятку. В 1855 г. после смерти Николая II вернулся в Петербург и возобновил литературную работу. Был вице-губернатором в Рязани и позже в Твери. Возглавлял Казенные палаты в Пензе, Туле, Рязани. В 1868 г. был повелением царя отставлен от государственной службы. Участвовал в журнале «Отечественные записки», а после смерти Некрасова возглавил редакцию журнала. Роман «Господа Головлевы» был написан в 1875-1880 гг.

79 Николай Васильевич Бякин-Васильев (1889—?). Социалист-революционер. Арестован в июне 1920 г., сидел в Бутырской тюрьме, в августе того же года отправлен в Ярославскую тюрьму. В августе 1922 г. находился в Лефортове, где объявил голодовку. Был переведен в Соловецкий лагерь особого назначения, а в 1924 г. находился в Челябинском политизоляторе. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

В записной книжке В.Н. Рихтера есть новогодние куплеты, посвященные Николаю Васильевичу Б-ну:

Лучше всех — поэт игривый

В брюках с новой штопкою,

В шевелюре с львиной гривой

С ловким носом кнопкою.

Он, как гетман Сагайдачный,

Что нельзя взять волосом

Победит там голосом...

Или выходкой удачной!

Он несет в соседстве близком

Взором полным ясности

Гибель и опасности

Даже ярым коммунисткам;

Нам же слабеньким овечкам,

Без вины, без повода

Его острое словечко

Хуже злого овода!

Я опасный остряк,

Но в душе я добряк, —

Не обижу я мух,

И тебя, милый друг!

30.12.24.

80 Сух. Алекс. — вероятно, Суханов Александр Иванович (1884—?). Социалист-революционер. С июля 1924 г. находился в Челябинском политизоляторе. В 1928 г. переведен в Парабель Томской губернии, а с 1929 г. — в Тобольский политизолятор. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

81 Гриша — Григорий Тускиа. Его полное имя и судьба составителям неизвестны.

82 Фед. Дан. — возможно, Сорокин-Ковалев Федор Данилович (1884—30.07.1941). Матрос, социалист-революционер, в 1924 г. сидевший в Челябинском политизоляторе. В 1925 был переведен в Суздаль, с 1928 был на Соловках, с 1929 г. сослан в Среднюю Азию. В 1941 г. расстрелян.

83 Ал. Ипп. — возможно, Щесневская Александра Ипполитовна (1894-1930).Социалист-революционер. Арестована в 1918 г. в Москве, после пребывания в тюрьме в течение 5 месяцев освобождена. Вновь арестована в декабре 1922 г. и сослана в Вятку. Известно, что в феврале 1924 г. она находилась в лагере на Соловках, а в августе 1925 г. — в Нижнеудинске. Вполне вероятно, что в этом промежутке была и в Челябинском политизоляторе, так как этапы с Соловков проходили через Челябинск. В октябре 1927 г. переведена в Уральский политизолятор, а в августе 1929 г сослана под Чимкент, где в 1930 г. умерла после родов.

84 Эм. Павл. — Эстрин Эммануил Павлович. Социалист-революционер. 24 февраля 1922 г. Президиумом ГПУ был включен в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности. Дело выделено за нерозыском. В апреле 1924 г. находился в Бутырской тюрьме, в июне 1925 г. — в Челябинском политизоляторе. В 1929 г. был в Верхне-Уральском политизоляторе, затем в Ленинградской тюрьме. С 1932 г. в ссылке на Урале. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

85 Абраамий — Фонштейн Абраамий Самуилович. Социалист-революционер. Арестован в 1922 г. в Баку. Осужден по делу закавказских эсеров. Находился в Челябинском политизоляторе с июля 1923 г. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

86 Костя — его полное имя и судьба составителям неизвестны. Портрет Костидан В.Н. Рихтером в новогодних куплетах:

Косте

Перед вами тень лишь Кости,-

Несущественный намек!

Напоказ расставил кости

Ты для нас здесь, паренек?

Мы не купим; надоело

Костяки нам изучать!

И костишь ты неумело:

Гене надо подражать!

Элегантный скелет,

В цвете сил, в цвете лет

Иди спать поскорей,

Не пугай ты людей.

30.12.24.

87 Волк — вероятно, Волк-Штоцкий Яков Петрович (1891-?). Социалист-революционер. Арестован в июне 1919 г. в Орле, затем был сослан в Вятку. С апреля 1924 г. находился в Челябинском политизоляторе. Затем был переведен на Соловки.

88 Мих. Ник. — Осинцев Михаил Николаевич. Социалист-революционер. Арестован в апреле 1922 г., осужден по делу закавказских эсеров. В 1923 г. сослан в Архангельск. В 1924 г. сидел в Челябинском политизоляторе, в июле 1925 г. переведен в Тобольский политизолятор. Дальнейшая судьба этого человека составителям неизвестна.

89 Сергунька, Сергей Москвин — Москвин Сергей Николаевич. Социалист-революционер. Арестован в сентябре 1923 г., сидел в Лефортово. Далее до января 1929 г. его судьба неизвестна. С 1929 г. находился в Суздальском политизоляторе, а затем снова о нем ничего не известно.

90 Ал. Петр. — Чистосердов Алексей Петрович (1889—?). Социалист-революционер. Арестован в марте 1920 г. в Москве, в августе отправлен в Ярославскую тюрьму, с апреля 1921 г. находится во Владимирской тюрьме. В мае 1922 г. сослан в Ташкент. В 1924 г., судя по записям В.Н. Рихтера (см. далее в документе), был узником Челябинского политизолятора.

91 Тагор Рабиндранат (1861—1941). Индийский поэт, прозаик и общественный деятель. Писал на бенгальском языке. За книгу стихов «Жертвенные песни» получил Нобелевскую премию. Помимо литературы занимался музыкой, живописью и графикой. Роман «Дом и мир» написан в 1915—16 гг.

- 281 -

1/XI В[ерхний] Ф[илософский] К[ружок]. Сергунька «Социалистическая нравственность».

2/XI Тамара — прения.

3/XI Пон[едельник]. Н[ижний] Ф[илософский] Кр[ужок]. Вано. «Простая и сложная кооперация».

4/XI Верхн[ий] Ф[илософский] Круж[ок] Прения по реферату Сергуньки.

5/XI Нижн[ий] Литер[атурный] Круж[ок] Лазарь. «Полуночная испо-недь».

5/XI Экзамен по эгейской культуре. А. И. Сух.

6/XI Вечера на хуторе близ Диканьки.

6/XI «Гоголевские приемы введения». Доклад Сергуньки.

7/XI Тамара. «То, чего не было». «Роза и жаба».

8/XI Из Анатоля Франса.

8/XI Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Сергунька «Социалистическая мораль».

9/XI Н[ижний] Л[итературный] Круж[ок]. Дюамель.

10/XI Н[ижний] Ф[илософский] Кр[ужок]. (Вано доклад). Мое дополнение.

11/XI.24 Верх[ний] Ф[илософский] Круж[ок].

12/XI Нижн[ий] Л[итературный] Круж[ок]. Бер. «Разные стихотв[орения] Блока».

13/XI Партпракшколаа. Москвин. Производ[ительность] труда.

13/XI Верх[ний] Л[итературный] Круж[ок]. Абраамий. «Д[ом] и М[ир]» Тагора.

14/XI «Греза, жена, Маркиза».

15/XI Верхн[ий] Филос[оФский] Круж[ок]. Сергунька. «История морали».

16/XI Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Бер. «Разн[ые] стих[отворения] Блока».

17/XI Скульптура.

18/XI Верхн[ий] Фил[ософский] Кр[ужок]. Разбор доклада Сергуньки по истории морали.

19/XI Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Прения по докладу Бера о Блоке.

20/XI Верхн[ий] Литер[атурный] Кружок. Ал. Петр. «Шумн[ый] Городок» ОГенри.

21/XI Там[ара]. Разбор "Attalea princeps" Гаршина. Искусство. Разбор «Проди» Донателло92.

22/XI Верх[ний] Фил[ософский] Круж[ок]. Доклад Ив. Петр. «Труд и капитал и их взаимоотношение.

22/XI Занятие по психологии. Доклад Вити о физиологии глаза.

23/XI Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Окончание разбора доклада Бера «Разные стихотворения Блока».


а Партийная практическая школа.


92 Донателло (1386—1466). Итальянский скульптор, один из основоположников скульптуры Возрождения в Италии. Работал главным образом во Флоренции, а также в Сиене, Риме, Падуе. Одним из первых художественно осмыслил опыт античного искусства и пришел к созданию классических форм и видов ренессансной скульптуры: свободно стоящей статуи, настенного надгробия, конного памятника, «живописного» рельефа.

- 282 -

24/XI Нижн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Тамара. «Инициативное меньшинство».

25/XI Верх[ний] Фил[ософский] Круж[ок]. Конспект лекции Дон Кихот и Санчо Панса.

26/XI Ниж[ний] Лит[ературный] Кружок]. Разбор «Персика» О'Генри.

27/XI Партпракшкола.

27/XI Верх[ний] Литер[атурный] Круж[ок]. Разбор доклада Ал. Петр.

29/XI Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Продолж[ение] докл[ада] Ив. Петр.

1/ХII Скульптура.

2/ХII Верх[ний] Фил[ософский] Круж[ок].

3/ХII Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Жорж. «Форма "Бесов"».

4/ХII Верхн[ий] Литер[атурный] Кружок]. Гриша. «Краски и птицы в рассказе Тургенева "Касьян с Красивой Мечи"»

6/ХII НОТ. Файоль93, Эмерсон94, Тэйлор95, Форд96.

6/ХII Психология. Геня. Физическая сторона зрения.

7/ХII Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Прения по докладу Жоржа.

7/ХII Лекция «Творчество О'Генри».

8/ХII Искусство Бернини97.

9/ХII Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Ив. Петр. «Классификация чувств».

10/ХII Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок].

11/ХII Верхн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Сергунька. «Переходы, связи, подготовки и символы в «Мгновении» Короленко».

12/ХII Лекция по скульптуре. Закончен курс.

Верхний литературный кружок (нач[ало] 23/Х)

1) Москвин. «Прием введения у Гоголя в вечерах на хуторе».

2) Чистосердов. «Подготовка финальной сентенции у ОТенри».

3) Фонштейн. «Костюмы и обстановка в доме и мире Тагора».

4) Тускиа. «Краски и птицы в Касьяне с Красивой Мечи Тургенева».

5) Москвин. «Подготовки и переходы в «Мгновении» Короленко»,

6) Чистосердов. «Скелет Attalea принцепс» Гаршина.

7) Фонштейн. «Фон и действующие лица в «Помнишь ли» Сологуба98».

8) Тускиа. «Развитие главной интриги в «Гора» Тагора».

9) Карчаретели. «Портреты у Гоголя».

10) Москвин. «Способ характеристик и передачи ночей в Рудине».

11) Чистосердов. «Общий художественный замысел и приемы его осуществления в «Стучит», «Живых мощах» и «Певцах» Тургенева.

12) Фонштейн. «Роль служебных персонажей и вставных сцен в Мартин Идене99».

13) Туския. «Статистика и классификация и анализ Чехова».

14) Карчаретели. Interieur, пейзаж, костюмы, в письмах Маркизы.

15) Москвин. Природа «комичного в Ревизоре» и (Мюнхаузенеа) Успенского.


а Слово зачеркнуто.


93 Файоль. Французский философ и экономист, видевший в организации производства два организма: материальный (труд, орудия и материалы) и социальный (сотрудничество). В основе производства по его теории лежат 6 операций: техническая, коммерческая, финансовая, счетная, страховая и административная. Все они подчиняются общему — управлению.

94 Эмерсон Ралф Уолдо (1803—1882). Американский философ, поэт, эссеист. Резко критиковал капитализм, считая, что весь институт собственности в его нынешнем виде несправедлив и оказывает пагубное влияние на людей.

95 Тэйлор Ф.У. (1856—1915). Американский инженер, разработавший аналитический метод нормирования труда, основанный на непосредственном измерении затрат времени на выполнение определенных операций и видов работ с помощью хронометражных наблюдений. Введение этого метода на американских предприятиях в начале XX в. привело к резкому росту интенсификации труда.

96 Форд Генри (1863—1947). Американский промышленник, один из основателей автомобильной промышленности США. Несколько лет работал механиком в различных компаниях. В 1892—93 создал свой первый автомобиль с 4-тактнымдвигателем внутреннего сгорания. Широко внедрял на своих заводах стандартизацию, ввел конвейерную сборку.

97 Бернини Джованни (1598—1680). Итальянский архитектор и скульптор, крупнейший мастер итальянского барокко. Им созданы в Риме интерьеры собора св. Петра, ансамбль площади св. Петра и множество других архитектурных и скульптурных достопримечательностей итальянской столицы.

98 Сологуб Федор (наст. фам. и имя — Тетерников Федор Кузьмич) (1863-1927). Русский писатель. 25 лет преподавал математику. Принадлежал к символистам старшего поколения. Много занимался переводами, написал ряд статей и пьес.

99 «Мартин Идеи» — роман (написанный в 1909 г., переведенный в России в 1912) Джека Лондона (1876-1916).

- 283 -

16) Чистосердов. Композиция и диспозиция.

17) Фояштейн. Стиль.

18) Туския.

19) Карчаретели.

12/ХII Психология. Боря — зрение.

14/ХII Шекспир — Рэтленд.

14/ХII Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Разбор «Бесов».

15/ХII Психологич[еский] кружок.

15/ХII Лекция по искусству.

16/ХII Верхн[ий] Литер[атурный] Кружок. Введение в лирику.

17/ХII Повторение английского. Сакулин100.

18/ХII Декоративный фон и внешнее описание персонажей у Сологуба в рассказе «Помнишь не забудешь». Авраамий.

20/ХII Психологич[еский] кружок. Боря. «Физиология уха».

22/ХII Архитектура.

31/ХII Встреча Нового года.

8/1.25 В[ерхний] Лит[ературный] Кр[ужок]. Ал. Петр. Скелет «Attalea princeps».

10/1.25 Верх[ний] Фил[ософский] Круж[ок]. Гриша. «Формула прогресса Лаврова и Михайловск[ого]».

11/1.25 НОТ в России.

11/1.25 Нижн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Доклад Вано. «Творчество Помяловского по «М[ещанскому] Сч[астью]», «Мол[оту]» и «Брат и Сестра».

12/1.25 Нижн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Сеня. Разгранич[ение] между интелл[игенцией] и иниц[иативным] меньшинствам].

13/1.25 Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Филоф[ское] обосн[ование] тактики. Сергунька.

14/1. Н[ижний] Л[итературный] Кр[ужок]. Лазарь. «Зло к злу».

15/1. Хлебозаготовки.

15/1. Верх[ний] Лит[ературный]. Форм[а]. Лирика.

17/1. Верх[ний] Фил[ософский] Кружок. Прения по докладу Гриши.

17/1. Психология.

18/1. Нижн[ий] Лит[ературный] Кружок. Особенности творчества Помяловского.

19/1. Докториада и Костя.

19/1. Нижн[ий] Фил[ософский] Кружок. Бер «Формула прогресса».

21/1 Доклад о хлебозаготовках.

22/1 Верхн[ий] Лит[ературный] Кр[ужок]. Доклад Гриши «Развитие главной интриги в «Гора» Тагора».

23/1 Экзамен по русской архитектуре (Ал. Ив.).

24/1 Верхн[ий] Ф[илософский] Кр[ужок]. Сергунька. Простая и сложная кооперация.

Изменение темы.

Психология. Телодвижения (Геня).

25/1 Н[ижний] Лит[ературный] Кр[ужок] не состоялся.

26/1 Нижн[ий] Филос[офский] Кружок. Бер. Формула прогресса.


100 Сакулин Павел Никитович (1868—1930). Русский ученый-литературовед, академик. Был одним из инициаторов упрощения русской орфографии.

- 284 -

27/I Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. не состоялся по болезни Гр[иши].

27/I Лирика с Египтянкой.

28/I Нижн[ий] Литер[атурный] Круж[ок]. Тамара. О.Генри. Творчество.

29/I О народном образовании.

29/I Верх[ний] Литер[атурный] Круж[ок]. Прения по докладу Гриши о «Гора» Тагора.

31/I Психология. Боря — речь.

4/II Ниж[ний] Лит[ературный] Круж[ок]. Лазарь. «Геди Габлер и дикая утка» Ибсена.

7/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок], Прения по докладу Сергуньки о простой и сложной кооперации.

10/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Абрамий. Филос[офское] обосн[ование] аграрн[ой] программы.

11/II Ниж[ний] Лит[ературный] Круж[ок]. Ибсен и лирика.

12/II Партпракшкола. Прения по докладу Сени.

12/II Верхн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Разбор «Матроса» Пастернака101.

14/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Абраамий. Основные ошибки Бельтова102 в критике народничества.

16/II Искусство. Перспектива.

17/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Ив. Петр. Раб[очее] движ[ение] и кооперация.

19/II Литер[атурный] Верхн[ий] Кружок. Шалико. Портреты у Гоголя.

20/II Шипулинский. Тамара.

21/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Прения по докладу Абраамия.

24/II Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Прения по докладу Ив. Петр.

26/II Прения по докладу Жоржа.

26/II Доклад о Галати. Сергунька.

2/III Нижн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Доклад Кости «Искусство в повседневной жизни».

7/III Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Жорж. «Восточн[ый] народ!»

8/III Лекция: Римский Форум.

9/III Верхн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Продолжение доклада Кости «Искусство в повседневной жизни».

16/III Нижн[ий] Фил[ософский] Круж[ок]. Продолжение доклада Кости.

18/III Психология. Доклад Бори о сердце.

19/III Парпрак.а Доклад Абраамия.

19/III Верхн[ий] Лит[ературный] Круж[ок]. Доклад Сергуньки о «Подростке» Достоевского.

Кружки по изучению литературной Формыб


а Партийная практическая школа.

б Этот полный список докладов приведен примерно за 20 страниц до конца в записной книжке. Первые 20 номеров списка Нижнего кружка отмечены крестиком. Вероятно, отмечены сделанные доклады.


101 Пастернак Борис Леонидович (1890—1960). Русский поэт и писатель. В 30-е годы вынужден был заниматься в основном переводами. Роман «Доктор Живаго» вышел в свет за рубежом в 1957 г. и получил Нобелевскую премию. Травля и исключение из Союза советских писателей вынудили писателя отказаться от премии.

102 Бельтов — литературный псевдоним Плеханова Георгия Валентиновича(1856—1918). Первоначально участвовал в революционно-народническом движении, а позже стал решительным критиком идеологии народничества.

- 285 -

Нижний:

1) Жорж. Портреты у Гоголя.

2) Нина. Построение рассказа «Стучит» Тургенева.

3) Ваня. Формальный разбор «Живые Мощи».

4) Лазарь. " " «Певцы».

5) Бер. " " «Касьян с Кр[асивой] Мечи»

6) Тамара. Портреты в «Lys Rouge» А. Франса.

7) Тамара. Interieur в «Lys Rouge».

8) Жорж. Формальный разбор «Красного цветка» Гаршина.

9) Ваня. Особенности лирики Галати по ее «Золотому песку».

10) Лазарь. «Агит-вагон» М. Шагинян.

11) Бер. «Пьер и Люси» Ромена Роллана.

12) Жорж. «Цивилизация» Дюамеля.

13) Ваня. «Жизнь и гибель Н. Курбова» и «Трест Д.Е.» Эренбурга.

14) Тамара. Преступление Сильвестра Боннара.

15) Лазарь. «Полуночная исповедь» Дюамеля.

16) Бер. Лирика Блока (II том).

17) Жорж. Формальный разбор «Бесов» Достоевского.

18) Ваня. Особенности творчества Помяловского по «М[ещанскому] Сч[астью]», «Мол[от]» и «Брат и сестра».

19) Тамара. Особенности] творчества ОТенри по «Шумн[ый] Городок».

20) Лазарь. Разбор формальных приемов Ибсена в «Г. Габлер» и «Дикая утка».

21) Бер. Особенности творчества Ромена Роллана.

22) Тамара. Особенности творчества А. Франса.

23) Жорж. Финалы у Мопассана, Тургенева и Чехова.

24) Ваня. Interieur, позы и портреты кружка.

25) Лазарь. Анализ, классификация и статистика приемов Бергстеда в «Алекс».

26) Бер. Стиль Короленко, Гаршина, Салтыкова, ...а

27) Тамара. «Реконструкция».

Верхний:

1) Сергунька. Приемы введений в «Вечерах на хуторе близ Д[иканьки]».

2) Алекс. Петр. Подготовка финальной сентенции у ОТенри.

3) Абраамий. Костюмы и обстановка в «Доме и мире» Тагора.

4) Туския. «Краски и птицы в "Касьяне с Красивой Мечи"».

5) Москвин. Подготовка и переходы во «Мгновении» Короленко.

6) Ал. Петр. «Скелет «Attalea princeps» Гаршина.

7) Фонштейн. «Фон и действующие лица в "Помнишь ли" Сологуба».

8) Гриша. Развитие главной интриги в «Гора» Тагора.

9) Шалико. «Портреты у Гоголя».

10) Москвин. «Разбор стихотворений Екатер[ины] Галати».

Рукописный подлинник.


а Несколько слов не разобрано.

- 286 -

№ 27 Черновик письма В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой

[между 9 и 16 марта 1925 г.]

Дорогая Вера!

На прошлой неделе внезапная зубная боль помешала мне написать тебе очередное письмо. Я было попытался сесть за него, но ничего не вышло. Приходится, очевидно, страховаться и против зубной боли!

Книжку об «ненародном театре» я кончил, а тем временем пришли от тебя и другие обещанные вещи, итальянская Illustratione103, книжка по НОТ'у, английский роман, Красная Новь104 и т.д. Большое спасибо.

Теперь о книжке Заскального105, хотя это[,] по моему мнению[,] наименее удачная часть из всей предполагающейся работы, но читается легко и с интересом. Несомненно[,] целый ряд практических указаний будет очень полезен и, быть может, их следовало бы даже увеличить. Наиболее же интересна мысль автора о необходимости смещенного метода, перемежающего литературные занятия, игры, собеседования, работу на дому, и постоянно подчеркиваемая им роль руководителя, как primus inter paresа, ничего не вещающего. Его взгляд на драм[атический] кружок, не как на труппу любителей, ставящих спектакли, а как на школу всестороннего развития, конечно, единственный правильный, если признать желательность таких кружков.

И им указываются[,] действительно[,] все наиболее подходящие и тесно связанные с типом кружка средства для пробуждения и укрепления наблюдательности, умение проникать в чужой замысел и характер, развивать в себе находчивость и склонность к игре.

Но мне кажется, что автор не вполне отчетливо видел своего читателя. У него наряду с популярным изложением и доступностью мысли попадаются и притом в важных местах понятные слова, выражающие совершенно недоступные мысли. Например, автор, считая необходимым дать своему читателю даже такой совет: «Творческая работа требует углубления в себя и создания условий, способствующих этому; как главный же я назову хотя бы относительную тишину и отсутствие назойливых лиц», а через несколько страниц ограничивается такой сентенцией: «При всех попытках внешнего влияния руководствуйся своим художественным вкусом» и объясняет это в примечании словами Тальма106: «Вкус в искусстве отвечает разуму в знании; предмет знания — истина, искусство — добро и красота».

Ясно, что эти два объяснения даются не одному и тому же лицу. И к сожалению эта двойственность проходит через всю эту часть. Та же двойственность представляемого режиссера заставляет автора дать совет для «законченного режиссера» и чрезвычайно опасный для новичка, а именно об изменениях текста. Ведь он сам говорит, что это можно допустить в


а Первый среди равных (лат.).


103 «Illustratione» — Итальянский иллюстрированный журнал. Какой именно имелся в виду, составителям неизвестно. Количество иллюстрированных журналов исчислялось десятками, а к середине XX века превышало 70 наименований.

104 «Красная новь» — литературно-художественный и научно-публицистический журнал, издававшийся в Москве в 1921-1941 гг.

105 Заскальный Сила Данилович (настоящее имя Шалаев Владимир Павлович). Родился 5 сентября 1889 г. в Сербии. В 1917 г. вступил в ПСР и был председателем Ржевского городского комитета ПСР. В конце 20-х — начале 30-х гг. преподавал в опытной школе имени Горького в Москве. Был популяризатором театра, занимался режиссурой. Был дружен с С. Образцовым. Кукольный театр Образцова начинался на квартире Заскального. Был женат на Е.В. Шлегер, имел двоих детей: Владимира (1916 г. рождения) и Наталью (1924 г.). Был арестован 14.02.1933, сидел в Бутырской тюрьме, после вынесения приговора — в Суздальском политизоляторе. Там среди заключенных он встретил И.А. Сысоеву, о месте пребывания которой ее семье ничего не было известно. В своих письмах маленькой дочери Наташе сумел сообщить, что Ирина находится в Суздале. Поскольку он не мог прямо написать об этом в письмах, сообщение было послано в виде стихов:

Слушай!

Небо сине.

Солнце ярко.

Захотелось Ирине —

Подарка.

- «Милая Ирина!

Пожалуйста скажите,

Какого подарка

Вы хотите:

Занятную игрушку?

Проказника

Петрушку?

Веселую книжку?

Маленького Мишку?

Цветок ли

прекрасный?

Бант ли красный?

Куклу? Собачку?

Папирос пачку?

Плитку шоколада?

Коробку мармелада?

Не стесняйтесь,

Мне не жалко

Для вас подарка!»...

Всюду иней.

Солнце ярко.

Не хочется Ирине

Моих подарков —

и банта, ни книжки,

ни цветов, ни мишки,

ни собачки, ни

игрушки,

ни проказника

Петрушки

ни папирос, ни

шоколада

Ей не надо!

Небо сине.

Искры снежинок.

Наташенька!

Хочется Ирине

твоих картинок.

Всюду иней.

Очень красиво.

Нарядно.

Наташенька!

Пришли

Ирине!

Она просила...

Ладно?!..

Затем находился в ссылке в Архангельске, Вологде, Александрове. В 1937 г. был арестован повторно и получил приговор «10 лет без права переписки». Умер в апреле 1938 г., предположительно в Магадане. Реабилитирован в 1956 г. Проект, о котором идет речь в письме В.Н. Рихтера, назывался «Театр из народа. Методы практической работы в народных театральных кружках». Предполагалось издание двух томов, первый из которых должен был содержать три выпуска: 1. Режиссер и актер; 2. Грим; 3. Костюм. По-видимому, В.Н. Рихтеру были присланы два выпуска: «Режиссер и актер» и «Грим» (М.: Изд. Дома театрального просвещения, 1924).

106 Тальма Франсуа Жозеф (1763—1826). Французский актер. С 1806 г. профессор драматического класса Парижской консерватории.

- 287 -

случае наличности «не только значительного такта.... но и достаточного литературного образования и большого художественного вкуса и чуткости». Ясно, что подобных данных нет у режиссера, нуждающегося в популярных указаниях (напр[имер], разъяснении, что такое генеральная репетиция). Но более чем вероятно, что он предполагал в себе наличие и того, и другого, и третьего. Правда[,] для автора большой беды от искажения не будет, но развитию такта и вкуса (самокритики и критики) режиссера и актеров будет нанесен большой и опасный удар. А автор это делает: «анализируя текст пьесы, режиссер прежде всего должен установить, может ли пьеса... быть поставлена в совершенно неизмененном виде».

Раз автор ограничивается практическими указаниями и сам рассматривает свои кружки, как путь к развитию и расширению человеческой личности, то хотелось бы услышать и обоснование желательности именно такого пути к данной цели, тем более, что предлагается не только использовать имеющее налицо склонность к игре, но даже привить, пробудить их. Для меня лично большой вопрос, действительно ли это в данных условиях, в данной среде и т.д. это кратчайший и лучший путь. Мне кажется, наоборот, он гораздо труднее, опаснее, чем всякий другой даже при талантливом руководителе. Можно, конечно, и от игры в карты заставить перейти людей к «мировым вопросам» (особенно во время ужина), но стоит ли чело-века[,] способного на проявление подобной силы[,] заставлять возиться с таким материалом? Я, конечно, шутя пересаливаю, но думаю, что на сцене столько трюков и тайников, что тащить туда публику без особой надобности из зрительного зала, пожалуй, не стоит. Во всяком случае этот вопрос практики и теоретики театра из народа должны решить.

Понятно, нельзя согласиться с тем местом об «эстетическом развитии», где автор говорит: «Помимо литературных занятий иногда удается наладить довольно оживленное рассмотрение картин-открыток и в журналах. Как занятие — это довольно скучно, но если руководитель, воспользовавшись каким-нибудь поводом (хотя бы в связи с литературными занятиями) дает в руки кружковцев несколько худ[ожественных] иллюстр[аций], то рассмотрение их проходит с неизменным успехом».

Не говоря уже о совершенно неверном методологическом подходе (нужно не приучать, а отучивать публику от «литературного» подхода к картине), тут, как и во всей этой части (боюсь, что и во всей книге), упущена «живописная сторона спектакля», красочность, ансамбль (группы, живописность смен мизансцен, «ритм» движений, в общем). Понятно, что «живописность» не должна ограничиваться декорациями, костюмами, освещением. Ее может выявить только режиссер-живописец, художник, и актеры-живописцы, а стало быть, ознакомленные с живописью, проникновение в нее не менее обязательно (для человека, фигурирующего в рамках сцены, как на картине и для глаз), чем игра, а в русских условиях, быть может даже больше.

«Рассказы по портретам», несмотря на указания автора, что «дать общие указания трудно», их все-таки надо было дать. Указав хотя бы на связь ряда эмоций с мускулами и красочными изменениями лица. Здесь некоторый «трафарет» не менее важен, чем советы для суфлера. И глава о гриме, конечно, не может заменить этот пробел. Этот интересный отдел

- 288 -

работы, мне кажется, должен был быть более подробно разработан. Его можно сделать менее произвольным и еще более продуктивным.

Уже по этим замечаниям ты, вероятно, видишь, что я в общем и целом считаю книжку для данного типа кружковой работы полезной и ценной.

Рукописный подлинник.

№ 28 Черновик письма В.Н. Рихтера сыну Коле Рихтеру

[17-18 марта 1925 г.]

Что ты, Колюха, огрызнулся, но в конце концов решил со мной не ссориться, это очень хорошо. И говорит мне очень много о твоем характере и о том, что мы при встрече будем большими и близкими друзьями. Я, конечно, отношусь к тебе немного «с пристрастием», гораздо требовательнее, чем к другим, и гораздо менее терпимо. Это, очевидно, неизбежная участь всех отцов подобного рода, а в особенности при единении посредством подцензурной переписки... В моих письмах гораздо меньше «педагогического подхода», чем ты думаешь, и гораздо больше любви, чем это может на первый взгляд казаться. Меня очень беспокоит твоя неудача со школой, потому что мне представляется, что она случилась как раз в «критический момент», как раз на поворотном пункте. И этим объясняется и нервный стиль моих писем и некоторая, быть может, резкая, преувеличенно отрицательная оценка... Быть может я иногда пробую бороться не столько против твоих действительных слабостей, сколько против моих собственных в прошлом и настоящем. Ведь ты, перечисляя источники моего знакомства с тобой, забыл еще один: наследственность, возможность кое-что узнать о тебе по моим собственным переживаниям и по воспоминаниям о моих юношеских мыслях и чувствах. Это тем более понятно, что по твоим письмам я вижу, как много у нас действительно общего в склонностях, характере и даже складе ума от природы и как много различий там, где начинается «работа над самим собой». И «принимая тебя в целом», «природного», я хочу облегчить тебе эту вторую работу, предохранить от хорошо знакомых мне по личному опыту вольных и невольных отклонений от кратчайшего и наиболее благотворного пути. И при всех наших ссорах и относительно знаний, которых и у меня мало, и относительно лени, которой и у меня от природы много, и относительно «фразы», от которой всем бы нам следовало вылечиться, так как она извращает и портит «искренность», «истину» и красоту — при всех наших размолвках на этот счет помни, что «сродства наших душ» все это не касается, что дело идет не о зерне твоего ума и характера, а о форме и направлении развития, о выработке силы воли в трудно достижимой науке «самоуправления». Но конечно, когда приходится знакомиться с человеком такими несовершенными методами, возможны

- 289 -

самые грубые ошибки, и мы их должны исправлять друг у друга, иной раз огрызаясь», но конечно, не ссорясь.

Теперь относительно твоих занятий. Как только ты справишься со школьной учебой (я ни одной минуты не сомневаюсь, что поступив в восьмой класс, ты его легко окончишь вместе с другими, но думаю, что вне гимназии слать на аттестат зрелости тебе будет гораздо труднее), я с большим удовольствием постараюсь быть тебе полезным при систематизации твоих знаний и ныработке, самостоятельной и сознательной выработке миросозерцания... Сделать это путем переписки дело, конечно, мудреное, но попытаемся.

К следующему письму я постараюсь набросать для тебя примерную схему чтения. Кстати сообщи, читал ли ты Иванова-Разумника «Историю русской общественной мысли», Мякотина107 «На заре русской общественности» и какой-нибудь учебник по психологии...

Дорогая Аннета!108

Спасибо за пересылку Колиного письма и твою приписку. Это было четвертое письмо от тебя. От 29 письмо твое получил и ответ на него уже[,] наверное[,] дошел до тебя на прошлой неделе. Думаю, что лучше было бы не пересылать Колюхе мое предыдущее письмо, которое, пожалуй, огорчит его без всякого толка. Он и так уже жалуется на чересчур «воспитательный подход» к нему.

Рукописный подлинник.

№29 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

20 января 1925 г.

20. I. 25 г.

Челябинск.

Политизолятор Г.П.У.

Дорогая Вера!

Получил[,] к моему большому огорчению[,] не только милые, ласковые письма, но и совершенно мне не нужные фуфайки, на которые однако ты потратила деньги, которые зарабатываются с большим трудом и которые гораздо нужнее для тебя и детей.

Прежде всего[,] все мои ревматизмы требуют самого минимального ухода и усмиряются после двух, трех втираний салицилки, а теплыми вещами ты меня снабдила при отъезде в таком изобилии, что я до сих пор еще целиком не пустил в оборот и, как Крез, имею надолго и многочисленные запасы. Только крепко пришитые пуговицы удовлетворяют мое эстетическое и всякое другое чувство, но это удовольствие ты ведь мо-


107 Мякотин Венедикт Александрович (1867—1937). Русский историк, публицист. Входил в редколлегию журнала «Русское богатство», был редактором журнала «Вестник Европы». Содействовал становлению ПСР, писал статьи для газеты«Революционная Россия», редактировал три ее первых номера. Арестовывался в 1901 и 1902 гг., высылался из Петербурга. В 1911—12 гг. в течение 9 месяцев отбывал заключение в Двинской крепости за публикацию антиправительственной литературы и, в частности, брошюры «Надо ли идти в Гос. думу?» В июне 1917 избран председателем ЦК ТНСП. К Октябрьской революции отнесся крайне отрицательно, был одним из создателей, а затем руководителем «Союза возрождения России». В 1920 г. арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, приговорен к смертной казни, которая вскоре была заменена на 15-летнее тюремное заключение. По ходатайству В.Г. Короленко освобожден, в конце 1922 г. выслан из России. Жил в Берлине, Праге, Софии. Вел большую лекторскую, публицистическую, общественную, научную и преподавательскую работу. Умер в Праге от пневмонии.

108 Аннета — по-видимому, Анна Степановна.

- 290 -

жешь мне всегда доставить, прислав вместо фуфаек такие же милые письма, какими ты меня балуешь...

Твоя долгая «самостоятельная» жизнь, видимо[,] вконец тебя избаловала, и ты начинаешь самостоятельно поступать даже по отношению ко мне, что, как будто бы[,] в нашу конституцию не входило и никакими обстоятельствами в данном случае совершенно не оправдывается. А не помнишь ли[,] какое это правонарушение по счету и в столь непродолжительный период? С каких это пор и на каком основании я лишился доверия и моим словам о моем здоровье, самочувствии и т.п. не верят? Если бы ты была в лучшем настроении и не была бы больна инфлуэнцией, а в особенности не дошла бы от скуки до стадии перетаскивания мебели, то я бы самым серьезным образом с тобой бы поссорился. Но, пожалуйста, впредь не обезоруживай меня своими хорошими письмами и не злоупотребляй всеми своими прерогативами и привилегиями, так как ты начинаешь ими пользоваться во вред самой себе и заставишь меня в конце концов как-нибудь «застраховаться» от тебя же! Переписку я с тобой, конечно, приостановить даже не попробую (себе дороже стоит!), но что-нибудь выдумаю в смысле «кинжальных слов».

Если Irene стала завидовать мне только в смысле обладания мною отдельной комнатой, то я ей не завидую. У нее под боком я обладаю гораздо более недоступными ей ценностями[,] и она когда-то это замечала... Отдельная комната, удобное кресло, сделанное заботливыми руками строителей собственного производства, с мягкой подушкой и живописно наброшенным полушубком, отдельный письменный стол[,] покрытый синей бумагой и освещенный «переносной» электрической лампочкой с хитроумным абажуром, работа специалиста по картонажной части, целый ряд драгоценных письменных и др. принадлежностей — вещи[,] которые, конечно, могут вызвать зависть у «уплотненных» москвичей, обязанных в тесноте и в поте лица зарабатывать свой и ближних хлеб... и болеть инфлуэнцами. Но ведь она же не будет в январе будущего года справлять тридцатилетия своей неизменной социалистической «службы». Поэтому и нет ей таких удобств! А, чтобы подразнить ее больше, — пусть она вообразит в этой «поэтической» или во всяком случае не шаблонной, обывательской обстановке, человека свободного[,] от забот, треволнений и суеты, могущего отдаваться самым поэтическим грезам! Пусть она не сердится за эту шутливую полемику, тем более, что и не шутя во всякой пакости можно найти (а иногда и нужно уметь находить!) свои хорошие стороны. У меня была одна очень интересная знакомая, которая радовалась болезням, дававшим ей возможность «отдохнуть»! Премилая была оригиналка! Что касается меня лично, то я как-то мало замечаю обстановку (хотя в Кори109 и замечал природу, насколько она не мешала моим занятиям, предполагавшимся в то время) или, вернее, не поддаюсь особенно ее влиянию, а поэтому могу отмахнуться от неимения лишней комнаты или от имения каких-либо оконных придатков, от скверной погоды (у нас[,] кстати сказать[,] зима благодушная не хнычет и не злится) и даже от монотонности... пейзажа!.. Вот с недостачами в «личном персонале» дело обстоит, конечно, куда труднее! Но ведь это старая истина!

Письмо твое о книжках еще «не осуществилось», но на днях и книжки, конечно, доберутся, и поэтому, авансом, спасибо.


109 Кори — городок приблизительно в 50 км юго-восточнее Рима. Это название часто встречается в стихах В.Н. Рихтера. Возможно, с ним связаны какие-то романтические воспоминания.

- 291 -

Поправляйся, дорогая, поскорей, не «фуфай» меня больше, так как я рискую задохнуться[,] и пиши такие же неизменно хорошие письма. Безо всякой нужды не волнуйся по поводу моего житья-бытья, так как сыт, обут и одет и пребываю в неизменном настроении духа. Если делается скучнее, увеличиваю порцию занятий, прихожу в норму, — устраиваю вакации. Словом[,] саморегулироваться — полная возможность!

Крепко целую тебя. Привет Irine и всем твоим чадам и домочадцам.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги большого формата.

№30 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

3 февраля 1925 г.

3 II 1925

Челябинск.

Политизолятор ГПУ.

Дорогая Вера!

Горьковская бабушка с хворостиной — прекрасная бабушка! Она отлично умеет распоряжаться своей хворостинкой и, пожалуй, не только полка, но даже горы прогнала бы, если бы захотела!

Мы ведь все, по мере сил, подражаем, только не всегда с таким же успе-ком. Неудачи, конечно, объясняются недостаточной убежденностью и самоанализом либо развитием. Против подобных своих собственных слабостей иной раз лучше застраховаться, тогда достанется тебе самому — например, ш чрезмерную расчетливость и скупость — но боги будут пребывать превыше всего. Не бог ошибся, но ты не поднялся до высоты, где открываются и преобретаются олимпийцы. И если в этом отношении поступлено по бабушкиному, то в конце концов можно до своего добраться. Мне думается, что по существу это тоже, твои творящие реальности иллюзии, только с другого конца. Мазок на картине не заметен для нас[,] профанов, но может не обращать на себя внимание и знатока, ищущего другого...

Оно, конечно, и помолчать бывает очень хорошо, только слишком «многословное» молчание [—] стадия, по[-]моему, давно пройденная! Тем более, что затрата сил, — будем надеяться, — будет совсем иного порядка, чем та, которую приходится нам производить.

То, что я заработал, ты подтвердила своей якобы шутливой, воркотнёю, по поводу предусмотрительности против несчастных случаев.

- 292 -

Книги до меня добрались. О них и о твоих планах потолкую следующий раз.

Давно уже не имел писем из Одессы, но я за последнее время сам очень разленился и никому, кроме тебя, не писал, так что жаловаться не имею никакого права.

Ревматизмы мои, после ряда втираний, меня из своих лап выпустили и я совершенно здоров, по крайней мере до новой слякоти. Во всяком случае это совсем не так серьезно, как, очевидно, вообразила ты. Будь покойна, с наступлением весны, наверно, сообщу тебе о моих успехах по части гимнастических упражнений.

Ну, до свидания, дорогая, в следующем письме и желаю тебе всего, всего лучшего. Привет Irine и Варе.

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№31 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

14 марта 1925 г.

Дорогая Вера!

Твою открытку получил. Что ты мне пишешь в скверном настроении духа — мне это, конечно, нравится, но то, что этих писем ты не отправляешь, меня немного огорчает.

Жду от тебя известий о санатории. Очень бы хотелось, чтобы твое лечение[,] наконец],] наладилось.

Думаю, что до тебя мои письма все-таки доберутся, так как до сих пор[,] насколько помнится, пропаж не было.

Сережа писал прошлый вторник.

Маму и Мусю поздравил. Думаю, что письмо придет вовремя. Тебя с первым марта не решился поздравлять, так как, благодаря непрерывным обстоятельствам, все это начинает принимать вид издевательства г-жи всемогущей судьбы над нами.

...а ким образом продолжать прервавшееся было учение. Думаю, что теперь ему легко удастся справиться с гимназической премудростью, которую он вряд ли бы одолел иным путем при его теперешнем характере.

У нас уже пахнуло весной. Мы гуляем по четыре часа. Возобновили регулярную гимнастику и даже, в особенно солнечные дни, пробуем за-


а Две строки вымараны цензурой.

- 293 -

ниматься на воздухе. По крайней мере[,] мои «французы» говорят...а у них лучше выходят носовые звуки. Я их, правда, немного мучаю, но зато юбилея, что все они начали свободно читать и переводить с листа и понемногу раззнакомились со словарем. Присланные тобою итальянские журналы дали возможность заняться и этим языком... Словом, у нас не политизолятор, а полиглот какой-то получился. Тем более, что я не забы-наю и английского, стараюсь не попятиться назад.

В одном из предыдущих писем просил тебя похлопотать в Красном Кресте, чтобы нам оттуда, если возможно, выслали немного семян для нашего садика, который так удачно «процветал» в прошлом году. Пришли также немного тряпок для делания кукол, которые собирается мне сделать для наших девочек наш здешний художник.

Надеюсь, что в дальнейшем буду получать от тебя даже те письма, которые составляются в дурном настроении духа...

Я же остаюсь в неизменно прежнем настроении. Целую тебя крепко и

Всегда твой Вл. Рихтер.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№32 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

24 марта 1925 г.

Челябинск.

Политизолятор Г.П.У.

24 марта 25 г.

Дорогая Вера!

Кажется мне, что ты, освободившись от своей работы, решила устроить себе на время полный отдых? Или дополнительное письмо на прошлой неделе (от 13/III) должно быть зачтено на будущую?.. Как раз в этот момент ко мне постучали и передали твою телеграмму. Приходится изменить обличительный тон и приняться оправдываться. Уже в прошлом письме я тебе сообщил, что ровно ничего не произошло и причиной пропуска бьша самая прозаическая зубная боль от «не вполне освоившейся пломбы». Вот и все. Мне очень досадно теперь, что я не послал тогда хотя бы открытку, но, зная, как ты не любишь этого способа переписки, я решил тебя не сердить... и напрасно взволновал тебя.


а Несколько слов вымарано цензурой.

- 294 -

Жизнь наша течет без каких-либо перемен во внутреннем нашем «укладе». Те же ежедневные занятия, которые до сих пор удается вести систематически, что довольно трудно (как это ни кажется странным) при однообразных, монотонных условиях. О характере их я уже тебе писал и повторять не приходится.

Свой «санаторный режим» я выдерживаю[,] наверно[,] более строго и последовательно, чем ты. За редкими исключениями отгуливаю все наши двухчасовые прогулки, а с первого апреля буду стараться отгулять и все четыре часа, как в прошлом году. Даже зимой старательно выполняю все задания нашего инструктора по гимнастической части и, подобно Леночке, числюсь в группе наиболее успевающих. Состояние здоровья превосходное. Что касается «ревматизмов» и глухоты, то, как тебе известно, у меня имеются в излишнем обилии фуфайки и мне ежедневно делают массаж, так что только хвостики ревматизма выскакивают, да и то в особенную сырость, а что касается «глухоты», то, как и подобает социалисту, я продолжаю глохнуть только на правое ухо. И опять[-]таки против этого имеется целая батарея смазываний, вливаний и т.п. Благодаря всем этим ремонтам и упражнениям, чувствую себя, повторяю, прекрасно и возбуждаю зависть у наших молокососов, которые напрасно стараются отыскать у меня седые волосы или подорвать мой престиж язвительно-почтительными наименованиями вроде дедушки.

Пишу тебе о всех этих пустяках, чтобы лишний раз подтвердить тебе, что нет никаких причин для беспокойства.

Прости, что невольно причиняю тебе волнения. Очень каюсь в этом.

Крепко целую тебя. Всегда твой Вл. Рихтер.

P.S. Я пропустил только один вторник, т.е. от 3 марта. 10 и 17 я тебе писал, как всегда. Сообщи[,] получила ли.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в клетку большого формата.

№33 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из челябинского политизолятора

23 июня 1925 г.

23. VI. 25 г

Челябинск.

Политизолятор Г. П.У.

Дорогой Верок!

Очень рад, что твои воззрения на грядущее санаторное лечение не изменились, хотя времени прошло достаточно для кардинального даже

- 295 -

решения вопроса. Но мы с тобой[,] очевидно[,] тяжкодумы, по крайней мере подчас.

Ты спрашивала о дантовской фразе. Она гласит: «...»а. Данте110[,] очевидно[,] разделял мой взгляд на «завод» людей и признавал неизбежность подчинения постороннему заводу при отсутствии самозавода, как системы. Наблюдательный был человек, хотя его наблюдательность не всегда приятна. Достаточно вспомнить его адские сценки, чтобы согласиться с ним, но зато он способствует выдержке и закалу характера и трезвости мышления. Прошу не особенно меня ругать за подобное понимание и тлкование автора вечной божественной комедии.

Получил от Сережи дружественное письмо с обещанием ко мне заехать. Думаю, что теперь при ликвидации Соловков111 и возможной в связи с этим всеобщей тюремной перетасовки это может и не удастся, но на-иерное мы, конечно, ничего не знаем. Но так как и Сережин приезд[,] с одной стороны[,] вилами по воде писан, а с другой вообще диктуется не столько непреоборимыми потребностями[,] сколько вежливыми чувствами, то все это, в конце концов, не так важно.

Во всяком случае[,] отвечаю ему на его письмо и постараюсь его выпутать из затруднения, в которое он сам попал, решив мне отправить книги. Забавный юноша!

Ты очень хорошо сделала, что прислала мне Леночкино письмо. Оно очень характерно и чрезвычайно любопытно и для обрисованной самой Леночки и одесской обстановки. Думаю, что влияние бабушки на Мусю — явление временное и особого следа на ее психике не оставит, так как в ней заложены антагонистические начала. Вся эта шелуха со временем слетит. Но во всяком случае ничего не поделаешь. Остается утешаться, что Леночка поехала теперь в качестве нашего авангарда и постарается, думая совсем о другом, пробить первую брешь. Меня, конечно, утешает, что Верочка[,] посещая такие милые учреждения, как соборы, не геряет даром времени и ловко подмечает, кто и как сосет свои пальцы. У «прекрасной незнакомки», вероятно, будет еще больше самостоятельности и самобытности, чем у Муси, несмотря на имитационный талант.

О Коле продолжаю получать сведения, говорящие мне, что среда его не могла целиком ассимилировать и что, несмотря на возрастность, он был бы хороший материал для лепки его же самого. Шелуха имеется и в достаточной степени обильная, но и сердцевина имеется также.

Карточек дочек я еще не получил и жду их с нетерпением.

Мне очень неприятно, что я в двух письмах подряд поворчал на тебя за твои всегда милые строчки, тем более это досадно, что по существу не было за что, да и не нужно. Язык общий, действительно, не совсем утерян, общая близость сохранилась, да в нашем положении и при наших характерах — не словами она и создается. Переход же из парадных салонов в закулисные комнаты может быть проделан всячески, но вряд ли при подобной переписке.


а Фраза вымарана цензурой.


110 Данте Алигьери (1265—1321). Итальянский поэт. Активно участвовал в общественной жизни Флоренции, входил в партию «белых» гвельфов, отражавшую интересы торгово-ремесленных кругов города, после поражения партии заочно был приговорен к сожжению. Скитался по Италии. Повторно был приговорен к смерти в 1315 г. Этот приговор был отменен в 1966 г.! Последние 6 лет жизни жил в Равенне. Вершиной творчества Данте считается «Комедия», которую он писал с 1307 по 1321 г. «Божественной комедией» она была названа потомками.

111 Речь идет о вывозе летом 1925 г. с Соловков (из Соловецкого лагеря особого назначения) политзаключенных-социалистов и этапировании их в Тобольский и Верхнеуральский политизоляторы.

- 296 -

Живем мы по-прежнему, только я[,] подобно салтыковскому мужичку[,] все обрастаю имуществом. Не говоря уже о имеющемся у меня складе фуфаек и кресле я обзавелся теперь еще чемоданом, который сработали мои приятели и преподнесли мне, конечно, принимая во внимание мой не в меру разросшийся гардероб. У кого воруют, а кто и накопляет!

Жара у нас палермитанская, но мы, хотя и обливаемся потом, но упорно не отстаем от ежедневной гимнастики и, подгоняя пропуски в других занятиях, пока не открываем летних вакаций.

Чувствую себя превосходно, ревматизмы выжариваются, а настроение духа по расписанию.

Всегда твой Вл. Рихтер.

P.S. Только что перечел Сережино письмо, и увидел, что он к первому только собирается пуститься в дорогу на новую работу. Мое письмо его, вероятно, не застанет, но я все-таки попробую написать ему.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на сложенной пополам четвертушке листа бумаги в линейку большого формата.

№34 Медицинское свидетельство о пребывании В.В. Суворовой

в санатории «Стрешнево» в апреле—мае 1925 г.

12 августа 1925 г.

Медицинское Свидетельство

САНАТОРИЙ

Дано сие в том, что гражд[анка] Вера Вадимовна Суворова-Кузьмина с 28 апреля по 27 мая с.г. находилась в санатории «Стрешнево» как страдающая упорной формой психастении (Psychastenia), выражающейся страхом одиночества, дающим повод к тяжелым припадкам, навязчивыми мыслями различного содержания, головокружениями, бессонницей и общей слабостью. Все означенные явления держатся до настоящего времени и требуют соответствующего лечения.

/Завврач санатория Проф. Ю. Каннабих

Рукописный подлинник, заверенный круглой печатью санатория «Стрешнево». В левом верхнем углу штамп Мосздравотдела. Подпись — автограф.

- 297 -

№35 Наброски письма В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой

из записной книжки 1928—1929 гг.

[22 ноября 1928 г.]

С твоей характеристикой Шкловскому112 согласен: он таков не только по отношению к публике, но и в теории, и в политике, и в искусстве. Будучи совершенно не европейским, он вполне подходит для допетровской Руси, выпаривающей из себя самоценности на византийской лежанке и горделиво бредящей четвертым Римом. Но, соответственно окружению, он все же чудо-юдо-рыба-кит под микроскопом или своеобразная «провинциальная» шаменитость. В его «теории прозы»113 любопытны борьба с [...]а, подчеркивание значения приемов «острашения» и «задержания» и вообще сюжетос-ложения (конструкция и мотивировки), а также попытка практических работ над материалом. (Односторонность и узость несомненны, но вопросы, хотя для «заграницы» не новые, подняты четко и от них даже у нас теперь нельзя просто отмахнуться. У меня сейчас книжечка его последователя Эйхенбаума114 «Литература». Что по характеру они со Шкловским родные братья, можешь судить, что первая строчка книжки сообщает читателю, что «я», — Эйхенбаум — «родился в 1886 году», а второй абзац повествует о вере автора в законы десятилетий, которые он наблюдает «с некоторым сложным чувством». Кроме характера, как видишь, сразу выясняется и степень научности авторских задушевных мыслей. Но в дальнейшем книжка (в которой законы десятилетий не исследуются) небезинтересна. Как и Шкл[овский], он умеет верно подметить опускавшуюся характерную и важную деталь и ... заслонить его целое. Так, например, огромное значение, которое придавал Гоголь языку и манере рассказывания («сказу») [он превращает] в чуть ли не в исключительную доминанту, нарушая тот «закон» сложности, о котором он сам вспоминает в других статьях (о Толстом).

Останкино

В итальянском павильоне,

У горящего камина

Не согреет, не отгонит

Налетающего сплина

Ковалева115.

В тихом знании печали

Улыбнулся Марк Аврелий116.

В снежной пыли закачались

За окном холодным ели,

Смолкнув снова.


а Слово не разобрано.


112 Шкловский Виктор Борисович (1893—1984). Русский писатель, литературовед, критик. Был близок к футуристам. Один из зачинателей формальной школы в литературоведении. Ст. также комм. 96 к Приложениям.

113 Имеется в виду книга В.Б. Шкловского «О теории прозы», изданная в 1925 г.

114 Эйхенбаум Борис Михайлович (1886-1959). Советский литературовед. Занимался вопросами композиции, ритма, стиля. На ранних его работах сказалось влияние «формального метода» Шкловского. Один из видных советских текстологов. Был редактором многих изданий русских классиков.

115 Ковалева (Жемчугова) Прасковья Ивановна (1768—1803). Русская актриса, певица (сопрано). Крепостная графа Н.П. Шереметева. Семи лет была взята в барский дом и определена «к театру». Выступала на сцене Кусковского театра Шереметевых с 1779 г. по 1797 г., впоследствии стала женой Шереметева (1801 г.). Исполнила около 50 оперных партий.

116 Марк Аврелий (121—180). Римский император с 161 г. Последователь школы стоиков.

- 298 -

Зал задумчиво серьезный

Потревожен искрой шустрой...

Но лишь отблеском морозным

Ей в хрустале сонной люстры

Разгораться.

От угрюмого плафона

Тучей нависает вниз мрак,

И колышутся колонны,

Зал колышется, как призрак

Декораций.

Сбылось больше, чем мечталось

Бедной девочке в овине,

Но как была, так осталась

Для играющей графини

Быль — театром.

Все лишь призрак, Ковалева!

Призрак счастья и веселья!

В полусумраке суровом

Улыбнулся Марк Аврелий,

Император.

22.11. 1928.

В игру оранжевых лучей,

В аквамаринный отблеск дали

Меня мечты мои угнали.

Мечта светящихся ночей.

И в ясной радости приемлю

Гипноз янтарного огня.

Ведет к прозрачному меня

Улыбкой палевою Мемлинг117.

И я в стране, где про мечты

Поют архангелы Ван Эйка118,

Где грусть смарагдового змейкой

Скользит в цирконные кусты,

Где чудится рожденье рая,

Где песней дышит небосвод,

Где неподвижное живет

И где бесцветность умирает.

22.11.1928.


117 Мемлинг Ханс (ок. 1440—1494). Нидерландский живописец. Его произведения отличаются умиротворенным настроением, ясным колоритом, ярко выраженной склонностью к бюргерской, бытовой трактовке религиозных сцен.

118 Ван Эйк (ок. 1390—1441). Нидерландский живописец. Был придворным живописцем бургундского герцога Филиппа Доброго, во владения которого входили Нидерланды. Бывал в Испании и Португалии. С 1430 г. поселился в Брюгге. Считается, что творчество Ван Эйка положило начало эпохе Возрождения в Нидерландах.

- 299 -

Еще раз благодарю за останкинские открытки. Мне живо представилась вся нелепость тогдашней приукрашенной искусством жизни, все не-пзбежно выступавшее с ней противоречие. Так и показалось, что в итальянском павильоне, у горящего камина не отгонит, не отвеет налетающего сплина Ковалева, так и показалось, что с этого камина в тихом знании печали улыбнулся Марк Аврелий! Да и как ему было не улыбнуться, когда в то же самое время — в снежной пыли закачались за окном холодным ели, смолкнув снова.

Рукописный подлинник из записной книжки со стихами В.Н. Рихтера, датирований автором: 1928 г. XI—III. 1929.

- 300 -

№37 Письмо В.Н. Рихтера старшей дочери М.В. Рихтер

[весна 1930 г.]

Дорогая моя Муся!

Пожалуйста, утром в день именин бабушки поздравь ее от моего имени, скажи ей, что я очень жалею о невозможности лично обнять и поцеловать ее и поручаю сделать это тебе.

А тебя, милая дочурка, я хотел бы не только поздравить, но и узнать, чтоб стать твоим хорошим другом. Когда мы встретимся, ты будешь уже совсем большая и мы с тобой сможем поговорить о многом, многом.

До сих пор мне приходилось дружить и беседовать только с «чужими» молодыми людьми, и всегда я при этом вспоминал о своих дорогих дочурках и мечтал о будущей дружбе с ними.

Думаю, что теперь мне удастся часто писать тебе, если только я не попаду в такие места, откуда почта не ходит... Зато о таких местах при встрече будет любопытно послушать! Правда? Я там постараюсь отыскать какое-нибудь самое модное или самое серьезное украшение, вроде шаманского клобука либо пояса из барсовой шкуры.

Целую тебя. Твой отец.

Рукописный подлинник. Дата не указана, датируется по содержанию.

- 301 -

№38 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Семипалатинска

7 июня 1930 г.

Мой дорогой любимый Верок!

Вот уж несколько дней[,] как я резко испытываю чувство, что всякие «свободы», «впечатления» имеют громадное значение только чисто отрицательного свойства, возможность отдохнуть, очиститься, подъесть, не перенапрягать волю в смысле самосдерживания и отвлечения, но — остаются пустым местом «для души». По крайней мере, катаясь, как сыр в масле, во псяких физических и даже психических удовольствиях, я еще продолжаю не жить, а годить... Но это мой неизбежный припев... до лучших времен.

До тебя, быть может[,] дошла моя открытка, в которой я тебе сообщал, что совершенно неожиданно для меня мне среди прочих пересыльных было предложено вместо этапного продвижения в Каркаралинск (т.е. через Ташкент, Самара, Челябинск, Новосибирск, Семипалатинск и т.п. 5-6 месячного шествия) отправка туда на свой счет. Я, учтя-то, как вытрепался за эти два месяца, действительно[,] несколько расстроивших мою физическую систему, согласился. Вначале я думал, что нас, как и было сказано, продержат в алмаатинской тюрьме до получения денег и даже дал тебе и Ек[атерине] Павл[овне Пешковой] телеграмму (тебе[,] кроме того[,] еще открытку, рассчитывая, что она придет раньше телеграммы), но что-то изменилось. Нас вдруг выпустили из тюрьмы, а ГПУ назначило срок явки в Каркаралинске не позднее 20 июня. Когда я выходил за ворота тюрьмы[,] мне вручили мои неотправленные телеграммы (тебе и Ек[атерине] П[авловне]). В городе удалось разыскать своих и с этого момента у меня были прямо насильственным путем отняты всякие думы и заботы о себе, о распределении времени, о ближайшем маршруте и т.д. Пять дней меня развлекали, ублажали, откармливали, как индюка к празднику, наконец, снабдив средствами и всякими снадобьями[,] «вставили» в вагон новой дороги, по которой я и прибыл в Семипалатинск, очутившись в таком же самом положении до момента дальнейшей отправки.

У Марьи Михайловны прекрасные близнецы, Танюша выросла и перешла в третий класс, муженек работает всеми нервами и силами, сжигая себя и уставая до старости. Она по-прежнему выдержана, спокойна, заботлива.

На новом месте положение у меня, конечно, сложится по[-]иному. Если даже не запроторят в какой-нибудь аул (что совершенно не исключено), то во всяком случае общества своих я буду там совершенно лишен. Быть может (не в ауле)[,] службу можно будет отыскать. В крайнем же случае надо будет изучить казакскийа язык и заняться для души «фольклором».


а Здесь и далее в документах употребляется слово «казаки» вместо «казахи»

- 302 -

Говорят, что климатически и «эстетически» это вполне удовлетворительная местность, достаточно экзотически дикая, но кроме баранины да кумыса ни хлеба, ни круп, ни зелени достать нельзя. При артериосклерозе неизбалованностью в смысле диетического стола, каким я до сих пор пользовался — это не особенно улыбается, но как-нибудь приспособимся.

Все дальше и дальше отходят от меня надежды повидаться с тобой, дорогая, т.к. при твоем здоровье совершить такую поездку, да еще при здешней температуре — совершенное безумие.

Не в первой нам приходится подавлять свои желания и отказываться от личной жизни!

Как только приеду и огляжусь[,] напишу тебе полный отчет о всех возможностях и состояниях, но и отсюда, сейчас ясно, что жизнь быстро идет здесь к усложнению и затруднениям, хорошо знакомым нам по прошлому опыту и нам лично не особенно легко будет выкарабкаться из материальных затруднений, если только чудесным образом не свалится какая-нибудь выполнимая работа.

Думаю, что какую-нибудь весточку в Каркаралинске получу от тебя. Тамошний или аульский адрес немедленно телеграфирую. Деньгами я располагаю, т[ак] ч[то] ты не хлопочи и не спеши с этим.

Попасть отсюда в Каркаралинск не так «просто» и «легко» (как из Павлодара и то по слухам), но так как об этом старательнейшим образом заботится целая серия опытных людей, то, наверное, на днях удастся отсюда тронуться и достигнуть до моего нового бессрочного местожительства. От этапа...а

Рукописный подлинник на двух сторонах листа бумаги в клетку.

№39 Письмо старшей дочери М.В. Рихтер отцу В.Н. Рихтеру

из Гатчины в Каркаралинск

[июнь 1930 г.]

Дорогой папочка! Долгие 7 лет разлуки изгладили из моей памяти твое лицо, да и не удивительно, что ж, мне было не более 6 лет, когда тебя арестовали. Я все время надеюсь, что мы с тобой в скором будущем увидимся, но нельзя сказать насчет этого ничего определенного. Длинный путь, который надо преодолеть на лошадях, для меня лично ничего не значит, может быть[,] он даже очень интересен. Но для бабушки он вряд ли возможен, а если она не поедет, то я тоже не поеду.

Ты сам знаешь, папочка, скольким я ей обязана, так что я не могу ее оставить одну, особенно здесь, где у нее нет ни одного близкого, родного


а Текст обрывается.

- 303 -

человека. Пускай едут мама с Верочкой, а я уж после как-нибудь. Занятия в школе уже кончились, и я перешла в 7 класс, но с работой по математике, я ее очень не люблю. Мне все очень легко дается, поэтому я не люблю над чем бы то ни было долго сидеть. И это является одним из моих недостатков.

Я очень люблю заниматься тем, что сочиняю разные рассказы, но я их рассказываю только Тапочке120 (дочке Ирины Алексеевны Сысоевой), но так как ей только 10 лет, нельзя считаться, но я ведь сочиняю сама для себя, для своего удовольствия, и мне не важно мнение.

Я думаю, что если я буду в Каркаралинске, то у меня будет очень много материала для моей фантазии. Я постараюсь познакомиться как можно ближе с тем населением, изучить его нравы и обычаи. Когда ты написал, что Каркаралинск довольно культурный город и даже с кризисом квартир, то я удивилась. Я думала, что это какой-нибудь аул в степи, где в небольших домишках живут оседлые киргизы, скотоводы. Я[,] как видишь[,] печатаю на машинке и думаю, что когда я достаточно овладею английским, то смогу немного зарабатывать. Я учусь здесь в музыкальной школе, и выступала уже на нескольких вечерах и концертах, довольно удачно. 30-го должен быть у меня экзамен в музшколе, но я не буду играть, потому что мне немного нездоровится.

За время пребывания в Гатчине я была несколько раз в Ленинграде и осматривала его достопримечательности, но если меня спросить, что мне больше понравилось, Эрмитаж или Русский музей, я бы сказала последнее, может быть[,] это и смешно, но мне Эрмитаж не так нравится, он[,] конечно[,] гораздо богаче, гораздо обширнее, но он очень далек от современности, он мне непонятен.

Пока[,] папочка, до свидания. Я жду от тебя подробного письма насчет твоего теперешнего места жительства, о твоих товарищах и о твоем мнении насчет Каркаралинска.

Желаю всего хорошего.

Твоя дочь Муся.

Машинописный подлинник. Дата не указана, датируется по содержанию.

№40 Записки В.Н. Рихтера о Каркаралинске

23 июня — 3 июля 1930 г.

Каркаралинск

11 марта не стало...а, еще раньше погиб Т.Л, ...а завершил цикл, и только о ...а нет вестей. Так закончилась смертями, этапным испытанием, болезнью начавшаяся в тюрьме лирическая полоса. Сейчас, серьезно по-


а Тщательно замазано автором.


120 Талочка — домашнее имя Натальи Львовны Майкапар (в девичестве Сысоева), дочери Ирины Алексеевны Сысоевой (см. комм. 1) и Льва Густавовича Заммеля. Родилась 11 октября 1919 г. в Киеве. Жила в Гатчине, потом в Москве, где окончила школу. Училась в Московском станко-инструментальном институте, ноне закончила его из-за тяжелой болезни (туберкулез). В 1945 г. вышла замуж за Е.А. Майкапара. Их сын — А.Е. Майкапар — известный искусствовед, клавесинист и органист. С 1960 по 1989 г. работала секретарем журнала «Новый мир». Умерла 10.08.2005.

- 304 -

дорванный, я давно ничего не пишу и даже не перечитывал себя. Только сегодня устроил «поминки», пересмотрев все наиболее сносное, но еще не знаю, когда возьмусь за дальнейшую работу. 23.VI.

После парниковой изоляторской жизни и «постного» режима, этапное переутомление, грязь, отвратительная пища и нервное напряжение настолько расшатали организм (но не психику!), что даже прелести неожиданно свалившегося путешествия «за свой счет», заботы друзей и т.д. не помогли, а каркаралинское вынужденное мясоедство — привело меня в больницу с 0,99 белка, расстроенной сердечной деятельностью, отеками ног. Самочувствие все-таки превосходное, болезненных ощущений почти совсем нет, в 50 лет, после 9[-]летнего заключения легко заболеть, но не так легко поправиться! 25. VI.

Изгнание смерти из себя, чужих отзвучавших слов, мыслей уже сгнивших мозгов, опыта — этого умершего ощущения — только непосредственное собственное восприятие момента на момент. 28.

Сегодня вместе с письмами набросал первый этюд о Каркаралинске. Художественности ни на грош, но техника совершенно не пострадала за этот трехмесячный период. Пишется так же свободно и легко, как и раньше. 29. VI.

Кующие рабы, как будто бы титаны, на фоне зарева неукротимого огня, могучим молотом наносят четко раны. 3. VII.

Рукописный подлинник — страничка из записной книжки 1930 г.

№41 Письмо В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Каркаралинска

22 июля 1930 г.

22 VII 1930

Моя дорогая Вера!

Хотя, благодаря аккуратности чиновников, письма просматривающих, но по небрежности дальше их не отправляющих, писать почти бесполезно, я все-таки буду настаивать на своем в надежде, что какая-нибудь чистка дочистит людей до элементарного выполнения их же дела.

Каркаралинск — городок-село, обладающий всеми неудобствами городов и не имеющий никаких сельских преимуществ. Недостача во всем, кроме обывательщины. Нет квартир, нет керосина и свечей (ложимся и встаем «по-солошь»а), нет овощей, муки, круп, есть очереди на молоко, нет масла, нет папирос и махорки, нет продажи в розницу га-


а Так в документе. Имеется в виду вместе с солнцем.

- 305 -

зет... Словом, есть только «нет», «нет» российское[,] возведенное не по рангу в n-ную степень.

Так как «пользования кухней» нет, да и дров не имеется, а в столовке кормят только мясом, то я ежедневно восседаю в сарайчике перед примитивным очагом из камней и варю себе на щепочках кашу из крупы, полученной товарищем в посылке и конфискованной у этого «мясоеда». Щепочки добываются из разных ящиков в разных местах. Очень майн-рид-ноа и полезно для гармонического развития. Здесь я сделал огромные успехи в кулинарном искусстве.

Болезнь моя как будто стала идти на убыль. Пару дней отеки ног уменьшаются, несмотря на сидение и хождение. Но, как я тебе писал, пришлось полежать около трех недель в больнице и видеть серьезные лики докторов. На этот раз[,] вероятнее всего[,] удастся избавиться от внешних признаков болезни и неработоспособности, но после подобных штук сердца и почек[,] очевидно[,] придется из спортсменов переписаться в кандидаты на инвалида, к[о]т[о]рых малейший толчок может надолго, если не навсегда вывести из равновесия, необходимого для существования. Не особенно утешительно, но зато строго объективно и, после всего предыдущего, логически неизбежно.

Наша совместная жизнь может наладиться только тогда, когда удастся дотолкаться до приличного заработка, к[о]т[о]рый в конце концов, полагаю, не может увильнуть от меня, потому что все-таки дважды два — четыре и любые головы до этого, хоть и в разные сроки, доходят. С Мусеной и бабушкой дело устроить будет труднее, но, думаю, что жить нам надо вместе и ранняя эмансипация детворы сейчас не по времени. Добраться сюда возможно, хоть дороговато, а квартирные и материальные дела, быть может, требуют только терпения и выжидания.

Я уже дважды писал о маршруте (на всякий случай). Повторяю в третий раз. Ехать лучше всего на Семипалатинск, где можно заполучить оказию на автомобиль за 50 рублей (чаще грузовик). Устроиться надо у кого-нибудь из товарищей. Может помочь Николай Александрович Замятин121, проживающий на Делегатской, 4, и служащий в ОКРЗУ. Дорога очень сносная. Рытвин и ухабов почти совсем нет, но зато и дорога по совершенно пустынной местности, где даже кочевья не так часто встречаются. Проезд, обычно, 12 часов на автомобиле с ночевкой в «корчме».

Самочувствие у меня, как всегда, прекрасное. Продолжаю насколько возможно при здешнем книжном голоде, знакомиться и с киргизским языком и с краеведческой (брошюрной!) литературой, прорабатываю старые материалы, накопленные еще в изоляторе[,] и ухожу в свои миры. Вся предыдущая жизнь[,] к счастью[,] научила не знать скуки и обходиться без внешних импульсов и поводов. А младенцы кругом хорошие и заботливые, милые, хотя и безнадежные для приискания мало-мальски духовно родственного.

Из новинок литературных попался мне только второй том Блока122, книга печальная, местами очень горько-острая, но требующая большой


а То есть приключенчески, по Майн Риду.


121 Замятин Николай Александрович (1900—1937). Социалист-революционер. Уроженец города Воронежа. В конце 1922 г. сослан на 2 г. в Вятку, с 1924 г. — в Соловецком концлагере. На Попов-острове заступился за заключенного Козлова и его чуть не убили. В 1926 г. снова арестован. Сослан в Алма-Ату. Служил агрономом-экономистом Наркомздрава Казахской ССР. 15 сентября 1936 г. арестован, приговорен Военной Коллегией ВС СССР к ВМН. Расстрелян 5.10.1937. Реабилитирован в 1957 г.

122 Вероятно, речь идет о дневниках Александра Блока за 1917—1921 гг., опубликованных в 1928 г. В этом же году увидели свет дневники за 1911 — 1916 гг., поэтому В.Н. Рихтер пишет о «второй книге». Цитата, приведенная в письме, взята из дневников 1921 г. (запись от 18 апреля).

- 306 -

работы для проникновенного понимания. Она, что редко бывает с дневниками, не портит Блока, даже в слабостях и «субъективнейших интимностях», в наивных оценках и житейских мелочах. На ней уже лежит печать умирания, но какого-то нужного, как отход прежней хрупкой, утонченной культуры, вливающей свои соки в далекое грядущее. В этом смысле они, вероятно, своеобразнее и интереснее (внутренне) первого тома, к[о]т[о]рый внешне должен быть богаче. У него вырываются строки о том, что «Жизнь изменилась (она изменившаяся, но не новая, не nuova), вошь победила весь свет, это уже совершившееся дело, и все теперь будет меняться только в другую сторону, а не в ту, в какой жили мы, которую любили мы». Да, он не «настрочил... мемуаров с цитатами в три сажени — пухлой книги» (вроде Сухановской!123), но как хорошо вводят в самочувствие «стихи отживающего века», в душу Мюссе124 даже перечень статей в просмотренных старых журналах! Удивительно благородная фигура даже в совершенно чуждом и в том, что у других было бы смешным и неприятным. Только две три черточки антипатичны, как бы для контрастирующего оттенения.

Только что принесли мне повестку на посылку и притащили затем ее с несколькими твоими строчками. Я еще не вскрыл ее, и продолжаю это письмо. Как ты в нескольких строках умеешь передать многое! Эта твоя записочка дает сгусток всего того, о чем говорило «вчерашнее» письмо... Хорошо хоть (для меня!), что я получаю твои письма (и от Муси)!

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на листке бумаги в клетку из блокнота.

№42 Продолжение письма В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Каркаралинска

23 июля 1930 г.

23 VII

Визитеры, возвращение хозяев, раскупорка посылки и т.п. и плюс ранние сумерки, благодаря дождливой погоде, не дали мне вчера докончить письма. Сейчас я отрегистрировался и сижу дома один. Потому что, несмотря на выходной день[,] один из хозяев на службе, а другой побежал в лес собрать немного ягод для сдабривания здешней «чаевой воды» (экстрактов, конечно, нет!).

В посылке оказалось самое нужное и необходимое. Милейшее толокно, к[о]т[о]рое уже выручало нас при бесхлебии на этапах, крупа и прочая благодать. Теперь я вполне обеспечен и посмеиваюсь над трупоедами!


123 Вероятно, имеются в виду воспоминания Н.Н. Суханова «Записки о революции» (Берлин; Пб.; М.: Изд-во З.И. Гржебина, 1922—1923. Кн. 1—7).

124 Мюссе Альфред де (1810—1857). Французский писатель, член Французской академии. Создатель романтического театра. Его пьесы сначала были поставлены в России, а уже потом открыты французами.

- 307 -

Дедушка Феохари (сообщи, пожалуйста, его адрес для личной благодарности, к[о]т[о]рая, авось, дойдет, очевидно, взял у тебя несколько уроков по юланию мерок по моему «рисунку»! Способный старичок, даже в мелочах умеет проявить заботливую ласку! Только запасная горелка к примусу ехидно поглядела на меня из недр посылки и попыталась уколоть своей иглой.

Посылал я тебе простые письма, а не заказные, т.к. на единственной почте не мог раньше лично выстаивать в очереди, а моих службистов не хотелось еще больше затруднять, но теперь это наладить мне будет уже нетрудно и самому. Как видишь, здесь все не просто в своей простоте!

Опять возвращаюсь к мысли о твоем приезде. Боюсь, что если вскорости не удастся найти места, то встреча наша затянется. Ведь распутица здесь серьезная, а когда выпадет основательный снег, автомобили перестанут ходить, и переезд даже на санях затягивается в несколько дней, что при здешних буранах не особенно приятная вещь! Тогда до будущего лета! Конечно, все это очень благоразумно и хорошо для выработки..., пожалуй, для доработки характера и преуспевания в элегической лирике, но... Только не подумай, что я этим хочу толкнуть тебя на неблагоразумный поступок! Отнюдь нет! Это просто сведение, хоть таким, словесным образом, счетов со судьбой. Ох, уж эта жадина! Не любит она «субъективных фаталистов», не желающих ей внутренне покорствовать.

Афоризмы Верушки очень любопытны и по сравнению с прежними гораздо более самостоятельны, но не грешат уклоном к социализму. По всему, она сейчас разделяет мой интерес к практической характерологии и наблюдению над внутренними двигателями внешнего поведения. Забавно будет побеседовать с этим маленьким, но упорным философом... Давненько я не видал детского мира, а мимолетные встречи во время моего свободного переезда не были особенно удачны. Пришлось натыкаться то на родительскую слепоту, то попасть буквально в колонию совсем дефективных ребятишек. И все это, и первое, и второе, тоже «неизбежные логические последствия предыдущего», проделки той же жадины судьбы, добирающейся до второго поколения и, быть может, даже дальше!

Мусена со своими головными болями меня меньше тревожит, чем со своим возрастом и социальным положением. Сейчас для нашего брата очень трудное время в смысле воспитания детей ее лет и в то же время очень ответственное. Результаты простого плавания по течению в многочисленных экземплярах проходили и проходят перед моими глазами. И надо сказать, что более выразительных препаратов при полной доброкачественности природного материала трудно сыскать. Ведь этой публике не свойственно «годить», да и не с чем. Им нужно запасаться провиантом для очень сложного пути и умением разрешать очень запутанные личные и общие задачи, к[о]т[о]рые выплывут, как только наступит их время. Готовые трафареты и заученные «всеответы» при полной ликвидации самостоятельного мышления, пожалуй, обойдутся им слишком дорого. А перед этими огорчениями нужно заранее остановиться.

Мой сердечный привет Ирине. Очень рад, что она опять около тебя. Вероятно, ее проект посетить нас разбился о каркаралинские горы и затерялся в здешних степях?

- 308 -

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на листке бумаги в клетку из блокнота. Оставшаяся часть письма приклеилась к обложке записной книжки и ее не удалось восстановить.

№43 Письмо В.Н. Рихтера младшей дочери В.В. Рихтер из Каркаралинска

[июль 1930 г.]

Дорогая Верочка!

Я как в сказке о Бабе-Яге, все брожу по разным местам, а дороги прямой к моей дочурке найти не могу. Идешь, идешь, а конца пути не видно. Ну, да у папы твоего ноги еще крепкие! Не устают, — шагают и дорогу спрятанную найдут! Ты только потерпи еще немножко!

А если устану, то пошлю к тебе моего знакомого воробья (он весь серый, а на голове черное пятнышко), сказать, чтобы ты шла меня разыскивать.

Смотри, будь готова к тому времени. Не забудь поскорее подрасти и географию выучить.

Целую тебя крепко.

Твой папа.

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на листке бумаги в клетку из блокнота.

№44 Письмо В.Н. Рихтера старшей дочери М.В. Рихтер из Каркаралинска

[не ранее июля 1930 г.]

Моя дорогая Муся!

Получил твое письмо и очень порадовался тому, что ты все[-]таки собираешься изучить быт и нравы здешних казаков. Я думаю, если только меня не переведут куда-нибудь в еще более недосягаемое место, то на будущее лето мы все с бабушкой сможем устроиться вместе. Тогда постараемся наблюдать и описывать с тобой за компанию. Я ведь тоже собираюсь заняться этим интересным делом и рассчитываю на твою помощь... Вот с музыкой только здесь устроиться трудно. Инструмента не найти, а

- 309 -

привезти его с собой в кармане дело мудреное. Но к тому времени будет приобретено складное фортепиано и вопрос разрешится просто.

Здесь в нескольких шагах от «города» есть сосны. Березовый лес, говорят, очень красивый со скалистыми холмами, озерами (одно из них даже «чертово» со соответствующими легендами), пещерами и ягодами. Наша молодежь ходит туда купаться, лакомиться, посещать старомодного лешего. А по дороге в Каркаралинск в бесконечных степях нет да и мелькнет средневековая остроконечная шапка казака-киргиза, спешащего поближе взглянуть на автомобиль. А то попадется летовье (стоянка) казаков, где в кругу юрт толпятся в своих халатах старые и малые вперемежку с напуганными автомобилями овцами, верблюдами, лошадями. Напоят тебя кумысом, перещупают все гайки на машине, покачивая головой, а потом ребятки попробуют верхом обогнать самолюбивого шофера. Но дороги здесь хорошие — не угнаться! И невольно вспомнишь стихотворение Есенина125 о бедном, глупом жеребенке, пытавшемся изо всех сил обогнать поезд.

Когда ты приедешь, надо будет с тобой вместе поучиться ездить на верблюдах. Говорят, что это довольно трудный спорт. Когда верблюд встает или ложится[,] усидеть на нем довольно трудно (а лестниц для посадки еще не изобрели), а когда пускается рысью, то укачивает своих пассажиров до морской болезни. Но ко всем этим неприятностям можно быстро привыкнуть и совершенно по-арабски наслаждаться быстрой и «возвышенной» ездой.

Поцелуй от меня Бабушку, Деда, Верушку и всем передай сердечный привет.

Крепко обнимаю тебя.

Рукописный оригинал. Дата не указана, датируется по содержанию.

№45 Письмо В.Н. Рихтера младшей дочери В.В. Рихтер из Каркаралинска

[1930 г.]

Дорогая Верочка!

Нахожусь я сейчас в стране казаков, верблюдов, кибиток и соленых озер. Здесь имеется даже одно «Чертово озеро», к хозяину которого я непременно съезжу в гости и отвезу в подарок плитку кирпичного чаю и пару средневековых песней на латинском языке. Ты, вероятно, не ведешь знакомства с водяными, лешими и русалками, а я с ними большой приятель. Болтаю с ними по вечерам об их проделках и житье-бытье.

Когда я был в больнице, то со мной в одной палате лежал дедушка-киргиз 80 лет, который дважды «собственными глазами» видел хозяина


125 Есенин Сергей Александрович (1895-1925). Русский поэт. Первые стихи опубликованы в 1914 г. Был увлечен имажинизмом; женился на Айседоре Дункан и в 1922—1923 гг. жил за рубежом, затем вернулся в Россию.

Стихотворение о жеребенке — имеется в виду «Сорокоуст», посвященный А. Мариенгофу, написанный в 1920 г. и полностью опубликованный в 1921 г., в котором есть такие строки:

Видели ли Вы,

Как бежит по степям,

В туманах озерных кроясь,

Железной ноздрей храпя,

На лапах чугунных поезд?

А за ним

По большой траве

Как на праздник отчаянных гонок,

Тонкие ноги закидывая к голове,

Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

- 310 -

озера, только с перепугу не догадался с ним познакомиться. «Черный, — говорит, — как черт, но страшнее других!» Лежавший с нами же красноармеец, услышав это, очень рассердился и стал уверять, что чертей нет, что их поэтому нельзя увидеть и т.д. Но мы с дедушкой с ним не согласились. Дедушка — потому, что «собственными глазами» видел, а я потому, что имею очки для видения таких существ в двойном виде и в красивом освещении.

Пожалуй, и у вас на озере водится Водяной, только такой маленький и захудалый, что его трудно заметить. Впрочем[,] у вас не озеро, а прудок. Он не высох в это лето? Пожалуйста[,] напиши мне о нем и обо всех самых интересных местах у вас.

Есть здесь маленькая, желтая собачка Роска, которая понимает только по-киргизски. У нее пять щенят и все пока слепые и пищат от досады, что не видят. Я им иногда помогаю отыскивать мать. Есть еще кошка, рыжая, злая. С ней я в ссоре, так как она охотится за тем молоком, которое я оставляю себе на вечер и не слушает никаких уговоров.

Приезжай поскорей кумыс пить, хотя он и кислый!

Рукописный подлинник; текст фиолетовыми чернилами на листке бумаги в клетку из блокнота. Дата не указана, датируется по содержанию.

№46 Письмо В.В. Суворовой из Каркаралинска в Москву

другу семьи Л.А. Вызову126

29 апреля 1931 г.

29.04.

Дорогой Леонтий! Пишу тебе в первый раз и по плохой причине. Хочется дать возможно скорее знать Ек[атерине] Павл[овне Пешковой], что В[ладимир] Николаевич] арестован и сидит в здешней тюрьме. Посадили его за отсутствие в городе хлеба, был же он до апреля плановиком в РайПО. Арестован 26/IV.

Большинство сидящих в тюрьме — казаки, и набита тюрьма свыше всех пределов. Пайка нет совсем. Ношу ежедневно, что могу, но у меня тоже почти ничего нет, как нет и денег. Впрочем, купить что-либо трудно, приходится менять, но и мена идет на съестные продукты или на махорку и чай, чего у меня — ясно — нет.

Но не так меня волнует все это, как здоровье В[ладимир] Щиколае-вич]. Я боюсь, что он не выдержит теперешних тюремных условий и обострится нефрит и остальные его болезни. Ведь прошлым летом он с трудом выжил. Поэтому и обращаюсь к Ек[атерине] П[авловне].


126 Бызов Леонтий Алексеевич. Родной брат Ирины Алексеевны Сысоевой (урожд. Бызовой). Родился 20 апреля 1886 г. в Гатчине в семье преподавателя Гатчинского Сиротского института. Окончил реальное училище, поступил в электротехнический институт в Петербурге и проучился в нем с 1903 г. по 1906 г. За участие в студенческом движении был арестован и полгода сидел в тюрьме. Там он увлекся политической экономией и по освобождении поступил на юридический факультет Петербургского университета, который окончил в 1912 г. Два года работал присяжным поверенным, параллельно занимался преподаванием и литературной работой. С первых дней Первой мировой войны был призван в армию как прапорщик запаса и служил строевым офицером в артиллерии по апрель 1918 г.

Последний год командовал батареей. После возвращения из армии окончил кооперативные курсы, был мобилизован в Красную армию и отправлен в Военно-педагогический институт. Одновременно был и слушателем, и преподавателем. Параллельно работал в Институте социальной психологии. В первую очередь его занимали проблемы научной организации труда (НОТ) и управления. Этой теме в начале двадцатых годов он посвятил много статей. Занимался литературной и публицистической работой, читал лекции по социологии. В 1924—1929 гг. начал разрабатывать графические методы в применении к науке управления и НОТ. Умер в эвакуации 16 января 1942 г. в д. Мартынове в Башкирии.

- 311 -

Из продуктовых затруднений надеюсь выбраться с приходом посылок, г.к. распутица весенняя кончается и движение почтовое возобновилось.

Этот нелепый арест выбил меня из колеи и не пишется больше. Впрочем, это и единственное событие за все время.

Всего тебе хорошего, твоим привет.

Вера.

Рукописный подлинник; текст зелеными чернилами на половине листа бумаги в клетку большого формата. Дата вписана рукой В. В. Суворовой карандашом позже, по Каркаралинскому штемпелю.

№47 Комментарий В.В. Рихтер, младшей дочери В.Н. Рихтера,

к письму В. В. Суворовой Л.А. Бызову

[не ранее 1960 г.]

Эту тюрьму я хорошо знала! Она находилась на той же улице, где жили мы, где пристроилась большая часть русских административных учреждений. Это было, как и все почти дома, деревянное бревенчатое здание, фасад его с зарешеченными железными прутьями окнами выходил прямо на улицу, а справа и слева был, кажется, как и у нас, рубленый, вровень с крышей забор. Это я помню смутно, но отчетливо стоит в глазах — это худые грязные руки, просунутые между прутьями решетки, прижатые к ней казахские и русские лица и крик...

Слов нельзя было разобрать, но все равно было понятно, что люди молят о помощи. «Что это?» — в ужасе спросила я папу. «Тюрьма», — ответил он холодно. «Почему там люди? Кто их мучает?» — «Считается, что они наказаны». — «Разве взрослые тоже наказывают друг друга?» — «Друг друга они наказывают так жестоко и безжалостно, как только редкие злодеи наказывают детей...» Это показалось мне странным, я почему-то была уверена, что все несправедливости кончаются с детством, может быть[,] потому, что я еще не читала серьезных и тяжелых взрослых книг.

Мы остановились на противоположной стороне улицы. Очевидно, в это время прошла новая волна арестов, и тюрьма была переполнена. Две закутанные в черные покрывала казашки подошли к тюрьме и стали громко кого-то звать. Крик в тюрьме усилился, сквозь решетку потянулись все новые руки. Я подняла глаза на папу: на лице у него не было сочувствия, а только какая-то горькая ирония. Потом папа резко воткнул в песок свою тросточку, взял меня за руку, и мы пошли дальше. Еще два-три раза я видела тюрьму такой, потом она опустела.

- 312 -

Тогда, весной, папа пробыл в этой тюрьме недолго. Его выпустили, как только сведения о его аресте дошли до московского ГПУ. Мама говорила, что в Москве просто-напросто возмутились, что какая-то «мелкая сошка» — местное начальство — осмелилось распоряжаться их собственностью...

А пока папа сидел в тюрьме и измученная, истерзанная беспокойством мама бегала по городку в поисках продуктов, случилось маленькое чудо: на крылечке домика, где мама и папа снимали квартиру до моего приезда, стала появляться бутылка молока. Кто-то ставил ее рано-рано утром, когда городок еще спал.

Мама, не раздумывая, отнесла бутылку в тюрьму. Так продолжалось, пока папа не вернулся домой. Он тотчас занялся следствием, и методом исключения (не так-то уж [много] было в городе коров!) пришел к выводу, что это дело рук ссыльного священника отца Александра127. Тогда призвали к ответу старушку-хозяйку. Это была[,] по маминым рассказам[,] очень милая старая крестьянка откуда-то из северной России. Она приехала в Каркаралинск к сыну, сосланному в Казахстан по какому-то мелкому уголовному делу. Домовитая и расторопная, она выменяла на банку топленого масла маленький дом у отъезжавшей семьи и стала сдавать квартиру, чтобы «окупить расходы», как она сама постоянно шутила. Я не видела ее, потому что вскоре после нашего с Леной приезда им удалось выбраться на родину; но мама всегда говорила о ней и ее бесшабашном, но добром, веселом и «мастеровом» сыне с большой теплотой.а

Сраженная неопровержимой точностью папиных логических умозаключений, старушка улыбаясь призналась, что молоко[,] действительно[,] приносила «сестра батюшки» Анна Ивановна128, что она застала ее раз «на месте преступления», но обещала ничего не говорить.

Отец Александр не входил в круг политических ссыльных, который состоял в основном из «иноверцев»: евреев и атеистов (я бы сказала сейчас — антиклерикалистов), но — разумеется — установив истину, папа и мама тотчас отправились с благодарственным визитом к Александру Александровичу и Анне Ивановне.

Когда меня привезли, отец Александр уже бывал у нас вместе со всеми другими ссыльными каждую субботу, был постоянным участником наших воскресных прогулок, а мы с папой и мамой бывали у них в гостях на каждый большой православный праздник.

Александр Александрович, помнится[,] несколько выше среднего роста, строен, и черная изящная ряса отлично подчеркивала его ладную фигуру. Иконописный профиль, русые, волнистые, с чуть рыжеватым отливом волосы до плеч. Для меня он остался идеалом облика православного священника и очень мне нравился.

Рукописный подлинник. Написан на листах в линейку формата А4.


а Кстати, она научила маму печь хлеб в русской печке. — прим. В.В. Рихтер.


127 Отец Александр — Александр Александрович Андреев. Священник, сосланный в Казахстан за проповеди и отказ снять рясу, когда ему запретили служить. Дальнейшая его судьба неизвестна.

128 Анна Ивановна Дюкина. Родственница отца Александра. Дальнейшая ее судьба неизвестна.

- 313 -

№48 Записка В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Каркаралинской тюрьмы

[апрель—май 1931 г.]

Все по[-]старому, все по[-]неновому, только одна способность нирваниться избавляет от возмущения перед всей этой ничтожной подловатостью и непроходимо самодовольной глупостью.

Они очень заботятся о том, чтобы мы не наскучили друг другу, и чтобы сожительство наше не превратилось в повседневность!

Спасибо за то, что ты заботишься о себе, только мне хотелось бы, чтобы это делалось более старательно, так как без твоих забот и всех сил и способностей мне пришлось бы невесело на свете! Помни это!

А вот насчет моего фактического замерзания сейчас в тюрьме ты напрасно беспокоишься — так согревают внутренним отоплением, что холода совершенно не испытываем ни днем, ни ночью!

Нас перевели в новую, угловую камеру, которую мы выбелили и вымыли. Тут много света и воздуха, пока нет насекомых, публика чистая, чиновная и для практических наблюдений не лишена интереса. Бедняги нервничают, пишут заявления за заявлениями, остро надеются с каким-то оттенком гурманства и совершенно бесцветно отчаиваются. Нет, конечно, особо интересных экземпляров, но кое-что в своей массовости любопытно.

Сердечные приветы и благодарности.

А тебя крепко прижимаю к сердцу.

Рукописный оригинал; карандашный текст на двух сторонах листочка в клетку, вырванного из маленькой записной книжки. Дата не указана, датируется по содержанию.

№49 Записка В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Каркаралинской тюрьмы

[апрель-май 1931 г.]

Даю полный отчет согласно требованию.

Нахожусь в лучшей камере по количеству воздуха, света, публике, по чистоте, количеству насекомых и подбору персонала. Сплю хотя и на полу, но на деревянном, вымытом, не холодном — в стороне от сквозняков и удобно. Сплю не просыпаясь и для пополнения подобного комфор-

- 314 -

та решительно ни в чем не нуждаюсь. Воду кипяченую хотя дают нерегулярно, но я получаю, благодаря соседям, «умеющим устраиваться», чай не менее 3—4 раз в день... вследствие моей непрактичности. На валенки посматриваю с большой нежностью, как на овеществление заботливости женки, с махоркой обращаюсь как высоко квалифицированный Гарпагон129. Ввел рацион, переменил потребности — и, посему, наслаждаюсь.

Большое спасибо за прогулки и заботы твои о тебе. Это самое нужное и важное для меня. Ты это ведь знаешь.

Что случилось, формулировать вообще, а юридически в частности, по моему излишне и не..а Единственное, что можно было бы сообщить: «арестован обвинению неверном составлении плана». Ведь это все либо идет сверху, и тогда ничего не поделаешь, либо «республиканское решение» и тогда нужно ждать, пока их поправят. Объяснять, оправдываться, разумеется, ниже нашего достоинства.

Ты предвосхитила мою просьбу о платках. Зачем ты меня так балуешь разными вкусностями и чрезмерным разнообразием! Смотри, я объемся и сделаюсь привередником. Это тем более возможно, что ведь признаки привередничества тобою уже подмечались у меня раньше. Разовьешь и укрепишь их, тогда пеняй на себя!

Пришли мне, пожалуйста, один химический карандаш...б Заставь Исаака130 подписаться для нас на 1 м[есяц] на газету, а то опять пропустим срок.

Посылай передачи без списка. Это здесь не принято и «обижает» передатчика. Что ни город, то — норов!

Рукописный оригинал. Письмо написано красным карандашом на двух сторонах бланка с печатным заголовком «Служебная записка». Две последние фразы дописаны простым карандашом. Дата не указана, датируется по содержанию.

№50 Записки В.Н. Рихтера жене В.В. Суворовой из Каркаралинской тюрьмы

[апрель—май 1931 г.]

1.

На серию вопросов ответствую:

1) кроме кипятка никакого довольствия не получаю (не получающим передач дается вода с крупинками пшена — поэтому нищенство страшное);


а Слово не разобрано.

б Фраза затерлась и не разобрана.


129 Гарпагон. Главный персонаж комедии Мольера «Скупой». Первое представление комедии состоялось 9 сентября 1668 г. в Пале-Рояль в Париже.

130 Исаак — Шойхет Исаак Давыдович. Сионист-социалист. С мая 1932 г. отбывал ссылку в Каркаралинске. С апреля 1934 г. жил в Харькове. Дальнейшая его судьба составителям неизвестна.

- 315 -

2) вызывали на допрос, но не успели допросить. Просидел три часа у следователя, написал экзерсис и вернулся восвояси;

3) белье и валенки верну завтра, — дай на них наглядеться! Допрос, конечно, не имеет ровно никакого значения, т.к. им отлично известно что 1) план хлебоснабжения составлялся Торготделом и утверждался Рик'ом, а не Горно, 2) что этот «план» есть ничто иное, как умножение «снабжаемого населения» на установленную центром норму, а «снабжаемое население» определено назначенной Рик'ом комиссией.

Но т.к. ни Рик, ни Торготдел не должны быть виноваты, а нужен ответчик, то таким и будет Горно в лице тех, кого позволят обвинить. «Юридички» таким образом дело ясней ясного и вызывать сомнений не может.

Не удастся одно обвинение, придумают другое, а нет, так третье и т.д. Но так как я один, то, вероятнее всего, кончится ничем, отодвинувшись ad calendas graecasа.

Спасибо, что ты «вошла в толк» после первых дней и ведешь себя сносно. Если за кем и нужен хозяйский глаз, так это уж во всяком случае за тобой, а не за мной.

У меня к тебе большая просьба. В книге Басоваб, к[о]т[о]рую возвращаю, подклей одну диаграмму и одну схему на стр.в, скопируй для меня. У меня не было большого листа и линейки и вышло неудобочитаемо. Крепко, крепко, крепко.

2.

Моя дорогая! И у меня нового не имеется. Изучаю прилежно ежедневно казахский язык, прошел уже с толком все то, что раньше проходил без толку. Меня уже понимают, но я ничегосеньки не ухватываю из лопотания. Немного преподаю, экзерсисирую и занимаюсь «внутренней философией».

Я забыл, кажется, отметить тебе страницу, где находится схема. Она между I и II частью (154?).

Пришли мне, пожалуйста, мою книжку о Лаврове, я ее еще не дочитал. Буду совершенствоваться в народничестве.

Мой colleg'a по «делу» (?!) ежедневно бегает на допрос, волнуется, оправдывается и т.д. Меня пока не беспокоят и не заставляют участвовать в этой глупой комедии. В дальнейшем постараюсь ее сократить до возможного юридического минимума.

Между прочим именно здесь случай наблюдать гораздо шире разнообразные казахские типы, чем на воле. Теперь тюрьма, очевидно, начинает играть роль какого-то своеобразного конденсатора жизни. Не отрыв от жизни, а соприкосновение с ней в ее сущности... У вас — там — накипь одна!

Целую, родная.


а До греческих календ (т.е. до времени, которое никогда не наступит) (лат.).

б Речь идет о книге: Басов М.Я. Методика психологических наблюдений. Л.: Госиздат, 1925.

в Пропуск в тексте документа.

- 316 -

3.

Так как я не успел еще потерять навыков и привычек, то на этот раз «усвоение» новой обстановки длилось секундами, вместо прежних месяцев. Конечно, чувствую себя хорошо, спокойно и вполне в своей колее. Публика вполне выносимая и относится очень хорошо.

Повторяю, не посылай мне так много, я ведь теперь на отдыхе и совершенно не нуждаюсь в усиленном питании! К чему даром тратиться и урывать у себя!

К казакскому языку приступил немедленно, немедленно же начались проситься под карандашом экзерсисы, как будто только и дожидались такого счастливого случая. Находятся уже и школяры. Словом, всюду одна и та же песенка.

Страничка биографииа, само собой разумеется, получится щедрински остра, до ультрагоголевски карикатурная, но, пожалуй, чересчур повторяющей все предыдущее, только с неправдоподобным усилением глупости, нелепости и пошлейшего штампа.

Боюсь, что теперь даже в случае скорого выпуска, надо будет добиваться метеорологической станции, а не «использования меня» на других местах. Слишком уж оригинально они пользуются!

Злит только одно, что твоя жизнь осложняется, портится, нервируется даже без тени необходимости.

Ты спрашиваешь, что мне надо. Ну, право же[,] ничего безо всякого ...б Ведь, когда находишься «на посту», то совершенно не ищешь конкретизации комфорта в мелочах, а схватываешь его в неподчинении духа (гегелевского131, а не ...!в) окружающей материей! Не забывай разницы до 9 лет и после них, тогдашних наших с тобой обстоятельств и теперешних. Я даже подумываю отучить себя от курения и тем освободиться несколько больше, хотя бы от второстепенных «слабостей»!

Вспоминаю пятую песню Инферно132 и думаю, что можем взять себе символом позу Паоло и Франчески, обвив меч Малатесты133 (Дамоклов?134) душистым горошком (...стихов?).

Сердечные приветы и благодарности.

Крепко, крепко и крепись!

.

Боюсь, дорогая, что скоро ты мне переотправишь весь мой гардероб и надо будет нанимать дроги для того, чтобы выбраться из моей теперешней квартиры. А между тем мне совершенно не холодно... физически и весьма комфортабельно, благодаря привычке быстро осваиваться с обстановкой и внутренне преодолевать ее.

Не думаешь ли ты, что судьба сама заботится о том, чтобы у нас всегда в перспективе был «медовый месяц»?.. Я невольно улыбнулся, вспомнив контрастность нашего мироощущения: ты ведь все время не


а См. док. № 51 данного раздела.

б Слово не разобрано.

в Многоточие и восклицательный знак принадлежат автору.


131 Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831). Немецкий философ. С 1816 г. — профессор философии в университетах Гейдельберга (1816-1818) и Берлина (с 1818). Создатель систематической теории диалектики на основе объективного идеализма.

132 Инферно — ад, преисподняя (итал.). Имеется в виду пятая песнь Ада, первой части «Божественной Комедии» Данте.

133 Франческа. Первая душа, заговорившая с Данте в аду. Франческа да Римини была дочерью Гвидо да Полента старшего, синьора Равенны. Ее выдали замуж около 1275 г. по политическим расчетам за Джанчотто Малатеста, синьора Римини, хромого и уродливого. Она влюбилась в Паоло, красивого брата мужа. Синьор Римини убил обоих влюбленных (между 1283 и 1286 гг.).

134 Это образное выражение означает постоянно угрожающую опасность при видимом благополучии. По древнегреческому преданию сиракузский тиран Дионисий Старший (V-IV в. до н.э.) предложил своему фавориту Дамоклу, считавшему его счастливейшим из смертных, на один день свой престол. Почувствовав себя самым счастливым из людей, во время пира Дамокл внезапно увидел над своей головой обнаженный меч, висевший на конском волосе, и понял призрачность благополучия.

- 317 -

чувствовала обеспеченным наше совместное пребывание потому, что пыл о хорошо, а я уверен, что будет прекрасно, хотя сейчас и пакостят нам в достаточной мере!

Не потому ли мы так хорошо и «уживаемся вместе», когда это удается?

Наверно[,] на этот раз даже «притираться» не надо будет, так как вряд ли я успею обзавестись какой-нибудь новой специальностью, а ты иными настроениями.

Из гардероба пришли мне штуки 3 носовых платков и больше ничего.

5.

Напрасно взволновалась. Фраза была не для тебя. Условия[,] действительно наилучшие из возможных и все[,] действительно[,] хорошо. Будь только ты молодцом.

Пришли Лункевича и Шенгели135 «Опыт». Рад, что мама тоже «капитанствует». Крепко, крепко.

6.

Здоров. Сижу и работаю. Подготовил лекцию о Лаврове на будущее время, подгоняя казаке кий для наших совместных занятий, немного эк-зерсисирую. Последнее идет далеко не так, как хотелось бы. За внешней техникой не появляется внутренняя. Очень я избалован жизнью с тобой и поэтому приходится очень часто забирать себя в руки и выпрямлять свои мысли. Целую.

Рукописные оригиналы. Письма 1—4 написаны карандашом на двух сторонах листочков в клетку, вырванных из маленькой записной книжки. Письма 5 и 6 — крошечные карандашные записки на обрывках папиросной бумаги размером 42х 70 мм.

№51 Автобиография В.Н. Рихтера, написанная в Каркаралинской тюрьме

[май 1931 г.]

Автобиография

Рихтера Владимира,

сына Вольного Штурмана.

Родился в Ростове н/Д в 1880 году. Окончил гимназию в Одессе в [19]98/[19]99 ак[адемическом] г. Окончил университет в Одессе в 1903 г. по филологическому факультету. Слушал курсы в качестве студента в Лейпцигском университете и Сорбонне (Париж). Окончил курс юриди-


135 Шенгели Георгий Аркадьевич (1894—1956). Русский поэт, писатель, переводчик, литературовед.

- 318 -

ческих наук в Римском университете и в Парижской Высшей школе общественных наук.

Преподавал русский язык и русскую литературу, а также историю музыки в одесских гимназиях, читал курсы западноевропейской литературы в парижском Вольном университете и на рабфаках.

Сотрудничал в русской и заграничной легальной и нелегальной прессе.

При царском режиме трижды арестовывался, трижды ссылался и дважды был в эмиграции. При коммунистическом трижды арестовывался, восемь с половиной лет отбыл в политизоляторах и теперь нахожусь в ссылке. Член Партии Социалистов Революционеров.

В. Рихтер.

Рукописный оригинал. Дата не указана, датируется по содержанию тюремных записок (см. док. № 50).

№52 Письмо Е.Н. Кузьминой, дочери В.В. Суворовой от первого брака,

матери в Каркаралинск

7 апреля 1931 г.

7/IV 31 г.

Мамик! Пишу тебе коротко, но надеюсь, ясно о своих делах.

Работу я решила бросить определенно, и в течение ближайших 2-х недель. Не выдержала, как говорится.

В Москву ехать мне нет особого смысла. Хотя и под крылышко Ирины, но с массой всяких отрицательных моментов. Во-первых, квартирный вопрос (Ю.И.136 сейчас живет на квартире отца), во[-]вторых[,] вопрос питания и т.д.

Отец сейчас живет один, в хороших квартирных и прочих условиях, очень зовет меня к себе. Я думаю, сейчас будет самое целесообразное поехать на лето к нему, а осенью идти учиться хотя бы в Москве.

Кроме всего остального, я думаю, ты не будешь возражать, если я возьму сейчас Верку и привезу ее к тебе. Я бы взяла и Мусю, да нельзя ее забрать от ММ137, а ММ в таком состоянии везти нельзя. Я думаю поехать в середине мая, взять Верушку, дня 4—5 пожить в Новосибирске, затем тронуться к тебе, а потом назад в Новосибирск.

Как ты думаешь об этом?

Я очень увлеклась этой идеей, остается только уладить денежный вопрос, я думаю, я его улажу. В остальном я совсем готова.

Сейчас у меня небольшая личная радость. Приехал на 3-4 дня Сергей Левашов138[,] и я очень рада этому. Все[-]таки люди, как он, встречаются раз в сто лет, не больше!


136 Ю.И. — Юлия Ивановна (1903-1987). Вторая жена Н.Н. Кузьмина (первого мужа В.В. Суворовой). По профессии скульптор. В браке с Н.Н. Кузьминым родила дочь Светлану Николаевну Кузьмину. После развода с Н.Н. Кузьминым вышла замуж за маршала Тухачевского. Была арестована и много лет отсидела в лагерях как жена «врага народа». После 1956 г. была освобождена и реабилитирована.

137 ММ — М.М. Рихтер, мать В.Н. Рихтера.

138 Сергей Левашов. Один из друзей Лены Кузьминой по военно-воздушной академии им. Жуковского.

- 319 -

Ну, мамик, я кончаю, хотя писать можно еще много. Жду от тебя ответа, а пока крепко тебя целую. Лена

Приписка В.В. Суворовой для В.Н. Рихтера

Посылаю тебе Ленино письмо без комментарий. Что ответить? У меня ничего нового. Вчера долго гуляла. Письмо только от Лены. М [ожет] б[ыть,] вызвать Ленку только одну с продуктами? Целую, родной, с тобой... Вера.

9/V. 31

Ответ В.Н. Рихтера на той же странице письма

Письмо во всех смыслах интересное. Даже наследственная оценка по существу («раз в сто лет»)! Полагаю, что пока твой ответ доберется, уже будет принято на месте то или иное решение, так как сведения о моем положении дойдут к тому времени. Я, пожалуй, не отвечал бы отказом. Вряд ли дело кончится годосчитаемой «репрессией» или ссылкой (куда?). За время сидки заплатит Союзмясо (в случае осуждения за 2 месяца), а в дальнейшем Метеорологич[еская] станция «паек» будет давать, кое-что подработаем, а там останется меньше ртов на общественном прокормлении, да и подкреплять их сможем, вероятно. Судя по тому, что творится здесь, и там лучше не будет, а наши теперешние места по крайней мере на первых порах постараются «подкормить». Что касается меня, то все больше уверяюсь, что роса глаза не выест. Во всяком случае с ответом подожди еще денька 3, так как завтра собираются меня как будто «допрашивать» и, значит, обнаружат более определенно свои намерения. С точки зрения нашего будущего[,] то до известной степени, вероятно, будет правильно, что чем хуже, тем лучше... А у нас бегут от голода второй день подряд. Сегодня ночью даже две уголовные бабы удрали!

Рукописный оригинал. Справа сбоку приписка: Non scrivere! Cercano. Toppo. Da te ricevutoа.

№53 Письмо старшей дочери М.В. Рихтер отцу В.Н. Рихтеру

из Гатчины в Каркаралинск

[июль 1932 г.]

Дорогой папочка! Поздравляю тебя с днем рождения. Хочется пожелать тебе чего-нибудь очень и очень хорошего, но не знаю, что


а Не пиши. Проверяют. От тебя все получил (итал.).

- 320 -

возможно желать в вашей обстановке. Надеюсь[,] если не в этом году[,] то во всяком случае в будущем[,] приехать к вам, думаю, что тогда[,] может быть[,] это не будет сопряжено с такими трудностями. Может[,] тебе разрешат переехать куда-нибудь поближе. Очень я соскучилась по маме и Веруше[,] а главное хочу скорее познакомиться с тобой, я слыхала о тебе так много хорошего, что не могу дождаться того момента[,] когда смогу тебя узнать. На эту зиму у меня много проектов, но что из этого выйдет, не знаю. Ты наверное знаешь, что я работаю сейчас руководительницей при детском очаге с дошколятами. Работа хороша тем[,] что она не однообразна, но тем не менее она все-таки тяжелая и то только сейчас[,] потому что очаг[,] где я работаю[,] недавно организовался и работа никак не может наладиться. Работников не хватает[,] и зачастую мне приходится работать одной с 55 ребятами разных возрастов. Понятно, что при таких условиях никакие плановые занятия немыслимы. А уже всякое уклонение от режима раздражает ребят, да и мне очень трудно, не знаю[,] кем мне заниматься[;] то[,] что интересно для младших[,] то скучно для старших, и наоборот. Работать приходится по 11—12 часов, что тоже ненормально. Для дошкольных работников полагается работать не больше 6 часов. Получаю я 170 рублей, но совсем не умею обращаться с деньгами, большую часть отдаю на хозяйство, но сама с оставшимися деньгами не умею обойтись и они у меня обыкновенно расходятся очень скоро и неизвестно [,] куда и на что.

В сентябре месяце надеюсь получить отпуск и вот с этого-то времени и начинаются мои проекты. Оставаться дольше в Гатчине мне не хочется, а надеюсь я переехать в Москву, бабушка[,] наверное[,] сможет жить у тети Ирины, а я прошу Леночку взять меня к себе. У нее квартира в 3 комнаты и[,] может[,] она уступит мне одну. Оставаться работать по этой специальности мне не хочется, а хочу я поступить работать на завод. Во-первых, для дальнейшего образования мне необходимо иметь рабочий стаж, а также хочется узнать обстановку работы и жизнь тех[,] о ком сейчас так много говорится, а также уметь самой разбираться в достоинствах и недостатках настоящего строя. Здесь же в Гатчине мы живем очень скучно и односторонне. Те знания (если можно так выразиться)!,] которые дала школа[,] недостаточны[,] и на многие интересующие меня вопросы я нигде не могу найти ответа, здесь очень трудно, а зачастую даже и невозможно найти никакой нужной литературы[,] и внутри чувствуется какая-то пустота, которую нечем заполнить. Надеюсь, что в Москве мое пустое место окажется не только заполненным, но даже и не достаточным.

Особенно я чувствую свою невежественность. Тогда[,] когда у нас тетя Ирина, она задает мне вопросы, рассказывает, а я зачастую хлопаю глазами. Но тем не менее я всегда очень рада ее приезду и очень скучаю без нее. Очень мне еще мешает то, что я совсем не умею разговаривать. Напишу я что угодно, а говорить не умею. Вот сейчас я тебе пишу без всякого затруднения, но когда я с тобой встречусь[,] тебе будет очень трудно вытянуть из меня 2—3 фразы[,] несмотря на то, что зачастую мне их очень

- 321 -

хочется сказать. Но может быть[,] к тому времени, когда я увижу тебя[,] я не буду такой глупой.

Крепко-крепко целую тебя[,] папочка. Целую также маму с Верушкой.

МаРи.а

Машинописный подлинник. Дата не указана, датируется по содержанию.

№54 Свидетельство о смерти В.Н. Рихтера

29 ноября 1932 г.

СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ № 33.

Штамп

29/XI 1932

711

Каркаралинской

Районной милиции

Выдано в том, что Рихтер (фамилия) Владимир Николаевич умер в 1932 году 6 ноября, о чем в книге записей актов гражданского состояния О СМЕРТИ за 1932 год 29 ноября роизведена соответствующая запись.

Место смерти — Город Каркаралинск

Возраст и причина смерти — 52 года, Брюшной тиф

Особые Отметки — Нет

Заведующийб (подпись)

Делопроизводитель

Подлинник на типографском бланке, заверенный печатью. Выделенный курсивом текст вписан карандашом от руки. Подпись — автограф. На обороте текст бланка арабской вязью. Оборот бланка не заполнен.


а Подпись составлена из двух частей: Мария и Рихтер — МаРи.

б Подпись неразборчива.

- 322 -

№55 Записки В.В. Суворовой о последних днях В.Н. Рихтера

15 марта 1933 г.

15/III/33

26 октября (1932 г.), придя в обычное время (после трех часов дня) домой В.Н.а несвойственным ему несколько резким движением положил портфель и лег на свою постель. Обычно он этого не делал.

«Устал», [—] сказал он.

Я поцеловала его в лоб и сразу почувствовала жар. Предложила смерить температуру. Отказался. Тем не менее, я вызвала Верушку из комнаты и послала ее к товарищу за нашим термометром. После обеда ВН лег снова на кровать. Температура оказалась свыше 39°.

В городе была сильная эпидемия брюшного тифа. Чувствовал себя ВН неважно уже дня за три до того[,] как слег. Выражалось это, главным образом, в большей чем обычно молчаливости по вечерам. Т[ак] к[ак] 20го числа у него кончилась вечерняя работа, то эту молчаливость мы, шутя между собой, приписывали озабоченности служебного свойства.

С первого дня болезни, в сущности, ВН был готов ко всему и допускал, со свойственной ему прямотой и простотой, близкий конец. Особенно определенно он стал думать о смертельном исходе с третьего дня болезни, когда доктор назвал брюшной тиф. Он вызвал сослуживцев, чтобы сдать дела и отчетность. Попросил закончить кое-что за него одного из товарищей З.М. Шептовицкого139.

С первого дня готовил он и меня к этой мысли, которой я не могла, не умела ни понять, ни поверить. Отчасти по бессознательному малодушию — м[ожет] б[ыть,] у меня не хватило бы самообладания до конца, если бы я видела в этом конце только неизбежную смерть. Отчасти от того[,] м[ожет] б[ыть], что ВН был вообще всегда склонен готовиться к худшему... А больше всего, вероятно, потому, что вообще не могла ни тогда, ни раньше, ни теперь понять и поверить в его смерть. Долгие годы тюрьмы я ждала его, жила без него[,] как с ним. Так продолжаю жить с ним я и сейчас.

15.03.1933

Я сейчас не помню точно, с какого дня ВН начал терять сознание. Нельзя сказать, что он терял его вполне. Но он лежал с закрытыми глазами, тяжело дышал, бредил. Тем не менее при всяком обращении к нему он реагировал сознательно: принимал лекарство (это приходилось делать часто), просил судно, пил молоко, иногда просил закрыть его потеплее. В бреду или снах (приблизительно это началось с 1 ноября) он был далеко от Каркаралов. Как-то утром, придя в себя, он спросил АИ140: «Опять


а В.Н., далее ВН — Владимир Николаевич.


139 Шептовицкий Зельман (Зяма, Зиновий) Менделевич. Сионист-социалист. Арестован в июле 1926 г. С 1926 г. отбывал ссылку в Ирбите на Урале, с декабря 1927 г. находился в заключении в Сургутском политизоляторе. В 1928 г. пытался выехать за рубеж, но не получил визы. В январе 1929 г. помещен в Верхне-Уральский политизолятор. С ноября 1929 г. отбывал ссылку в Каркаралинске. Его дальнейшая судьба составителям неизвестна.

140 АИ — Дюкина Анна Ивановна.

- 323 -

каркаралинская печка? Я был так далеко...» Как-то он говорил о городе Макдалы. Другой раз о Порто-Рико. «Как красиво все, как замечательно красиво», [—] говорил он один раз. Очень красиво, ответила я полуутвердительно. Он обрадовался, что я отвечаю ему, и еще раз сказал, кивая головой: «Да, да, очень красиво». Еще говорил он: «Самоусовершенствование... какой все вздор!»

«Я все думаю о философии: американская — никуда не годится; ничего не стоит. Только немецкая...»

«Из Москвы надо выбираться... надо непременно выбираться... Не надо оставаться в Москве...» Потом он пытался вспомнить[,] назвать какой-то город, куда нужно поехать, мне показалось — Рязань.

Раз, когда я хотела взять у него очки, он говорил мне ласково и нежно: «Ты немножко упряма, Верочек, тебе надо от этого избавиться». Он постоянно искал очки, когда кто-нибудь был в комнате, и ему хотелось рассмотреть, кто, а потом забывал про них или не находил, куда их положить.

Дня за четыре до смерти он в бреду видел, что читает какие-то книги, начинал искать вокруг себя, под подушкой утерянные листы. Несколько раз писал стихи и тоже искал кругом себя тетради, карандаши. Я не сразу поняла, как вести себя. Потом я стала давать ему тетрадки, он пытался писать, иногда искал какое-то место, находил; раз я обещала ему дописать то, что он не успеет. Он ответил: «Допишешь? Да на тебя нельзя положиться, что напишешь...» Я его успокоила, что обязательно все сделаю. Последний раз он попросил блокнот и написал с трудом: «Porto-Rico», какие[-]то цифры, потом: «V Richter».

Он очень радовался, когда я отвечала ему на все пониманием или утверждением. До последних часов (их было 10—12), когда мы его не беспокоили особенно лекарствами (я не понимала, как неизбежен и близок конец) он реагировал на всякое обращение к нему, — связанное с уходом за ним. Всегда узнавал меня — за немногими, очень редкими, случайными исключениями, я все давала сама ему — брал руку, присматривался к чицу, когда я наклонялась над ним, и улыбался.

Вначале болезни он ворчал на меня целые дни, что я недостаточно осторожна, могу заразиться, — очень ласково, но настойчиво. Старался, чтобы я не прикасалась к нему без необходимости, не целовала его. Потом махнул на меня рукой. Да и как могла бы я избегать этого или бояться его?

Дня за два до смерти, как-то под вечер, когда я была около него, он вдруг совершенно пришел в себя, притянул меня к себе, много раз поцеловал, поцеловал несколько раз обе руки, обнял. Теперь я знаю, что он прощался со мной.

Он скончался на рассвете 6 ноября 1932 г. Последние дни, часы были очень тяжелы, облегчались вспрыскиванием морфия.

День был ясный, летний по теплу. Мы уложили его на кровати, окружив сосновыми ветками, зеленью, цветами, какие нашли. На другой день сделали несколько снимков. Ни на одном из них не вышла улыбка, с которой он лежал в гробу. На лице не было суровости, отрешенности,

- 324 -

строгости, а необычайная приветливость, ласковость; улыбка, которой он встречал приходивших к нему...

Товарищи — З.М. Шептовицкий заказали фоб; К.В. Шенгелия141 (скончавшийся от тифа же в Каркаралах месяца 2—3 спустя), И.Д. Шойхет и др. вырыли на другой день могилу[,] причем помогал ссыльный священник А.А. Андреев, (он и его родственница А.И. Дюкина, знавшая уход за больными, не оставляли меня ни днем, ни ночью в последние дни болезни, что только и дало мне силы для ухода).

В день похорон, 7 ноября, с утра стала зима с сильным бураном. В буран рыли могилу, в буран понесли в 5 ч. вечера тело ВН на кладбище. Положили большой и очень тяжелый камень неправильной продолговатой формы, неотесанный.

На нем А.А. Андреев, Ю.А. Ермаков142 и я выбили за месяц, что я пробыла еще в Каркаралах, с большим трудом надпись:

Владимир Николаевич

Рихтер

1880.V1I - 1932.6.XI

На кладбище донесли фоб на руках.

В.Н. знал состояние своего организма не хуже, а м[ожет] б[ыть,] лучше иного врача; и срок своей жизни считал очень коротким.

При приезде моем в Каркаралы [в] 1930 г. он говорил часто, что много-много проживет 5—6 лет. Летом 1932 г. раза два говорил мне: «Ну если не в этом году, то в 33».

При полной бодрости и постоянной трудоспособности, при никогда, даже за часы до смерти, не ослабевавшей воле, здоровье его расходовалось быстро и непоправимо всеми условиями жизни: высокой, вредной для совершенно изношенного сердца местностью, отсутствием необходимых для его питания овощей, фрукт, молока, масла — питались мы почти только хлебом последний год (окружающие не имели и этого), однообразием пресной пищи, недостатком сахара; несвойственной ему и чуждой счетной работой, которой для голодного и нищего существования надо было заниматься 12—14 часов в день.

К этим чисто физическим причинам, которые доканчивали и без того изношенный тюрьмой и этапами организм (в тюрьме были приобретены ревматизм, туберкулез и миокардит), нужно прибавить психологически тяжелые условия и лишения в всех остальных отношениях. Мелочные придирки со стороны ГПУ (ежедневная регистрация и т.п.), вплоть до ареста на три недели в зараженной тюрьме, где заключенных совсем не кормили, где было страшное переполнение, вши, выбитые стекла при морозе с бураном, отсутствие коек и т.п. Почтовое сообщение было настолько плохо, что газеты приходили в лучшем случае через три недели, а часто через 4 и больше после дня выхода. Книги и журналы большею частью не приходили совсем или терялись в дороге. Пропадали на почте и посылки, не давая этим возможности получить поддержку для питания от близких; исчезали письма или


141 Шенгелия Константин В. Ссыльный меньшевик, входивший в колонию ссыльных Каркаралинска. Заведовал небольшой пекарней в ауле, в сорока километрах от Каркаралинска. Умер в 1933 г. в Каркаралинской больнице.

142 Ермаков Юрий А. Ссыльный, входивший в колонию ссыльных Каркаралинска. Его судьба составителям неизвестна.

- 325 -

шли иной раз месяца по 3—4. Даже полагающийся паек было трудно получать регулярно, постоянно из-за всякой мелочи приходилось иметь разговоры и т.п. Иногда лишали пайка без всяких оснований. Последний год-полтора мы имели хлеб, хоть и не было инцидентов, перед этим же месяца 3-4 не получали и не могли достать ничего отчасти за отсутствием продовольствия, отчасти за отсутствием денег, т[ак] ч[то] были дни и настоящего голода. Ставки ссыльных произвольно иногда понижали, снимали с работы или арестовывали по мо-жвам, которые нельзя иначе назвать, как «озорством» власть имущих. Культурный уровень населения так низок, что жизнь там равносильна жизни в пустыне. Впрочем[,] путем запугивания населению вообще был прегражден всякий доступ к нам. До моего приезда существовало правило для ссыльных — не выходить за черту города — плоского, голого места с серыми одноэтажными домиками [с] 5—6 тысячами жителей, из которых значительная часть — киргизы. При мне этого не было, до и после регистрации можно было гулять в лесу, степи, в горах. Одной из наших бед было отсутствие освещения. Электричество вообще действовало нерегулярно, вернее сказать — редко, его не бывало месяцами, т[ак] к[ак] выключали целые части города, квартиры частных лиц. Когда оно и бывало, то не позже 12 ч. вечера. Керосин достать было крайне трудно; цена его доходила до 20 р. за литр; последнюю зиму я платила за литр 6—7 рублей. День уходил на работу для заработка, как и часто вечером. Использовать свободные часы для себя нельзя было из-за темноты.

Поездка в Каркаралы стоила так дорого, так была трудна, что мать, которую ВН не видел за все время заключения (а поехать в один из изоляторов, где его помещали[,] тоже было свыше ее материальных и физических сил — в Тобольск, Верхнеуральск), т[о] е[сть] около десяти лет, так и не видала его (ей почти более 80 лет сейчас, когда я это пишу после его смерти). Также не повидался он и со старшей дочерью, которую оставил 6 лет, в 1922 г. Поездка к нам, дорогая и физически трудная, за последние год-полтора стала и опасной.

Таким образом[,] к чисто материальным лишениям были добавлены все виды крупных и мелких лишений и неприятностей морального свойства, не говоря о выборе места для ссылки, вредного именно для человека с больным сердцем.

Если лишение права педагогической деятельности, вообще свойственной ВН, еще имеет какую-то логику, то уж без всякого основания ему было запрещено работать в области совершенно безвредной, — на метеорологической станции.

1933

Рукописный подлинник; текст красными чернилами в тетради в клетку в жесткой картонной обложке, оклеенной коленкором. С другой стороны тетради — стихи В.Н. Рихтера 1932 г., написанные его рукой. Конец текста, со слов ее материальных и физических сил, дописан на отдельном тетрадном листке того же размера, но в линейку.

- 326 -

№56 Обращение В.В. Суворовой к покойному мужу В.Н. Рихтеру

22 августа 1933 г.

Долгие годы, когда ты был далеко от меня, даже словами, письмами не могла я передать тебе всю любовь и нежность, ласку, тоску по тебе.

Я ничего не могла сделать для тебя, ничем не могла скрасить и облегчить твое одиночество, не могла дружбой разделить тяжесть твою.

Я нашла прядь ее золотистых волос... Она дала тебе свет и тепло, она занимала, как могла и умела, твои мысли и воображение, сколько было положено и позволено... И ее уже не было на свете.

Я сожгла эту прядь. С кем я могла говорить о ней? Я сказала огню: отнеси ей мою благодарность...

22/VIII 33

Над моей кроватью висела карта земли. Я любила в недолгие минуты утреннего молчания путешествовать — с тобой — по невиданным краям. И так бесконечен был выбор, потому что всякое место прекрасно с тобой.

И все, что я видела, всегда смотрела я с тобой, сберегала для тебя, если ты был далеко, и всякое мое богатство украшало и увеличивало то, чем владел ты...

Потом я взглянула на бедную карту, на карту стран, в которых я никогда не буду. Я свернула ее, ненужную. Глаза мои не хотят видеть того, чего твои уже видеть не смогут...

22/VIII 33

Рукописный подлинник; текст красными чернилами на оборотной стороне двух листов, неровно оторванных от хозяйственного бланка.

№57 Воспоминания В.В. Суворовой о дороге в Каркаралинск

[осень-зима 1933 г.]

По дороге в Каркаралы.

В последних числах августа (числа 23 г0) 1930 г. мы с Ир[иной] Ал[ексеевной Сысоевой]. Выехали из Семипалатинска в Каркаралы. Вез нас молодой киргиз-казак на паре среднего качества лошадей в «корзинке». Предстояло нам проехать степью около 400 верст, и предполагалось, что путь этот мы сделаем в 4-5 дней. На деле это оказалось не так скоро. На

- 327 -

пятый день нашего медлительного путешествия мы имеем впереди еще 150 верст. За это время одна из наших лошадей — молодая и непривычная выбилась из сил, заболела и не столько везла, сколько тащилась в пристяжке. Наши дорожные запасы все вышли.

Останавливались мы в среднем через каждые 30 верст, иногда на «пикетах» (специальные станции для почты и т.п. — самые элементарные дома, содержимыеа киргизами), иногда в аулах, или же просто ночевали в степи среди кочевья, около юрт, окруженные стадом. Спали всегда на открытом воздухе, в своей корзинке, раз под дождем, прикрывшись шубой ВНб, которую везли ему. Иногда в темноте подходили к нам бараны и деликатно вытягивали из-под нас сено. Сначала меня это озадачивало: я принимала их за воров, интересующихся привязанными сзади чемоданами. Позднее мне приходилось слышать о воровстве по дороге, о враждебности населения к русским. Мы этого не замечали. Правда, мы не понимали друг друга, но все поведение окружающих киргизов было приветли-иым, ласковым, внимательным, вежливым, иной раз безразличным, но и юлько. Вещи наши все были в целости.

Два раза мы принимали участие в киргизской трапезе. На остановке где-нибудь человек 6—7 киргизов приобретали за 15—20 р. сообща барана, резали, разнимали на части. В темноте под навесом для скота (при зимних с гоянках) не меньше половины этого барана (с пуд мяса) варили в большом котле в виде полушария, установленном на нескольких камнях. Около котла не отходя, сидела старуха; одной рукой она подкладывала под котел сухой навоз, который ей приносили тут же ребята, собирая его вокруг стоянки или тут же под навесом, другой — непрерывно поливала большой южкой мясо кипящим бульоном. Варят таким образом баранину часа два. В темноте, в грязи, среди всякого сора и навоза, в дыму и копоти окруженная женщинами и часто голыми ребятами старуха сидела и варила мясо так же, как столетие, тысячелетие тому назад делали ее предки. Мы прогуливались неторопливыми шагами по степи под звездами, мы, приехавшие из Москвы, из Ленинграда, из 20го века в 10™, пока нас не позвали к столу. Его «накрывают» в лучшем помещении зимовки, устланном кошмами, попонами — род одеял из шерсти с узорами, часто прекрасными, яркими или тусклыми, собственной работы. Стол небольшой, обязательно круглый, высотой с четверть аршина. Садятся на полу кругом стола и только мужчины. Помещение обычно маленькое грязное, с клопами, мириадами блох, м[ожет] б[ыть,] и еще с чем-нибудь. Освещается маленькой керосиновой лампой без стекла, т[ак] ч[то] все полно копоти. Нас, женщин, очень гостеприимно усаживают к столу, должно быть[,] в качестве иностранок. Перед едой все моют руки. Приносят большую деревянную чашку, с котел, пожалуй, размерами, в которую выложено уже готовое мясо. Хлеба и соли не полагается к столу. Старший вооружается ножом, берет руками куски из чашки, отделяет мясо от костей; кости складывают на стол, мясо —


а Так в тексте.

б ВН - В.Н. Рихтер.

- 328 -

обратно в чашку. Когда кости очищены, — их начинают обгрызать с необычной быстротой. Жители зимовки, соседи, женщины, дети стоят вокруг, в дверях, у стен. Тот или иной из пирующих по временам подает зрителям косточку, объеденную или даже непочатую, начиная с самых почтенных свидетелей. Нам костей не предлагают, но предупредительно первым поднесли всю чашку, чтобы мы выбрали себе мяса, сколько и какого вздумается, и ели бы его сообразно нашим нравам и обычаям. Мы взяли себе на тарелку. После этого остальные (человек семь) стали быстро хватать руками кусок за куском и минут через десять от мяса не осталось и следов. Я сказала нашему вознице, что у нас такого количества баранины хватило бы на семью в 20 человек не на один день. Он немедленно перевел мои слова окружающим, и мы все посмеялись этому от всей души. Это было в ауле несколько в стороне от большой дороги.

Между тем старуха приняла чашку и начала обчищать ее рукой, облизывая пальцы. Потом каждому подали по «кисе» (род чайной чашки) необычайно крепкого, густого бульона из баранины, предлагали и по второй. Я не помню, чтобы мне приходилось есть лучше сваренное мясо и лучший бульон.

В заключение принесли какой-то длинный ремень, вроде вожжи, и все обтирали об него сальные руки, зажав его в кулаках. Не знаю, для рук это делалось или для ремня, но чтобы не быть невежами[,] и мы это проделали.

Я жалела и жалею, что полное незнание языка и нравов не дало возможности ближе понять эту жизнь, глубже в нее заглянуть. Я думала, что в Каркаралах мне удастся сделать это лучше, но там это оказалось еще менее возможным.

На пятый день нашего странствования, часа в четыре, когда мы остановились среди степи пить чай и кормить лошадей, нас неожиданно согласился взять с собой шофер пустого автомобиля, ехавшего в направлении Каркаралов. К десяти приблизительно часам вечера, в темноте нас высадили на самой окраине спящего города. Мы остались у моста на грязной дороге со всем нашим багажом, которого не хватило бы сил перенести, если бы мы даже знали, куда. Если бы мы ушли обе, — мы не нашли бы потом багажа. Если бы одна из нас осталась с вещами, — мы рисковали потерять друг друга. Кое-где в неопределенном расстоянии чуть виднелись огоньки. Мы решили, наконец, что я отойду на расстояние голоса в направлении света и попытаюсь постучаться в какой-нибудь дом. Мне очень повезло. Я попала в дом «раскулаченного» бая, говорящего по-русски. Он вошел в наше положение, созвал немедленно семью, перетащили вещи; мы немного согрелись (очень было холодно вечером в открытом грузовом автомобиле) и в сопровождении приютившего нас старика отправились искать квартиру ВН.

Это — внешняя, формальная что ли сторона моей поездки. Но, конечно, не это в ней существенно и не об этом хочется писать и вспоминать.

Рукописный подлинник; текст красными чернилами на оборотной стороне хозяйственных бланков. Дата не указана; датируется по бумаге и чернилам, одинаковым с док. № 56.

- 329 -

№58 Воспоминания В.В. Рихтер, младшей дочери В.Н. Рихтера,

о возвращении из Каркаралинска в Москву

[не ранее 1973 г.]

Вера Владимировна Рихтер

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ КАРКАРАЛИНСКА В МОСКВУ

«В 1929 году в Казахстане развернулось массовое колхозное движение (в мае 1930 года колхозы объединяли 28,5 процента крестьянских хозяйств), на базе которого осуществлялось оседание и землеустройство бывших кочевников, ликвидация кулачества и байства как класса».

БСЭ, т. 11, 1973 г.

I

Давно уже не видно стало города и окрестных гор, и Кабаний клык, который долго еще синел на горизонте последним видимым напоминанием о Каркаралаха, растаял в морозной дымке. Мы ехали им Нуру, ближайшую от Каркаралинскаб железнодорожную станцию. Предстояло проделать двести верст на верблюдах по зимней голодающей степи.

Дорога капризно крутилась между безлесных заснеженных холмов, все время опускаясь и поднимаясь, и длинная узкая арба, на которой сооружена была наша кибитка, качалась, как лодка в море. Да дороги в обычном понимании слова и не было: все было засыпано снегом, и ехали — то вдоль линии телеграфных столбов, то по вешкам.

Пока взрослые безуспешно пытались получше угнездиться в кибитке, переталкивая и перетаскивая вещи, я сидела впереди на сене и смотрела кругом, хотя смотреть было особенно не на что. Ни дерева, ни жилья. Пологие холмы плавно переливались один в другой, только изредка срываясь крутым обрывчиком к ручью или речке, тогда внизу и по кромке порыва рос редкий, изуродованный ветром кустарник. Кое-где на обдутых вершинах желтела взлохмаченная трава, а над холмами тянулась горбатая полоска, не то облака, не то далекие горы. Места постепенно становились ровнее, положе, и скоро стала видна разметенная ветром, широко разъезженная дорога.


а Каркаралы — горы в Казахстане (здесь и далее прим. В. В. Рихтер).

б Каркаралинск — городок у подножия гор.

- 330 -

Мне велели залезть обратно в кибитку. Я замерзла уже на ветру под открытым небом, но внутрь все равно не хотелось, так неудобно и тесно было в кибитке.

За три года ссылки накопилось порядком вещей, необходимых и таких, с которыми мама не захотела расстаться, потому что они были воспоминанием о папе. Ни сеном, ни одеялами невозможно было совсем отмежеваться от острых углов чемоданов и ящиков. Они прорывались везде, лезли под бок, упирались в спину. Нас было четверо в кибитке на небольшом свободном от багажа пространстве, и мы неумело, раздражаясь и мешая друг другу, крутились между этих углов, путались в ворохах одеял и всяких теплых покрышек. Верблюд еле тащился, на подъемах Лена и Настя143 слезали и шли подолгу пешком, далеко обгоняя подводы.

Холмы все понижались, ровней и открытей становилась дорога, и меньше качало, но раздулся, окреп морозный пронзительный ветер, и наша кибитка, наспех сколоченная неумелыми руками ссыльных, начала парусить, а на крутом повороте чуть не опрокинулась вовсе. Ветер рвал, задирал кошму, продувал насквозь кибитку, и как мы ни кутались в одеяла, скоро невозможно стало терпеть. Мне несколько раз снимали валенки и оттирали ноги, но они тотчас замерзали опять. Скоро кибитку совсем разворотило ветром, и верблюд с трудом, как-то боком, волок неуклюжий парус.

Решили остановиться в затишье за ближней сопкой и починить, что можно, но остановились поневоле и раньше. Длинный спуск заканчивался утлым мостом с большой дырой посередине. Часть обоза благополучно его миновала, но наша арба с треском провалилась в дыру и прочно застряла. Мы вылезли на дорогу. Сбежались возчики, галдя и ругаясь по-русски и по-казахски, подъехали верховые казахи охраныа, потом сам начальник обоза Орманов.

Он обошел арбу кругом, попробовал качнуть ее и распорядился часть вещей разложить по другим подводам, одному человеку пересесть в его шарабан, а кибитку пока разобрать совсем.

Перенесли вещи и выволокли повозку. Настя пересела к начальнику, а мы легли под одеяла на сено и нас просто накрыли сверху кошмой от разобранной кибитки.

Теперь было тепло, я отогрелась, но очень скоро стало душно и скучно. Мама нашарила в темноте мою руку и дала мне кусок лепешки. Потом я нащупала небольшую палочку в сене, приоткрыла с краю кошму, и стало немного видно, как движется назад снег, стебельки травы и следы повозок. Это развлекло, но ненадолго. Я стала придумывать, что не еду, а плыву тайком в трюме корабля, в дикие страны. Задремала наконец, и очнулась от того, что у меня снова замерзли ноги.

Кошма была откинута, было тихо и сумеречно. Обоз стоял возле высокой рубленой ограды дорожного пикета. Мы последними въехали во двор, и русский мужик в казахском стеганом халате заложил за нами ворота огромным засовом.


а Обоз шел на Нуру за хлебом, охрана предназначалась на обратный путь.


143 Настя — Анастасия Федоровна Кузьмина, жена С.Н. Кузьмина (см. комм. 25),по образованию медсестра. После ареста мужа в 1937 г. приехала в Москву из Владивостока и жила в той же квартире, где его сестра Е.Н. Кузьмина. В годы Великой Отечественной войны была медсестрой на фронте, закончив войну в Германии; затем вернулась в Москву. Умерла в Москве ок. 1973 г.

- 331 -

В длинном полутемном помещении пикета с широкими нарами вдоль стены было тепло и довольно чисто. Топилась большая беленая печка. Окна были заложены ставнями, запертыми изнутри болтами, и свет проходил только в прорези, но над длинным скобленым столом горела керосиновая лампа. Внесли вещи. Мы расположились на нарах. Рыхлая старуха в платке, повязанном не у подбородка, а вокруг головы, пришла с другой половины, помешала в печке и тяжело проковыляла обратно.

Кажется, первый раз в жизни я с настоящим наслаждением пила сладкий горячий чай, хотя он обжигал мне губы, а кружку невозможно было держать в руках. Ели копченую рыбу — тех самых карасей, которые в несметном количестве водились в большом Каракаралинском озере.

Даже голодая, казахи не ели рыбу, зато мы и другие русские употребляли ее во всех мыслимых видах: варили, сушили, коптили, солили, вялили, жарили и много заготовили впрок. Рыбу ловили (вернее, просто вытаскивали из мелкого озера) большим сачком или сетью легко, как гущу из супа. Отец Александр взял меня как-то с собой на такую ловлю. Поехало шесть человек, мы пробыли на озере три-четыре часа и привезли десять мешков карасиков.

Но это рыбное счастье длилось недолго. Начальство наложило строгий запрет на отлов, у озера выставили охрану. Предполагалось, кажется, что рыбу будут ловить организованно и справедливо распределять ее между всем населением района. Но не было ни рыбаков, ни снастей, ни организации, потом не стало и населения, а рыбы больше так никто и не видел.

Старуха вошла опять и прикрутила свет в лампе. Мы улеглись на нары. Я долго вертелась, хотя и хотела спать. Что-то шуршало, потрескивало за стеной у самой моей головы. Хлопали двери, скрипели половицы, кто-то приходил, уходил, носили какие-то узлы и шептались. Во дворе слышался стук и негромкие голоса: возчики мастерили нам кибитку. Это как-то успокоило, и я заснула.

II

Надо было как можно больше проехать за короткий ноябрьский день, и выезжали задолго до солнца. Была еще ночь, когда мы тронулись в путь с пикета, но полная, чуть подтаявшая перед утром луна достаточно освещала дорогу.

Вчерашние холмы и горки сменились теперь совершенно плоской и голой степью. Лунный свет и редкие стебли сухой прошлогодней травы, щетинившейся из-под снега, придавал ей какой-то убогий и грустный вид. Отдохнувшие верблюды бежали крупным размашистым шагом, легко перегоняя лошадь с двухколесным шарабаном, в котором ехали начальник обоза и Настя. Копыта стучали по мерзлой земле, погромыхивали на колеях арбы и сани, казахи-погонщики перекликались друг с другом и понукали верблюдов, и степь казалась немного живой.

Но стоило обозу остановиться, как сразу становилось неестественно тихо и странно. Белая безмолвная пустыня, уходящая прямо в прозрачное стылое небо. Ни души, ни движения. И даже голоса погонщиков звучали приглушенно и чуждо, не нарушая настороженной тишины.

- 332 -

Когда взошло, наконец, солнце, степь ободрилась немного. Искры побежали по снежному насту. Приблизилось, тускло окрасилось небо. Поднялся, потянулся к востоку ветерок, и дымчатые язычки поземки заструились по краям дороги.

Было морозно, холоднее, чем накануне, но мне обернули ноги газетой, подстелили в валенки меху. На голове был казахский меховой треух — надежная защита от мороза и ветра, а поверх старенькой шубки меня обернули теплой верблюжьей попонкой. Было не очень-то ловко, но я больше не помню, чтобы холод особенно меня мучил. Кибитка наша, хоть и не такая шикарная, как у наших попутчиков казахов, была теперь все-таки уютнее, ниже и не продувалась ветром. Удобнее сложили оставшиеся вещи, было хорошо, мягко сидеть и хватало места, чтобы переползти, подвигаться,

Я села впереди и высунулась из кибитки смотреть. Стало уже совсем светло, но солнце окуталось плотной морозной дымкой, и снег не слепил глаза. Обоз растянулся длинной цепочкой, слегка заворачивая по колее, и было хорошо видно каждую кибитку и двух верховых казахов с ружьями за спиной, скакавших впереди обоза. Мерно качалась спина верблюда, хлюпая обвисшими горбами. Старик-погонщик сидел, нахохлившись, спиной к ветру и угрюмо смотрел в ноги.

Какое-то темное пятно показалось впереди у дороги. Верховой казах подскакал к нему, спешился, обошел кругом, махнул рукой и снова вскочил на лошадь. Подъехали ближе, и я мельком увидела лежавшего навзничь неподвижного человека в рваном халате и шапке. Подальше виднелся еще такой же бугорок, и тот же казах, уже не слезая с лошади, перегнулся и потрогал его кнутовищем. Это тоже был человек, и было видно издалека, как ветер шевелит грязную вату в дырах его бешмета.

Меня ужаснуло, что люди еще, может быть, живы, а их оставляют в степи, я хотела расспросить старика-казаха, но его плотно сжатые губы и неподвижные глаза не позволили ничего спросить. Только стало понятно, что люди эти мертвые.

Бурые саманные стены не то аула, не то караван-сарая виднелись справа от нас, и вдоль них, по дороге к ним — опять темные буеры и пятна. «Это овцы, это овцы», — твердила я самой себе, но отлично знала уже, что это не овцы. Я забралась в глубину кибитки, хотела было сказать маме, но почувствовала, что не стоит ничего говорить.

Скоро доехали до второго пикета. Здесь было хуже, грязнее, чем в первом. Мы поели, погрелись, но не остались здесь на ночь, потому что было еще рано. Жалко было терять приятное тепло, накопленное в помещении, да и дорога с несчастными «осевшими и землеустроенными кочевниками» не развлекала, конечно.

Я тихо сидела под одеялом в кибитке, глядя только на небо в узкую щелку, полога. Арба опять начала нырять и качаться, минуя какие-то овражки. Верблюды трусили уже далеко не так бодро, как утром, и от монотонной езды стало уже казаться, что мы вечно так будем ехать, пока не съедем с земли. Мама первая потеряла терпение, откинула полог и села на сено у входа. Я примостилась к ней. Солнце уже присело на край

- 333 -

степи, и от него к обозу тянулась яркая оранжевая дорожка. А возле дорожки, ближе к нам, опять бугорок, прихороненный снегом...

Мы подъехали к зимовке. Темные кучки лежали возле стены, и мама нагнулась, чтобы заслонить их. Но я не хуже ее знала, не глядя, что это такое.

Когда заворачивали во двор, арба на секунду стала, и я вскинулась было смотреть, но мама резко отдернула меня обратно. Не знаю, какое еще страшное зрелище было там в воротах.

Никто не запирал, не отпирал здесь никаких засовов; ни дверей, ни воротин не было. Проехали два наружных открытых двора-загона и остановились в третьем, внутреннем. Громадный двор был пуст и полуразрушен. Над одним углом сохранилась еще ветхая кровля, но большая часть крыта была голыми слегами с редкими рыжими бородами прелого тростника.

Страшным запомнился почему-то этот пустой ободранный двор, страшнее, чем степь с мертвецами. И опять эта стесняющая, тяжелая тишина, для которой всякое оживление и шум — что-то лишнее и даже стыдное. Ощущение это было не у одной меня: все говорили вполголоса.

Казалось, что нет никого живых на зимовке, но были. В боковой комнатушке горел огонек под большим казаном и сидели на полу казахи. В темном углу тоже слегка копошилось, тихо стонало что-то живое. Но никто не шевельнулся, не поглядел, когда мы вошли.

Темные, мрачно-недвижные тени, жутко подсвеченные снизу красным огнем таганка. Старый казах наклонился с тихим скрипучим стоном, поднял палочку и подбросил ее в огонь. Зубы у него обнажились. Не помню уже, как и где я успела подглядеть или подслушать, но в одной из немногих уцелевших страничек моих детских заметок, написанных на свежую память прямо по приезде в Москву, сказано просто: «В этом ауле казахи варили в котле собачью голову и ножки».

Мы легли спать в соседнем помещении на полу. Я и мама посередине, Лена и Настя по краям с заряженными револьверами под подушкой. Казалось, что невозможно по-настоящему спать в валенках, пальто и шапках, но длинный день на морозе помог справиться с этим неудобством.

III

Выехали опять до рассвета, и опять было плоско и голо в степи. Верблюды бежали, вытянув шеи, куда-то наискосок от аула, как будто спешили поскорей и подальше отъехать от мрачного места. Луна уже побледнела, но воздух был очень прозрачен, и были отчетливо видны тонкие темные черточки далеких телеграфных столбов. Но вместе с солнцем и клубился над степью какой-то голубой размытый туман, все поплыло в глазах, степь уменьшилась сразу, и перламутровая мгла переливалась прямо рядом с арбой, соединяя небо и землю.

Выше поднималось солнце, и стал расползаться, таять красивый туман. Но не то я настудилась, не то стало еще холоднее, я забралась назад в кибитку, а когда поглядела снова, чудо оказалось на небе: две высоких радужных колонны стояли в степи по сторонам солнца. Не часть радуги, а столбы: они стояли близко друг к другу и уходили в небо совершенно прямо, постепенно теряя яркость.

- 334 -

Всякая радуга красива. Особенно красиво, когда она окажется близко и сквозь нее просвечивает дерево и поле. Это веселая, яркая радуга. Но тонко-цветные, чуть слитые с небом, прямые колонны в сиренево-белой степи — это совсем особая, редкостная, высокая красота.

Солнце замыкало эту дивную арку. Мы двигались сначала прямо на нее, потом она оказалась слева, и мы ехали, ехали и никак не могли проехать мимо. Понемногу колонны стали бледнеть и незаметно иссякли.

Только тогда я увидела, что обоз еле бредет шагом, а все высунулись из кибиток и смотрят. К закату, никуда не заезжая поесть и погреться, добрались до большого пикета и мирно там ночевали.

IV

Происшествия начались на другой день с утра; причем самые досадные и скучные, как всегда бывает, если не повезет, следовали одно за другим.

Местность опять стала неровной, снегу здесь выпало мало, и арбы тарахтели на голой промерзшей дороге. У переднего воза расшаталось, слетело и далеко укатилось под склон колесо. Арба запрокинулась, и при этом сломалась еще какая-то штука. Стояли, потом очень медленно ехали, и снова долго стояли, ожидая, пока нас догонит злополучная арба.

Затем выяснилось, что кто-то что-то забыл на пикете, и настолько важное, что пришлось посылать назад верхового ездока.

Остановились возле развалин караван-сарая, заброшенного еще в прошлом столетии, где только и было, что грубые стены из крупных камней для защиты от ветра.

Наш старик потихоньку бродил, сгребал охапки бурьяна и снега, наметенные ветром в углы; набрал в полу халата обломков камней и ходил, накрывая ими что-то в дальнем закутке развалин. Никто на него не смотрел.

Потом два-три часа ехали толком, но на крутом повороте у спуска к мосту с треском сломалось дышло у арбы, запряженной парой. На руках тащили арбу через мост и очень долго чинили. А когда уже стало темнеть, и вдали показалась зимовка, до которой спешили доехать, чтобы ночь не застала в степи, наш верблюд тоже решил развлечься, изорвал свою упряжь и ушел (правда, очень лениво), оставив нас на горе.

Мы брели до зимовки пешком, и опять я увидела издали несколько тел под стеной, лежавших друг на друге неловко, как саксаул. Это была небольшая зимовка с одним только крытым наполовину двором. Часть саманной стены просела, местами обрушилась, но под навесом было сухо и чисто, и под стеной даже лежали небольшим штабельком кизяки.

В жилой половине тлел в очаге огонек, и едкий кизячий дым расползался по всем помещениям. Пожилая казашка тихо двигалась у очага. Рядом сидели мужчины, опустив головы, свесив худые темные руки. И никто опять ни жестом, ни взглядом не отозвался на наш приезд.

Возчики развели огонь в одном из пустых закоулков и вскипятили чайник.

- 335 -

Мама сделала скороспелую уху из рыбного порошкаа, и мы быстро поели и темном уголке подальше от посторонних глаз.

Но я припрятала кусочек лепешки и вышла с ним в смежную комнату, показывая на ходу.

Девочка-казашка выбежала из других дверей, протянула руку, быстро залопотала что-то по-казахски. Я видела ее умоляющий взгляд, слышала жалобный голос и... убрала лепешку за спину... Я даже испытала на миг приятное чувство превосходства: у меня вот есть, а у нее нету.

Девочка опустила руку и отошла.

Как я могла это сделать?! Ведь я видела мертвых от голода. Или это недопонималось, не связывалось чувством одно с другим?

Что это было?

Врожденная дрянность, которой не хочется в себе разгадать? Незнание голода? Влияние тухлой морали моих полубонн-полунянек, монашек в отставке: «О себе-то подумай» и «Всех не накормишь»? Тщеславная жажда добыть превосходство, пренебрегая ценой?

Не знаю, не понимаю, не помню... Знаю только, что жадности не было. Это одно из самых ранних (но далеко не худших!) морально-мучительных воспоминаний, которые всю остальную жизнь ворочаешь в душе, в разные периоды по-разному, но всегда тяжело и стыдно, оценивая для себя.

Сейчас поражает, с какой легкостью одно живое существо, даже очень молодое и не жестокое от природы, может смертельно мучить другое в силу одной какой-то нравственной тупости. Не все ли равно, в конце концов, сказать ли исстрадавшейся беременной женщине: «Вашего мужа еще не расстреляли, но сейчас, кажется, поведут, могу сбегать узнать», подразнить ли хлебом голодающего ребенка или избивать цепью привязанную собаку?

И все это с гордостью: «Дал понять контрреволюционной суке, что они для меня — не люди!», «У меня вот есть, а у нее нету!», «Ну и отделал, теперь не погоняет кур, стерва!»

Чувство стыда за себя и жалости к девочке шевельнулось у меня, когда она ушла, но я не решилась за ней пойти и вышла во двор. Фонарь висел на крючке под навесом, тускло освещая кибитки, морды жующих верблюдов с пеной на рыхлых губах и погонщика с ружьем за плечами, разбиравшего в углу упряжь.

Мне давно хотелось посидеть верхом на верблюде. Сейчас, когда они так близко и мирно лежали, это казалось вполне доступно. Ни верблюды, ни возчик не обращали на меня внимания. Я походила немного, примериваясь, выбрала крайнего старого верблюда, потрепала его на пробу по горбам и взгромоздилась ему на спину. Верблюд никак на это не отозвался, я осмелела и стала толкать его по бокам валенками, воображая, что мчусь верхом по степи. Решил ли верблюд, что его понукают или просто


а Существовал особый способ заготовления рыбы впрок: тушки сушили на особых противнях в печке до полной хрупкости, а потом толкли и растирали скалкой вместе с костями в тонкий порошок и слегка солили. Помнится, он был очень вкусный и сытный.

- 336 -

рассердился, но он крякнул, качнулся и встал во весь рост. Я не сообразила вовремя спрыгнуть, очутилась под самой кровлей, и это уже было страшно. Кроме того верблюд повернул ко мне оскаленную морду, собираясь не то укусить, не то хорошенько плюнуть.

Я пронзительно заорала. Тотчас во двор выскочила мама, и даже в полутьме виден был дикий ужас у нее на лице и в глазах. Выбежали Настя и Лена, попутчики. На лицах у всех — страх!

Казах-погонщик бросил свои уздечки, молча стащил меня с верблюда и подтолкнул в спину к маме. Руки у нее вздрагивали, когда она взяла меня за плечи и повела в жилье. Никто не сказал мне ни слова, только попутчики пошептались между собой в углу. Мама наскоро соорудила подобие постели, велела мне лечь и сама прилегла рядом. Позже я уже поняла их ужас: они подумали, что меня поймали и рвут голодающие. Безумное голодное людоедство было тогда в Казахстане, еще больше ходило страшных слухов о нем.

V

Следующее утро кажется еще холоднее, чем прежние. Очень хочется спать. Я дремлю и дремлю в кибитке, но мама все время будит меня, заставляет вставать, шевелиться. Считается, что во сне легче замерзнуть. Я же считаю, что это напрасные страхи; я не голодная, и не намного уж тут холоднее, чем на вчерашней стоянке. А вот на ветру в шарабане действительно холодно даже в добротном тулупе. Лена и Настя часто меняются местома или обе подолгу едут с нами в кибитке. Сам начальник обоза сажает иногда на свое место верхового казаха, лишнюю лошадь привязывают позади, а сам Орманов забирается в кибитку к казахам-попутчикам поспать и погреться.

В кибитке едет зажиточная семья казахов-начальников с грудной девочкой Аминэ, мальчуганом лет четырех и старушкой. У них низкая ладная кибитка на санях, выстеленная подушками, меховыми и стеганными одеялами. Полог открывается не вперед, как у нас, а назад по ходу движения. В ней можно только сидеть или полулежать, но зато тепло, как дома: в подушки зарыт обернутый кожей горшок с горячими углями. Угли обновляются на каждой стоянке. На зимовках, где мы сами не жгли ночь напролет огня, женщина-мать забегала утром к казахам, бормотала там что-то, быстро-быстро нагребала палочкой угли из их очажка в горшок и бегом бежала в кибитку.

Все они очень напуганы, все делают с преувеличенной торопливостью, говорят друг с другом вполголоса или шепчутся. Девочку мать почти не спускает с рук, мальчика водит за плечи старуха. На первой зимовке они ночевали в кибитке, на второй — в помещении с нами, но отец не ложился, а сидел на корточках рядом.


а Орманов благоволил к Лене и Насте, потому что они привезли распоряжение военного округа включить нас в обоз. Распоряжение это добыли от Н.Н. Кузьмина, первого мужа мамы, Лениного отца, бывшего тогда начальником Новосибирского военного округа.

- 337 -

Возчики спят по два-три часа, сменяя друг друга: сторожат во дворе обоз. Недосыпают все. Наш старик полудремлет сегодня, привалившись спиной к кибитке.

Верблюды выдохлись, еле бредут шагом. Все устало: люди, животные и даже вещи. Все скрипит, трещит и то и дело ломается.

Еще задолго до темноты въехали в большой русский поселок и оставались в нем больше полутора суток, чтобы дать отдохнуть людям, верблюдам и лошадям.

Население поселка, в котором мы остановились, не голодало само (во всяком случае те, в чьих домах разместился обоз), но боялись и голода и голодающих. Боялись голодных грабежей, о которых ходили сильно преувеличенные слухиа, боялись обнаружить голоду свою относительно сытую жизнь. Они тщательно запирали свои дома и запирались сами, были молчаливы, угрюмы, недоброжелательны.

Во всем их поведении чувствовалась тревога и не напрасная, конечно. Как могли они знать, сколько продлится голод, удастся ли им растянуть до весны не ахти какие запасы, а весной возобновить их. Помощи от государства было ждать нечего, оно не умело, не хотело да и не могло организовать ее в широких размерах. То, что делалось, мало кого спасало, потому что распределялось бестолково и скудно, а когда машина кое-как раскачалась, помогать уже было некомуб. Главной заботой правительства было скрыть все от всяческих глаз и пресечь по возможности слухи.

Результаты переписи 1939 года, которые хоть с опозданием, но давали представление о чудовищности того, что произошло в Казахстане, были объявлены «вредительскими» («забракованы», как сообщает БСЭ последнего выпуска), данные ее не опубликованы до сих пор, а по этим данным, как сказал мне В.С.Н.144 со слов отца, одного из немногих уцелевших организаторов и участников переписи в Средней Азии, во время голода в тридцатых годах в Казахстане вымерло семьдесят пять процентов населения, в основном, конечно, казахов.

Хозяева нашей квартиры явно тяготились нами, хотя за постой было заплачено драгоценной валютой — хлебом. Старуха скупо, с хмурой досадой отвечала даже на самые неизбежные вопросы: где можно поесть, где постелить постели. Тяжело было ехать, но нелегко было и передыхать в этой полувраждебной, сковывавшей всех нас обстановке.

Но все-таки это был дом, где было совершенно тепло, где можно было спать без пальто и шапки, пить утром и вечером горячий чай и нормально обедать за столом, как обычные люди. Было даже маленькое развлечение: кролики, которые жили в клетках под длинными лавками вдоль стены.


а Раз к нам в кухню забрался голодный парень-казах. Там была только буханка хлеба. Он взял половину буханки.

б Такой «помощью» был наш обоз, он одиннадцать суток ехал туда; стоял, ожидая погрузки, те полторы недели, что пробыли мы на Нуре, наверное, стоял еще, потому что были заносы и не было подвоза. Он выехал, когда город уже почти вымер и разбежался от голода. А как вернулся и вернулся ли вообще — не знаю.


144 В.С.Н. — Нестеров Владимир Сергеевич (1906-1987). Муж Н.Л. Бызовой, старшей дочери Л.А. Бызова, с которой была дружна дочь В.Н. Рихтера Вера. В 30-хгодах его отец С.А. Нестеров как статистик, действительно, участвовал в переписи населения в Средней Азии. Из семьи преподавателей сельской школы. Старший ребенок в семье, кроме него было еще три девочки. Две младшие умерли от туберкулеза. В 1917 г. семья оказалась в Ташкенте, a B.C. в трудовой школе, где его мать преподавала. Окончив школу в 1923 г., поступил на биологический факультет Ташкентского университета, однако не закончил его и, бросив учебу, уехал на родину родителей — в Тверскую губернию, где был в основном на комсомольской работе, затем работал педагогом в Москве, Николаеве и на Шпицбергене. В 1935 г. поступил на физический факультет МГУ, закончил его через три года по специальности «акустика». После этого работал в лаборатории акустики при строительстве Дворца Советов в области создания пористых материалов, а также в других организациях, и одновременно преподавал. Во время войны вместе с институтом был в Казани; в армию не был призван по болезни. В 50-е годы занялся гидроакустикой. Хорошо знал историю и всегда ею интересовался. Оказавшись в Обнинске, он много ходил по окрестностям, с семьей и один, обнаруживал археологические памятники. Постепенно завел знакомства с местными краеведами и историками. Вера Рихтер связала его с Институтом Археологии АН СССР. Будучи уже на пенсии, он очень активно занимался местной археологией.

- 338 -

Мне не возбранялось смотреть на зверьков, и я подолгу сидела возле них на полу. Под печкой водились еще и куры, но это было неинтересно. Две ночи мы ночевали в этой избе и по крайней мере выспались.

VI

И снова качается в степи кибитка. Солнца нет и не будет: небо в серых нахохленных тучах. Ветер дует не очень сильно, но упорно и ровно, терпеливо метет и метет поземку. Дорогу перемело на целые версты, и опять едем по телеграфным столбам, которые заунывно воют.

Будет буран. Но ветер дует в спину обозу, в кибитке не холодно, столбы хорошо видно и слышно, и никто пока особенно не волнуется.

Степь здесь опять слегка расхолмилась: длинные пологие спуски и небольшие подъемы. Долго ехали под гору. Быстро бежали верблюды и громыхала арба. Но внизу, в лощине, где снег был поглубже, верблюды пошли уже шагом, стало тихо, и слышно, как усилился ветер, как он свистит и полощет кошмой кибитки. Сильнее и громче гудели провода, и поземку мело уже сплошной пеленой без перерывов.

На открытом месте на сопке ветер рвал уже так, что кренило кибитку. Старик перебрался внутрь и сидел на пятках у входа. В низинах было потише, но больше мело снегу, слышно было, как он плещет в кошму и шуршит потом по кибитке. Все было как-то тревожно, я давно уже стала бояться, что мы собьемся с дороги и можем замерзнуть в степи. Стали беспокоиться, выглядывать наружу через плечо старика и взрослые, и старик объяснил, помогая себе осторожными жестами, что еще светло, что снег не идет сверху и можно ехать, а будет нельзя — заночуем, до жилья как-нибудь доберемся. В первый раз он заговорил с нами, и было приятно слушать его тихий спокойный говор. Я думала раньше, что он молчит нарочно, не хочет вступать в разговоры с чужими, а оказалось, что он просто почти совсем не знает русского.

Съехали с еще одной длинной горы, и обоз остановился. Я вылезла из кибитки. Стояли возле небольшого аула, но не заезжали в него: кто-то что-то пошел узнавать. Ветер все также дул, задирая камыши на крышах, и погромыхивал чем-то. Но здесь, за домами, гораздо меньше мело, и было совсем не страшно.

Одинокий саманный домик с просевшим углом и сорванной дверью стоял близко к нам у дороги. Ветер расстилал по снегу, шевелил какие-то пестрые тряпочки, и показалось мне, что в снегу ползет человек. Это же, очевидно, ввело в заблуждение и старика, он слез и пошел смотреть. Я соскользнула за ним. Это была мертвая девочка казашка примерно моих лет в легком пестром халате. Длинные волосы были присыпаны снегом, но лицо...

Мне очень немного надо было уже, чтоб не бездумно поверить, а понять и почувствовать, что смерть это не одна из тяжких сторон, существующих бок о бок с жизнью, а неотрывный и неизбежный конец каждого живого существа и мой, конечно, тоже. Дикий страх смерти, не той, которую я увидела, а моей собственной, передернул меня всю.

«Едем! — закричала я, бросаясь обратно в кибитку и хватая за руки маму, — едем же, здесь нельзя стоять! Едем!» Мама быстро говорила что-

- 339 -

то, пытаясь меня успокоить, старик дергал локтями и головой, торопясь повернуть верблюда.

«Все равно, — сказала я, отпуская маму, — ничего не было там хуже. И ни ты и никто все равно уже ничему не поможет». Не о голоде, не о мертвой девочке (как могло показаться взрослым) я сказала и думала это, а о самой себе. Десять лет и два месяца прожила я на земле, время было такое и такая судьба, что много случилось увидеть печального, дикого, но все это были картины. Они глубоко врезались в память, я могу нарисовать, написать, описать их со всеми подробностями. Они оставили шрамы, но всегда Оыли отдельно от меня, не могли войти в мою жизнь своим содержанием.

Лодка, в которой я плыву, не могла потонуть, потому что я в ней сижу. Вернее она оттого и не могла потонуть, что я в ней сижу, хоть рядом тонут другие. Эта наивная тайная вера так долго и прочно держалась, несмотря на всякие страхи, и так помогала всегда с интересом и жадностью жить. Все это рухнуло сразу и не могло возродиться.

Страх смерти мучил меня долго и тяжело. Одно время мне даже было неприятно прикасаться к людям, потому что я представляла себе, какими мы будем мертвыми.

...Обоз[,] наконец[,] тронулся. Настя пересела в кибитку, сказала, что здесь ночевать не будем: аул разбежался и вымер. Что начальник поехал договориться в русской деревне. До нее недалеко, всего десять-двенадцать верст, а буран пока не опасен.

Но только отъехали, ветер раздулся так, что даже за скрипом колес и тарахтеньем арбы слышно было его завывание и свист. Тучи стали сгущаться, опускались все ниже, и в степи был тревожный сумрак, как бывает перед грозой. Снег посыпался сверху, и когда распахнуло полог, стало видно, как он бесшумно летит полосами, изгибаясь дугой по ветру. Все больше темнело.

Обоз вдруг остановился. Кто-то подошел к кибитке. Старик достал из-под сена большую волосяную веревку и куда-то ушел. Очевидно, караван связывали в цепочку, чтобы не растеряться в буран.

Старик не вернулся, ехал[,] наверное[,] теперь на передней арбе. Кто-то другой молодо вспрыгнул на передок и легкомысленно гикнул. Поехали снова, но медленно. Новый возчик стоял на коленях в кибитке, глядя вперед, но не было видно даже спины верблюда.

Сплошная серо-молочная муть кипела теперь над степью, и ветер уже не гудел, а только шуршал и присвистывал. Мы молча сидели в кибитке, тесно прижавшись друг к другу. Все во мне смерзлось от страха. Не знаю, казалось или правда ехали долго в кромешной каше бурана. Никто, мне мерещилось, не верит уже, что мы доедем куда-то, но только скрывают это.

Опять остановился обоз. Что-то трещало, скрипело совсем рядом. Потом круто повернули верблюда, и вдруг наступила удивительная, почти полная тишина. Мы стояли в большом крытом дворе.

Еле-еле выбрались из кибитки: у всех затекли ноги и тело. Странно даже казалось, что такая немудреная штука — изба, а какая надежная крепость для защиты от взрыва зимней степной непогоды! Тихо, тепло и светло.

- 340 -

Здесь было беднее и проще, чем во вчерашнем поселке. Были и тревога, и страх, но с присловьем: «чему быть, того не минуешь», не сказанном, правда, но видном.

Мне очень хотелось размяться, стряхнуть с себя холод и страх, и я стала на цыпочках бегать по длинной избе. Мама одернула было меня, но хозяйка вступилась: «Нехай соби бигае, то ж дитына, ей треба, мыслимо дило — сидить и сидить динь скризь у кибитке, та ще у митель!»

Мы оттаяли здесь немного изнутри и снаружи, и душою и телом. Посидели под вечер у керосиновой лампы и удобно устроились на ночь на своих и хозяйских подстилках.

Ветер набрасывался на стены, хлестал по окошку снегом, погромыхивал крышей и выл противно в трубе, но все это было вовсе уже не страшно.

«Ось який дурень», — сказала про ветер хозяйка.

Утром я проснулась по привычке рано. Никого не было рядом, а за стеной бесновался по-прежнему ветер. Так безнадежно тоскливо стало от этого ветра, от того, что конца нет дороге и надо вставать и ехать в буран и холодный ветер. Я уже собиралась плакать, но вошли мама и Лена, долго стряхивали с себя снег и сказали две славных новости разом: сейчас никуда не поедем — слишком сильно метет. А когда будет можно, до Нуры доберемся меньше, чем за два дня, до нее совсем недалеко.

Последняя новость особенно удивила и обрадовала меня. В глубине души я давно уже перестала верить, что Нура — это реальность, до которой можно добраться.

VII

Выехали мы только на следующий день и поздно, часов в десять утра, когда стало совсем светло. Ветер не лег, но уже не сыпало сверху.

Долго выбирались из рыхлых сугробов в деревне, а потом оказались на совершенно голой, продутой хребтине, и что-то неприятно хрустело: не то мелкие камни, не то заледеневшая трава. Небо то мутнело, то расчищалось снова, проглядывало яркое холодное солнце. И когда выбрались на ровную степь, невозможно было смотреть, как ослепляла глаза свежая белизна снега. Да я и не хотела смотреть. Я боялась. Все, что отпустило было меня в обжитой избе, теперь всколыхнулось снова.

Я села, приткнувшись поближе к маме, и приготовилась к длинной тоскливой езде, но доехали неожиданно быстро, оттого, вероятно, что тронулись поздно.

Ночевали в совершенно целом и чистом, но абсолютно пустом пикете. Не было никаких сторожей и пришлось самим растапливать печку каменным углем, который огромной кучей лежал во дворе в сарае.

Чувствовалась уже близость Нуры, все стали как-то раскованней, оживились, больше и громче говорили. Амину пустили ползать по нарам,

- 341 -

мальчик бегал по избе, ловил меня и смеялся. Легли очень рано, чтоб завтра пораньше доехать, но долго еще вертелись и шептались. Все выспались накануне и не скоро сумели заснуть.

VIII

Утром сразу что-то сломалось, когда еще запрягали, и долго пришлось чинить.

Ворота двора были настежь распахнуты в степь, опять совершенно и плоскую и пустынную, но здесь уже было две линии телеграфных столпов, которые пересекались и уходили в разные стороны.

Не было конца ветру, он сильно раздулся с утра. Снова мело поземку, и длинные узкие языки текли и текли поперек дороги. И, если долго смотреть, начинала кружиться голова. Все говорили, что будет опять буран, но к вечеру или завтра. Солнца опять не было.

Тронулись[,] наконец. Всем не терпелось поскорее доехать, все время кто-нибудь выглядывал из кибитки. Старик то и дело пересаживался, подбивал кнутовищем трухлявый мешок с тростником, на котором сидел всю дорогу.

Я очень боялась увидеть мертвых, даже воспоминание о них вызывало теперь не суеверно-сказочный страх и тревогу, а ужас и отвращение, и страх собственной смерти, который мешал жить. Но нетерпение доехать и как-то разнообразить томительный остаток дороги пересилило все же. Я встала на колени за спиной старика и смотрела над степью прямо на горизонт.

Глаза у меня заболели, и я не могла понять, кажется это мне или расплывчатая полоса впереди — действительно[,] постройки и дым. Шарабан загромыхал рядом, и Настя перегнулась в кибитку.

«Нура! — крикнула она нам, — доехали!»

Каким же уютным, каким «нашим домом» показалось мне темное купе пустого железнодорожного вагона! Не надо приспосабливаться к чужим новым людям, у меня есть «своя» полка, а главное — можно верить, что это достаточно надолго, что завтра не надо вставать на заре и снова ползти в кибитку.

Мы вовремя приехали в Нуру. Станция встретила нас вихрями снега, гудением проводов, перестуком досок и лязгом всяких незакрепленных железок. Сверху опять повалил снег.

Потом мы стояли на пустой железнодорожной платформе среди кучи вещей, замерзшие, заметенные снегом. Подошел начальник станции и сказал, что поезд сегодня наверняка не пойдет. Наверное[,] не пойдет и завтра: на путях большие заносы, но мы, если хотим, можем идти в вагон, там проводники, поезд отапливается.

Вагон освещался единственной свечкой в фонаре над входной дверью. Окошко в купе сразу пришлось плотно завесить попоной: в него задувало снег. Но мне показалось, что это даже и лучше — поплотнее отгородиться от нескладного внешнего мира.

Стемнело, пока устроились в купе. Мама нашла в вещах собственную свечку и зажгла ее на маленьком столике. Все легли. Лена стала

- 342 -

рассказывать сказку. Буран уже бушевал вовсю за тонкой стенкой вагона и временами качал его так, что казалось, будто мы уже едем. Мама потушила свечку. Самая тяжкая часть путешествия закончилась.

IX

Было, вероятно, мало порядка на советских железных дорогах начала тридцатых годов: на таком отдаленном и малолюдном участке, как Нура — Павлодар — особенно. Но все-таки наш поезд попал в какую-то исключительную полосу невезения. Слава Богу, что дорога не была перегружена, скорости малы, и происшествия не превращались в катастрофу.

Не помню точно, но, кажется, неделю с лишним просидели мы в Нуре в своем вагоне с билетами до Москвы на руках.

Четыре дня бушевал над округой редкой силы и снежности буран. Проводницы боялись пройти даже десяток шагов от вагона до здания вокзала, а мы и вовсе не высовывались из купе. Порой ветер начинал как-то странно ритмично вибрировать, его порывы напоминали пыхтенье паровоза, вагон дрожал, создавалась иллюзия стремительной, но странной езды, и мне становилось страшно.

Когда стихло, трудно было поверить, что мы на станции. Исчезли рельсы и шпалы. Среди неподвижных волн глубокого снега торчали отдельные домики, голое здание вокзала и телеграфные столбы.

Два дня расчищали лопатами пристанционные пути и депо, чтобы вывести снегоочиститель. На второй день к вечеру под крики «ура» и всеобщее ликование выполз, наконец, на свет этот неуклюжий труженик и честно работал целые сутки, но потом умудрился лечь поперек путей на стрелке. Связь уже успели наладить, запросили краны и ремонтный состав с узловой станции, но там тоже еще не закончили расчистку путей.

Когда дорога была, наконец, расчищена и освобождена, случилось совсем уж невероятное и глупое происшествие: как-то остался без присмотра паровоз, который заправлялся водой, чтобы двинуть нас в кои-то веки с Нуры, и на сорокаградусном морозе, стукнувшем после бури, он превратился в одну глыбу льда с водопроводным краном.

Вагон наш между тем понемногу наполнялся, уже почти все купе были заняты, то и дело кто-нибудь бегал узнавать и приносил очередную сенсационную весть. Но к хроническим задержкам относились терпеливо и с юмором: все было в порядке вещей.

Помню, как я сидела, крепко сжав кулаки и затаив дыхание, когда в конце концов состав робко дернулся на путях: вдруг в самом деле сейчас поедем?

Проводница громко закричала, чтобы остерегались и держали детей и вещи: дернет очень сильно, примерзли какие-то буксы. Рвануло в самом деле дай Боже как, потом медленно поехали, но почему-то не вперед, а назад. Снова сильно рвануло, лязг и скрежет передернул весь поезд насквозь. Еще рывок, толчок и... поехали — плавно, тихо поехали, уже в нужном направлении, мимо вокзала с ухмыляющимися железнодорожниками, мимо депо и примороженного паровоза. (Он так и стоял, нам дали другой).

- 343 -

В тамбурах ликовали проводницы, в проходах прыгали, хлопали в ладошки дети: едем! едем! Сдержанно, еще не веря, что это всерьез, улыбались взрослые, а скептики откровенно морщились: «Рано еще радоваться, погодите!»

Но-таки ехали, и отлично ехали много часов подряд, и на станциях поезд встречали, словно воскресшего из мертвых.

Потом опять случилось происшествие. Сменный паровоз завалился, съезжая с поворотного круга, заткнул и разворотил пути. И опять мы стояли сутки, пока подтащили краны, раздобыли нам паровоз.

Через два-три перегона случилось еще одно, уже более страшное происшествие. Поздно вечером, когда я уже улеглась спать, состав тряхнуло гак, что я кувырком полетела с полки и не расшиблась только потому, что мама успела как-то меня подхватить. Вещи посыпались в соседних купе, пронзительно закричал маленький ребенок, по вагону пробежал человек, выкрикивая на ходу, что срочно нужен врач или медсестра. Настя побежала за ним, приказав Лене вынуть и принести ее чемоданчик с бинтами и инструментами.

Поезд стоял. Стал меркнуть и быстро потух электрический свет в проходе. Мама вынула и зажгла свечку. Все мужчины ушли куда-то, а женщины с детьми собрались на огонек поближе к нам и встревоженно переговаривались вполголоса.

Наконец люди стали возвращаться. Пришли Лена и Настя, сказали, что ничего особенно ужасного не случилось, только ушибы и два не очень серьезных ранения в последнем вагоне.

Оказалось, что паровоз-толкач, призванный помочь нам на подъеме, отстал почему-то раньше времени, стал догонять и ткнулся в темноте об задний вагон, не сильно, на тихом ходу, но все-таки с паровозной силой.

Опять очень долго стояли на маленькой станции. Отцепили задний вагон с поуродованными буферами и тамбуром и ждали замены. А когда дождались, оказалось, что ехать в нем некому: расселенные пассажиры отлично прижились на новых местах, а заднего вагона теперь побаивались.

Следующее приключение было мирное, но удивительное и редкое. Под утро поезд замедлил ход, катился еще некоторое время, тихо поскрипывая, и встал в полной тишине. Вышедшие на разведку мужчины доложили, что утро чудесное, мороз слабый, а мы мирно стоим посреди степи, но почему-то без паровоза.

Потом со слов проводницы первого вагона передали, что паровоз нечаянно отцепился и ушел сам по себе, как выпрягшаяся лошадь. Проводница кричала, но ее не услышали.

Мужчины, напуганные предыдущим происшествием с толкачом, несмотря на уверения проводницы, что без какого-то жезла никого не пустят на перегон, решили принять свои меры предосторожности. Они собрали по вагонам красные вещи, в том числе мою вязаную шапочку и сочно-малиновые трусы нашего соседа по купе, и отправились в обе стороны от состава, вооруженные палками со всеми этими

- 344 -

красными кофточками, шарфами и прочим. Колонны защитников пассажирского состава от диких паровозов выглядели очень эффектно на белом снегу.

Проводницы со своими флажками стали шагах в двадцати от состава, мужчины отправились дальше.

Паровоз обнаружил, разумеется, на станции, что потерял поезд. Станция была совсем недалеко, но много времени ушло на перелаивание паровозной бригады с персоналом станции. Передние пассажиры-защитники со своими аварийными трусами и блузками успели дойти до станции и приняли активное участие в критических выступлениях обеих сторон, а задние добрались до будки путевого обходчика и уселись там греться.

Паровоз наконец вернулся, подцепил состав, но поехал не вперед, а черепашьим шагом назад, подбирая ушедших. Тем временем одноколейный путь был прочно заткнут с обеих сторон и, в наказание, наверное, нас чуть не сутки держали потом на разъезде.

После этого доскреблись-таки кое-как до Павлодара, но там опять солидно застряли: ремонтировали состав, заменяли буфера и сцепления.

В Павлодаре рассталась с нами Настя, уехала на другом поезде в Новосибирск.

X

За Павлодаром началось длинное, страшно медленное, однообразное и скучное путешествие до Москвы, причем не прямой дорогой, а какими-то странными загогулинами.

Не было уже никаких чрезвычайных происшествий, но зато вдоволь было занудного стояния на запасных путях всяких мелких станций и захолустных городков. Одно время нас вообще пропускали только ночью, как какой-нибудь заблудший товарняк. Проводники объясняли эти странности нашего движения тем, что поезд «выбился из графика». Но трудно уже было, конечно, понять, из чего именно мы выбились, поезд опаздывал на рекордный даже для тех времен срок: на две с половиной недели.

Ближе к Москве нас стали проталкивать все же побыстрее, надо было как-то избавляться от бестолкового поезда. Ехали теперь и ночью и днем, реже и меньше стояли, но оказывались в каких-то совершенно неподходящих для нормального маршрута городах.

Когда выбрались, по слухам, на более или менее прямую дорогу к Москве, я нашла себе дело: стояла часами у окна в проходе и следила за указателями километров. Это было не так просто. Линия столбиков часто прерывалась, дощечки на многих покосились, цифры не везде были четки. Чтобы узнать расстояние до Москвы, надо было успеть оглянуться назад по ходу поезда, и столбик часто что-нибудь заслоняло, прежде чем я успевала прочесть цифру.

Но у меня хватало терпения натренироваться, ко мне стали приходить за справками из других вагонов, и мне это льстило, хотя ходили они, конечно, просто от нечего делать.

- 345 -

До сих пор помню то напряженно-радостное возбуждение, от которого мурашки побежали по спине и затылку, когда начались московские пригороды.

Даже сейчас, когда путешествия стали будничной прозой, я всегда испытываю волнение, приезжая в Москву издалека. Никакой другой город не вызывает такого ощущения. Возвращение в Москву — это не возвращение к месту, а в единственный для меня на земле круг близких и любимых людей, без которых устаешь даже в самых интересных и приветливых далях.

Стемнело. Показались многоэтажные, с освещенными окнами дома Москвы. Меня очень удивило, что огоньки в окнах все время подмигивают: неужели столько людей сразу тушат и зажигают свет? Кто-то объяснил мне, что здания и другие предметы просто заслоняют огоньки. Это удивляет всех детей, я объясняла то же самое позже своим сыновьям, племянникам, внуку.

Никто не встречал нас, да и не могли встретить, несмотря на телеграммы. В Москве давно потеряли наш след, очень тревожились, а Николай Николаевич [Кузьмин] даже предпринял настоящие розыски. Но поезд приближался к Москве по такой заковыристой дуге, что все путалось и невозможно было добиться толку. Прибыли мы тоже на какой-то неподходящий вокзал, не то Ленинградский, не то Киевский.

Не помню уже, как добирались до Лубянки (так называли между собой Лубянский проезд, где жили родственники).

Кто-то открыл нам дверь, вскрикнул и отступил в сторону. Я снова увидела длинный полутемный коридор, и с другого конца коридора к нам стремительно приближалась легкая женская фигурка с пышной копной волос. Это была Ирина.

По[-]разному бывают близки люди. В Каркаралинске с нами были ссыльные, свои, близкие товарищи по несчастью, пережившие с нами тяжкие дни болезни и смерти папы. Потом приехали Лена и Настя — родные, еще более близкие люди. Но только увидев глубокие, полные слез и улыбки глаза Ирины на тонком, хрупком лице, я поняла, что все до сих пор было совсем не то...

Я помню мамины слова: «Пойдем, посмотрим в последний раз на папу, сейчас придут чужие люди, закроют фоб и больше мы никогда его не увидим...». Я не поняла тогда, почему «чужие».

Меня «подложили» на кровать к Тапочке, которая давно уже спала в уголке за ширмой.

Кусались клопы, тогдашнее неизбывное московское бедствие: совестно было вертеться и мешать Талочке. Я порядком вымучилась, прежде чем удалось заснуть, и только утром разинула глаза с чувством великого, давно уже не посещавшего меня счастья: ведь мы же доехали! МЫ У СВОИХ!

МЫ, НАКОНЕЦ, В МОСКВЕ!

Рукописный подлинник. Воспоминания были изданы в начале 1990-х гг. на личные средства Н.Л. Бызовой145 тиражом 300 экз.


145 Бызова Наталья Леонтьевна (1921—1999). Дочь Леонтия Алексеевича Бызова — физик, доктор физико-математических наук, специалист по физике атмосферы.

- 346 -

№ 59 Протокол обыска в квартире вдовы В.Н. Рихтера В.В. Суворовой

27 декабря 1934 г.

Протокол обыска

На основании ордера № 10411 Реутовского р[айонного] о[тдела] Упр[авления] НКВД по МО нашими сотрудниками р[айонного] о[тдела] о[пер] уполномоч[енным] Парковым и уполномоченным Смоляниновым, произведен обыск в квартире Суворовой-Кузьминой В.В.[,] проживающей по Московской улице дом № 19 пос. Салтыковка.

В результате обыска взято для представления в р[айонный] о[тдел]

Разная переписка

Паспорт № 253039.

Согласно ордера задержана Суворова[-]Кузьмина Вера Вадимовна.

Жалоб на неправильное произведение обыска нет.

Обыск произвели:а

Копию с протокола получил (Семенова)

Рукописная копия (под копирку). Подписи — автографы.

№60 Удостоверение, выданное В.В. Суворовой рязанским

сектором Управления НКВД по Московской области

взамен вида на жительство

31 марта 1935 г.

Форма № 16

ВЗАМЕН ВИДА НА ЖИТЕЛЬСТВО.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Дано админ[истративной] ссыльной гр-ке СУВОРОВОЙ-КУЗЬМИНОЙ Вере Вадимовне в том, что она состоит на особом учете в УСО Рязсектора УНКВД СССР по МО без права выезда за пределы города Рязани и Рязанского р-на.

Обязана явкой на регистрацию в 1-е Отделение Р. К. Милиции каждого 4-го числа.


а Подпись неразборчива.

- 347 -

При отсутствии отметки о своевременной явке на регистрацию удостоверение недействительно.

Пом. Нач. Рязсектора УНКВД СССР по МО (КРИВИЦКИЙ) Пом. Уполномоченного УСО (МАКСИМОВА)

Машинописный подлинник, заверенный печатью Рязанского сектора НКВД. Подписи — автографы. На обороте отметки: Принята на учет под № 99 в Ряз.УР — 4/IV 35 г. Зав. РБ-УР. Моск. Обл. Рязань Отд. РКМ Прописан 5/IV 35 г. По ул. Радищева № 25 кв. Подписьа Явилась 4/V—35 г. Упол. УР Выезд из гор. Рязани разреш[ен] согласно решения Особого Совещания] 6/V-35 г. п. уп. Рязсек. (Малькова)

№61 Письмо Помощи политическим заключенным за подписью

Е.П. Пешковой для В.В. Суворовой с сообщением, что ей

разрешено вернуться из Рязани в пос. Салтыковка

Московской области

31 марта 1935 г.

СУВОРОВОЙ-РИХТЕР Вере В.

В ответ на Ваше обращение, сообщаю, что согласно полученной справке, высылка Вам отменена и Вам разрешено вернуться в Салтыковку.

Соответствующее извещение послано в местн[ое] Упр[авление] НКВД, где Вам и надлежит справиться.

(Ек. Пешкова)

Машинописный подлинник, заверенный печатью Помощи политическим заключенным. Подпись — автограф.

№62 Письмо Помощи политическим заключенным за подписью

М.Л. Винавера В.В. Суворовой с сообщением о выдаче ей

нового паспорта взамен конфискованного

31 марта 1935 г.

Г-ке СУВОРОВОЙ-КУЗЬМИНОЙ Вере Владимировне.б


а Подпись неразборчива.

б Должно быть: Вадимовне.

- 348 -

В ответ на В[аш] запрос сообщаю, что согласно полученной справке ГУРКМ"а 13/VII с/г дано распоряжение о выдаче вновь Вам паспорта в Москве (М. Винавер)146

Машинописный подлинник, заверенный печатью Помощи политическим заключенным. Подпись — автограф.

№63 Свидетельство о смерти матери В.Н. Рихтера М.М. Рихтер

27 мая 1939 г.

СВИДЕТЕЛЬСТВО

о смерти №…..

Гр Рихтер Мария Михайловна умер (ла)....в тысяча девятьсот тридцать девятом году 25 мая о чем в книге записей актов гражданского состояния о смерти за 1939 г. «27» мая произведена соответствующая запись.

Место смерти Алтайский край селение Колывань Змеиногорского района, с/совет Колыванский

Возраст и причина смерти — 85 лет, от упадка серд[ечной] деятельн[ости]

Зав. бюро ЗАГС Делопроизводительа

Подлинник на типографском бланке, скрепленный печатью Колыванского сельсовета. Выделенный курсивом текст вписан от руки. Подписи — автографы.


а Подпись неразбочива.


146 Винавер Михаил Львович (1880—1942). Член РСДРП, после ее раскола стал социал-демократом. После 1917 г. отошел от политической деятельности, с 1921 г. — стал активным помощником Е.П. Пешковой в Политическом Красном Кресте. 31 марта 1919 г. арестован в Москве по делу социал-демократов, но вскоре освобожден. В 1921 г. подвергался кратковременному аресту в Москве. В 1937 г. вновь арестован и приговорен к 10 годам ИТЛ. В начале 1942 г. из лагеря освобожден по амнистии как польский подданный. 29 сентября 1942 г. скончался.