Глава 5. ЕРМАК, ПАВЛОДАРСКАЯ ОБЛАСТЬ, КАЗАХСТАН,

7- 8 ИЮНЯ 1978 ГОДА

В поисках утраченного логова

 

«Свободен, свободен, наконец-то свободен!»

Я выбредаю из здания ермаковской милиции со справкой об освобождении в кармане — кармане пиджака, а не робы! Первые за четыре с лишним года шаги по асфальту. Первая мысль наконец-то вольного человека, отчетливо ее помню: как бы засечь, кого они мне на хвост посадили...

За четыре года вылеживания в тюремно-лагерных «дальних каптерках» мой костюмчик, в котором арестовали, прогнила самых, что называется, важных местах. Более остального пострадали нижние края брюк. Заправляю их в кирзовые лагерные сапоги (переобуться в туфли нельзя, потому что в момент ареста из них вытащили и унесли в безвестные гебешные дали шнурки). Купить же шнурки невозможно. В неизвестном мне городе я выброшен на улицу без копейки (все заработанное в зоне за три года пока что хранится на лицевом счете зэка в лагуправлении). В Мордовию я сначала должен сообщить новый адрес, а оттуда мне вышлют мои деньги почтовым переводом (отсюда теорема-лемма: а на какие, собственно, шиши отправить в Мордовию не то что телеграмму, а обычную открытку с этим самым адресом? И на что жить, пока поступят мои деньги?). Но это причина первая, а есть еще вторая, более фундаментальная: как я выяснил вскоре, в те недели в Ермаке вообще не было в магазинах шнурков — то есть ни за какие деньги не купить. Не завезли. К слову, носки тоже пропал! начисто, так что, раздобыв бечевочку, я еще и мог бы надеть туфли, но — только на босу ногу.

Хулить местный торг не собираюсь — напротив, по моим наблюдениям, Ермак как город металлургов снабжался по советским масштабам привилегированно. Но случались «перебои» — вот к моему приезду как раз и наступил перебой со шнурками и носками. Для нормального городского покупателя нет особых проблем — ну, походит неделю-другую в старых носках или заштопает их, ну, как-то завяжет старые шнурки на узелок. Вот у «голого» клиента, вроде меня выходил серьезный прокол.

Квартиру предстояло искать в так называемом «старом Ермаке», называвшемся при царях Воскресенской пристанью — асфальта там, естественно, не было, прошли дожди, и мне приходилось в моей тяжелой кирзе прыгать по грязи с кочки на кочку. В общем, конечно, это в принципе чепуха, а во г настоящая проблема - отсутствие

 

ремня, тоже отобранного при первом обыске в ГБ. Вообще говоря, лагерь — модерновейшее в сегодняшнем мире место: там суровый режим и постоянный голод создают почти идеальные условия для соблюдения диеты. В итоге четырехлетней диеты я постройнел в талии размера на четыре... Но нет добра без худа: на моем моложаво-тонком новом теле брюки без ремня отказывались держаться. (Ситуация обогащена тем, что прыгать по кочкам, поддерживая брюки двумя руками, приходилось в старом Ермаке несколько километров — пяти копеек на автобусный билет у меня ведь тоже нет. И, как назло, ни одной веревочки не валяется!)

Мудрено ли, что в полукилометре от милиции такую фигуру окружила группа лиц, в которых безошибочно угадывались обитатели городских камер предварительного заключения.

— Пойдем с нами, мужик.

Пошел, как со своими — был уверен, что с блатными могу поладить. Заходим в какой-то подъезд, потом в абсолютно голую квартиру (только на полу постелены газеты для спанья). Все, конечно, пропито.

— Откуда?

— Десять минут назад освободился.

— Так, — внимательно вглядывается низенький, корейской внешности воришка, — Если ты из зоны, должны быть башли? Полагается свободу обмыть, так ведь?

Это они изобрели промысел: подстерегают недалеко от милиции освобождающихся из заключения и заставляют «праздновать»... Ценю премудрость начальства, освободившего меня — без денег.

— Эх, мужики... Были при себе деньги, разве бы я так ходил, — показываю на кирзу. — Все на счету в Мордовии. Задумались. Поверили. Даже не обыскали.

— Тогда сдай нам бутылки. У нас в магазине тару уже не принимают, а ты новый, тебе поверят... Опохмелиться не на что.

В общем, как говорил товарищ Сталин: «Расстрелять моего двойника. Или, если жалко, пусть сбреет усы». Вместо ограбления я пошел сдавать порожние бутылки в гастроном на углу главной улицы и площади со статуей атамана Ермака.

Блатные по-своему проявили благородство, грех жаловаться:

— Сколько получил за посуду? Всего восемьдесят коп? Хочешь, возьми немного себе.

Идиотский мой характер: не взял, ни у кого не могу одалживаться (знаю, что не прав, не убеждайте...)

От гастронома бреду на юг, к центральной почте. Незаметно озираюсь по сторонам. Какой все же славный городок мне выделили под ссылку. Нечего Бога гневить... Никак не ожидал, что во глубине казахских руд выстроят такой современный городок — с пятиэтажными каменными домами, с асфальтовыми улицами и променадами,

 

с аттракционами в парке, с бульварами. Книжный магазин — как давно я не был в книжном магазине! И какой приличный ассортимент литературы... Вот преимущества для провинциала плановой, а не рыночной системы распределения товаров: в управлении торговли товары рассылают пропорционально количеству населения (потенциальной клиентуры того или иного магазина) — ив итоге в Ермаке годами лежит на полках товар, который в Москве или Ленинграде считается «дефицитом». Зато ленинградцу как в городе хорошо! Во всем, начиная с возможности купить простыни, наволочки и даже пододеяльники (вскоре прибывшая сюда из Ленинграда моя жена ошалеет от радости, узнав, что в магазине есть пододеяльники: «Бежим покупать еще!» Увы, и в Ермаке они уже кончились, но все-таки поначалу я успел купить себе постельное белье, а в Питере это явилось бы невероятной по сложности проблемой для любого приезжего) и кончая пластинками Окуджавы, которыми здесь просто затоварились.... Или вот: задрав голову, я увидел на фасаде магазина культтоваров огромный плакат: «Дети — наша радость! Дети — наша гордость!» Кто их знает, казахов, может у них даже и «наглядной агитацией» ведает более нормальный человек, чем в России? В Питере я таких человечных слов отроду на стендах не встречал...

И почта выглядела вполне цивилизованно. Правда, про такой вид услуг, как «колдект», «оплата за счет вызываемого лица», на что я так много возлагал надежд, здесь не слыхали сроду! Более того, предупредили, что по справке об освобождении — единственном документе, имевшемся у меня на руках, — они мне денежный перевод все равно не выдадут. Нужен паспорт, который ссыльному по закону «не положен»! Но, в конце концов, нельзя же требовать от места ссылки многих удобств... Спасибо, что на почте есть скамья, где можно посидеть и отдохнуть, не придерживая в этот момент брюки, и даже забытая кем-то из посетителей свежая газета — впервые за 53 дня этапов я узнал какие-то новости из «Большого мира».

Пока перевариваю на этой скамье совершенно подавившее меня сообщение ТАСС об аресте Степана Затикяна и его подельников, обвиняемых в организации теракта в московском метро, изложу для вас некоторые сведения о городе Ермаке.