Эпилог, Иерусалим, 1988 г.

Я прошел этапной дорогой ГУЛАГа 52 дня. Сидел с убийцами и ворами, насильниками и наркоманами. Никого не идеализирую: видел всех вблизи, в грубых и грязных обликах, спал рядом на нарах.

И этот опыт убеждает: сажать в тюрьмы и лагеря нужно как можно меньше преступников. Если только у судей возникает какая-то возможность карать не тюрьмой, а какой-то иной, не тюремной мерой наказания — преступника надо постараться не сажать.

Знаю, насколько это мнение непопулярно. Читал негодующие письма читателей в газеты, смевшие заговорить о таком непопулярном, несовременном термине, как «милосердие». Знаю, что большинство советского населения требует противоположного: «Больше, свирепей, беспощадней». Знаю, что администратора, посмевшего заговорить о милосердии, будет презирать собственный народ — «за оторванность от жизни».

И — не вижу иного выхода. Только в милосердии. Отлично сознаю, что результаты скажутся в следующем поколении — в лучшем случае. И все же, повторяю, если у судей появится хотя бы шанс

обойтись без тюрьмы — шанс надо использовать. И убедить народ, что иного пути у современного общества нет. Хотя это путь — трудный и опасный для окружающих людей, для общества, и видится им несправедливым — все, как видите, знаю, но «на том стою и не могу иначе» после опыта, который получил в лагерях.

И еще. В России традиционно верили в «сильную руку», в «твердого властителя». Считали, что страну губила «мягкость, уступчивость властей». Когда же качестве историка русской революции я пытался вникнуть в причины катастроф, в кои ввергалась эта держава, то всегда видел, что губила ее не мягкость властей, а наоборот их упрямство и постоянное упорное желание настоять на своем, на поспешных и эмоциональных решениях — «ндраву моему не препятствуй».

Однако даже этот вопрос второстепенен — о качестве власти. А куда главнее другая проблема: что по сути есть народное желание получить «сильную власть», «сильную руку»? Это — стремление гражданина избавить себя от ответственности за судьбу общества и даже за личную судьбу. Желание избавиться от терзаний совести, от мук выбора, легкомысленно и трусливо передожив их на другого. Если в итоге выйдет хорошо, удачу припишут мистической «силе народной», а коли что-то провалится — в историческом поражении обвинят нехорошего властителя. В неудачах в России всегда виноват пан начальник, никогда — пан народ!

Пока подобное настроение господствует в народе, он не достигнет ни успеха, ни счастья. Желание гражданина переложить выбор и плату за себя на власть, — делает его недостойным права на счастье и даже права добиться его. Закон свободы воли требует сочетания личной воли, но и личной ответственности за твои приоритеты.

«Пусть каждый возьмет то, что хочет, и заплатит положенную цену» (испанская пословица).