ПРИРОЖДЕННЫЙ СНАБЖЕНЕЦ

Я, конечно, поехал домой в Москву, ну а там меня, несмотря на мои документы, все равно заставили уехать, и я опять поехал в Калинин к Давиду Марковичу. Он стал главным инженером на строительстве набережной, которую строили напротив Речного вокзала, там же было наше Управление. Я стал механиком в гараже, который расположен был рядом с Речным вокзалом. У нас было 2 полуторки, 8 «ЗИС-5» и, как мы называли, царская машина «ГАЗ-А», на которой возили начальника строительства Жукова. Через дорогу, напротив гаража, был небольшой магазин, во дворе пекарня, из которой в магазин приносили свеженькие французские булочки, и я там на завтрак покупал булочки, стакан сметаны, 50 г. сахарного песка. Жил я там же, на набережной, у Анны Ивановны. Между правым и левым берегом ходил перевозной катер, а так как от нас до моста было далеко, все пользовались этим перевозом. Обедал и ужинал я или в комсомольской столовой на пл.Сталина, или в кафе. И там и тут кормили хорошо и доступно по цене.

Мой завгар был Петя, фамилию не помню, а снабженцем Преклонский Борис Николаевич. В основном мы перевозили гранитные плиты для облицовки берега. Из окон Управления было хорошо видно, что делается у нас в гараже. Телефон был там 3-15. В то время четвертинка водки стоила тоже 3-15, и Борис Николаевич телефонисткам всегда говорил: "Дайте четвертинку", и его правильно соединяли. Был такой забавный случай: Борис Николаевич поехал на царской машине, а на площади Сталина женщина заметалась и чуть не попала под машину, уперлась руками в радиатор и уписалась. Борис Николаевич послал ее матом, а оказалось, это была жена председателя Горисполкома, он ее в горячке не узнал. Она нажаловалась мужу, и Бориса Николаевича с водителем вызвали в Исполком, стали так обвинять, что ему пришлось идти к ней извиняться. Он, хоть и был страшный матершинник, но всегда знал, как выйти из любой, даже очень сложной ситуации.

На полуторках работали две девушки, Вера и Шура. Шура была и сама очень аккуратная, и машина у нее всегда чистенькая и исправная, а Вера, когда ставила машину на профилактику, слесари кричали: "Коля, пошли ее сначала в баню, от нее воняет псиной!", и машина у нее всегда была грязная и всегда что-нибудь неладно.

Когда закончились перевозки на набережной, начали ликвидировать машины, в конце концов осталось 2 полуторки, на одной иногда ездил я, на

другой завгар. Все наши поездки были связаны с ликвидацией, в общем, делать было уже нечего, и вот, Петя накачает большую камеру, сядет в нее, да еще с газетой, и вниз по матушке по Волге, а из Управления все видно. Вскоре Борис Николаевич Преклонский ушел работать начальником отдела снабжения при Облавтоуправлении, а Давид Маркович - начальником строительства экскаваторного завода, и сказал мне поработать пока у Бориса Николаевича, а потом мы оба сможем перейти к нему. Я за это время переехал на новую квартиру на улицу Волжанова, в общем, в неплохую комнату, хозяйку не помню, на первом этаже в деревянном доме. Вскоре приехала Анечка, она после Финской еще долго работала машинисткой в какой-то воинской части, и мы возобновили нашу дружбу.

В Автотехснабе я стал работать техником по приемке и сдаче автомашин в капитальный ремонт, составлял заявки на запчасти и ездил получать их. Заявки составлять было легко, т.к. Борис Николаевич на память знал все детали и их номера. Он диктовал, а я записывал. Я один или мы с ним вмеете ездили в командировки, то в Москву, то в Ленинград. У нас был большой ремонтный цех по резине и машина «ГАЗ-АА».

В 1939 году я ездил за резиной в Москву, и когда получал резину, на Ходынском поле как раз разразилась трагедия с самолетом Максим Горький, и к забору этого склада, пробив его, прилетело колесо этого самолета. Все летчики и пассажиры, т.е. конструкторы и инженеры, которые были в этом самолете, похоронены на Новодевичьем кладбище. Как-то раз я ездил с Борисом Николаевичем в Ленинград, и когда он пойдет со мной но городу, бывало скажет: "Вахтенный, право руля", повернусь, а там закусочная. Зайдем с ним, выпьем по 100 граммов, закусим и дальше. У него в любом городе все снабженцы были знакомые, и все нас встречали очень приветливо. Я приезжал с ним в Москву, и он познакомил меня с приемщиками и сдатчиками машин и агрегатов на 1-м и 2-м МАРЗе. Привозя и сдавая туда наши заказы, я узнавал о готовности по телефону, так что привозил, сдавал и получал их без особых хлопот. Один раз у меня было задание получить 10 машин «ЗИС-5» и 10 двуосных прицепов, загрузить их попутным грузом и пригнать в Калинин. Машины я получил, водители приехали со мной, а вот прицепы без визы министра автомобильной промышленности не выдают. Я звоню Борису Николаевичу, он обещает утром быть в Москве. Мы встретились на Октябрьском вокзале и сразу поехали в Министерство. Борис Николаевич говорит: "Иди, купи самый большой и самый дорогой торт". Я купил огромный торт. Когда мы поднялись в приемную, там сидело человек 20 посетителей, а Борис Николаевич прошел мимо всех прямо к секретарю и говорит ей как старой знакомой, поцеловав ручку: "У меня к Вам просьба, угостите нас чаем, а то нам не пришлось позавтракать"; она пригласила нас сесть, пока она приготовит чай. Борис Николаевич отрезал по кусочку торта и попросил: "Устройте так, чтобы я попал на прием". Она говорит: "Хорошо, пейте чай, и я вас проведу через свою дверь". Мы прошли, фамилию министра я не помню, но он поздоровался Борисом Николаевичем как со старым знакомым и подписал нашу заявку

на прицепы, и я поехал их получать. Еще там нам дали тару под бензин, чтобы заправить машины и на дорогу до Калинина.

В нашей конторе было 27 сотрудников, а с продуктами в Калинине становилось плоховато, и мы иногда давали свою машину в какие-нибудь торговые точки, чтобы получить что-то из продуктов. Все полученное делили поровну, и когда я уезжал в Москву, Борис Николаевич всегда наказывал всех обойти и спросить, кому и что нужно, чтобы выполнить в Москве все заказы. Он был страшный матершинник, и если кто-нибудь что-то делал не так, страшно орал, но так же быстро отходил, как будто ничего не случилось. Его все уважали за заботу и внимание ко всем работникам конторы. Борис Николаевич дружил с главным инженером Силикатного завода, они с ним вместе ходили к подружкам. Зимой мне дали путевку в дом отдыха в Подсолнечное. Так первый раз в жизни я поехал в дом отдыха, катался там на лыжах, познакомился с девушкой Зиной, и мы вместе проводили время. Когда мы уезжали, то поехали через Москву, ей нужно было в Тулу. Она у нас ночевала, а на следующий день я ее проводил.

Как-то перед переездом на новую квартиру я ночевал у Сережи Хохрякова, он был со мной в одной роте в Волховстрое, а тут он возил на «М-1» какое-то начальство. Меня положили на диван в отдельной комнате, там стоял шифоньер, и рано, когда стало уже светать, я услышал какой-то шум, прислушался, присмотрелся и вижу, как с шифоньера падает на спину, а в лапках держит яйцо, мышка. Там стояла коробка с яйцами, и мышки вытаскивали их из коробки, зажимали в лапках и падали на пол, ну, а мне стало как-то неудобно, ведь могут подумать, что это я перетаскал. Понаблюдал я за мышами и вижу, что они катят яйца под кровать, тоже стоящую там. Когда проснулся Сергей, я ему обо всем увиденном рассказал, мы отодвинули кровать, а там маленькая норка и целый десяток яиц, но все они пустые, все содержимое из них высосано через отверстие, словно иголочкой прокололи, а скорлупа совершенно не повреждена, как будто яйца целы. Сережина жена никак не могла понять, куда деваются яйца.

В то же время вернулся Саша Карлышев. Оказывается, его после Финской кампании за конфликт с командованием отправили в штрафной батальон на 2 года. Там народ был такой, что, когда идет строй, никто не хотел петь, а когда запел Саша, стали петь все. Его вызвал комбат и сказал, что если он научит всех петь и подготовит запевалу, то демобилизует его через год, что и сделал. Саша разыскал меня, а мы с Борисом Николаевичем уже работали у Хесина Давида Марковича. Сняли сарай и одну комнату в доме, недалеко от моей квартиры. У меня он был старшим шофером. Было две полуторки, и я должен был получить «ЗИС-5». Саша получил «ЗИС-5» новенький. Он очень понравился Борису Николаевичу, так как он был настоящий тверяк и все кругом знал. У него были жена и дочка, дружная семья. Давиду Марковичу дали машину «М-1», но ее пришлось отдать на ремонт в мастерские Облавтоуправления, а мы с Сашей отремонтировали полуторки, взяли еще одного шофера и начали трудиться при Управлении строительства.