- 120 -

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ

ДРУЗЬЯ, КОЛЛЕГИ, ПАЦИЕНТЫ

(Яков Иосифович — очень сдержанный, скромный, скупой на эмоции человек. Поэтому для полноты картины лагерного периода мы приводим воспоминания и письма близко знавших его людей. — Прим. ред.)

Из воспоминаний врача кандидата медицинских наук А. Цецулеску, бывшего военнопленного:

 

- 121 -

Без малого четверть века назад сошлись наши жизненные пути в суровом Ухтинском крае. Здесь вместе с Яковом Иосифовичем и многими уже ушедшими на вечный покой врачами прошел в сталинском лагере и ссылке смертельно опасный отрезок моей жизни. Не забывается пережитое. Постоянно в моей памяти замечательный облик доктора Каминского. И сегодня, как живой свидетель великого жизненного подвига этого человека, хочу рассказать о нем, потому что обновление и очищение нашего общества немыслимо без осознания нравственных ценностей, сохраненных в мрачную пору насилия и жестокости такими людьми, как мой друг.

Помню, как-то поздним вечером врачи ветлосянской лагерной больницы завели разговор о своей профессии, О врачебном призвании и долге. Тогда наш главный врач Я. И. Каминский сказал: "Врачевание для меня не профессия, а образ Жизни. Помогая больным, я делаю то, во что верю, в чем убежден". А через много лет, в конце сентября 1991 года, на встрече бывших заключенных ГУЛАГа, организованной в Ухте ухто-печорским "Мемориалом", я услышал из его уст продолжение этой мысли: "Не представляю себе, кем бы мог быть, если бы не стал врачом. Не знаю, где мог бы работать с таким увлечением, чувствовать себя полезным, ощущать неизъяснимую радость выполненного долга".

Живо помню свою первую встречу с Яковом Иосифовичем. После изнурительного пути по этапу глубокой осенью прибыл я в Котлас. Здесь узников погрузили на баржу, переправили на пересыльный пункт Княж-погоста. где отсортировали специалистов. Меня, дипломированного врача, определили в больницу лагерного пункта Ветлосян Ухто-Ижемского лагерного района. Лагерь произвел впечатление преисподней, над которой стоял неслышный отчаянный стон тысяч изувеченных, истерзанных, униженных душ: "Как выжить?". Человек, о котором пишу, показал мне не только как выжить, но и как жить в этом аду полноценной человеческой жизнью.  

Вошло в обиход понятие "жертва незаконных репрессий". Жертва в моем представлении — человек, потерпевший от злого умысла, сломленный несправедливостью судьбы, подавленный и инертный. Сейчас могу сказать с уверенностью, что я чувствовал себя жертвой только до того часа, когда представлялся главному врачу ветлосянской больницы доктору Каминскому. Самообладание и благожелательность этого человека мгновенно успокаивали, а внимание, с которым он слушал, придавала уверенности. Я сразу же ощутил в нем большую силу духа.

По прибытии в ветлосянскую лагерную больницу я был назначен врачом-ординатором, а затем заведующим 18-м те-

 

- 122 -

рапевтическим бараком. Вспоминая ветлосянскую больницу, порядок, царивший в ней, стиль работы медицинского персонала, могу назвать ее образцовой по сегодняшним понятиям нашего гражданского здравоохранения.

Каждое утро главный врач производил обход всех отделений. Ровно к восьми часам собирались врачи. Дежурный отчитывался о прошедшем ночном дежурстве. Слушая его доклад, Яков Иосифович бегло, но пристально оценивал внешний вид персонала. В больнице не допускалось ни малейшего отклонения от принятой формы одежды: белоснежные, тщательно отутюженные халаты, косынки у женщин и шапочки у мужчин, до блеска начищенная обувь. После пятиминутки Яков Иосифович быстрым шагом направлялся в лечебные бараки.

Приближаясь к палатам, он преображался: размеренная поступь, плавные жесты, ровная, спокойная и уверенная речь... Весь внимание и сосредоточенность. Обязательно лично осматривал тяжелых больных. Строго следил за чистотой и порядком в бараках. В кармане халата он носил безукоризненно чистую салфетку; заметив на тумбочке или спинке кровати пыль, пускал в ход, как мы говорили, "салфеточную пробу". Если она оказывалась положительной, санитару можно было не позавидовать...

Все тяжелые больные состояли под личным наблюдением главного врача. Яков Иосифович обходил их по нескольку раз в день. Подходил к их постели и ночью. Казалось, его заветная идея — вырвать больного из лап смерти. Порой он спасал заведомо обреченных. А в награду получал бесконечную любовь спасенных людей. Сохранились сотни писем больных, лечившихся в ветлосянской больнице.

 

Вспоминает Болеслав Мотуза-Матузявичюс:

Об авторитете главного врача в лагере ходили легенды. Расскажу один случай, характеризующий беспримерное мужество, волю и бесстрашие Каминского. В знойный июльский день Яков Иосифович осматривал в лаборатории больного. Внезапно, нарушая все правила больничного этикета, в кабинет без стука ворвалась старшая медсестра. Заплетающимся языком рассказала, что в лагере убийство — зэк

 

- 123 -

топором раскроил череп конвойному: теперь бегает с топором и грозится порешить каждого, кто к нему приблизится...

Яков Иосифович вышел в коридор. Санитары и медсестры в спешке и страхе баррикадировали окна и двери. Выглянул в окно: перед крыльцом амбулатории стоял убийца с окровавленным топором в руке.

Я видел все, что произошло на крыльце. Убийца что-то выкрикивал... И вдруг — не верю своим глазам! — открывается дверь, и на крыльцо выходит Яков Иосифович. За ним вижу доктора из заключенных Габунию. Яков Иосифович что-то внушительно и строго произносит. Убийца молча и напряженно слушает. Яков Иосифович кладет руку ему на плечо, продолжая что-то говорить... Медленно, очень медленно окровавленный топор опускается... Убийца протянул его доктору Габунии, а затем вместе с врачами направился в психиатрическое отделение...

Сам Яков Иосифович с улыбкой вспоминал:

— Это был уголовник, прозванный за высокий рост Полтора-Иваном, приговоренный к максимальному сроку — 25 годам и потому ничем не рисковавший в случае еще одного убийства... Выйти со мной к преступнику осмелился только доктор Габуния, человек большой физической силы и храбрости. Да и я тоже был тогда в неплохой форме. И в тюрьме, где просидел целый год, и в лагере каждый день занимался физкультурой...

— Как же вы справились с Полтора-Иваном, что сказали ему?

— "Друг мой, чего ты ходишь с топором? — задал я ему вопрос. — Что это тебе даст? Если боишься, что на штрафной заберут, я пока помещу тебя в психотделение. знаешь, туда никого не пускают. Оттуда без меня не возьмут. Отдавай топор! Полечим, а там видно будет...". Полтора-Ивана молча слушал, только тяжело дышал. Смотрел на меня и Габунию настороженно, недоверчиво. Но я уже понял, что сработала сила воздействия: и мои слова, и мое спокойствие, и моя доброжелательность. Убийца разжал руку... Отпустил топор... Покорно пошел со мной и Габунией в психиатрическое отделение. Страх перед Полтора-Иваном в лагере был настолько силен, что на встречу с ним несколько дней спустя в психиатрическом отделении оперуполномоченный шел с опаской, надев для маскировки белый халат. В кабинете находился доктор Соколовский, на страже стояли санитары. Все обошлось...

 

 

- 124 -

Доктор Лев Григорьевич Соколовский — один из ближайших друзей Якова Иосифовича с лагерной поры. Яков Иосифович вспоминает, как каждый вечер они совершали часовые прогулки, совмещая физическую тренировку с интеллектуальной: разговаривали они только по-французски или по-немецки. Тот, у кого не хватало слов, должен был достать словарь и выучить необходимые. Наверно, Льву Григорьевичу это было еще нужнее, чем Якову Иосифовичу: сразу после ареста жена развелась с ним, и он страдал в часы одиночества.

Итак, вспоминает Л. Г. Соколовский, заместитель главного врача ветлосянской больницы:

Нисколько не преувеличивая, скажу: в лагере Яков Иосифович был кумиром всех медицинских работников. Жизнь в больнице била ключом. Яков Иосифович стал уделять внимание не только совершенствованию лечебно-диагностической работы, но и широкой профилактике. Сразу же пошли на убыль инфекционные заболевания.

Больница стала базой подготовки кадров среднего медицинского персонала, очагом научной мысли. Талантливый ученый, Яков Иосифович привлек к научным разработкам многих врачей. Ежемесячно проводились больничные конференции. В послужном списке главврача Каминского — 21 научная работа, подготовленная к печати.

Естественно, что этот человек, обладающий редкими качествами руководителяспособностью учить не поучая, наказывать не унижая, взыскивать не подавляя и служить не прислуживаясь, — стал нашим признанным лидером.

Якова Иосифовича нельзя было не любить. Он подавал всем сотрудникам пример самоотверженного труда. Каждая беседа с больным, каждое лечебное предписание были для него жизненно важны. Подражая ему, мы сразу чувствовали плоды — благодарность и любовь пациентов. Работая с полной отдачей, проявляя милосердие к людям, спасая их, мы совершали духовный подвиг сопротивления бесчеловечной системе.

Пройдя сквозь горнило лагерной жизни, я убедился, что не все способны достойно противостоять злу и насилию. В экстремальных условиях человек, приспосабливаясь к жестокой действительности, порой совершает поступки вопреки совести. Известны нелестные высказывания А. И. Солженицына о лагерных медиках. Вспоминая ветлосянскую больницу, не могу с ним согласиться. Наша больница была островком сохраненной совести в море зла. И этим мы во многом были обязаны главному врачу.

 

 

- 125 -

Мне кажется, лучше всех отношение сотрудников к нему выразила Надежда Александровна Белинская, ныне врач-хирург из Минска: "Вы для меня на протяжении всей жизни являетесь маяком и тем неисчерпаемым источником благородства, из которого я черпала, чтобы пробиться сквозь мрак бесчеловечности и жестокости".

А вот слова Эльги Артуровны Борутене, бывшей медицинской сестры физиотерапевтического кабинета ветлосянской больницы, впоследствии ставшей научным сотрудником Академии наук Литвы: "Спасибо Вам, замечательному человеку, врачу, педагогу! Сколько связано добрых, светлых воспоминаний с Вами и лагерной больницей. Мы, прожившие там столько лет, бережем их. Проходит перед глазами бесконечная вереница самых разных судеб, в которых Вы сыграли такую благородную роль...".

Бережно хранит память о встречах с Яковом Иосифовичем бывшая слушательница курсов медицинских сестер, организованных доктором Каминским в ветлосянской больнице, врач центральной железнодорожной больницы в Варшаве Стефания Шантырь: "Я храню еще конспекты Ваших лекций. Часто вспоминаю Вас, своего учителя. Вспоминаю те времена — и тяжелые, и очень интересные. Жаль, что тогда я не была врачом. Берегу подаренную Вами книгу "Справочник фельдшера". Это были первые основы, на которых я себя в мечтах видела врачом. Яков Иосифович, я так желала бы и сейчас работать в атмосфере, какую Вы умели создавать...".

Расставшись с доктором Каминским, товарищи по лагерю не порывали с ним связей. По сей день продолжаются мои человеческие и профессиональные контакты с ним. До последних дней жизни переписывался со своим спасителем известный украинский писатель Остап Вишня — бывший фельдшер ветлосянской амбулатории. Тесная дружба связывала с Яковом Иосифовичем выдающегося ученого-шевченковеда академика Евгения Степановича Шаблиовского, работавшего в Ветлосяне заведующим здравпунктом (мы называли его начальником слабкоманды...).

После восьми лет лагеря Яков Иосифович провел четырнадцать лет в ссылке. Его долгая и плодотворная деятельность оставила глубокий след в здравоохранении сурового  Ухтинского края. Вот почему ухтинцы провожали доктора Каминского как верного друга, близкого и родного человека.  Провожали заслуженного врача Коми АССР, заслуженного  работника науки и культуры республики, отличника здравоохранения.

- 126 -

Тов. Каминский Яков Иосифович! За Ваши заслуги В области народного здравоохранения Президиум Верховного Совета Коми АССР Указом от 25 мая 1959 года присвоил Вам звание заслуженного врача Коми АССР.

Председатель Президиума

Верховного Совета Коми АССР (подпись).

Секретарь Президиума Верховного Совета

Коми АССР (подпись).

 

Бывший военнопленный немецкий врач Г. Наве написал обширные воспоминания, относящиеся к послевоенному периоду, которые охватывают новые, неожиданные для нас стороны лагерной жизни. Он прислал их Якову Иосифовичу, с которым поддерживает регулярную переписку. "Я очень часто вспоминаю Вас с благодарностью за все, что Вы сделали для меня и многих других... Обнимаю Вас. С низком поклоном ваш Гайно Наве", — пишет он. Вот отрывок из его воспоминаний:

 

...Теперь я хочу описать врачей и других медработников этого центрального лазарета по порядку их важности. Наиболее важной персоной был, без сомнения, главный врач доктор Каминский, которого я уже знал по медицинской конференции и хорошо запомнил по прекрасному ведению дискуссии. Лет пятидесяти, низкорослый и слегка коренастый, с небольшой лысиной, всегда очень обязательный и вежливый. Он с самого начала построил больницу в Ветлосяне и руководил смешанным терапевтическим отделением, а также организовал полностью оснащенный рентгеновский кабинет. В его кабинете висел большой портрет К. Рентгена.

В Ветлосяне я всегда вместе с Яковом Иосифовичем принимал участие в рентгеновских исследованиях. При просвечивании грудной клетки и контрастных исследованиях желудочно-кишечного тракта я обычно стоял позади него, так что через несколько месяцев он стал мне доверять простые просвечивания грудной клетки, сердца и легких. Позже Яков Иосифович полностью передал мне эти исследования, так как знал, что я выполню их точно и профессионально.

 

 

- 127 -

На утренних совещаниях в больнице у каждого было свое постоянное место. Главный врач сидел в центре своего письменного стола, я — напротив него. Яков Иосифович всегда владел ситуацией. Изъяснялся он хорошим русским языком, говорил ясно и четко, вместо "так" произносил "так-с"...

В лагере женщины большей частью содержались в отдельных зонах: туда можно было попасть только через вахту, но порой она отсутствовала, особенно днем. Поэтому там, где появлялась возможность встреч, как, например, в лазарете, создавались пары, возникали привязанности. Официально все это было запрещено, но особой строгости не проявляли, если только пары не пытались слитком явно демонстрировать свои отношения...

Преобладали у нас уголовники, опасные преступники, матерые убийцы. С такими людьми нужно было быть осторожным. Они охотно рассказывали о своей жизни. В большинстве случаев уголовники в детстве были беспризорниками. Последствия коллективизации: взрослых высылали, а дети оказывались выброшены на улицу. Они объединялись в группы, зачастую присоединялись к преступным бандам, которые предоставляли им твердую защиту и давали чувство общности.

...Однажды меня вызвал Яков Иосифович и сказал, что поскольку я уже привык работать на два фронта, то должен принять еще одно отделение — большое отделение для инвалидов, в котором я сам жил. С врачебной точки зрения там мало что можно было сделать; большинство пациентов лежали подолгу. Острых заболеваний у инвалидов не было, и я занимался в основном тем, что измерял им давление и делал анализы. Однако нескольких человек, нуждающихся в особом уходе, я смог перевести в отделение внутренних болезней, а кое-кого (разумеется, из уголовных) сумел даже подвести под актирование, то есть досрочное освобождение.

...В 1949 году я третий раз в жизни выполнял обязанности крестного отца. Однажды в Ветлосян пришла с ребенком по какому-то поручению молодая украинка, медсестра. Она была с Западной Украины и хотела окрестить ребенка по католическому обряду. А в одном из больничных отделении находился униатский священник. Меня попросили быть крестным отцом. Я ничего не понял из службыона шла на украинском языке, но на меня произвела впечатление приверженность этих молодых западноукраинцев родной религии. Позже я узнал, что их родители взяли ребенка к себе на Тернопольщину.

...Событием стало для меня знакомство с работами одного молодого художника. Это был симпатичный молодой

 

 

- 128 -

человек лет 2530, задумчивый, немного робкий Бористак его звалибыл исключительно одаренным рисовальщиком и живописцем. Он принес нашему общему другу Аркадию целую кипу рисунков — у него, мол, будут в лучшей сохранности, чем в общем бараке. Аркадий показывал мне некоторые.

Мне особенно запомнилась серия, которая называлась "Поездка губернатора" или что-то в этом роде и изображала. как губернатор инспектирует свой округ, состоящий главным образом из лагерей. На рисунках были видны заборы из колючей проволоки и сторожевые вышки. Фигурки людей напоминали образы Гош. Я был восхищен блестящей техникой и богатой фантазией художника, а особенно — его мужеством.

Рисунки казались мне талантливым обвинением, брошенным советской репрессивной системе. Аркадий был намерен переправить эти рисунки из лагеря в Москву или Одессу и когда-нибудь сделать достоянием общественности.

...И в 1949-м, и в 1950-м в Ветлосяне я праздновал вместе со всеми Пасху. В этот день все были нарядными и праздничными, радостно поздравляли друг друга: "Христос воскрес!" — обнимались и целовались, даже малознакомые. Это был воистину светлый праздник.

...Как немца, меня, конечно, всегда считали антисемитом. Это предполагалось как само собой разумеющееся. Евреи действительно имели все основания испытывать враждебность к немцам. Я часто спрашивал себя, почему они сделали для меня исключение. Возможно, это объяснялось моей дружбой с Аркадием. К тому же Яков Иосифович и его заместитель Лев Григорьевич держались по отношению ко мне очень дружески, и это имело решающее значение.

Помню, сидел я как-то один в своем отделении за письменным столом. Вошел комендант лагеря, майор в униформе. Коротко осведомился о состоянии больных, порывисто пересек лабораторию и, глядя из окна на "главную улицу", произнес: "Ну и дурак был этот Гитлер! Осталось слишком много евреев". Никакого ответа от меня он не ждал. Не сомневаясь, что я думаю так же, он хотел дать выход Своим чувствам. Мне можно было доверять — я ведь был Немец, а в своем окружении он должен был быть осторожен. Не то чтобы они особо любили евреев — нет, почти все были антисемитами, однако в Советском Союзе есть специальный параграф в Уголовном кодексе, предусматривающий наказание за антисемитизм. И он там, безусловно, необходим...

 

 

- 129 -

А вот статья председателя ухто-печорского отделения "Мемориала" А. Терентьева, опубликованная в газете "Ухта" 29 сентября 1990 года:

ВЕТЛОСЯНСКАЯ СЛАБКОМАНДА

Печально известным на всю страну стал отдельный лагерный пункт на Ветлосян-горе. Как сторожевая вышка, вздыбилась она над человеческим муравейником. Ветлосян — это ад. Это слабкоманда. Сюда собирали со всех лагпунктов,

Ветлосян вобрал созвездие профессоров медицины и знаменитых докторов. Они сидели и лечили: профессор Виттенберг, доктора Я. И. Каминский, Н. Н. Красовский. Была в заключении на Ветлосяне Надежда Анатольевна Каминская, врач, жена первого наркома здравоохранения СССР Г. Н. Каминского. И лечили они заключенных от многих болезней, в основном от пеллагры, когда вылечить было уже почти невозможно, да и нечем. Вот как вспоминает об этом Александр Григорьевич Гольдберг, переживший все ужасы на Ветлосяне;

"Заключенные умирали ежедневно по 10—12 человек. Смерть стала зловещей реальностью. После посещения морга, где лежало 1 Г трупов заключенных, болевших пеллагрой, я был глубоко потрясен. Передо мной лежали трупы людей, дошедших до крайнего истощения. Они казались похожими друг на друга, почти у всех вместо глаз — впадины, лица худые, морщинистые, щеки впалые, вместо живота — яма. По всему телу, особенно на ногах и руках, кожа отвисла от костей, казалось, мяса совсем не было. А ведь иногда на Ветлосяне умирало и больше — по воспоминаниям писателя Знаменского, до 70 человек в сутки!". Через ветлосянский ад прошли многие знаменитые люди страны.

Остап Вишня (Павел Михайлович Губенко) — писатель-юморист.

Афанасий Андреевич Маегов — уроженец Сыктывкара, член партии с 1918 года. В годы большого террора сидел и умер на Ветлосяне.

Александр Сванидзе — брат первой жены Сталина, шурин вождя. Он был крупным государственным деятелем, профессором, членом партии с 1903 года. На Ветлосяне он работал сторожем зоны пеллагриков. Был расстрелян в 1942 году.

Александр Иванович Тодорский — бывший начальник военно-воздушной академии имени Жуковского, комкор.

 

 

- 130 -

Отбывал срок на Ветлосяне Евгений Степанович Шаблиовский — крупный ученый-литературовед Этому тоже повезло. Он выжил и за книгу о Шевченко был удостоен Ленинской премии

Лагерная память поселка Ветлосян живет своим названием, железобетонными и кирпичными сооружениями — котельной, изолятором, баней. Живы еще и деревянные здания — вохра, бараки-развалюхи. Часть территории мест массовых захоронений безвинных жертв еще осталась, не всюду еще добрался безжалостный нож бульдозера Видимо, этому чуду способствовал ручеек, создавший неудобства механизированному, так называемому промышленному обустройству прилегающей территории промпредприятия геологообъединения.

Промышленное использование территории бывших массовых захоронений многих тысяч заключенных говорит о дефиците совести у руководства геологообъединения, а также у ответственных исполнителей безответственных указаний. Мой добрый сосед по квартире строитель Александр Семенович рассказывал еще лет двадцать тому назад, как при земляных работах на месте нынешней базы комплектации привышечных сооружений из-под ножа бульдозера "выскакивали" человеческие черепа. И .. ничего, руководящая рука не дрогнула промплощадка была спланирована и построена на дымящейся свалке, на местах массовых захоронений людей.

Нет доброй памяти жертвам сталинизма. Живут улицы Ветлосяна со скучными именами. Кирпичная, Клубная, Ветлосяновская. Полеводческая

Почему же не могли назвать улицы светлыми именами Тодорского, Маегова, Остапа Вишни и других? 6 октября будет на Ветлосяне день большой памяти Отец Димитрий отслужит панихиду об убиенных безвинно в годы сталинщины. Будет и возложение цветов к могиле неизвестного великомученика. Свой грех геологообъединению не мешало бы искупить — установить хотя бы стелу у дороги на подъеме в гору Ветлосян.

 

Приведем еще несколько писем, помогающих лучше узнать и оценить Якова Иосифовича. Их авторы — от академика до безвестных, но бесхитростных людей.

 

- 131 -

 

5 октября 1967 г.

Заслуженному врачу Коми АССР

 д-ру Каминскому Я. И .

Дорогой Яков Иосифович!

От имени бывших сотрудников руководимой Вами больницы и от себя лично шлю Вам дружеский привет и наилучшие пожелания в связи с Вашим славным 70-летием.

Можно смело и уверенно сказать, что Вы прошли тяжелый, полный испытаний жизненный и трудовой путь, не унизив себя, не уронив человеческого достоинства. А это ведь самое главное! В самых сложных, исключительно сложных условиях Вы оставались подлинным гуманистом, уважающим и любящим людей, самоотверженно борющимся за них — униженных и оскорбленных... Что может быть выше этого!

Большое спасибо Вам, дорогой Яков Иосифович, за то, что Вы чудесный врач, исключительно чуткий, внимательный, широко эрудированный, постоянно и упорно работающий над собой!

Спасибо Вам за то, что Вы прекрасный, душевный человек, делом, всей жизнью своей самоотверженно, честно и мужественно борющийся за их здоровье, более тогоза их жизнь!

Крепко обнимаем Веру Григорьевну — Вашего неизменного друга и помощника, целуем Вас и от души желаем крепкого здоровья, бодрости духа, душевной радости и всяческого благополучия, которых Вы заслужили честно, всей своей славной жизнью и деятельностью.

Берегите себя, наш дорогой Яков Иосифович, Вы нужны всем нам, нужны людям! В этом — Ваша сила и гордость. Вы подлинно народный врач! Таким оставайтесь еще долгие, долгие годы!..

Искренне Ваш

Евгений Шаблиовский.

 

 

Уважаемый Яков Осипович!

Узнал я, что Вы уходите в отпуск и уедете из Ветлосяна, чтоб провести свой отдых по-иному, и возвратитесь, наверное, после 23/ХП с. г. А поэтому вчера и сегодня искал я случая видеть Вас (я освобождаюсь 23/XII), но не удалось, и поэтому решил Вам написать маленькую записочку.

Дорогой Я. О.! Не нахожу слов, чтоб выразить Вам

 

 

- 132 -

свою искреннюю благодарность за Ваше отношение ч внимание ко мне. Я очень высоко ценю ту заботу, какова была проявлена Вами ко мне. Я. О., я многим обязан Вам, я обязан Вам своей жизнью, каковую Вы с Е. С. неоднократно возвращали мне. я буду долго помнить Вас, я расскажу о Вас своей жене и дочери, которые с большим нетерпением ждут меня. Я расскажу о Вашем подвиге и как о человеке, о моем спасителе от смерти.

Дорогой Я. О.! Чтоб больше выразить свое чувство благодарности Вам, л прошу, примите от меня сей скромный подарок, сделанный мною самим.

Будьте здоровы и счастливы.

С..Я.

 

 

Добрый день, дорогой доктор Каминский Яков Осипович!

Долго не было писем от Вас, и я потому Вам тоже ничего долго не писал. Я очень хочу знать, как идет Ваша жизнь, по-старому или по-новому, как идет работа. Я долго не писал Вам писем, потому что очень сильно болел и все время находился в больнице. Теперь я чувствую себя лучше. А сегодня у меня большая радость — меня освободили, и я 18/IV еду домой. Пишите письма на адрес: Кир. ССР, г. Фрунзе, Кагановический р-н, с. Каганович Кладбашинский, Хайдерлаеву Хасану.

Сердечно благодарю Вас за все, и я до самой смерти никогда не забуду Вас. Я как поеду домой, тогда Вы узнаете. позабуду я Вас или нет.

Яков Осипович! Несмотря на то, что Вы такой большой начальник, Вы никогда не ставили себя высоко, с Вами я жил как с родным братом, держали Вы меня 8 лет в больнице, но голода и холода не было, и я чувствовал себя все время как дома.

Яков Осипович! Извините меня за беспокойство, но я хотел поделиться своей радостью. Семнадцать лет л не был дома. Яков Осипович! Пишите подробно о себе все.

До свидания. С приветом Хасан.

Жду ответа.

 

 

- 133 -

ст. Мураши, 9/IX-47 г.

Здравствуйте, многоуважаемый Яков Иосифович!

Вы, наверное, уже забыли, кто мог писать это письмо. Уезжая с Ижмы, я не мог приехать к Вам в Ветлосян и поблагодарить за Ваше внимание и исключительно чуткое отношение к моей жене Марье Васильевне, которая, как, может, Вы помните, лежала больная тифом в сангородке и лечилась у Вас накладыванием пневмоторакса.

Мы часто Вас вспоминаем с женой как самого лучшего и отзывчивого человека, какого только мы встречали до сих пор в своей жизни. Хотелось бы еще встретиться с Вами, конечно, не в таких условиях, в каких мы жили на Севере.

На днях мы уезжаем на свою родину, на Украину, где желательно было бы встретиться с Вами.

Желаем Вам не оставаться на Севере, а уехать также в родные края.

До свидания! Желаем Вам всего, всего наилучшего в Вашей жизни.

С приветом. Уважающие Вас Головань Марш и Владимир.

Жена передает привет доктору Габунии и Григорию Михайловичу.

Если у Вас будет желание ответить на наше письмо, наш адрес: УССР, гор. Красноград Харьковской области, улица Харьковская, 31, Морозу Василию Исаковичу (для Головань М.)

 

 

Москва, 1/I -1948 г,

Уважаемый Яков Иосифович!

От всего сердца шлю Вам новогодние поздравления и пожелания здоровья, счастья в жизни и плодотворной работы на благо советских людей.

Прошло более двух лет, как л уехал из Ухты, и недавно узнал, что Вы живете и работаете на Ветлосяне, и решил обязательно написать Вам.

Я и моя семья бесконечно благодарны Вам за то. что Вы спасли мне жизнь, и мы имеем возможность сейчас собраться и встретить Новый год. Все это время я всегда вспоминал Вас как врача и человека, отдающего все свои силы и знания не облегчение участи больных и спасение их из лап смерти. И в день Нового года, оглядывая пройденный путь, я не мог т вспомнить с великой благодарностью о Вас, играющем в моей нынешней жизни главную роль, так как если бы не Ваше

 

 

- 134 -

вмешательство в мое лечение, мои кости давно сгнили бы под Ветлосяном.

Сейчас я работаю в ста километрах от Москвы, в местной промышленности. Работа меня устрашает тем, что часто бываю дома, в Москве. Здоровье стало лучше. Только вчера был на консультации у проф. В. Л. Эйниса (Московский туберкулезный институт), его заключение — фибро-очаговые изменения верхушек. Но и это залечили.

Еще раз поздравляю Вас с Новым годом и желаю Вам исполнения всех желаний. Привет Вашей супруге, если она меня вспомнит. Вы, вероятно, даже удивитесь, получив это письмо от своего бывшего больного, но Вы простите меня за мое беспокойство и сумбурный стиль письма.

Вечно помнящий Вас М. Юрин.

Р. S. Передайте привет В. А. Деминой и В. С. Габунии и поздравления с Новым годам

 

Наконец в 1961 году у Якова Иосифовича появилась возможность вернуться в любимый город. Уезжал он заслуженным врачом республики Коми, сопровождаемый благодарностью и добрыми напутствиями всех друзей и коллег.

28 мал I960 г.

Коми АССР, г. Ухта.

Заведующему рентгенологическим отделением

Ухтинской поликлиники, заслуженному врачу Коми АССР

Якову Иосифовичу Каминскому

Уважаемый Яков Иосифович!

Управление Ухтинского комбината и Коми областной комитет профсоюза нефтяной и химической промышленности выражают Вам от имени коллектива Ухтинского комбината глубокую признательность за Ваш непрерывный более чем 20-Летний труд на поприще здравоохранения на нашем предприятии.

Желаем Вам счастливого отдыха, бодрости и долгих лег жизни.

Начальник Ухтинского комбината В. Мишаков.

Председатель Коми обкома профсоюза

нефтяной и химической промышленности Н. Мамонтов .

 

- 135 -

ПАМЯТНЫЙ АДРЕС

ОТ БОЛЬНИЦЫ «САНГОРОДОК»

(ОЛП № 8)

Уважаемый и дорогой Яков Иосифович!

Неумолимое время поставило нас перед фактом расставания с Вами. Вы уходите на отдых — мы остаемся без Вас!

Медицинский коллектив, проработавший с Вами многие годы, уважающий и любящий Вас, провожает врача Каминского не на заслуженный им уже давно отдых, а лишь на другой ответственный участок боев за жизнь и здоровье человека.

Мы не сомневаемся, что такой кипучий, деятельный, такой молодой человек, как Вы, Яков Иосифович, не может и не будет сидеть сложа руки.

Несите же высоко и гордо наше общее знамя борьбы за счастье человека, за его здоровье, за его достоинство и безопасность, за мир и дружбу между людьми!

Оставив кресло у экрана рентгенаппарата, покинув врачебный кабинет поликлиники и больницы, Вы сможете наиболее плодотворно и целеустремленно отдать свои силы служению медицинской науке на одном из самых, может быть, нужных, самых ответственных ее участков.

Пожелаем же Вам самому и Вере Григорьевне здоровья и успехов, и пусть узы, соединяющие Вас с коллективом, не обрываются, а умножаются и крепнут!

Мы от всей души желаем этого; мы верим в Вас, мы желаем Вам доброго пути!

Примите, дорогой наш Яков Иосифович, этот небольшой скромный подарок от работников больницы сангородка в знак нашего глубокого уважения и симпатии к Вам.

Желаем быть всегда Вам молодым,

Всегда кипучим, целеустремленным

В свою профессию влюбленным,

Короче, — быть собой самим!

 

 

- 136 -

ПОЧЕТНАЯ ГРАМОТА

Бюро Ухтинского городского комитета КПСС и исполком городского Совета депутатов трудящихся награждают настоящей грамотой врача Каминского Якова Иосифовича за долголетнюю и безупречную работу по охране народного здоровья.

 

Секретарь ГК КПСС (подпись)

Председатель исполкома

городского Совета (подпись)

28 мая 1960 года