Воробьи

Весной 1944 года меня определили машинистом локомобиля «Людиновский-75», приводящего в действие установку для выпиливания из круглых деревянных бревен железнодорожных шпал. Заказов на них было много, и за выполнение плана бригаде пильщиков выдавались поощрительные пирожки с начинкой из картошки и квашеной капусты. Чтобы не лишиться этой приманки, каждый вынужденный простой локомобиля или шпалорамы воспринимался бригадниками как чуть ли не покушение на жизнь. И механики вынуждены были поставить сюда опытного слесаря. Им оказался Гайдамака, украинец набора 1937 года. Так вдвоем мы и крутились, обеспечивая безостановочную работу агрегата, хотя пирожки нам не полагались.

Шпалорезка размещалась под крышей полуоткрытого с трех сторон помещения. Здесь постоянно кормилась червяками, личинками и жуками целая стая воробьев, осмелевших до нахальства. Никто на них никакого внимания не обращал, а вот Гайдамака обратил.

Он приметил, что с наступлением сумерек вся стая забивалась под крышу в укромные места. И вот однажды в обеденный перерыв слесарь с сумкой через плечо забрался на стропила под крышу и, не торопясь, тщательно обшарил гнездовья пернатых. Брал пичугу в руки, свертывал ей голову и складывал в сумку. Через час, очистив кровлю от пичуг, Гайдамака вернулся в котельную. В сумке оказалось 65 воробушков со свернутыми головами. Ошпарив тушки горячей водой и сняв оперение, выпотрошил, сложил добычу в продолговатую жестяную посудину, залил водой и поставил париться между цилиндрами локомобиля. Через два часа варево было готово.

Гайдамака предложил мне попробовать, но я отказался, совсем не из этических соображений. Что для нас значили эти воробьи, когда кругом от голода гибли тысячи людей. Гайдамаке я пояснил свой отказ так: это его добыча, его смекалка, и плодами ее должен воспользоваться только он сам. Внимательно слушая, он кивал головой, поедая птах вместе с костями.

1944 г.