В поисках жилья

 

О моем уходе с работы, Черных даже не заикнулась, но очень настойчиво рекомендовала мне найти себе новое жилье

- Ваша комната срочно необходима новому руководителю драматического коллектива, поэтому её надо немедленно освободить. Вы к вечеру сегодня сможете съехать?

Я никогда еще не видел её такой взвинченной. Бледная, стараясь не смотреть мне в глаза, говоря лаконично, отрывисто, он не хотела и слышать, что я могу задержаться в комнате, пока найду новое пристанище.

- Я прошу не за себя, а за ребенка, - не выдержал, наконец, я и повысил голос, - вы будущая мать и должны понять, что не имеете права выгонять ребенка на улицу. При первой же возможности я покину ваш «гостеприимный дом», но пока не найду жилья, никуда отсюда не уйду и ключ не верну. Запомните это и можете жаловаться кому угодно, закон на моей стороне!

Хлопнув дверью, я вышел из её кабинета, и прошел в свой «скворечник». Нервы у меня были напряжены до предела и, не выдержав, я горько разрыдался. В моих руках была фотография Раи. Глядя на неё, я словно делился с ней своим горем, будто спрашивал её совета, как поступить дальше, как дальше жить. Без неё, лишившись работы, обязанный покинуть комнату, с ребенком на руках, я почувствовал себя лишним, никому не нужным человеком, обойденным даже теми, кто еще несколько недель назад говорил мне комплименты…

Вечером, когда пришли из садика, обо всем рассказал Алексею. Смышленый мальчуган с серьезным видом внимательно выслушал мой рассказ обо всех событиях дня. Обняв меня за шею, он стал утешать:

- Не горюй папа! Вернется мама и мы переедем в другую квартиру.

 

- Ждать некогда, нельзя откладывать в долгий ящик.

- Тогда пойдем искать сразу. Одевайся!

И мы пошли. Заходили буквально в каждый дом. Где не имелись отдельные комнаты, просили предоставить угол. Но везде только и слышали: «Занято!». Многих приводил в смущение ребенок: «А, вы не один, с мальчиком? Но у нас свои дети, принять не можем».

Так продолжалось несколько вечеров подряд. Теперь я уже стал ходить и днем, когда Алексей был в садике. Про то, что я не один не говорил, а думал, что когда сниму комнату или получу разрешение пользоваться углом, поставлю раскладушку и скажу, что со мной мальчик. Если станут возражать, постараюсь уговорить, буду взывать к сочувствию и любви к детям.

Обошел несколько улиц. Избегал заходить в зажиточные дома, заранее зная, что туда не пустят. Стучался в покосившиеся балки к бедным людям, для которых квартиранты являлись существенным подспорьем. За комнату со своим отоплением и освещением запрашивали 250 рублей в месяц, за угол брали 125 – 150 рублей.

Зимняя пора самое неудачное время для поиска жилья. Чаще всего комнаты освобождаются с открытием навигации, в летнюю пору, когда многие берут расчет и уезжают в продолжительные отпуска.

В бесплодных настойчивых поисках прошло несколько дней. Как только я заходил за Алексеем в детский сад, он первым долгом спрашивал, нет ли писем от мамы и нашел ли я квартиру. Каждый раз приходилось его огорчать.

Не оставляла в покое и Черных, требовавшая при каждой встрече освободить комнату. Узнав, что на Крайнем Севере существует положение, согласно которому никто не имеет права в зимнее время квартиранта с ребенком лишать жилплощади, я стал смелее разговаривать с Черных и уже не обращал внимание на её напоминания, а однажды в довольно резкой форме оборвал её, сказав:

- Прекратите болтовню! Когда найду комнату, тогда и съеду! Не нравится, подавайте в суд на выселение!

Черных после этого инцидента перестала не только со мной разговаривать, но даже и замечать.

Наконец судьба смилостивилась надо мной. Однажды, попав в лабиринт крохотных балков на Северной улице, я постучался в дом номер семь. Дверь открыла средних лет довольно полная женщина с претензией нравиться мужчинам, назвавшаяся Ксенией. Пройдя небольшой коридор, мы вошли на кухню, где стояло две кровати. За ней находилась комната, занятая четырьмя кроватями, двумя сундуками, накрытыми цветастыми ковриками. Посреди комнаты стоял четырехугольный стол. Незатейливые занавески прикрывали два окна, со стоявшими на подоконниках горшками с геранью.

 

Я объяснил причину своего визита. Ксения нисколько не удивилась моей просьбе и тут же указала на кровать, где я могу располагаться.

- Отдельную комнату пока предоставить не могу, она занята. Но скоро освободится, тогда можете там устраиваться. У нас живут люди спокойные, - быстро отрапортовала Ксения, которая, видимо, привыкла иметь дела с квартирантами, - вот эта кровать моя с мужем, на другой стороне спит девушка-счетовод, у дверей – экспедитор. На кухне две девушки из гостиницы: официантка и гардеробщица. Отдельную комнату, вход в которую из коридора, занимает завскладом из порта, который не сегодня-завтра получает казенную квартиру.

Пока мы разговаривали, пришел муж, дородный, красивый мужчина, с заметной полнотой. Он приветливо протянул руку, назвав себя Иваном. Поинтересовался, зачем я пришел и, узнав, что ищу жилье, показал на свободную кровать.

Мне все было никак не сказать, что я не один, а с ребенком. Но тут Ксения сама меня выручила:

- Вы один, или живете с кем-нибудь?

- Со мной мальчик, сын мой, ходит в детский сад, - ответил я, со страхом ожидая реакции хозяев.

Но Ксения к этому сообщению отнеслась довольно спокойно, заметив только, что кровать достаточно широкая, чтобы поместиться вдвоем.

Я возликовал в душе, ибо отпала необходимость просить за Алексея. Ксения поинтересовалась, где моя жена, на что я ответил, что она уехала на длительное время на материк. На вопрос, почему больше не работаю в ДК (хоть и город, но всем обо всех известно!), объяснил, что перехожу работать в управление порта, где оплата значительно выше. Ксению и её мужа устроили мои версии и мы «ударили по рукам». Договорились, что пока буду платить 150 рублей в месяц за койку и стирку белья.

С легким сердцем направился в тот вечер за Алексеем. На душе было спокойно. На следующий день намечал переехать. Не думалось о том, что после отдельной комнаты, пусть даже холодной, с массой всяческих неудобств нас ожидает худшее: коммунальная комната с множеством людей их привычками, капризами и туалетом на улице, с такими стесненными условиями, когда негде переодеться, некуда положить вещи, которые постоянно приходится держать в чемоданах и в ящиках.