В Нарве после возвращения
За восемь лет моего вынужденного отсутствия город во многом изменился. Кренгольм полностью восстановил разрушенные войной фабрики, соорудил на пустыре возле железной дороги Дворец Культуры им. В.Герасимова, по проспекту Ленина новые жилые дома.
В 1955 году первый ток дала Нарвская ГЭС. В этом же году в пяти километрах от Нарвы, на заболоченных почвах в районе Солдино началось строительство первой в мире тепловой электростанции, работающей на сланцевом топливе – Прибалтийской ГРЭС. В лесах стояло реставрируемое здание ратуши, восстанавливалась южная сторона Германовской крепости. Старая черта города в районе бульвара была застроена трехэтажными грэсовскими домами. На бывшей Иоальской улице, теперь ул. Пушкина, возводились жилые дома.
Наряду с новостройками безжалостно уничтожались строения шведской архитектуры, правда разрушенные во время войны, но не настолько, чтобы их нельзя было восстановить. Оставались коробки зданий на ратушной площади – бывшего здания биржи и важни, а так же домика Петра Великого на бульваре. По заверению архитектора Беклера, музей Петра 1 планировалось реставрировать. Ничего подобного не произошло. Тяжеловесные бульдозеры стерли с лица земли архитектурные памятники старины.
Непонятно, почему вдруг понадобилось уничтожать сохранившийся остов здания театра «Выйтлея». На его мете приступили к постройке гостиницы «Нарва».
Хлопоты о предоставлении нам жилой площади занимали все свободное время. Жить в казарме впятером в одной комнате, было чрезвычайно неудобно. Когда по вечерам собирались все вместе повернуться было негде. Постоянно навещал председателя Горисполкома Жданова, напоминал о себе, о Постановлении Совета Министров СССР, в котором указывалось на первоочередное предоставление жилплощади реабилитированным. Однажды я попросил Жданова выделить моей семье квартиру на Речной ул. в сохранившемся доме Гальдера, в которой я жил до ареста в 1941 году. В ответ Жданов сказал, что это не в его силах, ибо этот дом – частная собственность и что скоро они сдают новый дом со всеми удобствами, куда предположительно меня с семьей и поселят.
Пользуясь отличной погодой, решили вторую половину лета провести подальше от казармы, в Усть-Нарве. За 500 руб. в месяц сняли плохонькую веранду в старой даче Подольского на ул. Вабадусе, возле рынка, без всяких удобств. Спали на ветхой деревянной кровати, а Алексей спал на полу. Мебель составляли ломанный стол и две табуретки. Позже удалось Алексея отправить в пионерский лагерь Кренгольма на третью смену.
С первого сентября Алексей пошел в школу № 3. Характерно, что эта школа занимала корпуса Нарвской мужской гимназии, в которой учился и я в двадцатых годах. Я устроился на работу в Городской дом культуры. 450 руб. оклада, конечно, меня мало устраивало. Поэтому я пошел работать еще в Городской дом пионеров, Детский клуб им. Амалии Крейсберг и, наконец, в клуб ГРЭС Ивангорода. В общей сложности зарабатывал около 1600 рублей. На работу уходил около десяти часов утра, на короткое время заскакивал пообедать и возвращался окончательно после одиннадцати. Работал практически без выходных, так как, когда все отдыхают, мы работаем.
Рая поступила на работу в расчетный отдел ЖКО № 1 Кренгольма бухгалтером. А позднее там же заняла должность техника-смотрителя зданий и управдома третьего участка, куда входили дома на Новой Паэмуру и 5-го квартала.
При любопытных обстоятельствах осуществлялось мое вступление в должность режиссера пионерского театра городского Дома Пионеров. Кандидатура каждого руководителя Дома Пионеров обсуждалась и утверждалась решением бюро городского комитета ЛКСМ Эстонии, куда меня однажды вызвали вместе с директором Дома Пионеров Л.И. Качинской.
За большим столом форме буквы Т сидело десятка полтора совершенно незнакомых мне молодых людей. Первый секретарь, молодая, некрасивая, с длинным носом женщина, заинтересовалась моим прошлым. Прямо, без всяких намеков, она информировала присутствующих, о том, что я находился в заключении по политическому делу, и спросила:
- За что вы были арестованы и по каким статья осуждены?
- Ваш вопрос, - ответил я, - меня крайне удивляет. Зачем нам вспоминать о том, что следует побыстрее забыть. Решение Верховного суда должно окончательно положить конец всяким рассуждения о моем прошлом. Реабилитация дает мне полное и законное право не отвечать на ваши вопросы, почему и за что меня несправедливо судили и незаслуженно держали в заключении.
Секретарь не успокаивалась. Непонятным становилось её неуемное поведение, бестактность:
- Многие из бывших заключенных говорят о своей реабилитации, а на самом деле их освобождали досрочно по амнистии или по ходатайству о помиловании!..
- Если вы сомневаетесь в справедливости моих слов, я покажу документ, - с этими словами я достал из бокового кармана пиджака бумажник, в полной уверенности, что справка о реабилитации со мной. Но её там не оказалось.
- Вероятно, забыл бумагу дома, я сейчас схожу за ней, - разворачиваясь и идя к двери, сказал я.
- Сейчас не надо, принесете завтра утром! А сейчас вы свободны.
На следующий день, как условились, я был в Горкоме комсомола. Ознакомившись со справкой, секретарь улыбнулась, протянула мне на прощание руку и со всей искренностью, желая загладить вчерашний инцидент, пожелала мне успехов в работе с пионерским театром.
Мои хлопоты о получении квартиры разбивались о твердокаменность горисполкомовского начальства. Я махнул рукой на многочисленные обещания Фролова и его замов. Будучи по делам службы в Таллине, обратился за содействием в Президиум Верховного Совета ЭССР и в Верховный Суд. В обеих организациях ко мне отнеслись
внимательно, сочувственно и в ответ на мои письменные заявления, обещали дать незамедлительные указания Нарвскому Горисполкому.
Не успел я вернуться в Нарву, как получил уведомление из приемной Председателя Президиума Верховного Совета ЭССР о том, что мое заявление рассмотрено и Председателю Нарвского Горисполком тов. Жданову дано указание обеспечить меня жильем в первоочередном порядке.
Через несколько дней пришло извещение из Горисполкома от заместителя Жданова А. Каксмана, гласившее, что мое заявление на получение жилплощади будет рассматриваться при заселении жилого дома по адресу Пушкина 9.
Теперь я был уверен в будущем семьи, спокойно ждал, когда дом достроят и примут в эксплуатацию.
В первых числах января 1958 года, в лютый, достигавший 28 градусов мороз, мы въехали в новую однокомнатную квартиру на Пушкина 9. Как это бывает в новых домах, нам пришлось на себе испытать строительные недоделки: паровое отопление не работало. Первые две ночи спали не раздеваясь, обогреваясь только кухонной плитой, для этих целей не предназначенной. Дом первоначально не был газифицирован и в каждой квартире на кухне стояла обычная, отапливаемая дровами плита, для приготовления пищи.
Наша жизнь вошла в свое обычное житейское русло. Мы с Раей работали. Алексей учился в третьей школе. Будучи человеком непоседливым и увлекающимся, он попробовал себя во многих направлениях, благо возможность была. Заниматься у меня в кружке, он не смог, не было той усидчивости и концентрированности на роли или произведении, которое необходимо было озвучить. Одно время он увлекся коллекционированием марок, в чем ему, да и не только ему, помогал руководитель филателистического кружка Николай Ольхин, коллекционер с огромным стажем и большой коллекцией марок разных стран.
В третьей школе, где учился Алексей, открылась секция гимнастики под руководством опытного тренера Фаика Махмудовича Эфендиева. Алексей длительное время посещал эту секцию, даже, кажется, выполнил какие-то там разряды. Часто выезжали они на соревнования в города Эстонии и в Ленинград. Об успехах или неудачах Алексея в гимнастике я легко узнавал от самого Фаика Махмудовича, благо их семья жила в одном доме и в одном подъезде с нами, а дети, 5 летний Эльдар и 3 летний Эльмар, любили возиться с Алексеем у нас или у них дома.
Одно время Алексей ходил в кружок выпиливания лобзиком. До сих пор его поделки висят на кухне и в прихожей. А у меня в комнате стоит его стаканчик для карандашей. Много времени уделял он и фотографии, запечатлевая своих сверстников, город и природу. Однажды в квартире раздался звонок. Я, как раз был на обеде. Открываю. На пороге стоит милиционер и держит за руку Алексея. Я спрашиваю:
- В чем дело? Что он натворил?
- Снят с телевышки, куда вход запрещен, да и для жизни опасно. Примите меры, а то, в следующий раз, вас оштрафуем.
Поблагодарив милиционера, отпустил его, а у Алексея стал выпытывать, что заставило его залезть на вышку.
- Папа, - ответил он мне, - там так красиво! Я сделал такие прекрасные снимки! Подожди, пройдет лет десять, понастроят там домов. Только на снимках и можно будет определить, что там было раньше.
- Но ведь ты же мог упасть!
- Да нет. Там все просто и удобно. Высоко только, но это ничего, я высоты не боюсь. Зато фотки – класс!
Где-то в наших альбомах и сейчас можно найти эти фотографии, отражающие Нарвскую действительность конца пятидесятых годов.
С начала шестидесятых Алексей увлекся велоспортом. На стадионе «Калев» было организована секция под руководством, только что окончившего Лениградский институт физкультуры Николая Паршикова. Целыми днями пропадал он в секции: ремонтировал велосипеды, бегал кроссы, участвовал в гонках. Мы получили в руки хороший козырь: как только отметки становились хуже, поход в секцию прекращался. Поэтому Алексей со всех сил старался учиться лучше и вскоре стал крепким хорошистом.
Работая в четырех местах, я стал ощущать трудности. Одолевала усталость. Выхолощенный, физически разбитый, нервно издерганный, возвращался я домой около двенадцати часов ночи. От переутомления плохо спал, лишился аппетита. В январе 1959 года отказался от работы в городском Доме Культуры, в котором за два года поставил три больших спектакля: пьесу Морозова «Капитан семейного корабля», комедию Арбузова «Шестеро любимых», инсценировку поэмы Твардовского «Василий Теркин», а также несколько одноактных пьес и интермедий для концертных программ.
Вслед за Домом Культуры распрощался с городским Домом пионеров. В трудных условиях протекала в нем работа. Мешала постоянная смена участников драмкружка. Нетактичная директриса Качинская постоянно вмешивалась в мою работу. Однажды прервала репетицию и стала давать указания, как нужно обыгрывать тот или иной момент. Меня это настолько возмутило. Что я предложил ей покинуть сцену и не вмешиваться в мою работу. Все это произошло в присутствии детей и ничего хорошего у них в душе не оставило. Потом она извинилась передо мной, но я так был взволнован этим инцидентом, что вскоре распрощался с Домом пионеров. Из крупных театральных постановок, осуществленных мной здесь были сказка Маршака «Кошкин дом», сказка Шварца «Красная шапочка», большой красочный спектакль с танцевальными номерами «Королевство кривых зеркал». Музыкальное оформление всех этих спектаклей и постановок взял на себя Гельмут Вейс, танцевальные номера готовил Тальвик, костюмы шила вместе с ребятами Елизавета Вейс.
Значительное облегчение я почувствовал, когда остался работать в двух местах: Детском клубе им. Амалии Крейсберг и в клубе ГРЭС г. Ивангорода.
Хорошие отношения с руководством Ивангородского клуба, частые премии, благодарности, не могли компенсировать недостатков в деятельности клуба, которые не только не исчезали, но и углублялись год от года. Работа сокращалась. Распадались кружки, таяла самодеятельность. Для постановки спектакля Островского «Не все коту
масленица», потребовался целый год (!). И без того немногочисленный состав участников спектакля, а в нем было занято 6 человек, постоянно менялся. С трудом удалось сыграть пьесу дважды и на этом поставили точку.
Без перерыва шесть лет до ухода на пенсию продолжалась моя работа в Детском клубе имени Амалии Крейсберг.
В 1959 году я занимал две должности: режиссер пионерского театра и художественный руководитель.
Деятельность Детского клуба шла по многим направлениям, Художественные кружки доминировали над техническими. Сильный состав руководителей художественных кружков способствовал тому, что ребята тянулись к сцене, с увлечением пели, охотно танцевали, усердно занимались в оркестрах.
Дети выступали не только в стенах клуба. Детские концерты с удовольствием слушали мамы и бабушки на производстве, в цехах Кренгольма, на праздничных концертах в ДК им. Герасимова. Ребята выступали с приветствиями на партийных, комсомольских, профсоюзных собраниях, участвовали в городских радиопередачах, выездных концертах, смотрах детской художественной самодеятельности и так далее.
В драматическом коллективе занималось около пятидесяти ребят в двух возрастных группах: старших и младших. Малыши участвовали в сказках «Терем-теремок», «Зайка- зазнайка», вместе со старшими школьниками играли в постановке пьесы Носова «Незнайка-путешественник», в новогодних сказках на елках ДК. им Герасимова.
Знаменательной вехой в истории Детского Клуба был спектакль на пионерскую тематику «Взвейтесь кострами», бесспорно ставший культурным событием в г.Нарве.
«Взвейтесь кострами» объединил все художественные кружки клуба. На сцене выступало свыше ста участников спектакля – драмкружковцы, вокалисты. Танцоры. Музыканты духового оркестра. Красочный пионерский спектакль, много раз прошедший на сцене ДК им. Герасимова, просмотрела не одна тысяча зрителей, среди которых были учащиеся всех нарвских школ. Спектакль передавался по радио и республиканскому телевидению.
В другом плане, опять таки с большим количеством исполнителей, я поставил эстрадно-драматическое обозрение в восьми картинах на пионерскую тематику.
Летом 1962 года у нас состоялась творческая командировка в Москву. Познакомились с работой московского Дворца пионеров. Присутствовали на занятиях детской секции ДК железнодорожников. Побывали в гостях у заслуженного деятеля искусств Константиновского, который руководит по праву считающийся лучшим детским танцевальным коллективом.
В московском театре Юного зрителя огромное удовольствие получили от постановки яркой пьесы-обозрения авторов Гребенникова и Добронравова «Загорается маяк». Тогда же решили осуществить эту постановку у себя в Нарве. На встрече с одним из авторов постановки Добронравовым рассказали ему о своих планах и получили согласие авторов на постановку. Драматург искренне пожелал нам успехов и обещал, если представится возможность, приехать к нам на премьеру.
Постановка «Загорается маяк» была осуществлена в день пятилетия Детского клуба им. Амалии Крейсберг на сцене ДК им. Герасимова.
Перед премьерой постановки, вызвавшей большой интерес среди нарвитян, а особенно среди пионеров и комсомольцев, было зачитано приветствие авторов пьесы Гребенникова и Добронравова, которые пожелали спектаклю успеха и долгой жизни.
В марте 1964 года я уходил на пенсию. На прощанье поставил инсценировку повести Розановой «Старик Хоттабыч»
Многолетняя работа, проводимая мной по художественному воспитанию, была отмечена нагрудным знаком «Передовик культурно-просветительной работы Эстонской ССР».