- 207 -

§ 13. Не математикой единой

 

Лекции по философии воли; физические ереси; курс истории русской революции; окружение; переосмысливание проблемы собственности; курс математической экономии; Вольно-Российский Университет на Вихоревке в 1960

 

Линейность и неуклонность моей математической деятельности в годы 1958-1960 могут ввести в заблуждение. Нет, я не оставил своих нематематических привязанностей. И так же, как в случае с математикой, я почитал своим долгом ПОДЕЛИТЬСЯ с обществом своими знаниями. В случае с геометрией эта проблема приобретала - как всегда случается с математически ясно поставленной проблемой - более простой вид, нежели в случае с историей. Требовалось довести мое узкоспециальное знание до сообщества узких специалистов-геометров; путь к тому лежал через публикацию в определенном журнале при выполнении определенных стилистических условий. Когда же мысль обращалась к моим философски-социологически-историографическим знаниям, ни круг возможных адресатов моего знания, ни вид публикаций, донесших бы его до них, не выглядел ни определенным, ни устойчивым, ни доступным, ни однородным. Все делалось расплывчатым, а от того значительно труднее. Но я не отказывался от решения или поисков решения - что в глубинной своей сути, по-моему, одно и то же - и этой, более трудной задачи. А решение нескольких задач зараз, как я имел уже удовольствие писать, всегда стимулировало мои силы, изобретательность, проницательность. Множились ассоциации, возникали совместные решения.

Среди компаньонов по заключению попадались не одни бытовики-уголовники. Впрочем, и таким, порою, я повествовал историко-фантастические байки, где жрецы Древнего Египта переплетались с инопланетянами, которых, закодировав в электромагнитное излучение, посылал кто-то с далекой звезды на Землю82. Это я, так сказать, писал устную беллетристику. Особенно любил внимать таким фантазиям один профессиональный убийца, имевший не менее десятка хладнокровных "мокрых дел" при квартирных ограблениях. Он спал как раз подо мной на спецу у Гитлера, и его фамилия-имя поминаются в списке Б.Вайля в §10, да я не хочу ее называть. Он, в свою очередь, делился, как он уделывал баб.

Не все были убийцами. Встречались даже люди очень высоких нравственных правил. Вот цитата из моего письма от 06.02.63:

 

"Дело было летом 1960, в Вихоревке, на карьере. Мы с Карлом узрели, что сквозь проволоку в зону забралась курица и шагах в двадцати от нас снесла яйцо. Голодные мы были все, усталые. Уже отмечались случаи, когда в лагере друг у друга воровали продукты, вот мы с Карлом и стали обсуждать: 1) как поступят с яйцом прочие и 2) как следовало бы поступить в этой ситуации с позиций морального перевооружения бухманизма. И вот, пока мы (долго!) разглагольствовали, яйцо заметил один галичанин. Он и по-русски-то плохо говорил, разве что матерился хорошо. Темный крестьянин. Изредка молился, как привык в детстве. И вот он, без слов, подошел, взял яйцо, отнес к запретке и крикнул: "Эй, хозяйка, твоя кура яйцо

 


82 Особенно любил я муссировать и детективно-психологически усложнять сию идею, вводя двойников: инопланетянин передает себя - обегая лучом клетки своего организма - на Землю один раз, другой, сорок пятый. Переданные копии встречаются - и вот тут-то начинается! Увы, потом все это я много раз читал в чужих научно-фантастических повестях, а сборника моих так и не вышло... А ведь у меня было лучше, поверьте старому рассказчику!

- 208 -

снесла. Возьми," - и ушел. Взглянули мы с Карлом друг другу в глаза, стыдно нам стало за многоглаголанье..."

 

Но этот "галичанин", как я осторожно выражался для цензуры, конечно, был не "политическим", а "военнопленным" рядовым УПА. И разговаривать мне с ним было не о чем: в сердце своем он мне, москалю, не верил. А в проявлениях был темен и не интеллектуален.

Но бывали и те, кто сидел в самом деле за политику - если, конечно, не быть чересчур ригористом и не отрицать вослед за Юрой Гастевым политического характера всех дел по 58-й (см. §1 гл.1). Уже помянутый Митрейкин, хотя не относился к ним, но по живости интеллекта и кругу своих интересов скорее должен быть причислен к политикам. Он был, наверное, первым, которому я прочел довольно длинный и связный курс лекций. Один из таких циклов назывался "Философия воли"; он возил записи вделанными в толстую тетрадь с описаниями упражнений по хатха-йоге.

Вот - в его редакции - некоторые положения этого курса:

 

"Философия решает два вопроса: 1) в сфере мышления и 2) в сфере практики. В сфере мышления основным, первостепенным вопросом является вопрос о границах познавательной способности человека.

В сфере практики основным вопросом является вопрос о ценности человеческого бытия, о смысле жизни.

Философия может быть явной (осознанной), т.е. выраженной индивидуальными авторами в форме философских произведений, и неявной например, философия, входящая в состав религий, песен, преданий, просто повседневной жизни. ...

Платон ... подлинная сущность вещей. Кант ... ноумен. Шопенгауэр ... Воля. Ницше

 

За этим предисловием следовала биография Ницше и почти без комментариев близкий оригиналу текст "Так говорил Заратустра". Камю, Ясперса, Киркегора и пр. я тогда не знал. Однако споры про экзистенциалистов уже велись на пересылках - помню. Хотя этого нет в записях Митрейкина, а впервые мною такой тезис зафиксирован на бумаге три года спустя, наверняка нечто подобное нижеследующему я ему говорил, может быть, не в такой афористичной форме:

 

"Говорят, что машина сможет заменить и превзойти человека, ибо он может мыслить, а человек отличается от животных и превосходит их своим мышлением. Следовательно, раз машина может мыслить лучше человека, она его превзойдет. Некоторые пугаются такого вывода и обрушиваются на единственную, по их мнению, доступную посылку силлогизма, заявляя: машина не может мыслить! Ее действия нельзя назвать мышлением! По-моему, решение парадокса находится не так. Машина может мыслить. И мыслить лучше человека. Но не мысль главное в человеке. Мысль - это орудие малого разума - является одним из простейших, механических действий. Главное в человеке - воля. Правда, воля есть в любом субъекте. Но отличаются между собой живые и неживые (и т.д.) существа объемом своей воли и ее интенсивностью. А никакая машина не в силах заменить человеческую волю. Но, как известно, волю нельзя объективировать понятиями ..."

 

- 209 -

Говоря технически, я выступал против заблуждения Фомы Аквинского, который вроде бы первый в европейской философии поставил интеллект (мышление) выше воли (в частности, выше любви). А неграмотные атеисты, повторяя вослед за отцом церкви Фомой Аквинатом слова о величии человеческого разума, воображают, будто бы борются против религии!

Моя философия воли имела одно нетривиальное применение несколько месяцев спустя после прочтения лекций. Заболел у меня зуб. Требую врача. Нету. Когда приедет - скажем. Месяц, два, не помню уж сколько, ноет и дергает. Ладно. Приезжает зубной врач. Вызывает одного за другим - много нас таких. Доходит очередь до меня. Сажусь перед бормашиной. Он смотрит и разводит руками: можно, конечно, запломбировать, но для этого надо сверлить, а перед тем успокоить нерв, но вот у него кончилось лекарство (мышьяк, что ли). Поэтому на мой выбор: либо он будет сверлить без умерщвления нерва, либо отложит пломбирование до следующего своего приезда через несколько месяцев. Впрочем, можно и вырвать зуб, но зуб в основе здоровый. Прикинул я: рвать - зубов не остается. Ждать - не вытерплю столько времени. Сверлить - да я же никогда не мог терпеть бормашину и в идеальных условиях. А, сверлите! Начал он. Боль адская - по живому-то нерву. И вот, извиваясь от боли, я вдруг как очнулся: но ведь воля - выше всего. Воля может заставить испытывать радость вместо боли и боль вместо радости. А ну-ка, скомандовал я себе, испытывай РАДОСТЬ. Это ПРИЯТНО, когда сверлят зуб по нерву, ВОСТОРГ испытывай! И, в самом деле, мгновенно боль отступила, и я погрузился в блаженство, кайф, наслаждение. Даже досадно показалось, когда бормашина умолкла. Дантист заметно удивился, как я спокойно перенес, но я не посвятил его в свою "профессиональную тайну". Прошло четверть века, рассекречиваю.

Митрейкину или Карлу Фрусину читал и полусерьезные, полушутливые лекции об атомной физике. Тут приходится подробнее разъяснить мою позицию. С моей точки зрения, атомная - и мельче -физика в XX веке не является наукой. Тому имеются две причины: одна собственно внутри-научная, а другая - социально-деонтическая. Собственно научная такова. Наблюдения за мирозданием показывают, что в природе словно бы все вещи составлены из похожих деталей, но однако не существует двух идентичных вещей, ни деталей. Нет двух одинаковых камешков, нет двух тождественных листьев. Они - похожи, но всегда между двумя схожими экземплярами обнаружатся различия. Таков эмпирический факт. Однако атомно-ядерно-квантовая физика за исходный постулат принимает положение о тождественности, скажем, всех электронов. Это допущение о том, будто бы в природе могут существовать неотличимые, совершенно одинаковые штучки в огромных количествах, настолько противоречит моему эмпирическому знанию о неповторяемости предметов физического мира, что я не могу поверить никаким выводам из него. Электрон тогда перестает быть предметом физического мира, ведь современная физика как раз настаивает на том, будто весь физический мир состоит из электронов (и прочих столь же стандартных частиц). Нет, это игра ума, удобные понятийные конструкты, - все что угодно, только не "реальность" и не "отражение реальности". Таково мое внутренне-научное возражение против современной физики. Социально-деонтическое, выходящее за рамки физики возражение против нее сформулировалось у меня позже, потом и напишу, главе в 6 или 9.

И вот я полюбил играть с мыслью, что надо бы физику перестроить, приписывая электрону массу и заряд не стандартные, а плюс-минус 1%,

 

- 210 -

10%, 0,1% с вероятностным распределением отклонений. То же относилось к протону и вообще к нуклонам. Таким подходом легко объяснить "туннельный эффект": средний электрон не в силах преодолеть такого-то силового барьера, а исключительно отклоняющийся - но зато и редко встречающийся - от среднего электрон - может. И мои "лекции" - вот никак не могу вспомнить, в чьей записи - уплыли от меня, из Озерлага достигли Дубравлага и попали на глаза Ю.Б.Меклеру. Тем же невосстановимым путем пространствовал до меня уж на Владимир его возмущенный отзыв: "Никакого отношения к современной физике это не имеет!" Забегая на два десятилетия вперед, сообщу, что теперь - благодаря моим настояниям - эта идея уже нашла себе выражение в форме публикации моего сыктывкарского ученика. А именно: он доказал, что все известные на 1976 год "элементарные частицы" барионы МОЖНО рассматривать как одну-единственную частицу, параметры которой раскиданы со случайными уклонениями, вроде как у людей вес, рост, объем талии83. Конечно, например, А.Д.Сахарова это доказательство не убедило и он, подобно Меклеру, не заинтересовался моим рассказом о результатах Громова.

Читал я еще Митрейкину лекции по языкознанию: начала компаративизма, фрагменты из истории лингвистики. Систематические серьезные лекции начались у меня со знакомства с Володей Переверовым. Впрочем, хронологически они были первыми. Шестью годами моложе меня, он имел гораздо больший жизненный опыт. В шестилетнем возрасте он последовал за своей матерью, забранной немцами в Ost-Arbeiterin, с берегов Азовского моря на запад Германии; ср.прикидки, что могло бы случиться со мной, в конце §3 гл.З. Освобожденные англичанами, они вернулись в СССР, но уже в 12 лет он по обвинению в грабеже получил 10 лет. Да-да, в двенадцать лет на десять годков. Был освобожден бериевски-ворошилов-ской амнистией. А в 1956 году он загремел уже по 58-10, тоже на 10 лет. Я не буду вдаваться в описание его жизни, я хочу надеяться, что он сделает это сам, а если я вмешаюсь и расскажу про него, то он по лености возомнит, что ему и работать больше не надо. В нем я обрел идеального слушателя: ему было интересно, и он не стеснялся перебивать меня вопросами по существу дела. Мы были вместе недолго, но я выплеснул на него курс истории русской революции - от декабристов до пятого года. Порой при этом присутствовали и другие

 


83 Точнее, гипотеза о том, что выборку из 49 барионов с точно-установленной массой можно рассматривать как непрерывно распределенную (по гамма-распределению или лог-нормально) случайную величину, не отвергается хи-квадрат-критерием Пирсона, и т.п. См.Громов Н.А. статистическое исследование спектра масс адронов. Депонировано в ВИНИТИ 12 мая 1977, №1880-77. Реферат в РЖФизике 1977, 9Б, 440.

- 211 -

случайные слушатели. Ведь читались лекции где-нибудь в укромном уголке рабочей зоны, где никто из начальства не накроет бездельников, а побездельничать хотелось не нам одним; зачеты же в Озерлаге практически не начислялись, как я писал. Восприятие русской истории как единого процесса борьбы за освобождение от декабристов до наших дней уже сложилось у меня к тому времени. Именно тем ценна для меня поэма Айхенвальда "Листопад в Калуге", написанная в 1970 году, что в ней воплощена эта моя заветная идея, а не тем формальным обстоятельством, что она посвящена мне и Вайлю. Содержание моего курса было подчинено этой концепции. Поиски политических прав - права на социальное участие, как уже в 1959 году вычитал я формулировку в одной из социологических книжек, - и тупое, бессмысленное и жестокое противодействие царской власти84 этим поискам. Я не идеализировал Чернышевского, разделяя воззрения на него Достоевского (вплоть до "Крокодила") и Лескова (нынче добавлю - Набокова), но я проводил мысль, что гонениями на Чернышевского царская власть гораздо сильнее ослабила себя, чем если бы она оставила его на свободе проповедывать свою чушь в журнале. Я не знал тогда имен Васильчикова, Самарина, Чичерина, поэтому доказательства того обстоятельства, что царская власть препятствовала любым самым умеренным стремлениям к политическому улучшению в стране, были у меня более банальными и расхожими в советской историографии 1920-1940 годов; но уже тогда я отмечал важность роли славянофилов и тот факт, что царизм их преследовал. Уже тогда я знал, что суть крестьянской реформы 1861 года заключалась в освобождении крестьян С ЗЕМЛЕЙ, а не в "ограблении" крестьянской земли. Инцидент с Каракозовым я воспринимал как изолированную случайность вне общего хода освободительного движения. Но с Нечаева - начиналось. Тут я подробнейшим образом припоминал и воспоминания Засулич, и "Бесов", анализировал логику идеологии и психологию характеров. Противопоставляя Нечаеву чистейших Чайковского и Кропоткина, я датировал рождение партии социалистов-революционеров началом семидесятых годов - "Социально-революционная партия Земля и Воля". По-моему, в этих лекциях я не вдавался в анализ социализма, его уместности-неуместности, осуществимости-неосуществимости. Мне помнится, что Володя тогда мыслил в социалистических терминах и дискуссий на эту тему на возникало. Но пафос ратоборства народовольцев я усматривал не в стремлении к социализму, а в жажде ПОЛИТИЧЕСКОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ России. Именно потому эта горсточка людей фактически выражала устремления ВСЕЙ мыслящей России и в конечном счете посмертной инерцией свалила-таки царскую власть. Именно потому Достоевский признавался, что не мог бы выдать полиции бомбистов, про которых узнал бы, что они идут убивать Царя. Басни о том, что "не убей Перовская Александра II, в тот день была бы подписана конституция", я отвергал, как к сим ходячим домыслам относиться и подобает. Причину гибели "Народной воли" я усматривал исключительно в умелой деятельности Плеве и Судейкина, т.е. считал эту причину полицейской, а не политической (и, нечего говорить, не социальной, не экономической, не классовой). В этих лекциях я припоминал все, что мог - и перевирал, конечно, по памяти-то! Но эти частные ошибки совершенно не важны, по-моему. Я рассказывал, как потом преемники народовольцев и уцелевшие из них создают "Партию народного права" - почему-то именно эта партия

 


84 Термин "царская власть" включает в моем понимании и лично императоров Николая I, и Александра II, Александра III, Николая II. И практически все петербургское чиновничество, бюрократию министерского управления и большую часть губернаторов и их бюрократию.

- 212 -

больше всего импонировала Володьке, - которая уже откровенно сворачивает социалистические знамена, провозглашая борьбу за правовое общество, за нормальные политические свободы первостепенной задачей. Подчеркну, что это было именно ПОЛИТИЧЕСКИМ шагом, а отнюдь не "изменением мировоззрения" и тем более не "ренегатством". Ведь основатели этой партии Аптекман, Натансон, Пешехонов, Тютчев доказали своей личной деятельностью впоследствии, что никогда не уставали верить в идеи социализма и считать его КОНЕЧНОЙ ЦЕЛЬЮ своих жизненных усилий. Но в 1894 они добивались достижения цели ПРОМЕЖУТОЧНОЙ, а не конечной. В силу инфантилизма и неграмотности мышления у большинства советских авторов, пишущих на исторические темы, такие различия смазываются, остаются непонятыми. Это знамя "Народного права" подхватил - хотя тут не было персональной преемственности, а я всегда тщательно прослеживал именно биографические обстоятельства, личности для меня были важнее программ - шесть лет спустя "Союз Освобождения", который, так сказать, служил "надводной" нелегальной частью "подводного" легального земского движения. В то же время социально-революционная партия возродилась и в виде газеты, и в образе Боевой Организации. Сложнейшее переплетение земского движения, гапоновского дилетантства и систематического центрального террора привело к победе Русской Революции в 1905 году. Где-то на периферии барахталось, домогаясь привлечь к себе внимание, невлиятельное социал-демократическое движение оторвавшихся от России полузнаек. С особым омерзением отзывался я о Плеханове.

За 1905 год я перевалить не успел: нас разлучило начальство, швырнув меня на спец. Мне-то и на общем еды не хватало. Володька, проповедуя в ту пору теорию "малоедения", подкармливал меня своей пайкой. А тут на спец, на пониженную норму... Володька увез с собой кучу стенограмм и протоколов съездов, которые в моем истолковании помогали ему понимать, откуда пошла есть земля советская.

На спецах подходящих слушателей не находилось. Ну, конечно, попадался культурнейший человек Горбовой85. Но ему мои лекции были не нужны. Напротив, я сам внимал его рассказам по истории Украинского самостийного движения, одним из авторов которого - движения! - был он сам. Ну, его телохранителям и оруженосцам Николаю Курчику и Степану - забыл фамилию - я преподавал систематически географию, но в пределах школьного курса. Были и другие, перед памятью которых я до сих пор благоговею. Из украинцев еще - Михаил Михайлович Сорока, так и умерший в тюрьме. Из литовцев - Пранас Рачунас, который дал мне текст Евангелия от Иоанна на литовском языке в первые дни моего пребывания на Воркуте. И я дорогой выучил изрядную долю текста - овладевая таким образом литовским языком, ибо по-русски-то я Евангелие помнил. И был еще один, у души которого я смиренно прошу прощения за то, что забыл и имя его и фамилию. Он прибыл этапом с Колымы, где сидел с 1932 года. Тогда он был осужден за участие в настоящем кружке сопротивления в Ленинграде - не оппозиционно-троцкистском, а общегуманистическом, в упомянутом выше смысле "Листопада в Калуге". В лагере ему несколько раз набавляли. В момент прибытия ему оставалось еще лет двадцать сроку. Ноги его были покрыты от бедер и ниже черными цинготными пятнами. Дух его был бодр и светел. Немногословен, несгибаем, неведом.

Но таких было мало. Считанные дни, когда в камере вдруг возникал кто-нибудь вроде них. Иногда в соседних камерах оказывался родственный по духу человек, с которым заводился обмен записками или книгами.

 


85 О нем я писал в "Памяти" №3, в замечаниях на книгу А.Т.Марченко.

- 213 -

Впрочем "обмен" преимущественно бывал односторонним - книги давал я. Мне ведь много книг присылали. Вот, например, список книг, переданных мною 9 марта (1959 или 1960 года) в камеру №9, скорее всего Толе Куралину:

"1. Хейнман. "Как буржуазные экономисты сражаются с советскими темпами."

2. VIII съезд РКПб.

3. III съезд РСДРПб.

4. Одуев "Реакционная сущность ницшеанства".

5. "Контрреволюционный заговор в Венгрии".

6. "Александр Ульянов".

7. Тетрадь по Греции.

8. "Государство Израиль".

Тетрадь по Греции - это не книга, а мой конспект какого-то учебника по древней истории, перемежавшийся сведениями и историософскими размышлениями о русской и всемирной истории, главным образом под углом Шпенглера - Тойнби.

Зато, кажется бессменно, весь старый корпус высидел со мной бывший стукач, тоже с Колымы. Его там кум уговорил кого-то заложить обещанием на освобождение, а после доноса или показаний отправил его назад в барак, да еще не позаботившись скрыть от обитателей его роль. Ну, на Колыме его много били. Он уже отошел от стукачества, ненавидел начальство. Лежал, не двигаясь, закутавши лицо бушлатом и испуская вонь, и безостановочно бормотал:

— Выбросили, как гондон, бляди.

Ни с кем никогда не разговаривал. Писем не получал и не отправлял. Никто никогда не угощал его ничем из посылки. Он лежал наискосок от меня, внизу, на противоположном конце.

Порой я взрывался стихами:

"Алый парус! Мечта неотвязная!

По этапам и нарам со мной.

Алый парус, что в жизни прекраснее –

Море, парус, песок и прибой.

 

Алый Парус! О, сказочник дивный,

Для чего ты мне душу пронзил?

Воры, суки, их споры и кривды...

Унеси меня прочь, унеси!

 

Плоскогорье где льется Суанское,

Где живет домовой у печи...

Отчего нельзя жить просто сказкою?

Помолчи же сосед, помолчи!"

Но преимущественно я не позволял себе так расслабляться, а думал. И в 1959 году в моих политических установках произошел перелом. Простая, вполне тривиальная мысль посетила мою голову и прочно осела в ней, потеснив прежние убеждения и предрассудки. А именно: я задался вопросом: каковы экономические гарантии политических свобод? Каков,

 

- 214 -

так сказать, экономический базис свободы слова, свободы вероисповедания, свободы печати, свободы выбора, свободы социального участия? Ответ был таким простым, он до такой степени полностью содержался имплицитно в общеизвестных марксистских тезисах, что стыдно сознаваться, что додумался до него только под тридцать лет! Собственно здесь, как в математике: достаточно правильно задать вопрос, чтобы тут же получить ответ, но вот догадаться ПРАВИЛЬНО задать вопрос - это очень нелегкая наука. Конечно, ясно же, что наличие экономических средств, собственности - у этих самых субъектов слова, вероисповедания, печати, выбора, участия. В противном случае "кто платит, тот и заказывает музыку" - владелец, точнее распорядитель, экономических средств назначает, какие говорить слова, каким богам поклоняться, чем заполнять газеты, кого выбирать, в чем участвовать... Следовательно, для истинной свободы всех названных человеческих побуждений нужно, чтобы собственность была как можно сильнее раздроблена! Не слияние ее в одну или две формы собственности, а раздробление. Логические следствия из этой мысли я позволю себе не приводить - они очевидны. Хотя иногда я формулировал следствия этого открытия в терминах "социализм-капитализм", обычно я избегал такого противопоставления из-за неточности, неопределенности этих терминов. Ведь "реальный капитализм" нашего времени так же сильно отличается от "капитализма" марксовских времен, как "реальный социализм" нашего времени - от мечтаний Бакунина, Маркса, Оуэна, Прудона, Сен-Симона. Свобода невозможна без частной или мелкогрупповой собственности на средства производства. Мне пришлось ликвидировать свою безграмотность и изучить различные аспекты собственности: владение, распоряжение, пользование, использование, отчуждение и т.п., см. любой учебник римского права.

Когда нас из камер спеца стали с 27 мая по конец сентября 1960 года выводить на карьер-каменоломню, я ближе познакомился с Фрусиным, Луневым и Шайдуллиным. У них у каждого была чистая 58-10, было общее стремление к бескорыстному знанию и некоторая позиция справедливости. Образование у них было разное, от высшего до низшего. Карл Семенович Фрусин получал из дому такие книги, как Б.Рассел "История западной философии", изданную у нас с опущением главы о Марксе и с грифом "Для научных библиотек" и Р.Карнап "Значение и необходимость" - с тем же грифом. Последнюю я у него выклянчил, первую не смог. Он человек грамотный, живет в Австралии, пусть сам пишет свои мемуары. Николай Родионович Лунев ничего из дому не получал, кроме писем от родителей о бедственном положении его малолетней дочери, оставшейся и без матери (умерла). Профессией был он плотник, но был начитан. Хамид Шайдуллин с трудом читал и говорил по-русски. Мы сошлись, скооперировались в "артель", стали работать вчетвером. Потом прибыл Переверов. Они взяли на себя выполнение и моей нормы, а я принял на себя просвещать их на все доступные мне темы, от космологии, до истории. Им я повторил курс истории русской революции (возможно, обогатив плодами недавних размышлений - у меня не сохранилось ни клочка записей). Возможно, из-за Карла я обогатил курс также соображениями насчет роли евреев в русской революции. Надо сказать, что среди зека был очень сильно развит антисемитизм - гораздо заметнее, нежели в отделах кадров на воле! Помню, когда одного украинца майор Эттлин одновременно со мной заталкивал в карцер, тот орал:

— В России 250 миллионов жидов, но все они маскируются!

Да, так вот Карла часто и зло задевали. Он не давал спуску, а так как он был рослый и крепкий, то его побаивались. И тема "евреи" была

 

- 215 -

наболевшей. А массовое участие евреев в русской революции с конца XIX века - бесспорно. Моя позиция была: даже непропорционально большое участие евреев в революции не меняет исконно русского характера всего освободительного движения. Про роль расселения евреев по трем государствам - России, Австро-Венгрии и Германии - в ходе этой революции я додумался уже позже, главным образом, в "репетициях" с Вилей. Хотя это тоже тривиальная мысль. Но, конечно, непропорциональное участие евреев придавало революционному движению специфическую окраску86.

Второй цикл лекций, прочтенных им, были лекции по математической экономии. От этих лекций сохранились тетради с моими записями не самих лекций, а того, что я нашел нужным записать после того, как попробовал свои мысли на язык, на слух. Высказал, обсудил, совершил "разведку словом" - теперь пишу. Пишу с учетом возможных шмонов, в предвидении цензурных проверок при отсылке или в иных ситуациях. Вот оглавление этой тетради:

 

"Введение в методы 7

1. Продукция и ее свойства 7

2. Цена и ее математическое различие от продукции 17

3. Математический аппарат, связанный с преобразованием классификации 23

4. Производственные или технологические операторы 29

5. Модель Вальраса или задача о соответствии выпуска спросу 37

6. Некоторые следствия теоремы Вальраса-Вальда 47

7. Модель Вальраса при ограниченных ресурсах и дальнейшие экономические законы 54

8. Задача о расширяющемся производстве в простейшей формулировке 63

9. Предприятие, его масса и система предприятий 67

10. Числовые примеры экономических затруднений, возникающих прирешении задачи о расширяющемся производстве 73

11. Матрица излишков и теорема Томпсона 81

12. Модель Ноймана 85

13. Модель Леонтьева 90

14. Возникновение модели Леонтьева 97

15. Простое воспроизводство и модель Леонтьева 106

16. Экономический объект 109"

 

Но оглавление дает лишь отдаленное представление о том, что же я рассказывал. Конечно, §16, будучи хитроумным геометрическим вывертом, не присутствовал в лекциях. Идейный пафос записанного варианта лекций в том, что три, казалось бы, самых различных подхода, три воззрения на экономику и производственные отношения оказываются РАВНОСИЛЬНЫМИ. Один подход можно было бы назвать МОНОПОЛИСТИЧЕСКИ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИМ - стремление получить максимальную денежную (стоимостную) прибыль. Другой можно было бы назвать ПЛАНОВО СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ - стремление произвести как

 


86 Забегу на несколько глав вперед. Мне удалось - после прочтения Л.Н.Гумилева - сделать нетривиальное открытие: подавляющее большинство деятелей движения XIX века родились на прямой линии (по глобусу) примерно от Вены - Триеста до Саратова - Самары. В 1840-1870 годы. Но вряд ли я доживу до надлежащей обработки и публикации этого результата. Материал - несколько сот, близко к тысяче, биографий. Относится к идее Гумилева: пассионарность порождается лучевым, линейным воздействием из тропосферы на поверхность Земли.

- 216 -

можно больше продукции (не в стоимостном выражении, в натуральном!) при наименьших затратах ресурсов (натуральных). Третий подход можно было бы назвать РЫНОЧНЫМ - два игрока торгуются, но разумно, не поджигая складов оппонента, не отравляя его и не распуская про него клеветы, и в результате торга приходят к обоюдовыгодному соглашению. Так вот, мне казался потрясающе важным тот факт, доказанный математической экономией, что все три стратегии действия экономически равносильны, приводят к ОДИНАКОВЫМ ПОСТУПКАМ И РЕЗУЛЬТАТАМ. Итог, так сказать, не зависит от "философии", которою руководствуются. Это - доказанные теоремы, доказаны не мною.

Много внимания уделял я истории вопроса. Еще до Маркса Антуан-Огюст Курно высказал идею описать экономический процесс некоторым уравнением при соблюдении определенных неравенств. К сожалению, тогда математика была развита недостаточно, лишь после Курно создал Грассман аппарат "экстенсивных величин", т.е. "векторов". Поэтому методы Курно, фактически пытавшиеся свести ВЕКТОР продукции к одному ЧИСЛУ, были неадекватны предмету изучения. Конечно, невежественный Маркс обругал Курно, но не за истинные недостатки теории, а за "прислужничество капитализму", "измену делу пролетариата" и другие столь же содержательные грехи. Современник Маркса Леон Эстри Мори Вальрас в семидесятые годы прошлого века воспользовался идеей векторов и матриц, написал модель "затрат-производства" практически в современной форме (imput-output)87. Был, само собой, обруган Марксом-Энгельсом-Каутским. Однако Вальрасу не хватило тогдашних математических средств - опять же они еще не были развиты в математике88 - для доказательства существования решения написанной им системы уравнений. Потом независимо к таким же уравнениям пришел Кассель, а Вальд в 1934 году дал математически строго доказательство существования решения.

Казалось бы, наличие математического решения должно было бы отмести все пустое словоговорение вокруг "неустранимости кризисов" -доказано, что кризисы можно устранить. ан нет. В §11 я уже рассказывал, как Канторович в 1939 году совершенно самостоятельно и "в другой философии" пришел к подобным уравнениям, нашел их решение - и что из этого вышло. К слову, Канторович, как истинный математик, считающий непременным подчинять свои достижения принципу перманентности (см. §3 гл.4) задумался и над тем, какое же место занимает теория Маркса в научном видении экономики. Оказалось, по Канторовичу, что определять стоимость продукции по труду, затраченному на ее изготовление, а труд -по общественно-необходимому времени, является правильным в одном-единственном случае. Если труд - единообразный, а орудия труда и предмет труда - не ограничены и поставляются извне. Например, когда речь идет о вскапывании участка земли на равноплодородной неорганической долине, а лопаты в изобилии бесплатно привозятся кем-то

 


87 Уму непостижимо, как восхищались открытием векторов все ищущие истины люди XIX века - за исключением марксистов, конечно! Н.А.Морозов даже в Шлиссельбурге умудрился написать трактат о "векториальном исчислении"; кажется, Д.К.Фаддеев пришел в алгебру от прочтения этого трактата. Вектор - т.е. сжатая запись нескольких величин в фиксированной номенклатуре (по определению Эшби) - как бы на лету ловил и удовлетворял потребности времени, начинавшего становиться громоздким.

88 Здесь ситуация противоположна той, что была в теории пространства-времени. Математические модели, отвечавшие специальной теории относительности и космологии с красным смещением БЫЛИ разработаны еще в середине прошлого века, но физики не умели прочесть работ Кэли-Клейна, и потому им пришлось 50-80 лет спустя заново "изобретать велосипед", придумывая "физические обоснования", которые наделе нерелевантны.

- 217 -

со стороны. В этом случае рекомендуемые Марксом рецепты совпадают с рецептами, предлагаемым оптимальным программированием.

Но вернусь к решению Вальдом уравнений Вальраса - Касселя. Только после Второй мировой войны, в условиях второй промышленной революции, когда Нейман указал на связь этой теории с теорией игр и когда появились ЭВМ для численного решения таких уравнений в масштабах фирм, только тогда Г.У.Кун нашел точные условия и сформулировал теорему о разрешимости, известную сейчас всем в линейном программировании как теорема Куна - Таккера.

Обращение мое к истории не ограничивалось этим узловым моментом. Например, рассказывая о модели Леонтьева, я вспоминал, что это - сотрудник советского Госплана, сбежавший в США в двадцатые годы и научивший всю Америку тем прогрессивным методам экономического анализа, которые были разработаны советскими экономистами до рывка "пятилетку - в четыре года!", - рывка, при коем этих экономистов посадили и постреляли, а методы их в их родной стране выкинули на помойку, заменив их волюнтаризмом Вознесенского, впрочем, тоже расстрелянного. К этому месту относился - хронологически - такой пассаж. Я брал некоторые иллюстративные цифры для соответствующих матриц и векторов, а затем рассуждал:

 

"Пусть некто, желая как можно быстрее вывести страну из промышленной отсталости, директивно задает темп роста 20%... Всего выпуска данного года, как мы ни комбинировали предприятия, оказывается после подсчетов, не хватит, чтобы осуществить необходимые затраты в следующем году. Нарушается закон технологического соответствия. Выбор произвольного темпа роста является нарушением чисто технологического фактора. Это приводит к несоответствию возможностей и намеченного. Ресурсов будет нехватать. В стране рождается товарный голод, дефицитность, перманентный кризис недопроизводства. Базаров создал соответствующую теорию:

"Для капитализма присущ имманентный кризис перепроизводства, а социализму характерен неустранимый кризис недопроизводства", БСЭ, I издание.

Срывают необоснованные планы. Начинаются поиски "виновников" срыва, розыски "саботажников" и порождается стремление путем фиктивного завышения показателей скрыть его срыв. Так неучет чисто технологических показателей порождает такие общественно-социальные последствия, как страх и ложь. Но даже если отвлечься от них, все равно налицо крушение перспектив, что во всяком случае не способствует стабилизации общества и не порождает чувства уверенности."

 

Уходя в более далекое прошлое, я обсуждал проблему детерминированности социального развития (хода истории). Тут я выдвинул идею многофакторности. Точнее, я учил, что разговаривать о ПРИЧИНАХ в истории бессмысленно. Идея причины возникла в сравнительно простых ситуациях, например, в физической или химической. Она неприменима к ситуациям, когда невозможно неограниченно повторять опыт, выделяя причину в чистом виде. Скажем, при бросании камней с Пизанской башни Галилей мог зачеркнуть результаты, относившиеся к ветреному дню; результаты тех бросаний, когда мальчишки с улицы свистом или киданием камней вверх отвлекали его от точного счета секунд; результаты тех экспериментов, что он проводил после получения очередных пастырских посланий от величайшего физика всех времен и народов кардинала Беллармина, после коих он обливался холодным потом и у него дрожали

 

- 218 -

руки. В истории же элиминироваться от подобного рода помех нельзя. И идея "причины" не выдерживает в ней критики. Но зато бесспорно, что на социальные события, на ход истории оказывают воздействие (влияние) те или иные ФАКТОРЫ. Я еще не знал тогда про существование "факторного анализа", разработанного в американской экономической, социометрической и биометрической практике. Даже при наблюдении за уникальным, невоспроизводимым явлением можно догадаться, что некоторые факторы вовсе не сказываются на его протекании, а некоторые - сказываются заметнее, чем другие. И оказалось, что можно даже приписать численный "вес" разным факторам. Повторяю, тогда я не знал точных формулировок факторного анализа, но общие идеи его носились, наверное, в воздухе, потому что я их высказывал. За первооткрывателя я себя и тут не выдавал. Я считал, что общую методологию ФАКТОРОВ в социологии разработал П.Л.Лавров в своей полемике против марксизма, упрощенно сводившего - в жажде быстренького "монистического объяснения истории" - все зависимости в обществе к "экономический базис определяет производственные отношения"89 и подобным перлам. Я же полагал, что одними и теми же производительными силами, данными англичанам и готтентотам, породятся куда как разные производственные отношения!

Раз уж я позволил себе заговорить в терминах матриц и векторов, то задержусь на еще одном доводе в пользу того, что "атомы живые". Этого я Митрейкину не рассказывал за его абсолютной математической безграмотностью, но инженеру Фрусину, кандидатура которого на место преподавателя математики в лагерной школе рассматривалась одновременно с моей (тоже была отвергнута, но его в тот раз швырнули не на спец, а на общий), рассказывал. В экономике каждое предприятие имеет свою "технологическую матрицу А" (чаще пишут многословнее "матрицу технологических коэффициентов"). Поступающая на предприятие продукция х (сырье, рабочая сила) перерабатывается в выпускаемую продукцию у. Математически это записывается уравнением Ах=у. Те нечастые случаи в экономике, когда у=х, отвечают автаркической экономике, замкнутой самой на себя, недеградирующей, и неразвивающейся. Аналогично можно представить себе экологические условия в виде матрицы А, обозначить наличествующую на начало года совокупность живых организмов (особей всех видов) в виде вектора х, а то, что останется на конец года - вектором у. Опять же формулой действия экологических условий на существа х запишется Ах=у. Если происходит вымирание, то у<х, если кролики в Австралии дико плодятся, то у>х. Устойчивое состояние - экологическое равновесие, экологическая ниша - получается, когда у=х, т.е. Ах=х. Аналогично можно рассмотреть гено-фенотипный оператор А, не стану на этом задерживаться. Итак, жизнь - экономическая, экологическая, фенотипная - в ее устойчивом состоянии СВЯЗАНА С УРАВНЕНИЕМ Ах=х, решения которого в алгебре называются "собственными векторами" матрицы А (отвлекаясь от масштабного множителя). Но со времен молодости Гейзенберга известно, что именно подобными собственными векторами - только не в конечномерных, а в бесконечномерных векторных пространствах - описываются объекты квантовой механики. Одно время квантовая механика даже именовалась "матричная механика". Можно

 


89 Уже одна последняя формулировка наглядно вскрывает тяпляпистость, непродуманность ее популяризаторов в русском языке: где тут подлежащее, а где дополнение в винительном падеже? То же самое со знаменитой формулой "Бытие определяет сознание". По законам русского языка это означает и "сознанием определяется бытие", и "бытием определяется сознание", но создателям этих формулировок некогда было задумываться. Они слепо переводили.

- 219 -

представить себе, что атому (элементарной частице) свойственна определенная матрица, "перерабатывающая" условия среды. И атом существует, покамест его "выпускаемая продукция" совпадает с его "потребляемой продукцией"... Аналогия манящая... Эти свои импровизации я никогда не развивал до "серьезных разработок", тем паче до публикаций. Но устно разбрасывался ими направо-налево, в различных степенях подробностей, в зависимости от образования слушателя.

Какого рода мысли волновали меня тогда и обсуждались нами, проиллюстрирую выдержкой - формально не вполне законной, ибо цитируемый текст написан два года спустя уже во Владимире, выдержкой из моей рецензии на книгу "Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении" под редакцией Беккера и Бескова, 1961. Одна из статей сборника написана Знанецким:

 

"... 7°. Как в этом плане должна выглядеть социология? Она рисуется мне как геометро-кинематическая абстрактная теория, изучающая перемещения коллективных актеров (социальных учреждений) в пространстве ценностей. Рассматриваемая в отрыве от экономики, она - незавершенная, индетерминистская. Объединенная с ней, она, возможно, дает полное, детерминистическое (в широком смысле) описание человеческого поведения в человеческом обществе. Это описание количественное, на языке функций.

Такое описание должно быть дополнено, по мысли Знанецкого, "человеческими документами". А именно, пусть, например, мы установили, что в некотором обществе распределение индивидуумов по некоторому признаку носит характер нормального гауссова распределения. Тогда социолог обязан:

1)    установить математическую закономерность,

2)    доказать ее эмпирическими статистическими данными,

3)    выбрать несколько представителей максимальной интенсивности признака и дать их человеческий портрет: их письма, дневники, образ жизни - словом, все, чтобы они стали нашими хорошими знакомыми. Здесь социолог должен быть поэтом,

4) выбрать несколько представителей минимальной интенсивности признака ("несколько исключений") и дать их человеческий портрет.

Говоря почти автобиографично: социолог должен "алгеброй поверить историю", но затем воплотить эту "алгебру" и живые образы "человеческой трагедии".

 

В таких вот лекциях и собеседованиях текло лето 1960 года от Рождества Христова в каменоломне на спецу на Вихоревке. Еще какие-то мои сочинения "онологичного содержания", как пишут в протоколах обысков, обращались в Озерлаге и Дубравлаге - не помню названий. Когда камень был исчерпан (фактически или по плану - не помню), нас перебросили на строительство кирпичного, кажется, трехэтажного, дома. Прежде всего мы четверо выстроили себе избушку из железных прутьев, фанеры и толя, с печуркой из бочки, где продолжали занятия нашего Вольно-Российского Университета, время от времени имитируя усердный перевоспитательный труд. Надо сказать, что в этом - в туфте, а не в труде - мы поднаторели настолько, что непрерывно имели перевыполнение плана и, как следствие, дополнительный ларек. Сим мы удачно отличались от Вербловской, которая все свои силы вкладывала в подневольный труд, очень гордилась, что была лучшим косарем то ли на бригаду, то ли на лагпункт, но однако никаких поощрений и поблажек за это не имела. Нам, конечно, помогало то, что наш начальник, капитан Комраков, был наркоманом.