Дома бережно хранятся письма Ивана Михайловича из лагеря - материальные свидетели, пятнадцатилетней разлуки. Эта связующая нить давала силу и веру. Всего сохранилось 134 письма, из них только 6 писем и телеграмм относятся к 1939-42 г.г. В 1947г. пришло больше всего - 36 писем.
В лагере ожидали больших перемен - освобождения. В связи с окончанием войны и 30-летием Октябрьской революции ждали амнистии. На воле: Большой земле, жили надеждой. Перемены были. К худшему. Тройского и многих других политических заключенных перевели в режимный лагерь, каторжанский - «номер на шапке, колене, спине». На воле тогда едва пережили голод.
Маме удалось сохранить письма Ивана Михайловича, В них трагедия 30-40-х годов, которая затронула миллионы людей. Каждый ее переживал по-своему: кого-то она сломила, кто-то, не выдержав испытаний, погиб в неволе. Немногим, к ним относится и наш отец - Иван Михайлович, удалось пережить ужас тех лет. Он вернулся из лагеря убежденный в правоте и справедливости своего дела. Он не предал своих идеалов, не сломился, остался сильным, верным, надежным.
Вниманию читателя предлагается часть этих писем. Первые письма, с этапа из Воркуты, помещены в главе 5. - С.Г.
ПИСЬМА ИВАНА МИХАИЛОВИЧА ГРОНСКОГО ИЗ ЛАГЕРЯ
10.9.1944 г. В Любим,
ул. Набережная р. Учи, 24
Лидия, родная моя! Твое последнее письмо и пересланное тобой письмо Вадика, показывают, что вы переживаете самые тяжелые дни. Нужда и голод свалили вас, и вы оба лежите, прикованные к постели. Как вы справитесь с болезнью, и как вы выберетесь из нужды, я не знаю. Война явно идет к концу. Фашистская Германия разбита. Подручные Гитлера бегут, как мыши с тонущего корабля. Капитулировала Румыния. За ней капитулировала Финляндия. Капитулировала после дол-
гих колебаний Болгария. Наши войска стоят на границе Германии. Войска союзников взяли Мец, Седан, Льеж и вступили на территорию Люксембурга, т.е. тоже подошли к границе с Германией. Сейчас уже не дни, а часы отделяют нас от двойного и последнего удара по логовищу фашистского зверя, который будет нанесен одновременно с Запада и Востока. Не подлежит сомнению, что в ближайшие недели Германия будет раздавлена и капитулирует. К празднику годовщины Октября война с Германией будет победоносно окончена. А конец войны с Германией будет, надо полагать, и концом наших испытаний. Как видишь, продержаться надо еще немного, месяц-два — не более, а там будет легче. Поэтому надо мобилизовать всю волю, все силы, все средства для того, чтобы продержаться, выстоять и победить. Все, что зависит от меня я, разумеется, сделаю. 15 августа я послал тебе 100 рублей, 5 сентября по телеграфу я послал тебе еще 400 рублей. Эти деньги тебя немного поддержат. Думаю, что эту маленькую помощь я могу оказывать тебе более или менее регулярно. Тебя попрошу о получении денег немедленно сообщить, чтобы я знал, как долго они идут, т.е. через сколько дней после отсылки ты их получаешь.
Теперь о твоей болезни. Ты пишешь о начавшемся процессе распада крови. Это, Лида, цинга. Болезнь дрянная, но не опасная. Цингой я болел, и несколько раз, и вылечивался довольно легко. Что надо делать для преодоления болезни? Во-первых, ни в коем случае не валяться в постели, больше двигаться. Полезно заниматься гимнастикой, обтираться прохладной водой хотя бы до пояса. Во-вторых, больше есть сырых овощей — картофель, морковь, ботву от свеклы. Картофель и морковь надо есть в сыром виде, нечищеными, вместе с кожурой, т.к. витамины, в частности витамин С, находится в кожуре и в подкожном слое, который при чистке овощей обычно удаляется. В-третьих, принимать гравидан. Это наиболее радикальное средство от подобного рода болезни. Если ты эти указания выполнишь, то через две-три недели будешь здоровой.
Болезнь Вадика безусловно опасная, но мне кажется, что ты ее преувеличиваешь. Воспаление легких не обязательно переходит в туберкулез. Это бывает, но сравнительно редко. Правда, Вадик истощен. Это несколько усложняет и осложняет дело, но, мне кажется, до туберкулеза не дойдет. Вот пока и все. Пиши мне чаще. Подробно напиши о Вадике. Как обстоит дело у Игоря (с ногой)? Здоровы ли девочки? Передай Аришке, чтоб она себя берегла, не болела. Крепко целую. Твой Иван.
(Гравидан - медикаментозное средство, разработанное доктором А.А.Замковым, которым он лечил многие заболевания, в том числе нарывы, воспаления, эпилепсию и др. Позже у Вадима проявилась открытая форма туберкулеза. Игорь на фронте получил тяжелое ранение в шею и колено - С.Г.)
8.10.1944 г. В Любим
Лидуська! Вот уже полтора месяца не получаю от тебя писем. Последним было твое тревожное письмо, в котором ты сообщала мне о тяжелой болезни Вадика (воспаление легких) и своей. Ты писала о том, что у тебя начался процесс распада крови и о том, что произведенное переливание крови тебе не помогло.
Убежден, что за это время ты писала мне и писала много, но писем твоих я не получил и не получаю.
Причина, по-видимому, кроется в нашем почтаре. Это двоюродный брат Бориса Корнилова, но Борис хотя и пьяница, но человек честный и бесспорно талантливый, а этот, с позволения сказать, его братец - и пьяница, и бесталанный, и жулик, да еще какой!
Через него я послал тебе деньги — 100 руб. 15/VIII и 400 руб. 5/IХ. Боюсь, что ты их не получила и не получишь. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему он не передает мне твоих писем.
Для того, чтоб проверить все это, я попрошу тебя послать мне одно письмо по следующему адресу: г.Воркута КОМИ АССР почт. ящ. 223/2 Аре. Вас. Попову.
Крепко целую тебя и детей, твой Иван.
* * *
24.10.1944 г. В Любим
Родная моя!
Получил твою телеграмму, из которой узнал, что ты получила деньги, но не по второму, как ты пишешь, а по третьему переводу. Вчера послал тебе еще 1000 руб. Получение этих денег подтверди письмом (на телеграмму тратиться не следует). Вот, если получишь первые два перевода (100 + 400), обязательно подтверди телеграммой.
Напиши подробно о своем здоровье, а также о здоровье Вадика (как он перенес воспаление, оправился ли, и что он теперь делает), Аришки и Светланы. Удалось ли Таре сохранить ногу и где он?
Аришке скажи, что она не права в своих сомнения относительно моего возвращения. Права ты. Да, я вернусь. Вернусь к тебе, к Аришке и ко всему нашему «колхозу». Крепко обнимаю и целую тебя и детей. Береги себя — свое здоровье. Иван.
Пиши по адресу: г.Воркута, до востребования, Зимакову П.В.
28.11.1944 г. В Любим
Моя Родная, моя любимая Аришенька! Сегодня получил твое письмо от 10/Х1. Спасибо, мое солнышко, за внимание. Ты пишешь, что давно не получала от меня писем. Охотно верю, моя дочурка. Но, увы, поделать ничего не могу, я писал и пишу тебе довольно часто. И если ты не получаешь - виновата в этом почта. Постараюсь сделать так, чтобы ты получала мои письма более аккуратно.
Ты пишешь, что у вас наступили заморозки — первые предвестники зимы. У нас зима уже установилась. Стоят холодные дни. Дует пронизывающий северный ветер. Небо довольно часто полыхает северными сияниями. Скоро наступит полярная ночь. Солнце еще появляется, но подняться высоко оно уже не может. Между прочим, оно сейчас особенно красиво. Представь себе огромный красный шар. Выглянет из-за горизонта, окрасит землю в красноватые цвета, поиграет яркими ослепительными лучами и скроется вновь. Скоро солнце исчезнет совсем. Вновь появится оно только в январе. Зима кончается у нас в июне. Из этого ты можешь заключить, что зима у нас довольно продолжительная, а лето очень короткое.
У вас лето наступает раньше. Но все же до него еще далеко. Поэтому, дочурка, запасайся силами на зиму, береги себя и береги маму. Слушайся ее, она у нас умная и плохому не научит, помогай ей, чем можешь, но сильно все же не утомляйся. Это, дочурка, последняя тяжелая зима. Ее надо пережить, а там будет легче. Думаю, что летом мы уже вместе будем и заживем всей нашей большой и дружной семьей. Как ты знаешь, я поддерживаю вас в вашей трудной жизни. Буду поддерживать и дальше. Знаю, что поддержка эта мизерная, но все же кое-что она вам дает.
Ну вот и все, что я хотел сказать тебе, моя родная, моя любимая дочурка. Передай от меня привет, обними и поцелуй маму, Сашеньку и, если увидишь, Вадика.
Твой отец Иван
(В раннем детстве называли меня Сашенькой - С.Г.)
* * *
12.12.1944 г. В Любим
Родная и любимая Лидка!
Получил от тебя письмо от 18/ХI, в котором ты пишешь относительно переезда на Кавказ. Боюсь, Лида, что весь план твоего переселения расстроился. Миша уехал. Где он, и что с ним - я не знаю. Гавр. Максим, ничего не пишет. Видимо, он против переезда. Выводы ты сделаешь сама. Разумеется, если Миша или его отец напишут тебе и предложат тебе переехать к ним - переезжай, не задумываясь.
Знаю, что и ты и дети хотите переехать. Я, как ты знаешь, тоже стою за переезд, но ехать без приглашения нельзя, это ты сама великолепно понимаешь. Знаю, Лидуся, что тебе тяжело работать в лесу, очень тяжело, но, увы, пока надо тянуть. Трудно будет прожить зиму (холода), но это последняя тяжелая зима. Следующую зиму, убежден, мы будем жить вместе и твои лишения кончатся.
Получил фотокарточку Гари. Какой славный парень вырос! Я рад за него и горжусь им. Ты пишешь, что картофеля тебе хватит на декабрь, а там «ни-ни». Вероятно, ты получила уже 600 р. Не знаю, сколько на них можно купить картошки, но, полагаю, что какой-то, пусть небольшой, запас ее ты можешь приобрести. На днях вышлю еще 800-1000 руб. Купи на них картошки и, вообще, продуктов. Во всяком случае, ты пока можешь рассчитывать на мою помощь. Она, как ты видишь, мизерная, но это, Лида, все, что я могу сейчас для тебя сделать. Передай Аришке, что на днях я послал ей письмо. Если она еще не получила его, то на днях должна получить. Пусть на меня не сердится. Свою стрекозу я по-прежнему люблю также крепко, как и раньше, и жду — не дождусь того дня, когда могу увидеться с тобой и с Аришкой, чтоб обнять вас и снять с вас заботу о пропитании.
Лидуська, солнышко мое! Прочитал я в газетах, что в Ростове вновь налаживается производство худож. игрушек. Подумай, может быть, тебе удастся вновь заняться этим делом. Это было бы неплохо.
Ну, родная моя, пока, кончаю это письмо. Пиши мне подробно о себе, лучше заказными письмами. Напиши, как у тебя устраивается с продуктами.
Обнимаю и крепко целую тебя, твой Ив. Передай от меня привет и поцелуй детям.
* * *
2.2.1945 г. В Любим
Родная моя, любимая!
Вот уже месяц, как от тебя нет ни строчки. Не случилось ли с тобой чего-либо? Здорова ли ты и дети? Как поживает Вадик? Последнее его письмо страшно меня обеспокоило. Дотянет ли он до лета? Очень тебя прошу написать мне о нем все, что знаешь, все что видишь. То, что он плох, я знаю. Но теперь у него с квартирой наладилось. Поэтому здоровье должно постепенно улучшаться. Наблюдаешь ли ты это улучшение? Как дела обстоят у тебя? Поправилась ли ты хоть немного? Прошли или нет нарывы, опухоли, цинга? Как питаешься? Знаю, что тебе очень трудно. Но зима, Лидочка, идет к концу. Еще месяц-два надо продержаться. Продержаться любой ценой, любыми средствами.
Война идет к концу. Победа не за горами. А с окончанием войны изменится и наше положение. Мы вновь будем вместе, моя любимая. Как я жду этого дня. Я живу встречей с тобой и детьми. С думами о тебе я встаю и с мечтой о встрече с тобой ложусь спать. Я люблю тебя сейчас больше, чем когда-либо раньше. Ты стала ближе, дороже, роднее.
Крепко, крепко целую тебя, мое солнышко. Обнимаю детей.
Твой Иван.
* * *
16.2.1945 г. В Любим
Лидусенька, любимая!
Получил твое письмо от 20/I.45 г., в котором ты жалуешься на мое молчание. Поверь, что я в этом не виноват. Пишу тебе довольно часто, но, видимо, письма мои не доходят.
Обо мне не беспокойся. Работаю я в тепле. Сыт, обут, одет. Чувствую себя хорошо. Здоров. Живу надеждой на встречу с тобой и детьми. Думаю, что это будет скоро. Ведь война идет к концу. Наши войска находятся в 60-70 км от Берлина. Еще один хороший удар, и Германия рассыплется. Знаю, родная моя, что тебе тяжело ждать, но пойми, что и мне нелегко. Я делаю все, чтоб хоть в какой-то мере облегчить твое положение, но больше ничего, к сожалению, сделать не могу. Кончится война, изменится мое положение (а в этом я убежден), тогда я взвалю на себя всю тяжесть и ты, солнышко мое, отдохнешь, а пока, Лидусенька, надо держаться. Осталось немного. Крепко обнимаю тебя и детей.
Твой и только твой Иван.
* * *
1.4.1945г. В Любим
Родная, любимая, солнышко мое!
Сегодня получил твое письмо, датированное 20/3. Рад, что все вы живы. Это - главное. Вадик поправится. Мальчик истощен и надорван. Отсюда все его болезни. Но зима подходит к концу. Трудности тоже понемногу преодолеваются. С каждым месяцем становится лучше. Страна идет в гору. На юге уже весна. Развертываются полевые работы. Фронт сева постепенно охватывает одну область за другой. Скоро посевная кампания развернется по всему Советскому Союзу. Временно окулированные земли Украины, Кубани, Сев. Кавказа, Поволжья, Центрально-черноземной области, Крыма, Белоруссии и Молдавии возвращены Советскому Союзу. Эти богатые, плодородные земли отныне и навсегда будут кормить советский народ. Это значит, что страна будет иметь хлеб, сахар,
крупы, мясо и др. продукты. Трудностям, недостатку продуктов, голоду приходит конец. Победы на фронте являются одновременно и победами в тылу, на фронте хозяйства. Они возвещают возвращение прежнего изобилия. Поэтому, мне думается, и Вадик, и ты летом поправитесь от болезней и нужды и вновь заживете полной и счастливой жизнью. Держались вы долго и мужественно. Теперь осталось продержаться немного, каких-нибудь два, от силы, три месяца. Думаю, что вы вытянете.
Теперь главное, Лидуся, огород. Надо сделать все, чтоб засадить его полностью. Не хватает картофеля на семена — надо купить. В конце апреля я пришлю тебе еще немного денег. Употреби их на семена. Надо посадить картофель, капусту, свеклу, морковь, лук, помидоры. Рассаду помидоров можно вырастить в комнате в ящиках. Если с огородом ты справишься, то зиму голодать не будешь. Это сейчас главная задача, и ты должна ее решить. В предпоследнем письме ты жалуешься на опухоли и нарывы. Это, Лида, следствие истощения. Улучшится питание, пройдут и эти болезни. Главное — не унывай. Теперь все пойдет к лучшему. Я лично верю, что после войны мы все соберемся вместе. Этой надеждой я живу. Думаю, что она и тебе дает силы для борьбы с лишениями.
Представляешь себе, родная, как будет хорошо, когда мы вновь будем с тобой вместе, когда я смогу снять с тебя заботу о доме, о детях, когда я смогу мою Лидку прижать к себе и согреть ее, отдать ей всю мою силу, все мое тепло.
Ну, Лидусенька, желаю тебе здоровья и успехов. Поцелуй за меня детей, передай Аришке, чтоб она берегла себя, и Вадику - чтоб он держался крепче.
Крепко тебя целую.
Твой и только твой Иван.
* * *
18.4.1945 г.
Аришенька, дорогая!
Получил от тебя письмо. Если бы ты знала, сколько радости оно доставило мне.
Ты пишешь, дочурка, что у вас начинается весна. Сейчас, вероятно, уже вскрываются ручьи и даже реки; земля освобождается от снега; скоро покажется первая травка.
У нас пока еще стоит зима, хотя уже начинают выпадать теплые дни. Настоящая весна у нас наступит позже, примерно в мае, а снег сойдет только в июне. Зимой у нас стоит полярная ночь. В конце января показывается солнце. Сейчас оно светит вовсю, добросовестно. В два часа ночи уже рассветает, а в семь вечера начинает темнеть. Скоро ночи у
нас не будет совсем. Круглые сутки будет светить солнце.
А солнце здесь, Аришенька, яркое, хотя греет довольно плохо, но зато дает много света.
Вот так идут дела здесь у нас. А как вы поживаете? Ты, Саша, Вадик, мама? Получаете ли письма от Гари? Здоров ли он? Очень прошу тебя, дочурка, беречь маму, заботиться о ней. Мне пишут, что мама совсем больная. Надо ее как-то поддержать и подправить.
Ну, дочурка, до свидания.
Обнимаю тебя. Твой отец Иван.
* * *
22.5.1945 г. В Любим
Родная моя, любимая Лидка!
Не писал тебе целую вечность. Было много работы. Письма откладывал на ночь. Приходила ночь, а с ней усталость. Остальное, думаю, понятно. Теперь - легче.
Странное дело: чем больше я работаю, тем лучше себя чувствую. Здоров я, как вол. Все у меня в порядке. Осталась только тревога за вас, мои дорогие, мои любимые. Но, думаю, что с наступлением лета у вас дела пойдут к лучшему.
Война теперь ушла в прошлое. Победа завоевана. Да еще какая победа! История мало знает примеров такой всеобъемлющей победы. Сейчас перед нашим народом открываются замечательные, поистине беспримерные, возможности. Вот тебе результат правильной, мудрой и трижды гениальной политики партии и государства. Теперь ты можешь сказать любимским «пророкам», что они со всей их поросячьей «мудростью» блестяще провалились, нападая на твой оптимизм. Думаю, что это доставит тебе удовольствие и удовлетворение.
Письма твои я получил. Хорошие, милые письма, они радуют и бодрят. Чувствую твою любовь, твою теплоту, твою нежность. С какой радостью я их распечатываю. Верь, Лидуська, — как настала победа, так настанет и день нашей встречи.
Гаря жив. Скоро, скоро ты будешь встречать нашего милого чудо-богатыря. За Вадика не бойся. Операция по удалению опухоли от удара несложная и пройдет легко. Рад за девочек. Они, пишешь ты, здоровы. Это - хорошо.
Теперь у тебя страдная пора - посадка огорода. Хотя жизнь с каждым днем будет легче и лучше, огород все же надо засадить. Зимой овощи пригодятся.
В своих письмах ты жалуешься на сердце. Это результат истощения. Для того, чтобы его вылечить — надо бросить курение. Знаю, что это
трудно, но сделать это надо. Летом чаще купайся, но не подолгу. Полезно солнце. Но тоже в меру.
Ты жалуешься на одиночество. Но в этом виновата ты сама. Бежать от людей не следует, особенно, если это хорошие, культурные, подлинно советские люди. Не вредно и встряхнуться, повеселиться. Нельзя же все время сидеть одной с тяжелыми думами, заботами, в одиночестве. Помни, что мы встретимся и, возможно, скоро. А я хочу видеть тебя не развалиной, а здоровым, бодрым и веселым человеком. Одним словом, моей милой, хорошей, бодрой Лидкой, какой я сохранил тебя в своем сознании. Напиши, как поживает Ленка. Нельзя ли устроить ее переезд к тебе? Все же легче было бы тебе справляться с домом и оравой наших милых огольцов.
Ну, Лидусенька, пока желаю тебе успеха, крепко целую тебя и детей.
Твой Иван
Адрес мой: г. Воркута КОМИ АССР почт. ящ. 223/2.
* * *
7.6.1945 г. В Любим
Лидусенька, родная моя!
Давно нет от тебя писем. Нет писем и от детей. Живы ли вы? Здоровы ли?
На днях получил письмо от Оли. Она пишет, что ты и Аришка больны туберкулезом. Верно ли это? Как далеко зашел процесс?
Сейчас наступило лето. Теперь придется много работать на огороде. Работу надо организовать так, чтоб не надорвать, не угробить себя. Ведь самое трудное, самое тяжелое время уже пережито. Сейчас положение будет улучшаться буквально с каждым днем. Страна находится сейчас на крутом подъеме к расцвету благосостояния, к богатству, изобилию и благополучию. Будет обидно, если ты и Аришка сдадите в такое время, свалитесь, не найдете сил справиться с болезнями и нуждой.
Оля явно впадает в панику. Ее письмо показывает, что она не знает моей Лидки. Что касается меня, я верю в твой ум, твою деловитость, в твою стойкость. Убежден, что ты победишь, как победила нужду в труднейшие дни войны.
Напиши все, что знаешь о Таре. Знаю, что он участвовал во взятии Варшавы и Берлина. Где он сейчас? Поздравь его с новой наградой. Передай ему мой привет и скажи, что я горжусь им, моим славным богатырем. От него я уже давно не имею писем. Адреса его не знаю, поэтому не пишу. Как только получу от него письмо, сразу же напишу.
Напиши как прошла операция у Вадика. Поправился ли он? Где он, что поделывает, как чувствует себя?
Одним словом, напиши мне обо всем подробно. А главное - не падай духом, не унывай, постарайся отвлечь себя от тяжелых дум, встряхнись, помни, что все образуется, встанет на место, и мы тоже все будем вместе. Обо мне не беспокойся. Чувствую я себя хорошо. На здоровье не могу пожаловаться. Гнетет вот только разлука с вами, мои дорогие, но верю, что скоро все это утрясется, а тогда мы вновь заживем всей нашей семьей дружно и хорошо.
Вот, Лидусенька, пока и все у меня. Крепко целую тебя и детей. Желаю всем вам успеха и, главное, здоровья.
Твой Иван.
* * *
4.2.1946 г. В Любим
Лидусенька, родная моя!
Неужели ты всерьез поверила в возможность моего ухода от тебя и от детей. Неужели твоя умная голова могла породить такое нелепое, скажу больше — глупое предположение? Мысли о возможности моего ухода, это нелепое и глупое предположение, вероятно, кем-то подсказано тебе, ведь так, не правда, ли?
Да, я немного увлекся. Это верно. Но ведь увлечение прошло. Об этом я написал в первом же письме, посвященном этой злополучной теме. Женщины этой здесь нет. Она далеко. Но даже, если бы она и появилась на моем горизонте, я прошел бы мимо, не подав ей руки. Повторяю, с ней у меня кончено и кончено навсегда, прочно.
Мне кажется, что тебя кто-то накручивает; убеждает, что наша жизнь поломана, что встречи не будет. Если это так, то знай, что это самая злостная клевета. Я живу надеждой на встречу с тобой и детьми; я верю в возможность нашего счастья, большого счастья, Лидусенька, и оно придет, убежден, что придет, и придет скоро. Прочитав твое последнее письмо - нервное, тяжелое, в котором явно проскальзывает недоверие ко мне, я набросал стихотворный ответ. Не знаю, понравится ли тебе этот мой опус.
Любимая, жена моя, подруга!
Прими привет и сердца страстный зов.
Пусть клевета и недруга, и друга
Тебя не тронет, как бывало, вновь.
Тебя люблю я так же, как и прежде,
И жертвенник в крови тебе одной горит.
Скажи, в ночной тиши, когда смежаешь вежды,
Ужели сердце ничего тебе не говорит?
Часы бегут бесстрастной вереницей,
Вот ночь глухая властвует кругом,
А я не сплю. Тобой одной - зарницей,
Нарушен сон и отнят мой покой.
Знай, что я живу тобой, думаю о тебе, мечтаю о тебе, о встрече с тобой. Люблю тебя дико, сильнее, чем раньше. Знай и брось все и всякие сомнения, что бы там тебе не напевали кумушки. Береги себя, береги детей, знай, что мы, по-видимому, скоро будем все вместе. Со своей стороны, я понемногу буду помогать тебе. Скоро переведу немного денег. Как-нибудь до встречи дотянем. Ну, до свидания, любимая моя. Поцелуй за меня детей.
Твой и только твой Иван.
* * *
26.3.1946г. В Любим
Лидусенька! Получил несколько твоих писем и, в частности, твое письмо с фотокарточкой. Да, досталось тебе за эти годы! Изменилась ты основательно, но это нисколько не изменило моего отношения к тебе, больше того — ты стала еще ближе, еще милее.
Итак, вслед за Игорем, в армию ушел Вадим. Теперь у тебя остались только дочурки. Знаю, что это ты переживаешь тяжело. Но, родная, придется тебе потерпеть еще немного. Быть может, совсем немного. А там вернется Игорь, а может быть - я. Конец бывает всему. Будет конец и нашей разлуке. Скоро ли — я не знаю, но будет. Важно сейчас не падать духом, крепиться. До преодоления нужды теперь уже недалеко. Скоро будут отменены карточки. Снабжение, бесспорно, улучшится. Жить станет легче. Прости, что я мало тебе помогаю. Больше пока не могу. Думаю, все же, что скоро и это наладится. Чувствую себя по-прежнему хорошо (физически), но страшно тоскую по тебе, детям. Живу думами о вас и надеждами на встречу.
Ирочка интересовалась в письме - кончилась ли у нас полярная ночь. Да, кончилась 21.2. Появилось солнце. Сейчас оно светит вовсю. Чувствуется приближение весны. Днем на солнце даже чуть-чуть подтаивает. Правда, настоящая весна наступит позднее, примерно в мае.
Ну вот, родная моя, и все пока, что я хотел тебе написать. Крепко тебя целую. Обними и расцелуй за меня детей. Твой Иван.
4.7.1946г. В Любим
Лидка, родная моя! Получил сегодня от тебя письмо, помеченное 14 мая. Тяжелое письмо. Чувствую, что надо объясниться. Прежде всего, ты не права. Не права во всем.
Первое: ты остаешься и останешься для меня тем, чем ты была всегда. Женой, которую я люблю так же сильно, как и раньше, как всегда, лучшим другом и верным товарищем.
Второе: никто и ничто, никакая сила не может заставить меня отказаться от тебя, от детей, от семьи. Я жил и живу надеждой на скорое свидание, на нашу совместную жизнь.
Третье: живу я один, никакой женщины у меня нет, и до встречи с тобой не будет, а с тобой я надеюсь увидеться скоро.
Четвертое: карточку твою я берегу, как самое дорогое, что я имею пока от тебя. Ты пережила тяжелые времена нужды и голода. Это я знаю. Понятно, поэтому, что ты так плохо выглядишь. Но неужели ты думаешь, что я люблю тебя только за внешнюю красоту? Как мало ты меня знаешь! Очень тебе советую выкинуть из головы думы о карточке, внешнем виде и пр. чепухе. Писал я тебе за последнее время, действительно, мало, но это произошло потому, что я имел основание думать, что скоро тебя увижу. По-видимому, это так и будет. И будет скоро.
Надо бы помочь тебе. Но, Лидусенька, сделать этого не могу. Ничего, абсолютно ничего у меня нет. Придется тебе немного потерпеть, немного подтянуться — это последний раз, а там будем вместе, и общими силами мы как-нибудь справимся с нуждой и с голодом.
Страна сейчас идет в гору. Еще немного и страна войдет в эпоху величайшего расцвета, когда даже самому отсталому и тупому человеку будут ясны преимущества социализма. Порукой тому партия, Сталин. Разве партия не подготовила страну к войне? Разве партия и Сталин не выиграли эту величайшую из войн? Где же основания думать, что партия и Сталин не добьются подъема хозяйства страны, ее расцвета. Мне думается, что партия и Сталин добьются закрепления победы, одержанной в войне, и обеспечат величайший расцвет страны. В это я всегда верил и сейчас верю больше, чем когда-либо раньше. Поэтому, Лидуська, не унывай. Все будет хорошо, все наладится.
Крепко тебя целую. Твой Иван. Поцелуй за меня детей.
* * *
6.8.1946г. В Любим
Лидуська, родная моя! В чем дело? Пишу тебе часто — два-три письма на каждое твое послание... и вдруг - «не получаю писем, почему ты молчишь?» Тут, видимо, пошаливает наша замечательная почта. Но ни-
чего, это дело мы как-нибудь наладим и вероятно скоро.
Знаю, что ты пережила тяжелые недели. Хотелось бы помочь тебе, да — увы, нечем. Сейчас поспела или поспевает картошка. Понимаю, что одной картошки недостаточно, но это все же поддержка и не маленькая. Читаю и перечитываю твои письма, и буквально разрывается сердце. Хотелось бы быть с вами, помочь вам, работать и еще раз работать, творить, создавать нужные вещи и народу, и партии, но, увы, видимо, это неосуществимая мечта. Прошел тут слух об отмене приговора по моему «делу», прошел, да и канул. А это признак плохой. Если было решение и потом отменено - это значит конец. Второй раз подобное решение, если и принимается, то спустя много-много времени. А это много-много времени надо прожить. Невольно встает вопрос: проживешь ли?
Обидно. Сидишь ни за что. Ведь ты знаешь мою работу, мои настроения, мои убеждения. Здесь я такой же, как и на воле, не изменился нисколько. Живешь среди врагов, среди всякой сволочи. Один, без друзей, без близких, без товарищей. Тяжело! Письмо получилось тяжелым. Прости, настроение такое.
Береги себя. Помни, что на твоих руках дети. Ты им нужна. Ну, пока, моя любимая.
Крепко обнимаю и целую тебя твой Иван
* * *
28.8.1946 г. В Любим
Лидка, любимая, что это ты вдруг замолчала? Вот уже два месяца, как я не знаю о тебе ничего. Последнее письмо, полученное от тебя, было помечено 6 июня. Правда, в этом письме ты предупреждала, что будешь писать редко. Я понимаю тебя. Огород требует от тебя много времени и усилий. Это главное. Но все же, мне кажется, ты могла бы выбрать несколько минут, что бы написать мне несколько строк.
У меня по-прежнему нового ничего. На днях подал еще одно заявление с просьбой о пересмотре дела и об отмене приговора суда. Теперь буду ждать ответа, хотя, откровенно говоря, я потерял веру в благоприятный исход этого очередного ходатайства. По-видимому, наших заявлений никто, кроме канцелярских крыс, не читает. Если бы заявления были прочитаны теми, кому они адресованы, результат был бы другим. Но эти люди загружены другой, достаточно важной работой, и им, по-видимому, не до нас.
Как поживаешь ты? Как дела с огородом? Уродилось ли что?
Аришке передай от меня привет и скажи ей, что я на нее сердит. Обещала она писать мне и почему-то не пишет. Получила ли она мое
письмо, в котором я поздравляю ее с днем рождения?
Ну, родная моя, крепко целую тебя и детей - твой Иван.
* * *
11.9.1946г. В Любим
Лидусенька, любимая! Вот уже три месяца, как я не имею от тебя никаких известий. Живы ли вы? Здоровы ли? Как живете? Увы, я не знаю. Последнее твое письмо было помечено 6/VI, с тех пор - ни звука.
Разумеется, я понимаю и знаю, что сейчас у тебя горячая страда — огород. Но все же, мне кажется, ты могла бы найти несколько минут для того, чтоб написать хотя бы коротенькое письмо. Наконец, если тебе некогда — это могла сделать Ариша. Учти, что я беспокоюсь, и изволь написать как можно скорее. У меня пока все идет по-старому. Работы много - и это хорошо. Личной жизни никакой. На здоровье пожаловаться не могу. Материально обеспечен, то есть другими словами — сыт. Настроение? Жду, жду и жду. Надеюсь и жду. Внимательно слежу за событиями. Возмущен позицией и поведением этой сволочи, сиречь, англоамериканскими рабовладельцами. Положим, для меня их поведение не является неожиданным. Я не думал только, что они дойдут до такой наглости и жульничества. Об Англии и США у нас сложилось неправильное представление, как о государствах демократических. Это жандармы современного мира, государства, которые все больше и больше становятся фашистскими. С ними нам придется еще драться. Это для меня ясно. Весь вопрос только в том — когда. Нам выгодно эту драку, поскольку она неизбежна, оттянуть. Но если они ее развяжут — будут разбиты. Я в этом не сомневаюсь. Англичане и американцы мало каши ели, чтоб драться с нами. Если б ты знала, как я ненавижу эту господскую сволочь! Ведь, если бы не угроза нападения этих рабовладельцев на СССР, поверь, мы давно были бы с тобой вместе.
Ну, Лидусенька, всего тебе хорошего. Пиши. Крепко тебя целую, твой Иван.
Передай Аришке, что я жду от нее письма. Крепко ее обнимаю и желаю ей здоровья и еще раз здоровья. Ив.
Мой адрес: Воркута КОМИ АССР Почт.ящ. 223/2.
* * *
4.11.1946г. В Любим
Лидусенька, любимая!
Получил от тебя целую пачку писем. Наиболее важным является последнее письмо, в котором ты пишешь о неурожае картофеля на огороде
и о своем намерении пойти на работу в лес по погрузке дров. Думаю, что это самое плохое из всех решений, какие ты могла принять. Работа в лесу при твоем здоровье может кончится плохо. Эта работа должна быть исключена. Она теперь не по тебе. Надо искать другую работу, которая не требовала бы большого физического напряжения. Мне кажется, Лидусенька, что ты немного поддалась панике. Разумеется, неурожай создает новое и притом довольно тяжелое положение, но разве ты не выходила из трудных положений, к тому же казавшихся абсолютно безвыходными. Выйдешь и на этот раз, только не падай духом — это самое главное.
Кое-чем, вероятно, смогу я помочь. Кое-чем поможет Гаря и, возможно, сестры. Так что общими силами и на этот раз из трудностей вылезем. Надо вылезти. Ведь это уже последние трудности (их породил неурожай). Если хочешь, это последний перевал. Его надо осилить для того, чтобы выйти в долину изобилия и воспользоваться ее благами.
Не понял я твоих замечаний о Вадике. Что с ним еще стряслось, какое несчастье? В предыдущих письмах ты говорила о его болезни, о том, что он лежал в госпитале. Напиши, чем он болел, и, вообще, в каком состоянии его здоровье. Все же я думаю, что Красная Армия поставит его на ноги, позволит преодолеть последствия истощения.
Рад за девочек. Хорошо, что они здоровы. Немного, еще немного потерпите, мои родные, а там будет легче. Страна явно идет в гору. Трудности преодолеваются и будут скоро преодолены. Это для меня ясно. Да к тому же скоро кто-либо из нас вернется — либо Игорь будет демобилизован, либо меня освободят, либо то и другое вместе.
Ну, крепко целую тебя и детей. Твой Иван.
* * *
21.11.1946 г. В Любим
Лидусенька, родная моя! Получил от тебя несколько писем, одно, что называется, тяжелее другого. Надо бы сразу же ответить и хотя бы этим немного поддержать тебя, но, как назло, было страшно много работы и это обстоятельство помешало мне выполнить свое благое намерение. Делаю это с опозданием. Думаю, ты меня ругать не будешь.
Но к делу.
В предыдущем письме я уже говорил тебе, что категорически возражаю против твоего желания пойти на лесозаготовки. С твоим здоровьем, с твоим больным сердцем браться за эту работу нельзя. Надо придумать что-либо другое. Между прочим, почему бы тебе не заняться живописью. Попробуй, напиши два-три пейзажа (они у тебя удаются) и продай на базаре. Авось, пойдет. Вот тебе и заработок. А спрос на произведения искусств имеется везде. Думаю, что немного сумею и я помочь.
На днях перешлю тебе руб. 200-300. Эту сумму я смогу пересылать тебе ежемесячно. В этом деле мне помогут мои друзья. Что с Вадиком? Из твоего письма я, к сожалению, не мог понять ничего. Одно ясно - с ним что-то стряслось, а что именно, неясно. Напиши подробно.
Страшно рад за Ирочку. Если за этот год здоровье ее не сдаст — все будет в порядке. Неурожай много испортил. Если бы в этом году был хороший урожай, представляешь, как все расцвело бы. Но ничего. За неурожайным годом у нас идут обычно годы высоких урожаев. Так, вероятно, будет и на этот раз. Во всяком случае, ты не унывай. Скоро семья понемногу начнет собираться. Первым, по всей вероятности, вернется Игорь. Если не ошибаюсь, он должен быть демобилизован. Затем должны вернуться Ленка и ее благоверный Павел. Кстати, где он, и что с ним? Его стихов я что-то не вижу ни в газетах, ни в журналах, а они должны бы уже появиться.
Ну, родная, крепись. Крепко целую тебя и девочек. Твой Иван.
(Игорь вернется в Любим в 1947 г. Елена после лагеря останется на поселении в Актасе в Казахстане, Павла Васильева расстреляли на рассвете 16 июля 1937 г. - С.Г.)
* * *
1.12.1946 г. В Любим
Лидка, родная моя! Получил твое письмо, написанное накануне праздника Окт.револ. С удовольствием прочитал его несколько раз. Уж больно живо описываешь ты «концерт» на гармошках, устроенный девочкам. Да, Лидуська, и этот 9-й Октябрь мы встретим, увы, не вместе.
За последние дни я очень много думал о твоих попытках устроиться на работу в лесозаготовительные организации и пришел к твердому решению, что делать этого ни в коем случае не надо...
* * *
(без даты) В Любим
Дорогая моя дочурка, солнышко мое! Твое письмо получил. Большое, большое спасибо тебе за него. Ты пишешь, что часто играешь с мамой на гитаре и поешь песни. Это хорошо. Песни поют добрые, хорошие, честные люди. Наш народ создал замечательные песни. Он любит их и гордится ими. Эти песни - широкие и беспредельные, как наша великая родина; они могучие, как наши леса и реки; они красивые и радостные, как наши необозримые луга и степи, покрытые разноцветными цветами.
Я видел, как утром пробуждаются Цветы.
Вот ландыши. Они торопливо умываются росой и робко выглядывают из-под зеленых листьев, под которыми они спали ночью; своими нежными головками они приветствуют солнце.
В низине, собравшись толпой, прихорашиваются незабудки. Своими лукавыми глазенками они всматриваются в трепещущие синеватые утренние дали.
А там дальше фиалки, распустив лепестки, слушают песни соловья, приветствующего рождение солнца, рождение дня.
Много цветов в наших лугах, много птиц в наших лесах, много солнца в наших просторах и много хороших людей на нашей земле. Поэтому и песни у нас такие хорошие. Нигде нет таких песен, как у нас, нигде нет другой такой страны, как наша.
Я рад, что ты любишь песни. Это показывает, что ты любишь природу своей страны, свой народ, свою родину.
Хорошая ты растешь у меня, дочурка!
До свидания, моя радость, мое солнышко, моя голубоглазая незабудка. Крепко целую.
Твой папа.
* * *
14.1.1947 г. В Любим
Лидуська, родная! Получил от тебя очередное письмо, в котором нашел долгожданную фотокарточку. Вот это подарок. Целыми часами я рассматривал близкие и дорогие мне лица. Больше всего поразила Аришка. Как она выросла! Какая замечательная и умная у нее мордашка!
Письмо твое, откровенно говоря, меня насмешило. Ты упорно хочешь «сгладить» впечатление от той маленькой фотокарточки, на которой, как ты сама выразилась, ты выглядишь старухой. Глупышка ты моя милая. Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что тяжелые годы нужды не прошли даром, не отразившись на тебе. И неужели ты думаешь, что мое отношение к тебе определяется только тем, как ты выглядишь. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Для меня дорого то, что в годы испытаний ты показала себя стойкой, способной преодолевать всякие трудности, не падающей духом, настоящей советской женщиной, сумевшей без меня, в трудных условиях вырастить и воспитать детей. Все это для меня дороже всего. А то, что ты немного постарела и стала немного менее красивой — это пустяки, о которых ты и думать не должна.
С твоими замечаниями о живописи согласиться не могу. Сразу, разумеется, успеха ты иметь не будешь. Первые работы, быть может, пойдут, действительно, за 5-10 руб. Несмотря на столь мизерную цену, де-
лать их надо хорошо, так, как ты делала бы их для себя. Потом, спустя некоторое время, люди оценят твое искусство и ты будешь вспоминать о 5-10 рубл. гонораре, как о курьезе. Вспомни биографии... Ван-Гога и многих других художников, и ты поймешь, что мой совет — реальность, самый надежный и верный путь, на который ты должна встать.
Вадим меня тревожит. На него явно влияет среда. Нужно чаще писать ему. На днях я через тебя напишу ему письмо. Пусть пишет ему Ольга. Надо его поддержать и повлиять на него. Мы должны сделать его образцовым солдатом - это наш долг.
Напиши, получила ли ты второй перевод.
Крепко целую твой Иван.
Ты пишешь о красках. Краски может выслать Гаря, он же может прислать и бумаги. Иван.
* * *
Милая дочурка!
Получил твое замечательное и на редкость умное письмо, показывающее, что ты действительно выросла и стала большой и умной девочкой.
Ты пишешь о себе: «большая, а толку мало». Вот с этим я не согласен. Знаю, что учишься ты неважно, что ведешь себя в школе плохо. Знаю все это. Знаю и думаю, что все это временно, преходяще, что ты сама подтянешь себя и будешь примерной ученицей и по учебе, и по поведению. Неправда ли, ведь так, дочурка?
А учиться тебе надо. После окончания десятилетки пойдешь в университет или в консерваторию. Но это еще мы обсудим с тобой. Время у нас есть.
Спасибо тебе за карточку. Как бы я хотел расцеловать не карточку, а тебя, моя славная, моя любимая дочурка.
Желаю тебе успехов в учебе, крепко целую твой отец Иван.
* * *
29.1.1947 г. В Любим
Лидуська, родная! Получил твое письмо и письмо Вадика и Ольги. Что и говорить, парень находится в тяжелом депрессивном состоянии. Это результат напряжения предыдущих лет. Ребенком он должен был работать за двоих взрослых, работать и голодать. Результат — сильнейшее истощение организма и, в частности, нервной системы. Такое состояние присуще не только Вадиму, Тысячи и тысячи ребят на заводах и фабриках ковали победу, жертвуя всем, в том числе и своим здоровьем. Великая война, Лидуся, потребовала великих жертв. Если бы народ
не пошел на жертвы, мы не имели бы победы. А победа одержана большая. Поэтому жертвы принесены не напрасно.
Могла ли ты облегчить положение? Нет, не могла. Ты сама все эти годы жила в условиях жуткого голода и лишений, боролась со смертью, спасала детей, сплошь и рядом жертвуя собой. В общем потоке великого героизма народа есть и твоя капля. Этим ты законно можешь гордиться.
Чем можно сейчас помочь Вадиму?
Мне кажется, надо вдохнуть в него веру в свои силы. Кто-то ему наболтал, что у него туберкулез, которого, кстати сказать, у него нет. Будет хорошо, если ты и Ольга докажете ему и убедите его в том, что у него нет никакого туберкулеза. Простое затемнение в легких еще не туберкулез. С подобного рода затемнениями я жил всю жизнь и, как ты знаешь, чувствовал себя неплохо. Проживет и Вадим. Надо только, чтоб он не впадал в панику и боролся за свое здоровье. Питание у него сейчас неплохое. В армии кормят хорошо. Если он займется физкультурой, спортом, отвлечется от мрачных дум - у него все будет в порядке. Поэтому ты не нервничай, не волнуйся, все будет в порядке. Пиши почаще ему письма. Подбадривай его. Со своей стороны я тоже поддержу его. Общими силами мы вытянем его, обязательно вытянем.
Ну, пока, моя любимая женушка. Крепко тебя целую.
Твой Иван.
* * *
7.4.1947 г. В Любим
Милая дочурка!
Получил твое хорошее, теплое письмо. Не понимаю, почему ты не получаешь моих писем. Пишу я довольно часто. Во всяком случае письма мои ты будешь получать аккуратно.
Вадиму я напишу. Но он теперь, если я не ошибаюсь, в Москве, а не в Любиме.
Знаю, Ирочка, что положение у вас тяжелое. Мама мне уже писала, что картошка подходит к концу, и вы вынуждены питаться почти исключительно одним хлебом. У меня тоже сейчас нет ни копейки. Поэтому помочь вам смогу только в конце апреля, не раньше. Придется вам как-то изворачиваться самим. Надо найти какой-то выход из положения.
Это последние трудные месяцы, и их надо прожить. Во второй половине года положение резко улучшится, и вам больше уже не придется голодать. Поэтому держись сама и поддержи маму. Вы много пережили, много страдали, теперь осталось пройти последний участок этого трудного пути. Убежден, что моя милая дочурка и моя замечательная жена сумеют преодолеть эти последние трудности.
Ну, крепитесь, мои дорогие и бесконечно любимые. Крепко целую тебя и маму. Твой отец Иван.
* * *
17.4.1947 г. В Любим
Лидусенька, родная! Получил вчера от тебя письмо, - тяжелое, но правдивое.
Хожу, как очумелый. Хотелось бы помочь тебе, но как я ни считаю свои капиталы, увы, больше ста руб. наскрести не могу. Эти сто пересылаю тебе. Понимаю, что это ничтожно мало, что это капля в море, — но что будешь делать - больше нет и взять пока негде. Вадим меня возмущает. В тяжелых условиях он оказался тряпкой, не мужчиной, а какой-то кисейной барышней. Мне стыдно за него. Потеря козы - это дополнительный удар. Протянете ли вы до июля?
...В крайнем случае обратись за помощью к знакомым: к Викторине, Герасимову, Сысоеву, Готлоберу, одним словом, ко всем моим друзьям. В долгу я не останусь. Расплачусь в свое время.
Постарайся засадить огород. Это будет хорошим подспорьем зимой. Теперь о твоем приезде. Я был бы безумно счастлив, если бы тебе удалось приехать сюда. Но, Лидуська, поездка - это дорогое и тяжелое предприятие. Обдумай, стоит ли сейчас его предпринимать. Не лучше ли будет пока отложить встречу, а деньги использовать для подготовки к зиме: запастись на зиму продуктами, одеждой и т.д. А потом, я все же крепко рассчитываю на освобождение и на встречу с тобой дома, в Любиме.
Ну, вот пока и все, моя любимая женушка. Хочу, безумно хочу, чтоб ты вышла победительницей и из этого испытания.
Крепко целую тебя, детей, твой Иван.
(Викторина - В.В.Кригер, балерина Большого театра, худ.руководитель коллектива «Московский художественный балет». Герасимов - А.М.Герасинов - нар.художник СССР, Сысоев - П.П.Сысоев - искусствовед, возглавивший впоследствии Академию Художеств, один из «учеников школы Тройского», Готлобер - Д.А.Готлобер - приятель И.М.Гронского, близко знаком с А.И.Микояном. — С.Г.)
* * *
5.7.1947 г. В Любим
Лидуська, милая! Получил от тебя целую пачку писем. Постепенно отвечу на все. Сейчас же ограничиваюсь только несколькими, наиболее волнующими, меня вопросами.
В одном из писем ты пишешь, что наступившие холода погубили
всходы картофеля и ты опасаешься, что он погиб безвозвратно. Правда, в другом письме ты пишешь, что у вас наступило потепление, и на огороде появились дружные всходы. Тон этого второго письма определенно оптимистический, из чего я заключаю, что положение на огороде, в частности, с картофелем, выправилось. Так как от урожая на огороде зависит ваше благополучие, я хотел бы знать более подробно о судьбе высаженного тобой картофеля.
В нескольких письмах ты пишешь о потере козы. Да, это потеря большая. Если бы у вас была коза - вы были бы с молоком. А оно, как-никак, подспорье, да и, пожалуй, не маленькое.
Потерю козы ты переживаешь болезненно, больше того — эта потеря свалила тебя, окончательно подорвав твои силы.
Мне думается, Лида, что дело это поправимое. В течение ближайшего месяца я переведу тебе 500-600 руб., что, с уже переведенными деньгами, даст тебе возможность вновь обзавестись козой и, таким образом, восполнить эту потерю.
Прочитал письма Вадима. Он бодрится, но положение у него тяжелое. Дистрофию, разумеется, можно преодолеть, но для этого необходимо более или менее сносное питание. Пока Вадим его не имеет. Но с осени положение с питанием значительно улучшится, и я думаю, что он сумеет выбраться из трудностей своими силами. Во всяком случае, я переслал ему сто руб. Это, разумеется, слабая поддержка, но в его настоящем положении и это хлеб.
Несколько месяцев назад я просил Ольгу выслать мне кое-какие книги, в частности, «Эстетику» Гегеля и «Эстетические отношения искусства и действительности» Чернышевского. На покупку книг я переслал ей 200 руб. Ни книг, ни писем от Ольги я не имею. Узнай, пожалуйста, что случилось, почему она не выполнила мою просьбу.
По твоей просьбе посылаю письмо Таре. Так же, как и ты, я думаю, что он поступил правильно. В другом месте он скорее найдет себе работу и сможет создать условия для учебы, а учиться ему необходимо. Рад за Аришку. Ей во что бы то ни стало надо дать законченное среднее образование, а затем и законченное высшее образование.
Это мы можем и должны сделать.
Ну вот пока и все, моя славная женушка. Крепко целую тебя и детей.
Твой Иван.
* * *
13.7.1947 г. В Любим
Родная моя! Получил два твоих письма — от 25 и 27 июня. Собирался тебе написать, в частности, о Вадиме и вдруг... 10.7 получаю от него
записку, со станции Воркута, в которой он пишет, что приехал сюда и просит помочь ему устроиться на работу.
Устроил пока его у своих знакомых, передал ему белье, гимнастерку, брюки, кепку, тапочки, немного денег (90 руб.) и кое-что из питания. Стал хлопотать о свидании. Разрешение мне дали быстро. Вадима, еще до свидания со мной, сводили в баню. Вымылся он и ко мне пришел чистый, сытый и веселый. Страшно рад встрече, а я рад еще больше. Проговорили мы два с половиной часа.
О нем скажу тебе одно: хороший, очень хороший вырос парень. Политически и морально — это кремень, что меня страшно обрадовало.
Да, ты воспитала прекрасного сына, которым мы оба законно можем гордиться.
На работу он пока еще не устроился. Пусть пока отдыхает. Дорога была у него тяжелая. В пути он вынужден был продать костюм и белье. Но это пустяки. Важно, что он добрался.
Питается он сейчас хорошо. Поправится быстро. Да, собственно, и поправляться-то ему не от чего. Надо просто подкормиться, и все будет в порядке. Рассказал он о тебе, о твоем здоровье.
За время нашей беседы он раз двадцать говорил о необходимости помочь тебе и, возможно, скорее. В этом я с ним согласен. Как только он поступит на работу, сразу же будет тебе помогать. На его помощь ты можешь крепко рассчитывать. Но вот что: постарайся, как можно скорее, выслать ему справку о том, что Ирочка является ученицей такого-то класса и т.д., это необходимо для пересылки посылок, которые он тебе будет высылать регулярно.
Думаю, что помощь с его стороны будет солидной и, главное, — реальной.
Таким образом, у тебя теперь одной заботой меньше. Вадим уже не будет обузой, а, наоборот, помощником. Остается обеспечить тебя и дочурок, а это уже легче. Овощей тебе хватит... Хлебом ты будешь обеспечена (карточки будут отменены). Если купишь козу, то будет у тебя и молоко. Сена козе можно купить. Правда, я не знаю цен на сено. Но, вероятно, цена не очень высокая. Козе надо сена едва ли больше 15 фунтов в день или 11 пудов в месяц. Прикинь, сколько это будет стоить, и напиши мне или Вадиму, лучше - мне. Мы это дело обмозгуем и спланируем. В общем, постараемся сделать так, чтобы могла жить нормально, без нужды и поправляться, а поправиться тебе необходимо.
Ну, вот, Лидусенька, пока и все.
Об устройстве Вадима напишу сразу же. О нем не беспокойся. Не беспокойся и обо мне. У нас все в порядке.
Крепко целую тебя и дочурок. Твой Иван.
25.7.1947 г. В Любим
Лидуська, родная! Получил твое письмо от 14.7.1947 и в нем письмо от Ольги к тебе.
Да, трудновато вам приходится.
...Самое главное сейчас — восстановить здоровье.
Для этого нужно улучшить питание. Мне кажется, что сделать это можно. В конце июня с моего личного счета (чувствуешь, как громко звучит) я просил перевести тебе последние триста руб. Эти деньги тебе переведены, и ты, вероятно, их уже получила. Вчера я получил от Вадима записку, в которой он пишет о том, что переслал тебе 160 руб.
Сегодня мне сообщили, что послана организованная мною посылка, в которой ты должна получить: 2 кгр. крупы овсяной, 2 кгр. пшена, 2 кгр. сахара и 2 кгр. рас. масла и 1,5 кгр. муки белой. Сегодня я сдал для перевода тебе 250 руб. денег.
Все это, вместе взятое, на август тебя обеспечит, а в августе мы с Вадимом сумеем переслать тебе еще одну-две посылки и немного денег. Если это нам удастся, то и сентябрь у тебя будет обеспечен.
Поддерживать тебя будет теперь значительно легче. Вадим из обузы, из нахлебника превратился в помощника. Пока я еще не могу сказать, насколько велика будет его помощь, но то, что она будет, можешь в этом не сомневаться. На лето он пока обеспечен всем необходимым. Я дал ему кожаные русские сапоги, тапочки, две новые гимнастерки, две пары белья, двое брюк, одни, правда, старые, телогрейку, кепку, носки и портянки.
Питанием он тоже обеспечен, а с 1.8 будет иметь карточку продовольственную. О нем можешь не беспокоиться. Он теперь на моем попечении. Поскольку Вадим будет помогать, а, быть может, немного поможет и Игорь, то втроем мы как-нибудь вас прокормим и, думаю, что прокормим неплохо.
Ты пишешь о своих планах переезда. Намечаешь Дулево, Ленинград или Воркуту. Как бы ни хотелось мне видеть тебя и дочурок, все же я высказываюсь против Воркуты.
Жить здесь можно. Жизнь здесь относительно дешевая. Но есть два обстоятельства, которые вынуждают меня высказаться против твоего переезда сюда, это, во-первых, климат, чрезвычайно вредный для сердечников (частая смена атмосферного давления) и, во-вторых, чрезмерно большое количество блатных обоего пола, с присущими этой категории нравами. Я очень не хотел бы, чтоб наши дети общались с этой публикой. Остальное, надеюсь, поймешь ты сама. А потом мне вообще кажется, ты немного рановато подняла вопрос о переезде. Подождем до ноября, а там видно будет.
Ну, вот пока и все, что я хотел сказать тебе. Ольге передай, что я на нее не обижаюсь (я знаю, что такое нужда). Книг всех мне сейчас не на-
до. Пусть пока она перешлет Чернышевского — «Эстетические отношения искусства к действительности». Ирочку поздравь с днем рождения. Ей я пишу отдельно.
Крепко целую тебя и детей. Твой Иван.
* * *
6.8.1947 г. В Любим
Лидуська, родная моя! Получил сегодня от тебя два письма — от 19 и 24 июля. Постараюсь ответить на них откровенно и подробно.
1. О Вадиме. Вадим приехал сюда почти раздетым и, естественно, голодным. В дороге он распродал все, что ты дала ему, и все, что он взял сам из дома. С трудом одел и обул его. Долго не удавалось устроить его на работу. Наконец, удалось и это. Теперь он работает. Сколько получает — я пока еще не знаю. Виделся с ним всего лишь один раз. На днях выясню все подробно и напишу тебе. Но уже сейчас могу тебе сказать, что он сыт, не голодает, и поэтому о нем ты можешь не беспокоиться.
2. О твоем переезде. Сейчас у нас повсеместно идет сокращение. Поэтому устроиться здесь на работу так же трудно, как и у вас. Кроме того, я жду ноября, праздника, амнистии. Разговоров очень много, надежд — еще больше. По-видимому, и разговоры, и надежды на этот раз реальны. В случае освобождения - я отсюда уеду. Во-первых, нет смысла оставаться, во-вторых, никого не оставляют здесь. Понятно. Отсюда вывод: план переезда сюда надо оставить, как нереальный. Ты спросишь: как же быть? В этом письме посылаю записку моего приятеля к жене. Быть может, она сумеет тебя устроить. Не дожидаясь результатов, напиши Перегудову в Дулево и попроси его помочь тебе устроиться там и на работе, и с квартирой. Если оба варианта эти не вытанцуются — будем придумывать что-нибудь еще. Не беспокойся — придумаем.
3. Об урожае и питании. Плохо, что твои надежды на урожай не оправдались, хотя, мне кажется, судить еще рано. Картофель еще подрастет, а при поливе выправится и все остальное. Но, допустим, что урожай все же будет плохой, что овощей ты снимешь недостаточно. Значит ли это, что все кончено, что выхода нет? Нет, не значит. Одну посылку Вадим тебе послал, вторая подготовлена, за ней пойдет третья и т.д. Собранные тобой овощи плюс посылки Вадима, и ты вышла из положения. По плану ты должна получить три посылки в месяц. Это с Вадимом твердо установлено. Поэтому я прошу тебя аккуратно сообщать мне все, что ты получишь от Вадима. Это мне необходимо, чтоб знать, все ли тебе Вадим пересылает, так сказать, для контроля над ним, а контроль делу не повредит.
В июне тебе послана Вадимом посылка и 160 руб. денег, мною 250 руб. Сообщи, получила ли ты посланные Вадимом. До 10.8 Вадим дол-
жен выслать вторую посылку, примерно такую же, как и первая. Как только он вышлет посылку - я тебе сразу же напишу.
4. О письмах Вадима. Я не знал, что он так мало тебе пишет. Не беспокойся, я заставлю его писать чаще и больше.
5. Мне думается, Лида, что трудности все уже позади, сейчас у тебя будет лучше. И это улучшение будет нарастать. Важно только, чтоб ты поправилась. Что касается меня, то я крепко рассчитываю на встречу с тобой еще в этом году. Поэтому тебе важно продержаться до ноября.
Ты хорошо сделала, что устроила дочерей. Авось, хоть немного они поправятся, а там мы их поддержим. Ну, не унывай, моя любимая. Крепко целую тебя и детей. Твой Иван. (Встреча родителей состоится только 22 апреля 1953 года - С.Г.)
* * *
8.8.1947 г. В Любим
Лидуська, родная моя!
Еще и еще раз продумал два твои письма. Я вполне согласен с тобой в том, что в Любиме тебе оставаться нечего. Сколько ты ни бейся, сносных условий существования, видимо, там не создашь. Надо переезжать. Было бы, разумеется, неплохо устроиться здесь, но к сожалению, это опять будет постройка на песке. Дело в том, что здесь не разрешают жить членам семьи, а без разрешения жить — это значит все время ждать, что вот-вот предложат выехать отсюда. Сама понимаешь, что это уже не житье.
Посоветовавшись с друзьями, мы решили переселить тебя в другие места — либо в Ростов, либо в Кричев (Белоруссия). Письмо в Ростов я пересылаю через тебя (ты перешлешь его по адресу: г.Ростов-на-Дону, Социалистическая ул. д. 86, Щербаковой Марии Ивановне для Полины Даниловны Товель). По второму адресу мы написали отсюда и сейчас ждем ответа. Так или иначе, ты будешь переселена еще до зимы. До этого времени, т.е. до письма от меня, дом не продавай.
Как у тебя с огородом? Поправилось дело или нет?
Получила ли посылку? На днях Вадим перешлет тебе вторую. Все уже приготовлено. Осталось упаковать и отослать. Сообщения Вадима об отсылке посылки я еще не имею. Как только получу, сейчас же сообщу тебе. Дней через 7-10 пошлю тебе денег, вероятно, руб. 200-300.
Вадим работает, но я его не вижу. Говорят, что поправился и выглядит на редкость хорошо.
Здесь усиленно говорят о предстоящей амнистии. Судя по всему, амнистия будет.
Ну, пока всего доброго. Крепко целую тебя и детей. Твой Иван.
Лида! По этому адресу пошли две справки. Тебе будут пересланы продовольств. посылки. Сделай это обязательно, а то без справок не принимают на почте.
* * *
27.8.1947 г. В Любим
Лидуська, милая! Получил вчера твое замечательное письмо от 8 августа, а сегодня письмо от Игоря. Отвечаю раньше тебе.
Пока, Лидусенька, я не могу твердо сказать, где и как тебе придется проводить зиму.
Кроме письма Товеля, которое ты, вероятно, уже получила и в котором, как ты, вероятно, знаешь, поставлен вопрос о твоем переезде в Ростов, написано и послано письмо в Белоруссию, в г.Кричев Могилевской области. Ответы на эти два письма в конце сентября покажут, насколько реален план переселения в эти места. Кроме того, к праздникам мы ждем амнистии. По моим расчетам, она должна быть широкой, так что, возможно, и я получу возможность двигаться. Если же, паче чаяния, меня оставят на Воркуте, что не исключено, тебе придется перебираться сюда. Но это в том случае, если это «Оставление» будет длительным, скажем, не меньше, чем на два-три года. Если же задержаться здесь придется, к примеру, на год, переезжать не придется. Как видишь, все стоит под знаком вопроса. Но уже сейчас ясно, что в Любиме тебе долго жить не придется.
Вадим понемногу поправляется. Выглядит он значительно лучше. Но все же климат на нем сказывается. Появились у него боли в легких, в области ранения, но прошли. Ничего серьезного в этом нет. Он и сам это понимает.
Работает он хорошо. Можешь за него не беспокоиться. Радует меня его забота о доме, о тебе, о сестрах. Рассказал ему о том, что из первой посылки вытащили сахар. Это страшно его огорчило. Ведь сахара было не меньше 2 кгр., и посылали мы его и белую муку ко дню рождения Ирочки. Думали создать ей праздник. Обидно, что вы не получили этого подарка.
Вторую посылку ты должна уже получить. Она и по весу больше и по содержимому лучше. Вадим вложил в нее значительную часть своего пайка. Напиши подробно, что из посланного дошло. Сейчас Вадим собирает тебе третью посылку. На это дело я дал ему денег. Это из тех, что я скопил для тебя. Поэтому денег ты получишь меньше, но зато у тебя будут продукты, а это, мне кажется, ценнее.
Напиши, как у тебя обстоят дела с урожаем. Что уродилось и сколько сняла картофеля. Если урожай получился более или менее сносный — все будет хорошо. Свои овощи плюс наши посылки дадут возмож-
ность просуществовать. Много даст и отмена карточной системы, особенно, если ты будешь жить не в Любиме. Мне кажется, Лидуська, что твои дела пойдут в гору. Голодать, во всяком случае, не придется.
Радует меня урожай. По сообщениям газет и радио - урожай повсеместно хороший. Хлебозаготовки идут хорошо. Страна будет с хлебом.
Между прочим, газеты пишут о значительном падении цен на колхозных базарах. Думаю, что у вас цены идут вниз, особенно на овощи.
Ну вот, пока и все, Лидуська. Крепко, крепко целую тебя, Ирочку и Сашу. Твой Иван.
* * *
5.10.1947 г. В Советск, ул. Тимирязева, 36
Милый мой сын, мой дорогой Гарик!
Давно получил от тебя хорошее, теплое, родное письмо. Хотел сразу же ответить. Но, увы, отвечаю, как видишь, только сейчас — примерно через месяц после получения письма. Было много работы, да и здоровье слегка «подгуляло». Сказалась старая, больше того - застарелая цинга. Но, пожалуйста, не тревожься. Ничего ни страшного, ни опасного нет. Такого рода болезни я преодолеваю легко. Организм у меня железный, и я могу смело на него положиться. Не подведет.
Ты спрашиваешь о Вадиме. Я недоволен им. Самостоятельно существовать он пока не может. Нужен поводырь, нужна нянька. Это, разумеется, плохо. Хотелось бы, чтоб он был самостоятельным, волевым человеком, способным крепко стоять на ногах. Убежден, что это в свое время придет, а пока приходится им заниматься и заниматься много.
От мамы письма я получаю часто. Положение у нее тяжелое. Если бы не ты и не твоя помощь — она едва ли справилась бы с трудностями.
К сожалению, трудности еще не преодолены, и успокаиваться мы еще не можем. Но все же самое страшное уже позади и больше никогда не вернется. Самое главное сейчас состоит в том, чтоб маму поставить на ноги, другими словами, «капитально отремонтировать». Она пишет мне о том, что ты посылаешь ей посылки с продовольствием. Вот это для нее сейчас все, что ей надо.
Она упорно рвется приехать ко мне. Увы, это пока исключено. Надо ждать ноября, праздников. Я верю, они кое-что принесут. Быть может даже освобождение. Ты прекрасно понимаешь, что если бы это случилось - все вопросы были бы решены.
Теперь о тебе. Основное, на чем ты должен сосредоточить все свое внимание - это среднее образование. Ты должен его получить во что бы то ни стало, любой ценой, любыми усилиями. Возможности для этого у тебя есть и притом довольно большие. Что это за возможности?
Во-первых, вечерние школы. У вас, по-видимому, они имеются. Если же их нет, поставь перед партийной организацией вопрос о создании таких школ, по крайней мере, для членов партии. Во-вторых, система заочного обучения. Это дело у нас поставлено неплохо. Тебе надо подать заявление, обзавестись книгами и упорно, систематически изо дня в день работать. Рядом у тебя прекрасный консультант - твоя жена.
Начни эту работу немедленно, сегодня же. Не откладывай в долгий ящик. Возможно, тебя будут пугать всякого рода трудностями: дескать, нет условий и т.д. Не бойся этого, не обращай внимания на условия. Благоприятных условий не бывает. Они создаются. И ты должен их создать. Если же я освобожусь, а это возможно, я первым делом соберу вас всех и заставлю работать над собой. Талантов у вас всех, хоть отбавляй, а вот использовать их вы не можете.
Когда мы будем вместе, а вместе мы будем, мы попробуем сотни возможностей и все же найдем себя. Запомни это. Сейчас ты начни подготовительную работу — борьбу за среднее образование, а остальное мы сделаем вместе.
Ну, вот пока и все. Передавай от меня большой привет Лиде.
Крепко целую тебя - твой отец Иван.
(Лида - жена Игоря. После фронта и демобилизации из армии Игорь женился на Лидии Ефимовне Сильченко - С.Г.)
* * *
25.11.1947 г. В Советск
Милый Гарик!
Давно, очень давно не получал писем от мамы. Она хотела переезжать к тебе. Видимо, этим и объясняется ее молчание. Если она у тебя — передай ей это письмо, адресованное и тебе, и ей одновременно. Получил ли деньги — 350 руб., напиши. Я послал их из расчета, что мама у тебя. Передай привет Лиде. Крепко обнимаю тебя твой отец. Иван.
Милая Лида!
Ты намеревалась 15.11 переехать к Игорю. Учитывая это обстоятельство, я на Любим не посылал писем примерно с 25.10. Но так как ты неожиданно замолчала, то я теряюсь в догадках. Пишу пока в Советск, а там видно будет.
Как ты, вероятно, уже знаешь, наши надежды на амнистию рухнули. Амнистии нет, и в ближайшее время не будет. Во всяком случае, надежд на нее у меня нет никаких. Реальным является срок, конец срока, а до него еще далеко. Вот так обстоят дела. Если переехала в Советск — пи-
ши как устроилась, как здоровье? Небось дорога тебя совсем доконала. Устроилась ли Ирочка в школу? Как она себя чувствует? Жду от тебя письма. Целую тебя и детей. Твой Иван.
* * *
10.3.1948 г. В Советск
Милая дочурка! После долгого перерыва получил твое письмо. Итак, вы в Советске. Теперь кроме Вадима и меня, наша семья собралась под одной кровлей. Это, бесспорно, большое достижение, так как, находясь вместе, вам будет легче жить и исподволь налаживать благосостояние семьи.
Мама уже писала мне, что она и ты довольно тяжело перенесли перемену климата. Но это, Ирочка, явление временное. К климату вы быстро привыкнете, освоитесь с ним и перестанете чувствовать разницу между Любимом и Советском.
В свое время я на себе испытал перемену климата, да к тому же значительно более резкую, чем вы, но как говорят, быстро привык к новому климату и чувствую себя неплохо.
А климат у нас, скажу тебе прямо, — отвратительный. Воркута, в переводе с языка коми, это — долина ветров. Тишина, безветрие в наших краях явление довольно редкое. Постоянно, во все времена года у нас дует ветер, чаще всего - холодный. Это и понятно. Ведь кругом нас лежат необозримые просторы тундры, а тундра это болотистая, местами топкая, безлесная местность. Рельеф местности - сильно пересеченный, гористый. Земля покрыта кустарником. Карликовая береза, ельник и ивняк. Это «вековые» деревья, но за целые века они выросли, поднялись над землей на высоту 30-50 сантиметров. Понятно, что эта растительность никак не может мешать ветру в его шатаниях по тундре. А ветер у нас солидный. Зимою он часто достигает 30-35 метров в секунду и порождает пургу, когда огромные массы снега приходят в движение, и воздух превращается в белую, мутную, почти непроницаемую пелену. Месяцами, когда у нас особенно пуржит, являются март, апрель и май. У вас весна, а у нас пурга. К счастью, у нас не бывает больших холодов. Редко, редко температура падает ниже 40, а чаще всего она колеблется между 10 и 30 по Цельсию. Зимой у нас стоит круглосуточная ночь, летом - круглосуточный день, 21 января показалось солнце. Сейчас у нас нормальное чередование дня и ночи. Дни стоят холодные, но солнечные, ослепительно яркие. Кругом снега. Под солнцем они буквально горят. Но эти серебристые просторы, в своей красоте, содержат коварства. Если долго смотреть на эти просторы, начинают болеть глаза.
Хороши у нас утра и вечера. Небо буквально горит — оно все залито
багрянцем. Такое красивое небо в России не увидишь. Но хватит о природе. Поговорим лучше о твоих делах. Мама пишет, что у тебя что-то не клеится с учебой. Скажу откровенно, меня это страшно огорчает. Мне хотелось, чтоб моя дочь училась лучше всех. Понимаю, что это трудно. Всякий успех покупается большой и напряженной работой. Но тебе природа дала большой и живой ум. Следовательно, если ты приложишь побольше усилия, прилежания и настойчивости — работа у тебя пойдет и учиться ты будешь хорошо. На учебе я настаиваю неспроста. Мне хотелось бы видеть тебя всесторонне образованным человеком, способным принести своему народу наибольшую пользу.
На этом пока кончаю письмо и жду от тебя ответа, в котором ты, надеюсь, сообщишь мне свои школьные отметки.
Крепко, крепко тебя целую, твой отец Иван.
* * *
17.6.1948 г. В Советск
Лидуська, родная!
Получил сегодня твое письмо от 1.5.48 г. Это второе письмо после перерыва. Будет хорошо, если письма вновь будут доставлять аккуратно, а то без писем, согласись, мало-мало скучновато. Из письма узнал о приезде в ваши края Вадима. Наконец-то он решил перебраться! Это хорошо. По крайней мере, теперь вы все вместе, под одной кровлей. Надо полагать, что жить вам будет легче. Все же три члена семьи работают.
Вадим, по-видимому, будет зарабатывать хорошо. Во-первых, он обладает высокой квалификацией, а во-вторых, надо прямо сказать, он старательный и толковый работник. Здесь, например, он на всех произвел прекрасное впечатление. По-прежнему тревожит меня Ирочка. Судя по письмам — это умная и волевая девочка, отдающая отчет в своих поступках. Следовательно, она должна хорошо учиться. Почему получается наоборот, понять не могу.
В ее годы я жадно глотал книги. Меня все интересовало, все меня касалось. Помню, усталый, измочаленный на работе (а в ее годы я работал по 16-19 часов в сутки), я бежал к знакомым за какой-нибудь книгой, и если мне удавалось ее получить, я торжествовал. Часто, очень часто, я просиживал за книгой до утра, и без сна шел на работу, чтоб заработать ничтожные гроши, которых едва-едва хватало на нищенское существование. Так я учился, так воспитывал себя, готовил себя к жизни. И как я был счастлив, когда обнаруживал, что мои знания расширяются, что постепенно я постигаю мир, законы его развития.
У Ирочки другие условия и другие возможности, более благоприятные и более широкие. Эти благоприятные условия надо использовать до
дна; во что бы то ни стало ей необходимо получить среднее образование. Это как минимум. А там мы с ней договоримся о дальнейшей учебе. Ирочка должна знать, что сейчас человечество вступает в самую интересную эпоху своего существования, в эпоху величайших открытий и изобретений, которые сделают жизнь людей сказочно интересной и глубоко содержательной. Да и сами люди изменятся. При коммунизме они будут могущественны перед лицом природы и прекрасны, как боги.
Творить настоящее — это значит готовить будущее. Но для активного участия в жизни, в создании будущего, нужны знания, знания и еще раз знания. Человек ближайшего будущего будет одновременно рабочим и ученым, философом и поэтом, математиком и артистом, спортсменом и художником. Над неучами будут смеяться. Талантливых людей будут воспевать, их будут венчать славой и почетом. Но талант сам по себе не приходит готовым. Он делается, формируется в результате большой работы над собой, ибо талант — это знание плюс трудолюбие и дисциплина.
Если Ирочка не хочет, чтоб над ней смеялись, когда она вырастет, пусть добросовестно занимается в школе, накапливает знания, всеми способами пусть развивает себя и, тем самым, совершенствует свое дарование, свои таланты, а они у нее есть, это - бесспорно.
Но пока хватит об этом. Думаю, что Ирочка и без моих слов знает, что ей надо много и настойчиво работать над собой.
Скажу несколько слов о себе.
Пытаюсь организовать работу над эстетикой, но, увы, нет книг. Напиши, осталось ли что-либо от моей библиотеки. Купить книги ты не можешь. Это я знаю. Но нельзя ли для этой цели использовать Мусю. Она кое-что могла бы сделать. Напиши ей об этом. Я писать не могу: у меня нет ее адреса. Авось, общими усилиями мы что-нибудь и сделаем.
Ну пока, до следующего письма. Крепко целую тебя и детей.
Твой Иван.
* * *
23.10.1948 г. В Советск
Милая Лидуська!
Пишу тебе всего несколько строк. Подробное письмо пришлю уже с нового места и сообщу тебе свой новый адрес. Как там устроюсь — пока не знаю, да и знать не могу. Быть может, будет немного похуже и потруднее. Но меня это сильно не пугает: воспитывался я в большевистской партии, большевиком остался, а большевиков трудности не пугают.
С перепиской, конечно, будет труднее. Письма от меня получать будешь, возможно, не часто, возможно, даже очень редко, но все же полу-
чать будешь. Тебя прошу о двух вещах: береги себя и береги детей. Мы еще увидимся. Страна строит коммунизм. Бурно идет вперед. Положение народа улучшается с каждым месяцем. Отсюда вывод: создаются реальные предпосылки к нашему, то есть моему, и мне подобных, освобождению. Думаю, что наше правительство займется нашей судьбой и займется скоро. Поэтому не унывай и не падай духом. Все будет хорошо.
Крепко, крепко целую тебя и детей. Всегда твой Иван.
Посылаю свои фотографии. Так я выгляжу теперь.
Иван.
(Отец был переведен в режимный лагерь, где были более жесткие условия содержания, чем в обычном лагере; степеней «свободы» стало еще меньше: передвижение по лагерю не разрешалось, до работы и после нее заключенные запирались в бараке; перекличка проводилась два раза в день; переписка была ограничена, из лагеря разрешалось послать на волю два письма в год, письма в лагерь также ограничивались. У заключенного непременно вводились номера; так называемая «латка» нашивалась на ушанку, на спину и колено - С.Г.)
* * *
10.1.1949г. В Советск
Дорогая Лидуська!
Писем от тебя пока не имею, да, собственно, и рано еще: мое письмо с новым адресом ты либо только получила, либо получишь на днях.
Скажу прямо: меня больше всего сейчас беспокоит судьба Ирочки. Перелом кости, да еще в таком месте, как пятка, может кончиться очень плохо. В этом деле самое главное — отношение врачей. Если они подойдут к делу не формально и бездушно, все будет в порядке; если же снебрежничают, одна нога у Ирочки будет короче другой, а для девушки это далеко немаловажно. Ну, да, положим, тебе об этом можно не говорить. Ты сама прекрасно понимаешь, какое это имеет значение. Поэтому, когда будешь писать мне, напиши подробно о том, как идет лечение, и останутся ли какие-либо последствия перелома. Что об этом говорят врачи?
Давно не имею писем от сыновей. Как они поживают? Сколько зарабатывают и помогают ли тебе и сестренкам?
У меня пока ничего нового нет. На условия жизни и на здоровье пожаловаться не могу. Плохо только одно: нет табаку и книг. Думаю, что нужные книги я получу от Муси. Три штуки я уже получил. Что же касается табаку, было бы неплохо, если бы вы все вместе соорудили мне посылку и прислали в ней табаку-самосаду да покрепче и два полотенца, а то мне нечем вытираться. Отдельно от посылки я просил бы выслать мне следующие учебники: русского языка, немецкого языка и ма-
тематики (арифметики, алгебры и геометрии). За 11 лет я все перезабыл и сейчас хочу кое-что повторить и восстановить.
Вот пока и все, моя любимая, что я хотел тебе написать. Крепко целую тебя и детей. Твой Иван.
Адрес мой: Коми АССР, г.Воркута, почт.ящ. 223/ХI-р. (р - режимный лагерь - С.Г.)
Пиши чаще и больше, особенно о себе.
* * *
15.11.1949 г.
Дорогая Лида!
Посылку твою получил еще в апреле, а телеграмму в июне. Больше от тебя за это время ничего не получал.
Знаю, что мое молчание тебя беспокоит. Об этом красноречиво говорит твоя телеграмма. Но, Лида, ничего поделать тут я не могу. Нам разрешается писать два письма в год. Одно я уже послал. Это — второе. Следовательно, в текущем году писем от меня больше не жди и, пожалуйста, не нервничай. Следующее письмо я пошлю тебе только в мае будущего года. Но ты и дети можете писать мне сколько угодно. Получение писем не ограничено. Пиши мне о себе, о детях, о внуках: как живете, что у вас нового. Обязательно напиши чем, точнее, с кем можно поздравить Вадима: сын у него или дочь? Чувствую себя неплохо, но, к сожалению, начинает пошаливать сердце.
Будет хорошо, если вы всей семьей будете мне, время от времени, высылать посылки, скажем, одну в два месяца. Посылай мне жир (сало-шпиг), сахар и табак (махорку), желательно самосад — он крепче. Если сможешь, вышли теплые носки, пару коробок зубного порошка и зубную щетку, да штуки четыре носовых платков и пару простых черных карандашей.
В последнем (апрельском) письме ты спрашиваешь о конце срока. Увы, до конца срока еще далеко. Точная дата конца моего срока 1 апреля 1953 года. Как видишь, еще более трех лет.
Ну, вот пока и все, моя родная.
Поцелуй за меня внуков и детей.
Передай от меня Ире, Ваде и Таре, что я жду от них писем.
Крепко обнимаю и целую тебя — твой Иван.
23.3.1950 г. В Советск
Лидуська, родная моя!
Получил вчера твое письмо, в котором ты отвечаешь на мое письмо, адресованное Ирочке. В нем ты жалуешься на мое невнимание к тебе, выраженное в том, что в письме Ирочке я ничего не пишу тебе. Из этого ты делаешь заключение о том, что это не случайно, что ты больше никому не нужна, а отсюда крайне тяжелый, более того — мрачный тон твоего письма.
Прочитал я твое письмо и, откровенно говоря, рассмеялся. Глупышка ты моя, милая, разве можно доходить, точнее, доводить себя до такой подозрительности, таких нелепых предположений. Выбрось все это из головы, выбрось немедленно и забудь думать об этой чертовщине. Ты нужна и мне, и детям, и сама себе. Запомни это и глупостей больше не говори и не городи. Они никому, в том числе, и тебе не нужны.
Ирочку надо было поддержать, направить, указать ей, как надо заниматься, на что в первую очередь обращать внимание в учебе и т.д. Это я и сделал в своем письме. Кроме того, все мои письма, адресованные тебе, Ирочке, Таре и Вадиму обращены не только к адресату, но ко всем вам вместе, ко всей семье. Ну, а теперь разреши мне поздравить тебя с двадцатипятилетием нашего брака. Юбилей неплохой, и я надеюсь, что ты надлежащим образом отметишь его в кругу семьи; в состав которой я включаю и Леночку с ее мужем.
Проследи, пожалуйста, за лечением руки Ирочки. Это очень важно. Поцелуй за меня всех домашних: Ирочку, Сашу и Леночку с ее мужем.
Напиши Таре, что посылку его я получил. Если он будет посылать еще, пусть к тому, что он обычно посылает, добавит зубной порошок, зубную щетку, конверты с марками и открытки.
Крепко целую. Всегда твой Иван.
* * *
28.7.1950 г. В Советск
Милая Лида! Давно, очень давно не получаю от тебя абсолютно никаких известий и, естественно, беспокоюсь. Все ли в порядке у вас? Все ли живы? Пиши подробно обо всем. Прежде всего, пиши о своем здоровье. Мне кажется, что оно у тебя совсем плохо... и ты это скрываешь от меня. Поправилась ли Саша? Как обстоит дело с ее устройством в балетную школу? Напиши еще раз Викторине и скажи, что она большой поросенок. Саше она должна помочь, тем более, что это легко сделать. Куда поступила Ирочка? Пожалуй, ты права, ей лучше устроиться в Педтехникум, а там, когда она его окончит, видно будет. Ва-
диму передай от меня, чтоб он не прыгал с места на место. Парень он умный, получил прекрасное производственное обучение, следовательно, он должен совершенствоваться, повышать свою квалификацию и одновременно учиться. Это единственный путь развития, и другого пути у него нет.
Игоря надо заставить учиться. Пусть он возьмет себя в руки и засядет за книги. Парень он умный, волевой, накопил большой опыт в жизни, маловато только знаний, их надо приобрести.
Скажи ребятам, чтоб они не только сами учились, но и втащили в учебу своих жен. Прежде всего, надо пристрастить их к чтению, а потом все само пойдет.
Кстати, обрати внимание на развитие Ирочки. Пусть она как можно больше читает; книги подбирай сама - ты их знаешь.
Посылку твою (маленькую, но дорогую для меня) получил. Послал тебе открытку. Напиши, получила ли ее. Если соберетесь посылать посылку, пошлите махорки, 2-3 тетради и карандаш простой, черный.
Крепко вас всех обнимаю и целую. Ваш Иван.
* * *
2.4.1952 г. Караганда, пос. Актас, общежитие
Моя милая и любимая Светланочка!
Получил от тебя, детка, милое, хорошее письмо. Рад, что ты здорова, что хорошо учишься и любишь маму.
Маму и Ирочку надо, доченька, любить, а маме, кроме того, надо и помогать. Ведь она работает и, разумеется, устает. Помогая маме, ты и сама научишься работать и вести хозяйство. Сейчас твое хозяйство состоит из кукол и мишки. Народ это баловной, бесхозяйственный, но я думаю, что ты его уже наладила и ведешь его хорошо. Теперь по-немно-гу ты будешь расширять свою деятельность, включившись в дела мамы, помогая ей по хозяйству. А мне, Светланочка, почаще пиши. Знай, что твой папа любит тебя.
Крепко целую — твой папа.
(До освобождения оставался еще год. Ах, как тяжело было ждать -дни тянулись нескончаемо долго. Письма приходили редко и почтальон Потий, которого я каждый день спрашивала о письме, неизменно говорил - «Пишут». Было видно, что он подозревает меня в большой выдумке: к нам, никто никогда не напишет, да и никто не приедет.
Наступил 1953 год. 22 апреля. ОН - Иван Михайлович Гронский вернулся. Долгожданный, милый, дорогой, любимый. — С.Г.)