2. Включение в правозащитную деятельность

В 1970 г. я познакомился с Юрой Юхновец. Он рассказал, что был студентом МГУ. Его исключили за критические выступления, и сейчас он работает грузчиком. Он рассказал кое-что о правозащитном движении в Союзе и предложил почитать некоторые самиздатовские материалы, в частности, "Хронику текущих событий", - отпечатанные на пишущей машинке сборники с информацией о тайных репрессиях в СССР.

Честно говоря, я пришел в ужас от этих сведений, от жестокости, с которой "борцы за народное счастье", как провозглашали себя власть имущие, преследовали людей, высказывающих иные взгляды или просто обменивающихся неугодной властям информацией.

Вскоре Юхновец обратился ко мне с просьбой взять на временное хранение самиздатовскую и запрещенную литературу, которую он не мог хранить дома, т.к. был на учете в КГБ. Он привез ее целый чемодан и месяц я почти беспрерывно читал, узнавая о деятельности партии и ее "выдающихся" и "благороднейших" вождей такое, от чего

волосы становились дыбом и меркли все нацистские преступления. Воспитанный советской школой в духе борьбы за счастье трудящихся, я увидел, что компартия и ее вожди являются самыми худшими врагами этих трудящихся, что идет самое грандиозное надувательство в истории человечества.

И я решил помогать правозащитному движению, чем мог. К этому времени Юхновец познакомил меня с преподавателем техникума Валерием Балакиревым, а тот со своим другом инженером-электриком Владимиром Шаклеиным. Оба они были на учете в КГБ, т.к. подписали ряд протестов против нарушения прав Человека в СССР.

Балакирев свел меня с геологом, ленинградцем Георгием Давыдовым и его женой Лерой Исаковой. Георгий уже попадался с запрещенной литературой, и КГБ наказало соседям по квартире следить за ним.

Один из моих знакомых, знавший о моем интересе к запрещенной литературе направил ко мне студента Сергея Заря, который также интересовался ею и, по его словам, ранее в своем родном городе был исключен из института за попытку создания нелегальной группы.

Я был неплохим фотографом и хорошо освоил репродукцирование (фотографирование) книг. К тому времени из-за границы в среду советской интеллигенции стали проникать крамольные издания. Стоили они невероятно дорого. Морякам заграничного торгового флота, туристам и командировочным стало выгоднее везти из-за границы не колготки и электронные часы, а политическую литературу. Конечно это было связано с большой опасностью, чем простая контрабанда, но и доход был выше. Достаточно было кому-то из интеллигентов заиметь 1-3 книги, как по принципу: ты мне дашь почитать то-то, а я тебе дам почитать то-то, начинался процесс обмена литературой. Для нас этот процесс резко упростился. Обычно для внимательного прочтения толстой книги нужны недели. На такой срок давали неохотно (подобная литература была на разрыв!), но на 1-2 вечера получить любую книгу или самиздат можно было без особого труда. Этим занимался в основном Валерий Балакирев. Но и Юрий Юхновец также добывал немало литературы.

Получив книгу на несколько часов, они мчались ко мне, я тут же совал ее под репродукционную установку и перефотографировал за 1-2 часа. Знакомство с содержанием происходило часто после того как

книга уже была возращена владельцу.

Таким способом мы изготовили фотопленки и отпечатки многих зарубежных книг, периодических изданий, самиздатовских материалов и подпольных журналов. Например, книгу Конквиста "Большой Террор", Авторханова "Технология власти", Джиласа "Новый класс", Марченко "Мои показания", Бердяева "Истоки и смысл русского коммунизма", зарубежные журналы "Посев", "Грани", "Вестник РСХД", советские подпольные журналы: "Хроника текущих событий", "Свободная мысль", "Демократ", "Луч Свободы", "Вече" и др.

К этому времени Балакирев познакомился с сыном ответственного идеологического работника ЦК КПСС. И через него стал получать нелегальные типографские советские переводные издания зарубежных политических книг. В частности, я помню, мы заимели таким способом фотопленку и фотокопию книги Шиклинг Вилли "Хрущевская шарманка. Игра на нервах человечества". Перевод с немецкого. Издательство "Прогресс", 1964г, 114 стр. (о методах хрущевской пропаганды) и полное издание "Мемуаров" Де Голля. Последние позднее были изданы в СССР для населения с большими купюрами.

Подобным образом мы за короткое время составили весьма обширную библиотеку из сотен, если не тысяч запрещенных произведений.

Фотопленки были удобны и тем, что с них любой фотолюбитель мог изготовить сам нужное число отпечатков.

Разумеется, прочитанное не бралось просто на веру. Что только возможно, я стремился проверить лично. В одном самиздатовском сочинении я встретил фразу о том, что первый пятилетний план не был выполнен. Как раз в это время у нас на кафедре математики и в ЮТУ проходили торжественные собрания, посвященные успешному выполнению и перевыполнению очередного 1965-1970гг пятилетнего плана. Я взял газету 1965г с директивами на 1970т и газету начала 1971г с достигнутыми результатами. Из 47 упомянутых в плане показателей выполненными оказались только 3 второстепенных. Так выполнен (и даже перевыполнен) был план продажи населению мебели (в рублях). Составители отчета "забыли" только упомянуть, что этот

пункт они "перевыполнили" за счет резкого повышения цены на мебель.

Многие важные пункты плана были выполнены всего на 15-20%, хотя в среднем по количеству продукции план был выполнен примерно на 50%.

Я удивлялся наглости властей; и наивности населения. На торжественных заседаниях коммунистические функционеры вдохновленно твердили о грандиозных успехах, об успешном выполнении и перевыполнении планов пятилетки и ни у одного ученого мужа, не говоря уже о простых смертных, не возникало даже мысли взять и сравнить запланированные и достигнутые показатели! Впоследствии я убедился, что то же самое относилось и к любому советскому пятилетнему плану. Ни один из них не был не только первыполнен, но даже выполнен хотя бы наполовину.

Особенно убийственными оказались проверки выполнения плана "Строительства коммунизма" к 1980г, принятые на 22-ом съезде КПСС в 1961г. Там были даны промежуточные показатели, которые планировалось достичь в 1970г. Ни: один из них не был выполнен. Выполнение в лучшем случае не превышало 10-15%. А ведь эту "Программу строительства коммунизма " заставляли изучать не только всех студентов и учащихся страны, но рабочих и служащих буквально всех учреждений. М я не помню ни одного случая, чтобы кто-то пытался проверить утверждения об успешном выполнении и сопоставить запланированные и достигнутые показатели.

Второе, что я попытался проверить, это советское утверждения о невиданном росте благосостояния советского народа после "социалистической революции" и "потрясающей нищете трудящихся" в странах "прогнившего капитализма", В частности, коммунистическое утверждение о том, что после 1971 г. зарплата советских трудящихся выросла (к 1970 г.) в 180 раз (!!?) по сравнению с 1913 г. (Данные привожу по памяти). Какими бы бедными не были российские трудящиеся в 1913 г., но они не умирали с голоду, и рост зарплаты в 180 раз дал бы наивысшее благосостояние в мире. Здравый смысл подсказал мне, что для сравнения жизненных уровней достаточно сравнить зарплаты и цены на основные продукты и предметы первой необходимости.

Я попытался найти данные о заработках и ценах в США и западных странах в советской литературе. Но это был напрасный труд. Все советские источники были полны общих утверждений о нищете, безработице, отсутствии жилья в "странах капитала", но конкретные цифры начисто отсутствовали. После чтения советских источников

приходилось удивляться как до сих пор население так называемых капиталистических стран не вымерло с голода.

К этому времени я случайно узнал, что в библиотеке им.Ленина есть специальная комната 13, где выдаются закрытие для населения зарубежные книги, советскую литературу и журналы "для служебного пользования". Эта комната оказалась запрятанной на самом верху в служебном отделе и добираться до нее приходилось длинными коридорами. В ней мне объяснили, что для пользования этой литературой необходимо, специальное ходатайство руководства моего института с указанием темы исследования и разрешение на пользование спецфондом дается на один год.

Я оформил такое ходатайство на тему "Исследование роста благосостояния советских людей" и стал читателем "спецхрана". Здесь я выписал много закрытых; статистических данных о состоянии здоровья населения СССР, о заболеваемости раком, туберкулезом, венерическими болезнями, психическими расстройствами, алкоголизме, наркомании и т.п. Данные о нехватке медицинского персонала, больничных мест, медикаментов, количество сумасшедших домов, так называемых "лечебно-трудовых диспансеров для алкоголиков" (т.е. трудовых концлагерей) и т.д.

Были также закрытые данные о ценах на колхозных рынках всей страны и закрытые отчеты командированных в другие страны.

К сожалению, данных о заработках и розничных ценах на предметы первой необходимости не было и здесь.

Но в конечном счете я достал иностранные статистические сборники, а также труда ООН, где эти данные имелись.

В итоге мною было написано большое исследование "Сравнение жизненного уровня трудящихся России, СССР, и капиталистических стран", статьи "Здравоохраниение в СССР и зарубежных странах", "К итогам 8-го пятилетнего плана 1966-1970", "Сравнение итогов первого десятилетия "строительства коммунизма" с директивами 22-го

съезда КПСС", разные информационные материалы.

Кроме того, совместно с Балакиревым я стал выпускать общественно - политический журнал "Свободная Мысль", который с помощью мимеографа размножался в больших количествах. Один из номеров этого журнала попал за границу и был опубликован в сборнике "Вольное слово", вып.7, Посев, 1973 г.

Самиздатовские вещи, журналы в подавляющем большинстве были отпечатаны на пишущей машинке, копии их были слепые и трудночитаемые. Я понимал, что без приличной множительной техники правозащитное движение будет вечно обречено на забаву очень узкого круга мыслящей интеллигенции. Но где же взять множительную технику, если внутри страны даже пишущие машинки на ночь опечатывались, копировальные машины помещались в спецкомнаты и к работе на них допускались только проверенные КГБ сотрудники. Выход был один - множительную технику надо создавать самим, она должна быть легко изготавливаемой и достаточно производительной.

Я на долгое время засел в Ленинскую библиотеку. В советское время подобная литература, естественно не издавалась, а предусмотрительное КГБ, разумеется, постаралось изъять посвященные этому дореволюционные издания. Все же по крупицам в литературе, старым патентам, мне удалось собрать необходимые сведения, а заодно и способы шифрования, тайнописи и конспирации. Эта информация была обобщена в самиздатовской книге Сухов "Простые методы размножения технической документации", а также в ряде самиздатовских статей по методам размножения и статей по методам шифрования, тайнописи и конспирации.

Для практического применения мною фактически был заново изобретен и технологически отработан метод мимеографии, очень простой и эффективный. На пропитанный парафином микалентной бумаге пишущей машинкой печатался текст. Полученная матрица накладывалась на чистый лист бумаги, и по ней прикатывался валик с краской. Внизу получалась копия текста. Весь процесс получения оттиска занимал несколько секунд. Все компоненты этого процесса продавались в магазинах. Изготовить или купить фотовалики в магазине мог каждый. Правда, качество оттисков было невысокое.

Я заказал 7 или 8 резиновых валиков одному из мастеров МВТУ и снабдил и обучил Балакирева, Юхновца, Давыдова, Зарю, Шаклеина пользованию этими аппаратами. Аппарат был прост, практически он состоял только из резинового валика. Впоследствии, при обыске у Георгия Давыдова в Ленинграде КГБ не обратило на него внимания.

После изобретения апланата "Хроника текущих событий", подпольные журналы, стали выходить не по 4-5 копий, а сотнями экземпляров только в нашей группе, не говоря уже о других. Мы также стали издавать общественно - политический информационный журнал "Свободная мысль", я начал издавать по частям свою книгу "Сравнение жизненного уровня трудящихся царской России, СССР и капиталистических стран", а Балакирев затеял издание по частям перевод книги Р.Конквиста "Великий террор". Раздавалось все это, разумеется, в основном бесплатно и все основные расходы приходилось нести мне как наиболее состоятельному члену группы.

Заря даже снял для этой цели отдельную квартиру, привлек своего друга Рыбалко и организовал настоящую типографию. К сожалению, он действовал, в основном, из корыстных побуждений и тайно от нас продавал порой за значительную сумму литературу случайным людям. До момента ареста только нашей группой было размножено в общей сложности более 150 тысяч страниц запрещенной литературы и кадров фотопленок.

После того как по стране стали ходить отпечатанные на мимеографе подпольные журналы, книги, а при обысках у инакомыслящих стали изымать уже не единичные экземпляры, а целые тиражи запрещенной литературы, в советских верхах поднялась паника. Там прекрасно понимали, что с пишущей машинкой, где затратив колоссальный труд получаешь всего 4-5 копий особой пропаганды не сделаешь. Но если без особого труда чуть ли не каждый может изготовить сотни и тысячи экземпляров, то эта, идущая снизу свобода печати может в корне подорвать существующий рейдам. Было задействовано все КГБ, и началась охота во всесоюзном масштабе.

К этому времени попал на учет КГБ и я, правда, как простой читатель запрещенной литературы. В Ленинграде я показал кое-что из

самиздатовских материалов В. Сенюкову - мужу сестры жены. Он очень заинтересовался, попросил кое-что перепечатать. Я дал при условии, что он не будет показывать это своей жене Валентине. К сожалению, он не сдержал своего обещания, показал ей, она потащила статью "Дочь Деспота" (о дочери Сталина Светлане) на работу, похвастаться перед подругой. Потом вспомнила, что у подруги дядя работает в НТВ. Прибежала домой, в панике все сожгла. Когда ее дернули в КГБ, рассказала все о муже, о том, что литература получена от меня, но мужу ничего о вызове в КГБ не сказала. Когда дернули его, якобы в соцстрах, то он также с перепугу вложил меня, но у него хоть хватило мужества позвонить мне в Москву и сказать об этом.