МИХАИЛ ЕРШОВ
...Пораздумав о предстоящей жизни, я пошел за советом к Ивану Михайловичу Перегудову. Выслушав мой краткий рассказ о прожитом, он сказал:
— У тебя среднее техническое образование. В Москве, безусловно, по этой специальности со средним образованием работу найти нелегко. Уезжать из Москвы ты не хочешь. Судя по рассказу, ты прилично освоил культмассовую работу, особенно в сфере самодеятельности. В профессиональных коллективах ты не работал. Ни и Большой, ни в Малый, ни во МХАТ тебе соваться нечего, как и к любой другой профессиональный коллектив, а вот как организатор самодеятельности ты можешь найти работу и вот в какой «отрасли» народного хозяйства — в милиции!
— Чего? — я раскрыл рот и выпучил глаза.
— Не удивляйся, а слушай внимательно. Есть у меня знакомый человек — Суровегин Александр Михайлович, он капитан милиции и должность его — начальник Центрального клуба милиции города Москвы. Он неоднократно жаловался, что у него имеются 30 филиалов его Центрального клуба, то есть в каждом районе города при райотделе есть небольшой клубик, задачей которого является: показывать раз — два в неделю кинофильмы, организовывать экскурсии работников милиции района в музеи, на выставки, в театры, развивать самодеятельность и так далее. В Москве сейчас необычайно выросла преступность, разные «черные кошки» и другие уголовные банды и отдельные «солисты». Милиции требуется пополнение кадров, особенно из числа демобилизованных офицеров и подходящих солдат. Клубы есть, состав с кем надо работать — есть, а руководителей, организаторов этой работы нет. Солидные работники искусств в эти клубики не идут, да и зарплата не ахти, но зато и с пропиской и с жильем все можно уладить быстро. Кроме того, пока в стране
карточная система, здесь снабжение и отоваривание по карточкам на высоком уровне. Понял, Павлик?
— Все понял, Иван Михайлович! Ваша идея просто гениальна, а вот как ее претворить в жизнь?
— Очень просто, Павлик! Я ему позвоню. Он назначит время. Ты пойдешь к нему, это на Неглинной улице против Центрального банка в полуподвальном помещении. Первое что увидишь, войдя, — громадный аквариум с красивыми рыбками. Расскажешь о своей жизни за последние годы, начиная с призыва в армию. В общем, там видно будет. Действуй!
Александр Михайлович Суровегин — начальник Центрального клуба Московской милиции оказался очень внимательным и отзывчивым человеком. Выслушав меня, он тут же позвонил начальнику МВД Бауманского района (милиция тогда была в ведении МВД).
— Сергей Платонович, вас приветствует Суровегин из Центрального клуба. У вас еще нет начальника клуба? Да, да, я помню вашу просьбу: молодого, энергичного демобилизованного офицера, имеющего армейский опыт культмассовой работы. Нет, нет, не женщина! Именно так — холостой, семьи нет. Потом, конечно, будет. Сейчас я его оформлю. В штате он будет у нас, а работать будет у вас. Та маленькая комнатка, рядом с кабинетом начальника клуба у вас еще свободна? Очень хорошо! Конечно, почти 24 часа в сутки он рядом. Когда удобней? Назначайте. Спасибо! Привет!
— Слышал? — обратился он ко мне, улыбаясь, — это начальник райотдела МВД Золкин, подполковник. У него есть заместитель по политработе, демобилизованный капитан Тимошенко.
Все вопросы по работе — с ними. Зарплату получаешь у нас. Запиши адрес. Золкин примет тебя или сегодня в 21.00, или завтра в 9.00, а сейчас иди в отдел кадров, я туда позвоню, заполняй личный листок. Фотографии нет? Завтра принесешь и получишь удостоверение личности. Давай, вперед!
Так я стал начальником клуба МВД Бауманского района города Москвы. Буквально за месяц в клубе создался небольшой, но довольно интересный коллектив художественной самодеятельности. В районе было четыре отделения милиции. В каждом из них нашлись и певцы, и танцоры, и «мастера» художественного слова, хоть не заслуженные, но способные, как говорят, доморощенные артисты. Особенно выделялся среди всех демобилизованных офицеров оперуполномоченный уголовного розыска Миша Ершов. Мы с ним многие скетчи разыгрывали
весьма успешно. Миша был очень экспрессивный и удивительно находчивый. На любой, самой минимальной сценической площадке он находил положение, чтобы разыгрываемый нами скетч получался удачным и не терял своей выразительности. Поработав с ним на сцене, я однажды ему сказал: — Миша, бросай ты свою оперативную работу. Ну, чего ты здесь достигнешь? Через несколько лет по звездочке на погонах. Возможно, доползешь до трех больших — станешь полковником. Я ведь вижу: ты работу выполняешь без особой любви, а на сцене ты горишь и получаешь радость. Пока демобилизованным есть привилегии при поступлении в высшие учебные заведения, бросай ловить воров и бандитов и становись в ряды работников искусства, ведь искусство принадлежит народу. Ты должен принадлежать народу. У тебя есть все данные, чтобы принадлежать именно народу, а не какому-то отделению милиции во главе с майором милиции Чернышевым. Да не смейся ты, лейтенант уголовного розыска. Я вот работаю с тобой на сцене год и вижу, что рожден ты для искусства: и поешь, и танцуешь, гармонь в твоих руках поет, становится настоящим музыкальным инструментом, а кроме всего этого, я замечаю у тебя режиссерские способности. Ты необычайно быстро распознаешь людей, чувствуешь от кого чего можно добиться при исполнении той или иной роли. Помнишь, для одного скетча нужен был необычайный тип человека — полушута-полудурочка и чтобы лицо и фигура были чудаковатыми, смешными. Особенность скетча состояла в том, что в диалоге он на все к нему вопросы или предложения отвечал двумя словами: «Да!» или «Нет!». А вопросы были таковы, что все его краткие ответы вызывали в зале взрывы хохота. Мы долго не могли найти подходящего милиционера, роль которому и учить не надо. Всего два слова: да и нет, но внешность и мимика должны были вызывать хохот. Ты объездил все отделения милиции, побывал на всех занятиях и нашел. Нашел такого типа, поработал с ним несколько часов, и это был в нашей программе коронный номер сатиры и юмора. Ты моложе меня. У тебя все впереди. Поэтому иди, иди в артисты. Я ведь в Москву приехал учиться «на артиста» и был им много раз, но не на профессиональной сцене, а в самодеятельности и мои артистические потуги-способности помогали мне в трудные и тяжелые минуты. За годы нашей разницы ты будешь профессиональным артистом и режиссером. Иди, слышишь?!
И он пошел. Сначала в студию оперетты, потом, с первого же захода, был принят на режиссерский факультет ВГИКа. Примерно через десять лет мы с Мишей случайно встретились у
Центрального телеграфа на улице Горького (ныне — Тверская). Обнялись, поцеловались.
— Здравствуй! Мой первый, самый первый учитель в искусстве. Как живешь? Что делаешь?
Мы оба торопились. Он в Ленинград, на киностудию «Ленфильм», где работал режиссером. До поезда оставалось два часа. Я из Москвы готовился отправиться в Сибирь с лесохимической экспедицией от «Гипролесхима», откуда ежегодно к осени приезжал с большой бородой, а когда одевал круглую шапку, то ко мне несколько раз обращались старушки: «Благослови, батюшка!»
— Я не батюшка, я инок, да к тому же грешный.
— Фу, дьявол паршивый! — сплевывали они.
Миша стал Михаилом Ивановичем, замечательным режиссером киностудии «Ленфильм». Он поставил несколько фильмов, и все они оставили значительный след в истории советского киноискусства второй половины XX столетия. Четырехсерийный фильм «Блокада» по роману Н. Чуковского стал для киностудии «Ленфильм» этапным. При съемках этого и многих других фильмов Миша проявлял интересные режиссерские приемы, так при съемках «Блокады» ему надо было снять массовую сцену «Рытье окопов» в 1941 году, в районе города Луга. Обратившись по радио к жителям Луги, он просил всех, кто хочет и кто может прийти на эту съемку, но предупредил, что одежда должна быть простой, а настроение на лицах чтобы соответствовало 1941 году.
На съемки пришло 10 тысяч человек, то есть все население Луги. Когда все пришедшие были расставлены согласно сценарию по группам и мизансценам этой массовой съемки, Миша еще раз через мощные усилители обратился к народу:
— Дорогие друзья, дорогие мои 10 тысяч артистов, прошу внимания! Сорок первый год, фашисты рвутся к городу, но мы с вами стоим преградой, мы строим народную преграду. Начали! Мотор!
И вдруг со всех репродукторов торжественно и мощно зазвучало:
«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!»
Проверяя потом кадры съемки, Миша говорил:
— Это кадры не художественного фильма, а кадры документальных съемок 1941 года — такой суровости лиц я никогда не видел.
За фильм «Родная кровь» по сценарию Федора Кнорре, в котором он снял замечательных народных артистов СССР Вию Артмане и Евгения Матвеева, на международном кинофестивале в Буэнос-Айресе Ершов получил специальный приз «За гуманизм в искусстве».