РОЗЫГРЫШ

Соседом моим по нарам был Миша Карташов, только лет через пять узнал я его настоящую фамилию, а так мы, заключенные, знали друг друга лишь по номерам на бушлатах. Часто вспоминал казак Кубань, родные места под Абинском, станицу, где появился на свет и где выросли пять поколений его рода, верой и правдой отслужившие царю и России.

Радовались за него батька с мамкой - до войны научился трактор водить, в колхозе был не последним работником. Жену любил горячо. Какие слезы проливала молодуха, отправляя его на фронт бить немчуру! Несладко пришлось казаку: только сойдутся с фрицами на

поле брани - и отступление, снова схватятся в смертельном бою - и опять приказ: назад, на Дон! Так, отступая, и поймал на лету первую пулю-дуру. Чуть подлечился в госпитале, сбежал к своим. Фашист тоже был не слабак, уже Ростов взял и дальше пер, на Кавказ. Куда податься? На Кубань, в станицу. Но немцы вскоре и туда нагрянули, Михаил старался на глаза им не попадаться. А те заглянут в хату: яйки, млеко, масло, сало, сыр, кура - и тут же сматываются. Оно и понятно: от греха подальше. Сталинград и защитники его доблестные сломали хребет немецкой гидре, погнали злого ворога с земли русской. Вскоре и Кубань очистили от коричневой чумы. Застряли, правда, немцы на Керченском перешейке. Иначе не могло и быть: столько награбили, что пупки надорвали. Давай фрицы у казаков повозки отбирать. Появились и во дворе Карташовых, тут Михаил сплоховал, попался на глаза гадам. Заставили они его запрячь лошадей в подводу, загрузили короб добром народным, отобрали последние в доме продукты и направили оглобли на Тамань. Гнал Михаил коней и горевал: уведут немцы меня в Крым, а как только не нужен им буду, приговорят и шлепнут. Что делать? Темной ночью бросил служивый грабителям своих кровных лошадок и — домой! К весне добрался до станицы и только тут дал волю слезам: плакал от счастья, что жив-здоров остался. А телега и лошади - дело наживное.

Вскоре и наши бойцы промаршировали сквозь станицу. Пристал к ним казак. Командир зачислил его на довольствие, но заметил: «Оружия нет. Добудешь в бою винтовку - твоя будет, и воюй с ней до победного конца». И воевал, Победу встретил в Берлине, дошел-таки до фашистского логова. Две медали украсили грудь казака. Дома были рады радешеньки: наш-то герой живым здоровым вернулся!

До родимого дома добирался с соседом Костей, тоже фронтовиком, встретились на ростовском вокзале. То-то было радости! Выпили по чарочке — и воспоминаниям конца и края не было. В вагоне договорились проверить жен на верность. Пройдет неделька-другая, собраться семьями, посидеть за столом, выпить, закусить, а как захмелеют бабенки, заставить рассказать друг про дружку, с кем зоревали, кому изменяли. Сказано - сделано. Стол накрыли в саду, благодать! Не раз чарку поднимали, не раз закусывали. Затронули запретную тему. Первым начал Михаил:

— А знаешь, Костя, что твоя жена изменяла, когда ты на фронте с Фрицами дрался, кровь проливал?

Тут Костина женушка взбеленилась и давай мутузить соседку:

— Это ты, сука, мужу наговорила! Да я зенки твои поганые выцарапаю, волосы вырву, а правду скажу. Знай, Михаил, неверная она тебе. Прошлой зимой таскалась с солдатом. Он ей дрова из леса

возил, траву на сено косил. Станичники видели, подтвердят.

— Летела пташка далеко, да села близко. Ты про свои художества расскажи. И у тебя солдат не раз дневал-ночевал, не за бесплатно думаю, в любовь игрались. Меня нужда заставила, а ты с жиру бесилась.

Расстались тяжело. Взял Михаил свою неверную супружницу под руку и поспешил домой. Она плачет, причитает:

— Прости меня, Мишенька. Не виновата я, измоталась одна. Мужики на фронте, в колхозе работы по горло, домой отпускают, когда звезды покроют небо. Хозяйство запустила, животину кормить нечем. Председатель, дай Господь ему здоровья, сена мне-то как жене фронтовика, выписал да привезти с поля некому. Вот и упросила солдатика подсобить, ехал он на пустой бричке. Так и познакомились. Кроме сена, он и дров привез, и хозяйство в порядок привел. Вот и пришлось солдатику уступить. Да и стояли они в станице дней десять, не боле. А чем расплачиваться? Ни денег, ни продуктов...

Отлегло у Михаила от сердца. Ушло из него зло. Простил он свою зазнобу и никогда больше не вспоминал о том вечере, заметил лишь как-то: «Мужнин грех за порогом, а жена его в дом несет…»

Беда пришла позже, через пару лет. Докопался-таки крючок-энкэвэдэшник до его побега из госпиталя, до той брошенной немцам подводы и проявил бдительность. Судило героя-казака Особое совещание, за пособничество вражеской армии отвесили ему полновесный четвертак. И покатил Михаил Карташов на Колыму рабским трудом вину с себя снимать, кровавым потом ее смывать. Позже узнал, что донесла на него соседка. Гутарили - за тот позор, что устроили ей на вечеринке. Вот каким боком розыгрыш вышел.