Возвращение из ссылки.

Чудо Куйбышевского «стояния Зои»

 

Если пребудете во Мне

и слова Мои в вас пребудут,

то, него ни пожелаете,

просите, и будет вам.

(Ин. 10, II)

 

В 1955 году отцу Димитрию отменили ссылку. Внук отца Серафима, диакон Димитрий Тяпочкин, вспоминает: «Мама рассказывала, что после смерти Сталина родственники решили начать розыск дедушки. Дядя Юра, как самый смелый, возглавил это дело. Все прошли войну, были при чинах и при орденах и медалях. Это добавило смелости, и они обратились к Берии с запросом о судьбе отца, арестованного в 1941 году. Прошло около полугода, и их вызвали в Москву. Они прождали в приемной министерства целый день. Никто не обращал на них внимания и не давал ответа, кроме: «Ждите». Напряжение было очень сильным. Дядя Юра вспоминал: «Было такое ощущение, что больше мы отсюда не выйдем, нас арестуют». Только вечером их приняли. Выслушали, обещали помочь. Потом сообщили адрес места заключения и сказали, что дело пересматривается. Когда дедушку освободили, дядя Юра его встречал. Прибыл поезд — вспоминал он, — на перроне в телогрейке стоит худой старик с деревянным чемоданом, перевязанным веревкой. Я подошел к нему и спросил: «Вы отец Димитрий?», а он мне в ответ: «А вы — Георгий?» Так дедушка впервые увидел мужа своей младшей дочери Антонины.

В то время, чтобы создать у народа иллюзию благополучия, заключенных иногда отпускали на волю, если их разыскивали родственники. Но дедушку освободили только через несколько лет. В Днепропетровск он возвратился очень больным человеком: у него были отбиты легкие, поражены все внутренние органы, весь простужен, постоянный удушающий кашель.

Мама вспоминала ту первую встречу. Она очень волновалась, теряла сознание, все происходило как во сне. Прижалась к отцу и не могла разжать руки. Очнулась на ливане. Отец сидел рядом успокаивал. И только к концу

 

дня немножко пришла в себя. Мама говорила, что на войне она насмотрелась на уставших от тяжелой военной жизни людей, пораженных дистрофией. Дедушка мало чем отличался от них внешне, хотя и поразил всех своим спокойствием и решительностью, когда на вопрос: «Что делать дальше?»- ответил: «Конечно, служить Богу». Дети его просили: «Папочка, отдохни, подлечись. Люди все так же исчезают в «черных воронках». Мы так устали от прошедшей войны. Только тебя нашли, а ты опять от нас уходишь». На это он ответил: «Я всегда был с вами и буду вместе с вами, мои родные сиротки, всегда».

К тому времени его дочери обзавелись семьями, и, казалось, теперь ничем не связанный отец Димитрий мог бы полностью посвятить себя служению престолу Божию. Однако власти продолжали борьбу с Церковью, хотя и не казнили за веру. Отца Димитрия, ревностного, образованного и авторитетного пастыря, направили в отдаленное селение Днепропетровской епархии, в село Верхний Токмак Черниговского района Запорожской области, в храм во имя Архистратига Божия Михаила, а затем перевели в село Михайловское.

В 1956 году случилось то, что потрясло весь православный мир, — знаменитое «Зоино стояние»¹. Напомним вкратце об этом чуде, происшедшем в Самаре (тогда Куйбышеве).

Работница трубного завода (ныне завод им. Масленникова), некая Зоя, решила с друзьями встретить новый год. Ее верующая мать была против веселья в Рождественский пост, но Зоя не послушалась. Все собрались, а Зоин жених Николай где-то задержался. Играла музыка, молодежь танцевала, только у Зои не было пары. Обиженная на жениха, она сняла с божницы икону Святителя Николая и сказала: «Если нет моего Николая, потанцую со святым Николой». На увещевания подруги не делать этого она дерзко ответила: «Если Бог есть, пусть Он меня накажет!» С этими словами она пошла по кругу. На третьем круге комнату вдруг наполнил сильный шум, поднялся вихрь, молнией сверкнул ослепительный свет,

 

и все в страхе выбежали. Только Зоя не выбежала: она застыла с прижатой к груди иконой Святителя, окаменевшая, холодная, как мрамор.

...Ее не могли сдвинуть с места: ноги девушки как бы приросли к полу. При отсутствии внешних признаков жизни Зоя была жива: сердце ее билось. С этого времени она не могла ни пить, ни есть. Врачи прилагали всевозможные усилия и старания, но не могли привести ее в чувство.

Весть о чуде быстро разнеслась по городу, многие приходили посмотреть Зоино стояние. Но спустя какое-то время городские власти опомнились: подходы к дому перекрыли, и дом стал охранять наряд дежурных милиционеров, а приезжим и любопытным отвечали, что никакого чуда здесь нет и не было.

Дежурившие на Зоином посту по ночам слышали, как Зоя кричала: «Мама! Молись! В грехах погибаем! Молись!» Медицинское обследование подтвердило, что сердцебиение у девушки не прекратилось, несмотря на окаменелость тканей (не могли даже укол сделать — иглы ломались). Приглашенные священники после совершения молитв не смогли взять икону из застывших рук Зои. В самый праздник Рождества Христова, полный веры и благоговения, пришел иеромонах Серафим, с пламенным усердным молением освятил воду перед иконою Святителя и со страхом Божиим и верой легко взял святой образ из рук Зои, сказав при этом: «Теперь надо ждать знамения в Великий Христов день» (т.е. на Пасху).

Посетил Зою и усердный молитвенник, имеющий великую силу, митрополит Московский Николай (Ярушевич). Он подтвердил слова благочестивого иеромонаха Серафима и, совершив моление, сказал: «Нового знамения надо ждать в Великий день».

...Перед праздником Благовещения некий благообразный старец просил охрану пропустить его. Ему отказали. Появлялся он и на следующий день, но и другая смена его не пропустила. В третий раз, в самый праздник Благовещения, охрана его не задержала. Дежурные слышали, как старичок говорил Зое: «Ну что, устала стоять?» Прошло какое-то время, старец все не выходил. Когда заглянули в комна-

 

ту, его там не обнаружили (все свидетели происшедшего убеждены, что являлся сам Святитель Николай).

Зоя простояла 4 месяца (128 дней), до самой Пасхи, которая в том году была 23 апреля (6 мая по новому стилю). В ночь на Светлое Христово Воскресение Зоя громко взывала: "Молитесь! Страшно, земля горит! Весь мир в грехах гибнет! Молитесь!!" С этого времени она стала оживать, в мускулах появилась мягкость, жизненность. Ее уложили в постель, но она продолжала взывать и просить всех молиться о мире, гибнущем во грехах, о земле, горящей в беззакониях.

— Как ты жила? — спрашивали ее. — Кто тебя кормил?

— Голуби, голуби меня кормили, — отвечала Зоя.

 

Молитвами Святителя Николая Господь помиловал се, принял ее покаяние и простил ее грехи...

Происшествие вызвало такой переполох в области, что его обсуждали даже на партийной конференции, созванной в январе 1956 года. Стенограмма конференции зафиксировала накал страстей в стане атеистов в связи с «Зоиным стоянием». На вопросы делегатов отвечал один из руководящих работников: «В Куйбышеве широко распространились слухи о происшедшем якобы чуде на Чкаловской улице. Записок по этому поводу пришло штук двадцать. Да, произошло такое чудо — позорное для нас, коммунистов, руководителей парторганов. Какая-то старушка шла и сказала: «Вот в этом доме танцевала молодежь, одна охальница стала танцевать с иконой и окаменела». После этого стали говорить, что она окаменела, одеревенела, и пошло. Начал собираться народ, потому что неумело поступили руководители милицейских органов. Видно, и еще кто-то приложил к этому руку. Тут же поставили милицейский пост, а где милиция, туда и глаза. Мало того. Поскольку народ все прибывал, выставили конную милицию. Раз так — все туда. Некоторые додумались до того, что вносили предложение послать туда попов для ликвидации этого позорного явления... Бюро обкома рекомендовало виновников строго наказать, а товарищу Страхову (редактору газеты «Волжская коммуна») дать разъясняющий материал в газете».

Все случившееся настолько поразило жителей Куйбышева и его окрестностей, что множество людей обратилось к вере. Спешили в церковь с покаянием, некрещеные крестились, не носившие креста стали его носить (даже не хватало крестов для желающих).

Когда спустя годы архимандриту Серафиму задавали вопросы о его встрече с Зоей, он всегда уклонялся от ответа. Вспоминает протоиерей Анатолий Литвинко, клирик Самарской епархии. «Я спросил отца Серафима: «Батюшка, это вы взяли икону из рук Зои?» Он смиренно опустил голову. И по его молчанию я понял - он». Да и власти могли вновь начать на него гонения из-за большого притока паломников, желавших приложиться к чудотворной иконе Святителя Николая, кото-

 

рая была в храме, где служил отец Серафим. Со временем власти потребовали убрать икону, скрыть от народа, и она была перенесена в алтарь.

Недавно этим случаем вновь заинтересовалась массовая печать. Приводим выдержки из публикации «Комсомольской правды»:

«Многим верующим в Самаре известна пенсионерка Анна Ивановна Федотова.

«В те дни возле дома Зои я была дважды, - рассказывает Анна Ивановна, — приезжала издалека. Но дом был окружен милицией. И тогда я решила расспросить обо всем какого-нибудь милиционера из охраны. Вскоре один из них — совсем молоденький — вышел из калитки. Я пошла за ним, остановила его: «Скажите, правда, что Зоя стоит?» Он ответил: «Ты спрашиваешь в точности как моя жена. Но я ничего не скажу, а лучше смотри сама...» Он снял с головы фуражку и показал совершенно седые волосы: «Видишь?! Это вернее слов... Ведь мы давали подписку, нам запрещено рассказывать об этом... Но если бы ты только знала, как страшно мне было смотреть на эту застывшую девушку!»

Совсем недавно отыскался человек, поведавший о самарском чуде нечто новое. Им оказался уважаемый в Самаре настоятель Софийской церкви священник Виталий Калашников:

«Анна Павловна Калашникова — тетка моей матери — в 1956 году работала в Куйбышеве врачом «Скорой помощи». В тот день утром она приехала к нам домой и сообщила: «Вы тут спите, а город уже давно на ногах!» И рассказала об окаменевшей девушке. А еще она призналась (хотя и давала подписку), что сейчас была в том доме по вызову. Видела застывшую Зою. Видела икону Святителя Николая у нее в руках. Пыталась сделать несчастной укол, но иглы гнулись, ломались, и потому сделать укол не удалось.

Все были потрясены ее рассказом...

Анна Павловна Калашникова проработала на «Скорой» врачом потом еще много лет. Умерла в 1996 году. Я успел пособоровать ее незадолго до смерти. Сейчас еще

 

живы многие из тех, кому она в тот самый первый зимний день рассказала о случившемся»¹.

Валентина Николаевна Шушляпина (г. Белгород) вспоминает: «Я приехала к отцу Серафиму. Остановилась переночевать в доме Марии Романовны, где собралось много приезжих. Спать было тесно, в комнате душно. Два молодых человека поднялись и вышли во двор на свежий воздух, вслед за ними - и я. Разговорились, оказалось, что они из Куйбышева и учатся в Духовной семинарии. Я стала расспрашивать их о «Зонном стоянии». Когда это произошло, они были ребятишками; вышло, что именно это чудо и привело их к вере в Бога. Теперь вот приезжают к отцу Серафиму, став ею духовными чадами. Они утверждали, что именно отец Серафим взял икону из рук Зои.

...После службы староста храма матушка Екатерина Лучина (в постриге монахиня Серафима) спрашивает: «А ты приложилась к чудотворной иконе Святителя Николая?» Я ей отвечаю: «Да». Она не отстает: «К какой?» Я ей показываю на большую икону Святителя Николая у стены. Она говорит: «Нужно к той, что на аналое. Ее наш батюшка взял у Зои. Только никому не рассказывай, а то нам запретили об этом говорить и батюшку могут вновь арестовать».

И, видимо, не случайно по благословению отца Серафима в ракитянском храме² у иконы Святителя Николая и у распятия Спасителя (на Голгофе) вот уже сорок лет горят неугасимые лампады. Елизавета Константиновна Фофанова, духовная дочь старца, однажды спросила отца Серафима: «Батюшка, это вы взяли икону у Зои?» Он ей ответил: «Зачем вам это знать? Не спрашивайте меня больше об этом».

Протоиерей Владимир Волгин, настоятель московского храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках говорил: «Всех всегда волновал вопрос о связи отца Серафима с чудом «Зонного стояния». И как-то я после нашей беседы спросил: «Батюшка, какое отно-

 

шение вы имеете к этому замечательному чуду, связанному с иконой Святителя Николая? Батюшка не стал отказываться, но сказал мне достаточно твердо, насколько вообще он мог быть твердым в своем пастырском слове: «Не будем об этом сейчас...» И мне уже больше не хотелось его расспрашивать, искушать этого великого старца, зная, что многие мои собратья да и духовные чада старца неоднократно по разным причинам с ним об этом говорили. Но поскольку отец Серафим не дал отрицательного ответа, для себя лично я сделал вывод, что он был непосредственным участником в разрешении чуда "Зонного стояния"».

Архимандрит Геннадий (Давыдов, в схиме Григорий), будучи за трапезой у батюшки, в присутствии духовенства спросил: «Отец Серафим, это вы взяли икону у Зои?» На что старец ответил: «Отец Геннадий, что вы меня искушаете...»

Близкая духовная дочь спросила отца Серафима: «Батюшка, это вы были в Куйбышеве и взяли икону из рук Зои, сотворив чудо?» Старец ответил: «Деточка моя, чудеса творит Бог, а мы, недостойные, по молитвам нашим получаем».

 

Другой духовной дочери, Марии, на ее вопрос о «Зонном стоянии» незадолго до своей кончины батюшка ответит: «И меня Господь сподобил быть там».

Из воспоминаний Александры Ивановны А.¹ «На пяти неделе Великого поста 1982 года протоиерей Анатолий Шишков из города Фатеж Курской области, иконописец иеромонах Зинон (ныне архимандрит) и я приехали в Ракитное. Отец Серафим был болен, он уже никого не принимал. По просьбе отца Анатолия меня пропустили к нему. Батюшка лежал на кровати, он был болен, но принял приветливо и предложил сесть на стул рядом с его постелью.

Я рассказала ему о своих затруднениях и просила его святых молитв. Речь шла об обмене частного дома на государственную квартиру, на что требовалось разрешение Совета министров. Поездка из Подмосковья в Москву на работу ежедневно отнимала три часа времени, и так в течение двадцати лет. Он сказал: «А почему вы не приехали раньше, на первой седмице Великого поста? Можно было бы этот вопрос решить... Ну, хорошо, будем молиться». В тот момент я подумала, что если обмена не произойдет, то брошу работу в издательстве Московской Патриархии. Тогда батюшка, несмотря на свою физическую слабость, поднялся с кровати, подошел, взял мою руку, постучал ею мне по лбу и произнес: «Выбросьте из головы эту мысль. Ни в коем случае не оставляйте издательский отдел, вы там нужны, считайте это вам моим благословением». Я в ответ: «Батюшка, я больна, переутомляюсь, с сердцем бывает плохо, в дороге могу и умереть». А он продолжает: «Вы никуда не уйдете, а если суждено вам умереть, то Господь вас помилует за послушание». Вдруг его слова дошли до моего сознания. Я была потрясена его прозорливостью и той решительностью, с которой он убеждал не оставлять работу в издательстве.

 

Дальше все произошло само собой, как бы без моего участия. Я дерзнула спросить: «Батюшка, а где икона Святителя Николая, которую вы взяли у Зои?» Он строго на меня посмотрел. Наступило молчание. Почему я вспомнила именно об иконе? В Куйбышеве жили мои родственники, на той самой улице, что и Зоя. Когда все это произошло, мне было четырнадцать лет. Чтобы народ не собирался возле дома, по вечерам отключали освещение. Крики Зои приводили всех в ужас. Молодой милиционер, стоявший на посту, от всего этого поседел. Мои родственники, будучи очевидцами происходящего, стали верующими и начали посещать храм. Чудо "Зонного стояния" и все случившееся с ней глубоко запечатлелось в моем сознании.

Я много слышала об отце Серафиме, но в первый раз оказалась у него в 1982 году... После его строгого взгляда меня пронзила мысль: «Ой, горе мне, горе». Вдруг батюшка сказал: «Икона лежала в храме на аналое, а сейчас она находится в алтаре. Были такие времена, что ее велели убрать.» ¹

Через две недели батюшка скончался.

Спустя год я приехала к нему на могилку помолиться и говорю диакону Иоанну (Бузов; t2002r. иеросхимонах Иоанн): «Вот, батюшка, чуда-то не произошло, квартиру я не обменяла». Он мне в ответ: «Если отец Серафим сказал, что будет молиться, не сомневайтесь, он молится. Вы поменяетесь, но не выше второго этажа». Так и получилось. Сначала документы подготовили на квартиру на шестом этаже, но хозяева передумали, а через месяц нам предложили второй этаж. У мамы были больные ноги, и ей тяжело было бы

 

подниматься по лестнице. Работу в Москве я не оставляла, молитвами отца Серафима мое здоровье укрепилось, и я продолжала работать до ухода на пенсию».

Вот что рассказала Клавдия Георгиевна Петруненкова из Санкт-Петербурга — духовная дочь митрополита Николая (Ярушевича).¹

«Когда произошло «Зоино стояние», я спросила владыку, был ли он в Куйбышеве и видел ли он Зою. Владыка ответил: «Я был там, молился, но икону у Зои не взял, не время еще было».

Незадолго до кончины отца Серафима я была в Ракитном. В храме на горнем месте, справа от престола я видела икону Святителя Николая в окладе. Во время беседы с отцом Серафимом в его келлии я спросила: «Батюшка, у вас в алтаре та икона Святителя Николая, которая была у Зои?» «Да», — ответил он... О Зое больше мы не говорили». Однажды составитель этого сборника спросил у Клавдии Георгиевны, почему именно ей батюшка сказал про икону. «Он мне доверял. По просьбе митрополита Антония Сурожского, в одну из наших встреч с отцом Серафимом я задала ему вопросы, которые интересовали владыку».

 

О куйбышевских событиях рассказывает Андрей Андреевич Савин, бывший в то время секретарем Самарского епархиального управления: «При епископе Иерониме¹ это было. Утром я увидел группу людей, стоящую возле того дома. А уже к вечеру толпа доходила до тысячи человек. Были выставлены патрули. Но людей сначала не трогали, видимо, сказывалось первое замешательство. Это уже позднее начали всех разгонять. Предлог обычный: «Нарушаете покой жителей, движение автотранспорта»... Но толпа все равно росла как на дрожжах. Многие приезжали даже из окрестных сел.

Те дни были очень напряженными. Народ, естественно, ждал от нас разъяснений, но ни один священник и близко к тому дому не подходил. Боялись. Тогда мы все ходили по «тонкой жердочке». Священники были на «регистрации»: их утверждал и смещал уполномоченный по делам религий исполкома. В любой момент каждый мог остаться без работы и средств к существованию. А тут такой прекрасный повод свести с нами счеты!

Вскоре среди верующих прошел шепоток, что Зоя прощена и в День Святой Пасхи воскреснет. Люди ждали, надеялись. А по городу уже вовсю расхаживали отряды комсомольцев. Бойко «разоблачали», уверяли, что были в доме и ничего не видели. Это все только подлило масла в огонь, так что и те, кто действительно не верил в чудо, под конец усомнились: наверное, все же народная молва права, хоть и не во всем, и в доме на Чкаловской улице все-таки произошло нечто удивительное — не сомневаюсь!»²

Архиепископ Самарский и Сызранский Евсевий³ как бы подытоживает различные суждения о случившемся.

 

«Свидетелями этого чуда были многие люди. Я узнал об этом в 1957 году во время учебы в семинарии. Сомнений не было никаких — это величайшее чудо! В то время, когда вера подвергалась гонению и поруганию от безбожных властителей, этот случай чудесного проявления силы Божией стал сенсацией. И не только для жителей Самары.

Чудо о Зое стало уроком многим. Ведь относиться к святыне нужно с благоговением. Это урок и безбожникам: ты можешь не верить, но святыню не тронь, иначе последует наказание! Если бы неверующая Зоя не прикасалась к святой иконе, ничего ведь не произошло бы.

Подобных чудес совершалось немало: когда нечестивцы касались святыни, они поражались. Аффоний в Иерусалиме при погребении Богородицы хотел опрокинуть Ее гроб, и на виду у всех Ангел Господень отсек ему руки... Известны случаи, когда человек сбрасывал на землю колокол и вместе с колоколом сам летел вниз...

Да, в те времена у людей была большая потребность в чуде. Но чудеса являются, когда они нужны для народа, когда Господь определит»¹.

Эту историю, происшедшую в Москве в семье Анатолия и Таисии в 2000 году рассказал автору Александр Якушин из Москвы. ...23 марта, в четверг, на второй седмице Великого поста Лариса, дочь Анатолия, отмечала свой день рождения. Все сидели за праздничным столом, играла музыка, Лариса взяла за руку дочь и начала с ней танцевать. Во время танца Лариса вдруг вскрикнула и от боли в ноге упала на пол. Ее гости были потрясены происшедшим. Когда Лариса пришла в себя, рассказала: "Когда я начала танцевать, передо мной неожиданно появился старец в черной одежде и строго посмотрел

 

на меня. В это же мгновение я почувствовала сильную боль в ноге и упала". О происшедшем Анатолий рассказал своему другу Александру. Для вразумления Ларисы Аллександр дал ей книгу о белгородском старце архимандрите Серафиме (Тяпочкине). Когда Лариса увидела на обложке книги фотографию отца Серафима, она узнала того старца, который явился ей. После прочтения книги об отце Серафиме, Лариса сказала: "Что бы я еще когда-либо танцевала — никогда!" Лариса верила, что после ее покаяния, по молитвам батюшки Серафима, Господь исцелит ее... И по истечении трех месяцев ее болевшая и почерневшая нога - исцелилась.

Записано 27 мая 2004 года.

 

Несмотря на прошедшие сорок восемь лет многое из того, что связано с «Зоиным стоянием», остается пока прикровенным. Мы надеемся, что со временем белые пятна исчезнут, и нам откроются новые обстоятельства и свидетельства, проливающие свет на эту историю.

В 1998 году монахиня Елисавета (Баранова; 1912 — 2000) из города Сумы дала автору прочесть тетрадь с описанием «Зонного стояния». Там сказано, что архимандрит Серафим (Тяпочкин) из села Ракитного взял икону из рук Зои (в те годы, когда происходили эти события, она с мужем находилась в Куйбышеве в ссылке). В народной повести о «Зоином стоянии» говорится следующее: «...Взял образ святой из рук Зои, сказал при этом: «Теперь надо ждать знамения в Великий Христов день»¹.

И в другом месте: «Посетил Зою и усердный молитвенник, имеющий великую силу, митрополит Московский Николай. Он подтвердил слова иеромонаха Серафима и, совершив моление, сказал: «Нового знамения надо ждать в Великий день»². Можно предположить, что тот, кто записывал рассказ о «Зоином стоянии», был украинского происхождения. Отец Димитрий проживал и служил на Украине, а когда был направлен в шестидесятые годы в Курско-Белгородскую епархию, по свидетельству монахини Иоасафы, келейницы старца, к нему из Днепропетровска и других городов страны при-

 

езжало очень много духовных чад. Тогда или позже могла быть записана повесть о «Зоином стоянии», о том, что икона была взята иеромонахом Серафимом (тогда отцом Димитрием), принявшим постриг в 1960 году. Так имя Димитрий соединилось с именем Серафим, данным батюшке при постриге.

Существует и другое мнение: икону взял иеромонах Серафим (Полоз), клирик Петропавловского храма города Куйбышева. Дважды (в 1997 и в 1999 годах) автор посетил архиепископа Ярославского и Ростовского Михея. Вот что сообщил мне владыка: «Как-то случайно встретился я на аэродроме с иеромонахом Серафимом. Мы были тогда молодыми, почти ровесники. Нам было лет по тридцать пять (1956 г. — автор). Мы разговорились. Он мне рассказал о «Зоином стоянии» и что ему много пришлось претерпеть от властей в связи с этими событиями, происшедшими в 1956 году в Куйбышеве». На мою просьбу подробнее описать разговор, владыка заметил: «Это было давно, более сорока лет назад, я не помню и больше ничего об этом сказать не могу»¹. Владыка был уставший и плохо себя чувствовал. Я не стал переутомлять его дальнейшими расспросами.

Иеромонах Серафим (Полоз) рассказал иеромонаху Михею о «Зоином стоянии», но он не утверждал, что взял икону.

В некоторых газетных публикациях о «Зоином стоянии» сообщаюсь, что икона из рук Зои была взята иеромонахом Серафимом из Глинской пустыни. Надо сказать, что в Глинской пустыни подвизались два Серафима: иеромонах Серафим (Амелин, 1874-1958) и схиархимандрит Серафим (Романцов, 1885-1976).

В Самарском издательстве в 2000 году вышла книга «Стояние Зои». Чудо Святителя Николая в Самаре». В ней на с. 40 читаем: «Запросы в самарские архивы не внесли

 

большей ясности. Из архива ГУВД Самарской области сообщили, что у них сведений о событиях 1956 года, связанных со «стоянием Зои», и о личности иеромонаха Серафима (Полоза) не имеется. Правда, в течение последних десятилетий в архиве неоднократно проводились изъятия — «дела» уничтожались по истечении срока хранения. Возможно, когда-то уничтожили и интересующие нас документы...¹

Когда в газете «Русь Державная» был опубликован материал из книги о чуде «Зонного стояния», позже возникли споры. Некоторые духовные чада отца Серафима опровергали причастность батюшки к этим событиям. В то время, когда они звонили в редакцию и высказывали несогласие, автор этих строк находился в Белгороде и ничего об этом не знал. В белгородском храме я встретил монахиню Варвару², которая рассказала, что во сне ей явился батюшка Серафим и сказал: «Не употребляйте усилий в доказательствах «Зонного стояния». Когда я приехал в издательство, книга об отце Серафиме была почти готова к выходу, ее осталось только переплести.

Хочу заметить, что если бы историю о «Зоином стоянии» несогласные с ней духовные чада старца прочли раньше, например, в газете, вышедшей за полгода до издания книги тиражом 25 тыс. экз., то этот материал не вошел бы в данный сборник, его бы просто не опубликовали.

Разногласия вокруг самарского чуда отчасти объясняются тем, что духовная жизнь праведников, старцев во многом прикровенна, неподвластна внешним законам и суждениям, и только Господь ведает всю полноту истины...

Как автор-составитель жития архимандрита Серафима (Тяпочкина), я не имею права умолчать о тех фактах, которые стали мне известны, в том числе и о возможном участии отца Серафима в куйбышевских событиях.