Второй побег

План созрел. Лунной июньской ночью, положив в котомки небогатые, но нужные в дороге вещички, продукты с Иваном Лемешкиным поспешно стали удаляться от будущего поселка № 5, где люди жили пока в шалашах и землянках. Пройдя тридцать километров, утором следующего дня мы были уже в городе Курган-Тюбе. Опасаясь погони, принимали на всем пути меры предосторожности. В городе нам надо было найти, и как можно быстрее, машину, которая перебросит нас

 

через перевал в Сталинабад. Такая машина вскоре нашлась. Шофер за плату согласился посадить нас в кузов. Такому обороту мы были очень рады, так как машина двинулась в путь. "Нас догнать не смогут" — думали мы. "А в Сталинабаде спрячемся, затеряемся".

В середине дня солнце разогрело воздух. Перед перевалом наш шофер остановил машину и зашел перекусить в ресторан. К тому же выпил горячительного, разомлел, лег в тень под машину и задремал.

Пришлось беглецам подрожать от каждой подходившей сюда машины. Мы прятались и тщательно из укрытия осматривали: "Нет ли погони за нами".

К великому счастью погони мы не обнаружили, а наш шофер, немного вздремнув, встал, завел машину, и мы двинулись на перевал. А когда в Сталинабаде мы купили билеты и сели в вагон поезда, движущегося на Ташкент, страхи наши поубавились, мы чувствовали себя в большей безопасности.

В Ташкенте нам предстояла пересадка. Пассажиров здесь было полным-полно, между ними шныряли воришки — взрослые и дети. Трое суток здесь просидели. Меры предосторожности не забывали и здесь. Милиционеров, людей в военной форме обходили стороной.

Наконец, закомпостировали билеты и устроились на верхней полке вагона. Поезд шел по сухим, жарким песчаным степям и полупустыням Казахстана. В вагоне духота. Я ничего не ел и не слазил с полки. Только пил квас или морс, которые приносил Иван. Я изнемогал от жары и был подобен птичке, раскрывшей клюв в жаркое, безводное время.

В Оренбурге наши пути с Иваном разошлись. Он поехал на родину в Руднянский район, в село Лемешкино. Я взял курс на Урал, в Кушву, к отцу и сестрам. Ночью проснулся, через открытое окно вагон заполнил уже другой, более прохладный и влажный воздух. Я буквально ожил и почувствовал себя здоровее и увереннее. С тех пор полюбил Урал, где болезни мои отступили. Отец меня принял хорошо, хотя он жил уже с другой женщиной. Судьба разрушила семью. Он предлагал меня устроить в школу ФЗУ. Я молчал, не раскрывая своих тайн. К тому же у меня не было никаких документов. А мне уже шел двадцатый год. Надо ехать на родину и там доставать паспорт, военный билет.

Погостив несколько дней, уехал в Добринку к бабушке и дедушке Романовым, по-уличному Гвоздевым — родителям матери. С документами все обошлось хорошо. В Красном Яру без проволочек получил паспорт, военный билет, метрическое свидетельство, хотя и очень опасался каких-либо осложнений в связи с классовым происхождением. Как говорится, пронесло.