ОТ РЕДАКТОРА

Книга воспоминаний Елены Владимировны Марковой во многом уникальна. Прежде всего, - это свидетельство узницы каторжных лагерей. Таких воспоминаний сохранились единицы, и каждое свидетельство бесценно. Тут уместным будет пояснить, что это такое - советская каторга. Ведь эта страница нашей истории и по сей день большинству неизвестна.

19 апреля 1943 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников», согласно статьи 2 которого «пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет». Специальные отделения каторжных работ на 10 тыс. заключенных каждый были созданы приказом НКВД СССР № 00968 от 11 июля 1943 г. в составе Норильского, Северо-Восточного и Воркутинского ИТЛ.

На 1 января 1944 г. в лагерях СССР насчитывался всего 981 каторжанин, из них 494 находились в Воркутинском ИТЛ. Но уже к 1 января 1945 г. численность каторжан выросла до 12,2, а к 1 апреля 1945 г. - до 15,5 тыс. чел. На 1 июня 1945 г. в лагерях находились 26,7 из 36,5 тыс. осужденных на каторжные работы (остальные - в тюрьмах и на пересыльных пунктах). Воркутинское отделение каторжных работ было самым большим - в нем содержались 12,9 тыс. каторжан (48,2%). Для сравнения - на конец 1945 г. в Воркутинском ИТЛ было 52,2 тыс. заключенных.

Кто попадал в каторжные лагеря? Судьба самой Елены Владимировны Марковой и рассказанные ею истории знакомых каторжан свидетельствуют, что статья Указа нередко применялась, мягко говоря, «расширительно». Недаром же многие каторжане, в том числе и Е.В.Маркова, впоследствии были реабилитированы - по отношению к тем, кто действительно участвовал в карательных акциях против советских военнопленных, партизан и мирного населения, эта мера не применяется. К каторжным работам нередко приговаривали и участников национальных движений (УПА-ОУН и польской Армии Крайовой), боровшихся с немецкими оккупантами (поляки ко всему прочему не являлись советскими гражданами).

Каторга просуществовала сравнительно недолго. В соответствии с постановлением Совета Министров СССР №416-159сс от 21 февраля 1948 г. в СССР были организованы особые лагеря со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников. В августе 1948 г. на базе Воркутлага был организован Особый лагерь № 6 или Речной ИТЛ. В него и были переведены воркутинские каторжане, наряду со всеми, кто был осужден по «политической» 58-й статье УК РСФСР.

Каторжные и особые лагеря отличались особо строгим режимом. По существу это был режим уничтожения, не оставлявший заключенным никакой надежды на выживание. Вот красноречивая выдержка из докладной записки зам. наркома внутренних дел В.В.Чернышева (май 1945 г.): «Опыт работы с каторжниками в Воркутинском угольном лагере показывает, что осужденные к каторжным работам на 15-20 лет, в условиях специального режима для каторжников, теряют перспективу выдержать до конца срока - 15-20 лет - режим и условия каторжных работ. Отсюда моральная подавленность и полное отсутствие стимула для труда, а в результате труд каторжников значительно менее эффективен, чем труд обычных лагерников, при этом потеря трудоспособности через 5-6 лет почти обязательна».

В книге Елены Владимировны Марковой приведены многочисленные свидетельства того, что такое бесчеловечный каторжный режим. И тем удивительнее другие факты - духовного Сопротивления каторжан, - которые не найти ни в каких архивных документах. Елена Владимировна сумела сохранить лагерные стихи, письма (в книге опубликовано далеко не все) - уникальный пласт лагерной культуры, без которого невозможно понимание нашего «гулаговского прошлого». Ценность этих документов тем более велика, что сохранившееся эпистолярное наследие лагерников по понятным причинам очень невелико.

Называть книгу Е.В.Марковой воспоминаниями не совсем точно. Скорее, это воспоминания-исследование. Она не ограничивается рассказом о знакомстве с многими незаурядными людьми, с которыми ее столкнула лагерная судьба, но воспроизводит их биографии, целые страницы лагерной истории Воркуты (особенно это касается развития научных исследований в Воркуте). Самостоятельным исследованием, например, является очерк о замечательном библиографе Генриетте Дерман, с которой Е.В.Маркова лично не была знакома.

Елена Владимировна Маркова впервые подняла тему «советских декабристок». Это удивительная история женщин, последовавших за своими мужьями в неизведанные ГУЛАГовские края, своей самоотверженной работой внесших большой вклад в развитие заполярной Воркуты. Но главное, конечно, в том, что своей поддержкой они помогли не просто выжить, но жить своим безвинно пострадавшим мужьям (да только ли им?). Причем, что особенно важно, Е.В.Маркова показывает, что «советский декабризм» был явлением не единичным.

Редколлегия приложений к Коми республиканскому мартирологу жертв политических репрессий «Покаяние» надеется, что книга Елены Владимировны Марковой будет интересна всем, кто стремится понять непростые страницы нашей истории.

М. Рогачев