- 153 -

Глава 13.

НАТАША

 

Мама скончалась 25-го апреля 1947 г., за пять месяцев до отъезда сестер Мэринола. После ее кончины моя сестра Сара, ее муж Филя, их дочь Мира и я жили в одном доме, на улице Кайда-чо. Они занимали первый этаж, я — второй. На этом же этаже проживала семья из трех человек - Давид, его супруга Сюзан и дочь Далия. Следует указать, что у меня с ними были самые дружественные отношения.

Как-то Давид возвратился домой в возбужденном и озлобленном состоянии. В то время, как он вошел, я разговаривал с Сюзан в прихожей. Я взглянул на мрачного Давида. Он действительно выглядел очень странно. Я не мог понять, что с ним происходит.

- Что произошло, Давид? - спросил я.

Он взглянул на меня яростным и ненавидящим взглядом, дав тем самым мне повод подумать, что, вероятно, желал бы прикончить меня на месте. Посмотрен на меня диким взглядом, он внезапно бросился и стал драться, одной рукой схватил мое горло, и бил другой. Начав задыхаться, я оторвал его руку с горла, затем нанес столь сильный удар, что он отлетел к стене. Встав, я крепко сжал его в руках. Он постепенно счал успокаиваться и плакать. Наконец, поняв, что он пытался сделать, счал извиняться, сказав, что в результате событий произошедших с ним в тот день, он потерял контроль над собой.

- Но что же произошло с тобой? - мы оба одновременно спросили Давида. Сюзаи нервничала, я же был спокоен. Прежде всего, следовало узнать, что же все-таки произошло с ним в тот день, что так его взволновало и привело в неистовство. Давид сначала отмалчивался, не желая делиться своим секретом, но под нашим давлением стал рассказывать о произошедших с ним событиях.

- Сегодня меня вызвали в МГБ, в здание, где раньше размещалась Кемпейтай, что рядом с отелем "Ямато".

- Да, да. И что они желали получить от тебя? - спросила Сюзан.

- Когда я туда явился, меня попросили подождать в коридоре до вызова. После двухчасового ожидания, меня вызвали в комнату в противоположном конце коридора. В комнате, за столом, сидел капитан МГБ. Он вежливо попросил меня сесть.

 

- 154 -

- Вы знаете причину вызова? - спросил капитан.

- Нет, ни малейшего понятия.

- Сейчас узнаете. Мы желаем всего лишь побеседовать с вами.

Капитан взял лист бумаги для записи допроса. Затем, вынув некий документ из портфеля, положил его перед собой. Все это время, наблюдая за ним, я нервничал. Заметив мою нервозность, капитан сказал:

- Перейдем сразу к делу. Нас интересует все, что вы знаете о Джо Лернере. Он ведь живет в доме с вами, не так ли?

-Да.

- И где он работает?

- Учителем в американской школе, в академии Мэринол, в Дайрене.

- Короче говоря, на американцев?

- Да.

- Встречался ли он с американцами в своей квартире?

- Нет.

- Вы уверены?

- Да.

- Рассказывал ли он о своей работы с американцами?

- Нет.

- Неужели? В это трудно поверить.

- Но что он натворил, товарищ капитан? Почему вы спрашиваете меня?

- Потому, что вы оба живете в одном доме.

Затем капитан, как бы между делом, попросил меня рассказать о себе.

- Вы работаете?

- Не совсем. Иногда я играю в оркестре, работая на танцевальных вечерах в "Отеле Ямато". Ведь я профессиональный музыкант.

- И вы живете на эту зарплату?

- Да. Но я еще даю частные уроки игры на пианино.

- А ваша жена, работает?

- Нет. Она ведет домашнее хозяйство.

- Ваш заработок недостаточен для нормального существования. Как вы ухитрились прожить на такую мизерную зарплату?

 

- 155 -

- Нам все-таки удается прожить.

Капитан взглянул на меня и затем сказал:

- Ну, мы можем вам предложить хорошо оплачиваемую работу.

- Какую работу? - спросил я с удивлением.

- Работать на нас, так же, как вы работаете на всех остальных. Мы будем хорошо ее оплачивать. Вы будете нас информировать, а мы будем вам платить, согласны?

- Нет!!! - ответил я. - Я не согласен!

- Однако, и в этом случае у вас нет иного выбора. Вы должны работать с нами, - сказал капитан. Он стукнул кулаком по столу.

- Но я не могу принять ваше предложение, - подчеркнул я.

- Как истинный советский патриот, при согласии, вы будете выполнять работу на Советский Союз.

- Нет! - повторил я. - Я не буду. Я ведь не советский гражданин.

- Но ваши родители родом из России?

- И что из этого? Какое отношение это имеет ко мне?

- Ладно... Короче, у меня немного свободного времени на дискуссии с вами. Капитан взглянул на меня наглым взглядом. — Или вы согласитесь работать на нас, или…

Он взял лист бумаги, лежавшей на столе, и велел мне подписать его. Прочитав содержание, я отказался. Тогда капитан встал, подошел и ударил меня настолько сильно, что я упал со стула и сломал очки.

- Подпишите здесь, - потребовал он. - Или я арестую вас и вашу семью, а затем всех отравлю в Россию. Вашего ребенка заберут в приют и больше никогда ее не увидите.

Не зная, что предпринять в такой ситуации, я был так напуган, что чуть было не впал в истерику.

- Подпишись здесь! - потребовал капитан, - чтобы больше не иметь неприятностей. Иначе, ты обречен.

Но я продолжал колебаться, и капитан ударил меня еще несколько раз. Но это меня не так тревожило, как будущий арест семьи и потеря ребенка.

- Подпиши... подпиши здесь, - закричал капитан, - подпиши! - Вот что я только слышал от капитана. Опасаясь, я тем не менее продолжал колебаться, не решаясь ставить подпись.

 

- 156 -

Затем, посмотрев на меня, капитан по телефону вызвал солдата. Тот появился почти сразу.

- Арестуйте и уведите его! - сказал капитан.

- Слушаюсь! — ответил солдат, отдавая честь.

Наступила тишина. В воздухе запахло грозой. Я взглянул на капитана и сказал:

- Обождите немного. Дайте мне все это еще раз обдумать.

- Хорошо - сказал капитан, и приказал солдату выйти.

Через несколько минут, когда я немного успокоился, капитан вновь обратился ко мне:

- Ну, что. Решились? Это всего лишь временная работа. Когда мы уедем, ты будешь свободен в своих решениях.

- Вы уверены в этом?

- Абсолютно!

- Но где гарантия, что сдержите ваше слово?

- Я не могу тебе дать какую-либо гарантию. Но ты должен мне поверить. У тебя есть слово русского офицера, представителя МГБ и СССР.

- И вы все-таки уверены, что это всего лишь временная работа? - повторил я.

- Ну, конечно. Безусловно! Почему вы не верите слову русского офицера? Мы такие же, как и все. После нашего ухода из Дайрена ваши услуги нам не потребуются.

У меня больше не оставалось выбора. Отказ в подписании документа означал, что я становился врагом советского государства. Помимо этого, я превращался в нелояльного информатора, преследуемого всемогущим МГБ. Я проклинал себя, поклявшись, что не буду сотрудничать с Советами и сообщать им какую-либо информацию, подвергающую опасности друзей или приводящую их к аресту.

Я с выражением испуга посмотрел на Давида. Ныло просто невероятно, чтобы он подписал документ.

- Почему ты это допустил? - спросил я его со злобой.

- В противном случае нас всех арестуют. А сейчас мы на свободе.

- Тебе не следовало подписывать. Они ничего бы не могли с тобой сделать.

 

- 157 -

- Это ты так думаешь. Ты недостаточно знаком с Советами. Они могут сделать вес, что пожелают и всегда достигают своих целей.

Давид все же решил обмануть органы МГБ своими действиями. Он начал имитировать психологическое заболевание, считая, что тем самым введет их в заблуждение. При каждом вызове в управление МГБ, он действовал будто помешан. Власти решили его проверить и поместили в психиатрическую лечебницу Порт-Артура. Давид действительно хорошо исполнял свою роль. Однако курс лечения по-настоящему сделал его больным человеком. Сюзан часто его посещала и, возвратясь домой, всегда впадала в полную депрессию.

Несколько месяцев спустя Давид возвратился домой. Его привезла Сюзан. Он выглядел худым, был очень бледным и нервным. Я старался не возбуждать его как и его подозрения в отношении меня. Мы продолжали жить соседями, будто все по-прежнему и ничего не произошло.

Вскоре после возвращения Давида, моя сестра Сара решила переехать в другую квартиру. Они арендовали помещение в конце улицы. Я остался и одиночестве с Давидом и его семьей в большом доме на улице Кайда-чо, которое раньше занимало германское посольство. В доме было много пустующих комнат. Вскоре Давид с семьей также переехали к другую квартиру. Я остался один в большом особняке.

Давид решил открыть магазин подержанных товаров, включая электропринадлежности, утварь, холодильники. Он пригласил меня участвовать в деле. После закрытия академии Мэринол я не работал, и найти таковую работу практически было невозможно. Неохотно, но я все-таки согласился на его предложение. Время от времени Давид приносил мне почитать американский журнал «Таймс». Он никогда не рассказывал об источнике, дававшем ему лог журнал. Просто говорил, что от друга. Я с удовольствием их читал, несмотря на запрет журнала в Дайрене. Советские власти наложили запрет на распространение всех зарубежных журналов и газет.

Наш магазин посещал иногда американский вице-консул, г-н Пэтч. Мы были знакомы со времен учебы его дочери Пени в академии Мэринол. Он как-то зашел в магазин и приобрел у Давида холодильник, бывший в употреблении, сказав, что таковой необходим

 

- 158 -

для его офиса. Все шло более-менее нормально до тех пор пока Давиду однажды не объявили, что магазин посетят два советских журналиста. Они пожелали взять у меня интервью о жизни в оккупированном Дайрене.

Я сказал Давиду, что не заинтересован в беседе с ними, но Давид настаивал и на встрече, и на интервью. Вскоре в магазин прибыли оба журналиста, приветствовавшие Давида тепло, словно они были его старыми друзьями. Для меня эта встреча была безразлична, но Давид все-таки представил меня. Я вяло отвечал на их вопросы, и увидев, что я не желаю продолжать беседу, журналисты быстро покинули магазин.

Через несколько дней после встречи с советскими журналистами, Давид пришел ко мне домой и предложил мне квартирантку, сказав, что поскольку я проживаю один, было бы хорошо иметь кого-нибудь в доме. Но я немедленно отклонил его предложение. Чуть позже Давид опять предложил мне сдать в аренду, по крайне мере две комнаты, семье, которая, как он заявил, дружила с ним еще в Харбине. Я вновь отклонил его предложение, но Давид продолжал настаивать на своем.

Через несколько месяцев Давид, в сопровождении, на этот раз, красивой брюнетки, русской по национальности, опять посетил мой дом. Брюнетку звали Наташа. Он познакомил нас и сказал, что она с семьей хотела бы арендовать две комнаты в доме.

Я, будучи очень скромным в поведении, и стеснительным молодым человеком, был поражен ее красотой. Она была пряма в своих ответах, спокойна и восхитительно прекрасна, став самой неудержимо привлекательной женщиной, которую я когда-либо встречал. Мое воображение было покорено ее очаровательной привлекательностью. Давид внимательно наблюдал за Наташей и видел как меня привлекло ее очарование.

Однако некий внутренний голос предостерегал меня не сдавать ей комнаты в аренду, поскольку красота этой женщины означала неминуемую скрытую опасность. Но, тем не менее, восхищаясь ее "очаровательной красотой", я был готов отдать ей снос сердце, хотя мысленно отказывал себе в необходимости арендовать комнаты и признавать присутствие в доме незнакомых людей.

Я опять сказал Давиду, что не готов впустить в дом чужих людей так скоро после кончины мамы. Но Давид не сдавался. Наташа и он

 

- 159 -

вновь посетили меня через несколько недель, на этот раз с ее мамой и сестрой Аллой. Наш разговор шел в русле их упорных попыток уговорить меня сдать в аренду по крайней мере две из 3-х комнат первого этажа. Они доказывали, что поскольку я жил на втором, первый этаж все равно пустовал. Ее мама, Дарья Георгиевна, убеждала меня, что если они будут жить в доме, я не буду столь остро переживать одиночество. Они будут рады заботиться обо мне, и всем. Я попросил неделю на свой ответ, так как хотел проконсультироваться с сестрами. Посетители вскоре ушли, удовлетворенные прогрессом в переговорах.

Через неделю Наташа пришла за ответом. Она была одна. Я находился на пороге судьбоносного решения. Предо мной стоял главный вопрос. Была ли Наташа божьим даром или реальной угрозой? Безусловно, она была чрезвычайно красивой, и я так увлекся, что подумал мне ведь нечего терять от их пребывания. По крайней мере, буду в доме не один, а когда буду отсутствовать, то кто-то всегда присмотрит за квартирой. Рассуждая таким образом я, наконец, дал согласие.

На следующий день, Наташа с мамой и сестрой въехали в две комнаты на первом паже, надеясь на длительное пребывание в квартире. Третья комната первого этажа пустовала. Я продолжал жить самостоятельно, они своими заботами и проблемами.

Давид немного рассказал мне историю жизни Наташи. Ее родители приехали в 1922 г. к Харбин из Иркутска. Так как они были белоэмигрантами, то не имели гражданства. Отец Наташи в Харбине открыл книжный магазин, и дело, в целом, шло хорошо. Наташа училась в Харбинском коммерческом училище. Вместе с ней училась и ее подруга Лариса Паничкина, свободно владевшая английским языком.

В Харбине Наташа сошлась с советским офицером. Вскоре у них возникла любовная связь. После вывода советских войск из Харбина, офицера перевели в Порт-Артур в 39-ю армию, где он работал в МГБ. Наташа с семьей, последовала за ним в г. Дайрен. Она часто выезжала в Порт-Артур на встречи с ним. Ее лучшая подруга Лора Паничкина, в поисках лучшей жизни, также переехала в Дайрен.

 

- 160 -

При моей встрече с Наташей ее любовная связь была в самом разгаре. Мне, естественно, не следовало бы знать об этом, но эту информацию сообщил Давид. Вероятно, с определенным замыслом, в усилиях получить мое согласие на аренду комнат. Он позднее извинялся, что рассказал мне историю Наташи, что для меня, в оккупированном советскими властями Дайрене, могло послужить предупреждением о реальной угрозе и требованием к осторожным действиям.

В жаркие ночные вечера я часто посиживал на крыльце дома, радуясь прохладе. Наташа, заметив это, стала присоединяться ко мне. Мы беседовали о том, о сем - затем, пожелав спокойной ночи, расставались. Такие встречи продолжались некоторое время, но однажды она села рядом со мной так близко, что возникло непреодолимое желание ее обнять. В тот вечер она казалась таинственно прекрасной. Она никогда не рассказывала ни о себе, и ни о своем прошлом, вела себя достаточно хладнокровно и с большим вниманием прислушивалась к моему разговору. Она иногда задавала тот или иной уточняющий вопрос, выясняла детали, прежде всего касающиеся моих отношений с г-н Пэтчем и с академией Мэринол. В то время я не обращал особого внимания на ответы. Ведь для меня это были всего лишь дружеские разговоры.

В ту теплую ночь, когда Наташа прижалась ко мне, я почувствовал, как горело ее тело в ожидании поцелуя и объятий. Она совращала меня на чувственные поцелуи. Ее нога соприкасалась с моей. Однако она не торопилась прервать разговор. Ее улыбка и глаза встретились с моим взглядом. Я был выбит из седла. Мне было чрезвычайно трудно сосредоточиться. Нам вроде, нечего было сказать друг другу, но она терпеливо и настойчиво продолжала свои действия. Ее намерения продолжали разжигать мое воображение. Я не мог перевести дыхание и дрожал словно собачонка. Я опять окинул ее взглядом и на этот раз увидел в ее глазах открытое приглашение. Я вспомнил, что как-то друзья заметили, что приглашение на любовь начинает женщина.

Наташа облизнула верхнюю губу. Впервые, с начала нашей дружбы, я подметил испарину на ее лбу, хотя не было настолько тепло. Она, как и я, нервничала. Тем не менее, между нами нарастало волнение, страсть и взрыв чувств.

 

- 161 -

Ее голова качнулась и приблизилось ко мне. Внезапно, в порыве, я обнял ее и стал целовать. Я ощущал остроту ее дыхания и было приятно наслаждаться этим чувством. В ту ночь мы долго целовались.

Но, по непонятным мне причинам, Наташа внезапно прекратила свои явные намерения. Она, безусловно, не ожидала столь быстрых изменений в наших отношениях. Но она была женщиной, я - мужчиной, считавшим, что потребуется немного времени для того, чтобы увлечение перешло в близость. Но что же будет с офицером?

Мы с Наташей стали близкими друзьями. Мы вместе гуляли, посещали ее друзей. Я уже рассказывал о ее близкой подруге из Харбина - Лоре Паничкиной. Наташа ее часто-часто посещала и приглашала меня с собой. Лора была норвежкой российского происхождения. Ее родители, до переезда в Харбин, из-за бизнеса, жили в Норвегии. Лора была очень интересной блондинкой, с роскошными волосами и голубыми глазами. Она также владела английским и получила хорошее образование. Как-то Лора познакомилась с американским консулом в Дайрене, г-ном Кулвером Глейстоном. Они полюбили друг друга и, по рассказу Наташи, будучи католиками, повенчались в католическом соборе в Дайрене.

У Лоры была и другая подруга - Тамара Потопаева, родом из Тяньцзина, крупного города в Северном Китае, у Желтого моря. От Дайрена пси юрод отделяли двести километров, по прямой, через чалив Бохайвань. Отец Тамары был российским эмигрантом, мать - японка. Оба прожинали и Тяиыпине. Я познакомился с Тамарой через Лору. Как-то Лора попросила у меня разрешение, чтобы Тамара прожила в нашей квартире (мама еще была жива) некоторое время. Я уже рассказывал, что в доме было много комнат, и моя мама, сжалившись над ней, позволила Тамаре временно остановиться у нас до нахождения жилья, что она, в конечном счете, и сделала.

Тамара работала переводчиком у командующего 39-й армией, расквартированной в Порт-Артуре. Зона юрисдикции командующего распространялась на провинцию Ляодунь, включая Дайрен. Тамара владела русским, китайским, японским, английским языками и командующий ее очень ценил. Как-то командующего пригласили присутствовать в генеральном консульстве США в Дайрене на официальном приеме по случаю Дня независимости страны, 4-го июля

 

- 162 -

1948 г. и он приехал туда вместе с Тамарой. Через несколько месяцев, в октябре 1948 г., Тамара внезапно исчезла из Дайрена. Ее арестовали, предъявив ей обвинения в шпионаже, попытку бежать морем на китайской джонке и подготовку к работе в националистическом правительстве Чан Кайши, а также в продаже государственных секретов.

Естественно, что все обвинения были фальшивками, выдуманными МГБ. К этим "обвинениям" суд добавил статью 58-4 уголовного кодекса "продажу цветов на балах и приемах"!''!), и статью 58-10-4.2 за антисоветскую агитацию и распространение американских журналов. Тамара получила 25-летний срок пребывания в концлагерях строгого режима.

Через Лору Наташа познакомилась с Тамарой. Лора рассказала Наташе все, что ей было известно о Тамаре, совершенно не подозревая, что сама находилась под пристальным наблюдением Наташи. А ведь Лора и Наташа были близкими подругами, посещавшими в Харбине общую школу, а потому Лора вполне доверяла своей подруге. Ко мне же она относилось ко мне весьма прохладно, считая меня скучным парнем. Я также не искал встреч с ней и, как правило, молчал при посещении ее вместе с Наташей.

В начале 1949 г., вскоре после исчезновения Тамары, Лора была также арестована МГБ. Ее содержали в Порт-Артурской тюрьме, где содержалась Тамара. Но у них были раздельные камеры, и они не знали, что были соседями. Когда их этапировали из Дайрена в Хабаровск, они встретились, а позже, в течение трех недель, содержались в одной камере.

В то время мне казалось чрезвычайно странным столь внезапное и почти одновременное исчезновение двух наташиных подруг. Естественно, я не мог предвидеть, какие испытания мне готовила судьба. Пока что я находился на свободе, последний из тройки. Двух других судьба, по всей вероятности, приговорила к многолетнему пребыванию в Гулаге.

(Забегая вперед, замечу, что только много лет спустя, и 1994 г., когда Лора все-таки нашла меня в Израиле, и мы начали переписку, я смог, наконец, узнать правду о произошедших к Дайрене событиях и о

 

- 163 -

причинах моего ареста советскими властями. Обо всем этом будет рассказано в эпилоге моего повествования.)

Как-то нас посетила другая подруга Наташи - Таня Кретова. Разговор сосредоточивался на возможности бегства на китайской джонке в Тяньцзин или Шанхай. Они сказали, что удивлены моему решению оставаться в Дайрене, поскольку я был полон решимости уехать в Палестину. Я промолчал и всего лишь покачал головой. Они сразу поняли мое недоверие и боязнь говорить о каких-либо будущих планах.

Но намек Наташи и Кретовой стал материализоваться уже через несколько дней. Я стал наводить справки на городском рыбном причале (там находился флот джонков) о шансах побега в Тяньцзин. Китайцы сказали мне остерегаться при ведении таких разговоров, показывая на близость стоящих солдат, наблюдавших за нами и проявлявших особое любопытство, когда я начинал разговаривать с китайцами. Однако, и китайцы были достаточно умны. Видя, что советские солдаты наблюдают за нами, сразу подали мне удочку и начали учить как рыбачить. В жизни я не занимался рыбной ловлей. Мое поведение несколько удовлетворило любопытство солдат, которые вскоре ушли. (Об этом эпизоде также подробно рассказывается в эпилоге повествования.)

Один из китайцев, владелец джонки Лин Хва, сообщил, что вскоре собирается плыть в Тяньцзин и согласился за 200 ам. долларов взять меня на борт. Он также сообщил, что отплывает в полночь, 15-го марта, 1949 г. Мне следовало прийти одному, уплатить ему 200 дол. и подняться на борт. Соглашение надо было держать в полном секрете. Я согласился.

В ночь на 15-е я взял небольшой саквояж с бельем, деньгами и некоторыми личными документами, включая удостоверение личности. Ничего больше. К назначенному времени я пришел на рыбный причал и стал медленно приближаться к нужной мне джонке. Внезапно, из тьмы появились четыре солдата. Один из них крикнул:

- Стой! Кто идет?

Я остановился прямо перед ними, сразу сообразив, что мне пришел конец. Но на этот раз он не состоялся.

- Здесь запрещено находиться. Это закрытая зона! Уходите!

 

- 164 -

Я видел как Лин Хва жестикулировал мне лицом, чтобы я поскорее ушел. Он протянул вперед обе руки, словно жестом апеллируя небесам и говоря им - Мей ааза! В следующий раз!

Вернувшись к дому, я увидел поджидавших меня у входа Наташу и Татьяну Кретову. Их лица выражали беспокойства.

- Где ты был? - спросила Наташа.

- На рыбном причале.

- Так ты все-таки пытался на джонке бежать в Тяньцзин? - спросила Таня.

- Да. Ведь это была твоя идея, не так ли?

Они одновременно воскликнули:

- И не пытайся повторить вновь попытку. Сейчас Советы продолжают вести интенсивное наблюдение за движением джонок и у тебя будут серьезные неприятности в случае новой попытки. Много людей пытались бежать таким способом, но все они были арестованы.

Я решил не повторять такую попытку еще раз. Мой план потерпел фиаско во второй раз. Да и Наташа с Таней уже знали о нем. В конце концов, это они рекомендовали мне доплыть на джонке до Тяньцзина. Было непонятно только, почему они это сделали?

В другой раз Наташа настояла совершить поездку на моем мотоцикле "Ява" к берегу моря в дальнем конце города. Мы проехали через город до Року-Тана, где располагалась советская военная база. Пляж охранял отряд советских пограничников, находившийся на вершине холма, с которого хорошо просматривалось береговая линия. Наташа поднялась по ступеням на вершину отвесного склона. Я же был внизу, сидел на мотоцикле и наблюдал за ее подъемом.

Внезапно она начала мне махать рукой, предлагая подняться. Я отказался, вдруг ощущая, что там, на вершине, есть специально подготовленная западня, и меня немедленно арестуют пограничники за шпионаж. Я не попал в мышеловку, заготовленную СМЕРШем. Наташа же, словно ничего не случилось, после возвращения, вела себя очень скромно.

После ареста Лоры у меня с Наташей началась интимная связь. Она не подозревала такого оборота событий, и, но всей вероятности, получила от советских властей зеленый свет действовать по своему усмотрению. В конечном счете то была не ее вина, что между нами

 

- 165 -

установилась такая связь. В своем рвении во что бы ни стало выполнить задание, она зашла слишком далеко. Но было уже поздно как-то менять ситуацию.

Мы жили вместе около трех с половиной месяцев. В этом небольшом отрезке времени мы наслаждались жизнью в рамках тех возможностей, которые нам дали советские власти Дайрена. И мы пытались использовать отведенное нам время как можно интереснее.

Я ведь всегда мечтал уехать в Палестину, но Наташа мечтала о другом. Я не мог предвидеть, как сложится моя судьба, но Наташа, безусловно, ее предвидела, и хорошо исполняла отведенную ей роль.