- 13 -

Как попал в плен к немцам

и как удалось скрыть еврейство

 

В ночь с 6 на 7 ноября Минц с бойцами, которых он выводил из окружения, подошел к реке Нара против селения Таширово. По артиллерийской стрельбе он понял, что здесь проходит линия фронта. На том берегу были свои, на этом - немцы. Надо было перебраться через реку. Каких-нибудь тридцать метров отделяло выходивших из окружения от своих. Минц

 

- 14 -

решил проползти между немецкими пикетами, но немцы заметили движение. Тоща пришлось пробиваться с боем. Минц оказался на льду в трех метрах от немецкого берега. В этот момент немцы и советские солдаты начали перестрелку. На реке Нара Минц был ранен в бедро и плечо, провалился под лед. Лед на реке был очень тонкий, ни ползти, ни плыть было невозможно. Минц погрузился в воду с руками и головой. На нем было две пары обмундирования, шинель, документы. Начал терять сознание, хватался за лед, лед обламывался.

В полубессознательном состоянии его вытащили из реки немцы и затащили в блиндаж. Вся одежда была покрыта коркой льда, руки совершенно не действовали. С него стащили обмундирование, гимнастерку. В левом ее кармане лежал партбилет и удостоверение личности. Все его вещи бросили в угол блиндажа, дали старое обмундирование и под утро повели в штаб батальона. Документы не смотрели. При допросе, коща у Минца спросили фамилию, он назвал себя Минаковым Михаилом. Почему выбрал именно такую фамилию? В артиллерийской школе, где он учился, был курсант Минаков. Минцем он себя назвать никак не мог, это было равносильно смерти. Документы остались в карманах гимнастерки. Это было в 1941 году, когда немцы были уверены в своем успехе и когда они не копались в карманах. Может быть, это их не интересовало, может быть, на это просто не обратили внимания.

Когда Минц сказал, что он не с этого фронта, с ним и разговаривать не стали: ведь немцев интересовало то, что происходит на их участке фронта. Так Минц под фамилией Минаков оказался в плену и началась переброска из одного лагеря в другой.

 

- 15 -

В первую очередь по фашистским правилам подлежали уничтожению евреи и политруки. Минц в минуту страшной опасности, когда ему заявили, что он еврей и не просто политрук, а старший политрук, проявил исключительную выдержку и спокойствие. Его спросили:

- Как вы докажете, что вы не политрук?

Минц ответил:

- Очень просто. Среди ваших полицаев, может быть, есть такие, которые учились в военных школах или имеют какое-нибудь военное образование. Политрук может служить в разных войсках, но техники так, как командир, он не знает.

Переводчик сказал:

- Да, у нас есть артиллеристы.

Устроили Минцу экзамен, начали спрашивать по теории. Первый вопрос был о математической формуле ожидания, потом о теории умножения и сложения, теории стрельбы и практические замечания по стрельбе, о материальной части пушки-гаубицы. Минц спокойно ответил на все вопросы. После этого переводчик доложил немецкому офицеру, что пленный безусловно не политрук, поскольку политрук так свободно в этих вопросах разбираться не может. Этот вопрос отпал.

Теперь насчет еврейства. Минца подвели к окну, где было посветлее, и предложили обнажиться. В этот момент Минц не мог сказать, что нечего его проверять, ведь он действительно еврей. Внезапно ему пришло в голову сказать:

- Когда мне было 16 лет, у меня был нарыв. Мне врач сказал, что необходимо разрезать кожицу, чтобы можно было лечить. И он мне это сделал.

- Ну-ка, повернитесь туда-сюда.

 

- 16 -

И Минц услышал, что эти два немецких врача сказали: да, действительно, "операцион".

До этого Минц не знал, что у него есть что-то похожее на перенесенную операцию, оказалось - зигзагообразный разрез, похожий на шов. Они решили, что действительно была операция. Но Минц не был уверен, что ему поверили. Услышал:

- Застегнитесь.

Вскоре он все же убедился, что его не считают евреем. Его посадили в подвал. Туда же бросили шестерых евреев. Минц нашел в углу ржавый гвоздь и решил, что когда его поведут на смерть (а он был уверен, что приговорен к смерти), он вскроет себе вену, чтобы легче умереть.

Утром в воскресенье зашел полицай и сказал:

- Юда, выходи.

Минц не знал, имеет ли он в виду и его в числе евреев, и продолжал стоять в своем углу. Все шесть евреев встали и пошли к выходу. Полицай запер за ними дверь. Минц остался. Он понял, что его не считают евреем. Шестерых евреев- тут же наверху расстреляли.

На протяжении последующих лагерных лет Минц скрывал свое еврейство, но все равно часто находился в смертельной опасности, когда бывали реальные угрозы разоблачения его национальной принадлежности.