- 162 -

ЗНАКОМСТВО С ВОРОМ

 

Я уже было начал думать, что моя затея с посадкой бесполезна, как вдруг мое внимание привлек шум у соседнего вагона, где шло настоящее сражение. Мужчина средних лет с перебинтованными руками, на одной из которых не было всех пяти пальцев, ругал по-фронтовому проводницу и требовал немедленно его пропустить. А когда уговоры и ругань не помогли, он силой ворвался в вагон, а за ним и я. Позднее он начал

 

- 163 -

называть меня сынком, а себя велел называть дядей Колей.

В первые минуты он мне показался добрым и смелым, но с течением времени все больше и больше стал меня настораживать. Особенно при подъезде к Казани, когда начал интересоваться не только тем, что я там буду делать, но и тем, что в моем вещевом мешке. И даже спросил, на каком поезде я собираюсь уехать из города. Я сказал ему тогда, что если все успею сделать, то сегодня же поеду на вечернем пригородном поезде до станции Канаш, поскольку там было легче сесть на скорый московский поезд. С этим мы расстались.

Увидел я его вновь у поезда Казань-Канаш после моей успешной продажи вещей и покупки запланированных продуктов. Стоял он, как мне показалось, не один и о чем-то говорил. И я, словно предчувствуя надвигающуюся опасность, решил проскочить незамеченным. Но не тут-то было. Не успел я войти в вагон, как за мной последовал и он. И, хотя лавки вокруг меня были заняты, ему не стоило большого труда согнать с одной из них сидящих и сесть. А затем чуть ли не силком он посадил и меня.

Затем, ничего не говоря, он спокойно достал из своей сумки еду, бутылку самогона и начал меня угощать как близкого ему человека. Причем прежних бинтов на руках уже не было. А вид правой бес-

 

- 164 -

палой руки говорил скорее о трагедии давних лет, поскольку рана давно зарубцевалась, а не о боевых сражениях, о которых он так часто твердил. Все это меня насторожило, и я начал подумывать о том, как бы от него избавиться, ведь народу в вагоне было очень много.

Но он продолжал гнуть свое. То он предлагал, чтобы я съел что-нибудь, а то просил выпить глоток самогона ради него — дяди Коли. И как ни пытался я уклониться от этого, все же его настойчивость сделала свое дело.

Под утро перед конечной станцией Канаш я задремал. Проснулся, когда состав уже находился на стоянке запасного пути. Кругом ни души. И не было рядом ни вещевого мешка с продуктами, ни дяди Коли. И я стал бегать по вагонам и по близлежащей территории вокзала в надежде обнаружить свои вещи, полагая, что вор далеко не должен уйти, хотя я и не знал, сколько времени проспал. Даже поезда дальнего следования за несколько минут стоянки я пытался успеть пробежать и посмотреть, кто выезжает со станции.

Все усилия были напрасны. И тогда я решил вернуться в Казань и попытаться найти его на базаре. Я полагал, что он, как вор, так или иначе должен быть связан с базаром. К тому .же мне нужно было раздобыть денег, ведь на те шестьсот рублей, что бы-

 

- 165 -

ли спрятаны в поясе брюк и остались нетронутыми, вряд ли я мог купить что-либо для дома. Да и само возвращение домой без всего мне представлялось слишком унизительным.

И вот я на базаре. Кругом было большое разнообразие товаров, и непрерывный поток движущихся людей. И я слился с ними, чтобы не привлекать к себе внимания. Быстро прошел в одном направлении, в другом, делая вид, что никто и ничто меня не интересует. Так до тех пор, пока не убедился, что моего грабителя здесь нет.

После этого начинаю изучать особенности базара и стоимость некоторых товаров. Мое внимание привлекло тогда изобилие хозяйственного мыла, более дешевого, чем в местах, где я побывал.

А затем я увидел открытую площадку по ремонту металлической посуды, у которой постоянно была очередь. Пожилой мужчина так быстро и с таким мастерством клепал и паял прохудившуюся посуду, что невольно вызывал удивление и восхищение. Вот я и попытался к нему войти в доверие: то дров подложу в костер, на котором он подогревал посуду перед пайкой, а то просто делаю зачистку или полировку после его ремонта.

А когда очередь спала и образовалась небольшая передышка, он стал интересоваться мной. Я и рассказал ему причину моего появления в этих местах

 

- 166 -

и что со мной произошло ночью. В конце рассказа я попросил его совета и помощи в решении моей проблемы. Даже намекнул ему на то, что хотел бы поработать с ним в качестве подручного.

На это он только усмехнулся, говоря, что работает на базаре один день в неделю. А вот подучить в оставшиеся часы дня и дать совет он может. Даже может дать кое-что из материала по пайке и клепке, а вот припой я должен буду купить сам. На том и порешили. После непродолжительного знакомства с секретами ремонта посуды я купил на базаре припой, пять кусков мыла, несколько детских игрушек и направился на вокзал.

Вот только я тогда шел по необычному маршруту: то не спеша вперед, а то делал резкий поворот в обратную сторону и внимательно всматривался в лица тех, кто только что был сзади меня, пытаясь таким образом узнать, нет ли за мной слежки. И так до самой станции. Я не был излишне осторожным, по-другому просто было нельзя. Ведь когда ты один на чужбине, а кругом так и снуют в поисках пищи множество бродяг и воров, — ты невольно оказываешься в поле их зрения. А тут никуда не денешься — приходится петлять.

Местом, где начать работу, я выбрал Канаш и соседние деревни. Доехать до места назначения не составляло большого труда, поскольку пригород-

 

- 167 -

ные поезда ходили регулярно, да и с посадкой в вагоны не было проблем. Подыскал я место среди взрослых мужчин, положил сумку под бок, предусмотрительно намотав ее лямку себе на руку, и задремал.

Незадолго до конца моего пути мужчины вышли, и я остался один в купе. Проходившая по вагону шпана воспользовалась этим. Пока я спал, они отрезали лямки сумки от моей руки, резким рывком вырвали ее из-под меня и бросили на верхнюю полку, а сами побежали в другой вагон, делая вид, что она у них. Спросонок я хотел бежать за ними. Но какая-то неведомая сила не только удержала меня от этого, но и заставила взглянуть наверх. И я, повинуясь этой силе, решил вначале забраться на верхнюю полку, а уж потом догонять воров. Но бежать мне не пришлось, ведь сумка была там. От сердца сразу отлегло, и я успокоился. А вот беспокойство за судьбу моего начинания резко возросло, особенно перед конечной остановкой, когда вагоны опустели и надвигались сумерки.

Когда поезд подошел к станции Канаш, я направился в поле, туда, где стояли стога сена. До темноты успел подойти к одному из них и собрался прорыть удобную нору для ночевки. Но делать ничего не пришлось, видно там до меня много народу переночевало, поэтому подобрал нужной длины дыру

 

- 168 -

и заползаю внутрь, после чего заделываю вход соломой и засыпаю. А глубокой ночью пришли хозяева этой ночлежки и стали из нее меня выгонять. Но как они ни старались, я так и не вышел.

Увиделся я с двумя обитателями стога только ранним утром. Это были дети приблизительно моего возраста, потерявшие родителей и изрядно одичавшие. Днем они занимались воровством, а ночью укрывались в стогах сена. Со мной вели они себя очень сдержанно. О ночных угрозах на блатном воровском жаргоне не было и речи. Лишь попросили не занимать их место, когда они отсутствуют.

Удовлетворенный исходом ночной ссоры, я направился в сторону близлежащего села. Там я стал ходить по домам и предлагать свои услуги по металлоремонту. Таких желающих нашлось достаточно, вот только я оказался не совсем готов к выполнению заказов, потому что не мог на время найти у сельчан паяльной лампы и инструмента, о чем с такой легкостью рассуждал ранее. А без этого не могло быть и речи о какой-то работе. Поэтому отремонтировал по мере возможности все то, что принесли, а дальнейшую работу свернул, не получив при этом даже мизерного заработка.

Зато с реализацией мыла и игрушек прошло гладко, причем получил я даже больше, чем ожидал.

 

- 169 -

Оставалось теперь проверить свои способности в сборе милостыни, посмотреть, насколько я могу вызвать у людей чувство сострадания и жалости к моему нищенскому существованию. Но как я ни объяснял им свое бедственное положение, как ни взывал к милосердию, к человечности, но так и остался не услышанным. В большинстве своем им не было никакого дела до меня. А те, которые проявляли какое-то сочувствие и внимание, обычно ограничивались коркой хлеба или лепешкой.

А одна из женщин даже сказала, что если я останусь жить в ее доме и буду ей помогать по хозяйству, то она меня накормит. Это вызвало во мне какое-то отвращение к ней. Но я все же пересилил себя и сказал: «Подайте, пожалуйста». В ответ услышал: «Бог подаст». И я, ничего не сказав, повернулся и пошел в сторону станции Канаш.

Иду и на ходу вспоминаю весь прошедший день, намечаю план работы на ближайшее будущее. Главным мне казалось сделать несколько поездок по закупке и продаже товаров, поскольку именно это и обеспечивало успех дела.