- 9 -

Стой, выслушай меня!

Я жил в двадцатом веке.

Павел Антокольский

ОТ АВТОРА

 

Опять о ГУЛАГе... Да, о ГУЛАГе, но не только о нем. Кое-что есть о науке, например, о кибернетике. Да и на гулаговских страницах можно найти что-нибудь новое и не совсем привычное. Скажем, советскую каторгу. О царской каторге трубили громко, о советской - совсем не трубили, словно ее и не было. В этой книге действие происходит, в основном, на воркутинской каторге - главные персонажи, женщины и дети, живут за Полярным кругом.

О декабристках XIX века также трубили «на всю Ивановскую». О декабристках XX века не произнесли ни единого слова, словно их вовсе не существовало. Здесь мы решили исправить эту оплошность, в некоторой мере, конечно. Попытались собрать конкретные истории, нарисовать «тройные портреты» - жена, муж и их дети.

Не совсем обычен ракурс, под которым рассматривается лагерная жизнь - проводится линия духовного сопротивления узников, обреченных на духовную смерть. О физической смерти написано много: советские концлагеря были гибельными местами. Но встречались те узники, которые вопреки всему пытались сохранить человеческое лицо и оказывали духовный СОПРОМАТ. О них пойдет речь на многих страницах.

Перед автором этой книги, носящей мемуарный характер, стоял выбор: либо отдать предпочтение детальному описанию своей собственной жизни, либо главное внимание уделить людям, событиям и явлениям, с которыми пришлось столкнуться во время пребывания в запроволочном мире. Был выбран второй путь. Именно поэтому автор часто выступает в роли наблюдателя и комментатора событий.

Повествование начинается с детской темы: описывается «счастливое детство» маленьких узников лагерей, родившихся в зоне. Действие этой гулаговской трагедии происходит в заполярной Воркуте, время действия: конец 1940 - начало 1950-х годов. Дети и их мамы являются главными персонажами первой части этой книги. Разные мамы, разные судьбы, разные истории, напоминающие иногда сюжеты из авантюрного романа - получается цепочка из отдель-

 

- 10 -

ных рассказов.

Перехожу ко второй части книги. Духовное сопротивление - основной стержень, объединяющий разносюжетность как этой книги, так и предыдущей, «Воркутинские заметки каторжанки «Е-105»*. Духовное сопротивление - это явление, когда люди находят в себе силы сопротивляться среде, чуждой им в нравственно-моральном смысле. Это своего рода СОПРОМАТ, но духовный, а не материальный. Вопреки всему, что их окружает, такие люди стремятся сохранить свой внутренний мир. В концлагере это сделать было особенно трудно: закрытое пространство, жестокий контроль, большой срок, слабая связь с родными, тяжелая работа, безнадежность... А кто «правит бал» в этом закрытом пространстве? Вохра и уголовники со своей грязной моралью! Меня всегда интересовали те люди, которые сопротивлялись, а не подделывались под окружающую среду. С ними я дружила в лагере, о них я пишу сейчас.

Достоверными свидетельствами духовного СОПРОМАТА являются стихи и письма, отражающие духовный мир человека. Лагерные стихи - носители информации о духовном мире узников ГУЛАГа. С этих позиций их прежде всего и нужно рассматривать. Других свидетельств просто не существует. В главе 3 сделана попытка использовать «язык лагерных стихов и писем» для воспроизведения духовного мира узников Воркутлага.

В главе 4 описывается жизненный путь автора этой книги после освобождения. «Путь на каторгу» дополняется рассказом о «пути в науку». Сделано это в очень сжатой форме.

Третья часть книги посвящена декабристкам XX века, их мужьям и их детям. Здесь главными персонажами являются матери и дети, но обстановка меняется по сравнению с первой частью. Они выходят за пределы запроволочного мира и поселяются в окололагерном пространстве, добавляется мужской состав. Мужской состав - это мужья декабристок, жертвы необоснованных политических репрессий. А декабристки - это их жены, которые не отказались от своих репрессированных мужей, а приехали на Север разделить их участь, по аналогии с декабристками XIX века. Уделяется внимание и их детям - невольным участникам этой трагедии.

Когда речь идет о декабристках, то место действия значительно

 


* Маркова Е.В. Воркутинские заметки каторжанки «Е-105». Приложение к мартирологу «Покаяние». Вып.З. Сыктывкар, 2005.

- 11 -

расширяется. События происходят не только в Заполярье, но и в таежной Ухте, отдельные сценки разыгрываются даже в Магадане, Игарке, Темиртау и других местах. Расширяется и диапазон времени, включаются 1930-е годы. Судьба каждой декабристки - это отдельная история, требующая самостоятельного рассказа. Чтобы как-то навести порядок в структуре главы 5, истории декабристок сгруппированы по профессиональному признаку: в первом параграфе рассказывается о химиках, во втором - об учителях, в третьем - о медиках. Не обошлось, конечно, и без театральных декабристок.

Впрочем, пора остановиться, читатель сам во всем разберется. Прекращу объяснять, где что написано, но разрешу себе небольшой эмоциональный всплеск по поводу декабристок. Их реальное существование потрясло меня больше всего. Не потому, что в сталинских лагерях меня ничего больше не потрясло. Нет, конечно. От всего, что там творилось, волосы становились дыбом! Декабристки явились неожиданным потрясением. Я не могла себе даже представить, что в бесчеловечное сталинское время могло существовать такое явление! Декабристки - это самопожертвование, милосердие, доброта, стремление помочь, облегчить. Но это и духовное сопротивление тоталитарному режиму, беспощадно уничтожающему миллионы жертв. Режим требовал, чтобы весь советский народ кричал «ура!» и прославлял великого вождя даже тогда, когда он уничтожал свой народ. А кто этого не делал...

В моей детской памяти навсегда запечатлелись сцены «народного гнева», когда велись открытые судебные процессы над «врагами народа». Истерически кричащие толпы на митингах и демонстрациях требовали «уничтожить», «расстрелять», «казнить», «очистить нашу землю от нечисти» и тому подобное.

От жен и детей требовали быть бдительными, разоблачать и доносить, осуждать и отрекаться. Кто так не поступал, тот - социально опасный элемент, и - ату его, ату! Все это я знала не понаслышке, а по своему детскому опыту. Когда в 1937 г. арестовали моего отца, Владимира Платоновича Иванова, меня вызывали на школьные собрания и требовали публично отречься от своего отца, осудить его «враждебную» деятельность и, чтобы показать, что я настоящая советская школьница, написать в стенгазету покаянное письмо и любовно-хвалебное стихотворение, прославляющее Великого вождя, Отца всех народов. (Я в детстве писала стихи). Были дети, которые так и поступали. Я хорошо помню подобный случай. В одной

 

- 12 -

семье отца расстреляли, мать посадили, сына приютили родственники. Мать сидела недолго, вернулась домой. Первое, что ей сказал сын, с отчуждением глядя на мать, что он обожает Сталина, считает его отцом всех советских детей и что он готов без колебания отдать за него свою жизнь... Сталин расстрелял его отца, а он готов отдать жизнь за палача!

Вы скажете - не может этого быть! В нормальном человеческом обществе не может, а в тоталитарном так было! Когда в 1943 г. я сама попала в тюрьму, следователь припомнил мне, как я вела себя в 1937, когда мне было 14 лет. Он сказал, что я уже тогда наглядно показала свою «вражескую сущность»: не покаялась, не отреклась от своего отца, великого вождя не прославила! Еще более жестокую процедуру отречения и покаяния проходили жены «врагов народа». Зная все это, могла ли я себе представить, что в такой стране появятся декабристки? А они все-таки появились и их было достаточно много (можно говорить о массовом явлении!). Вот почему явление «советских декабристок» мне так дорого, вот почему я стараюсь собрать как можно больше конкретных данных.

Автор выражает глубокую благодарность всем, кто оказал помощь при создании этой книги. Особенные трудности возникли при попытке воссоздать жизненный путь декабристок. Спасибо, что откликнулись их дети, родственники, друзья - прислали фото, документы, свои воспоминания, не отказывались от интервью.

Эта книга не вышла в свет, если бы не участие и поддержка Коми республиканского благотворительного общественного фонда жертв политических репрессий «Покаяние», Союза женщин Республики Коми и Национального музея Республики Коми. Всем им выражаю искреннюю благодарность.

Вообще мне хотелось бы отметить, что для меня как бывшей узницы коми лагерей очень важны контакты с интеллигенцией Республики Коми в размышлениях и раздумьях над тем, «А что же все-таки было?» Я рада, что такие контакты существуют с историками-краеведами, профессиональными историками, публицистами, преподавателями вузов и даже со школьниками. Хотелось назвать много имен, но приходится ограничиться (как всегда!) лишь некоторыми: ААПопов, В.М.Полещиков, Е.П.Шеболкина, И.В.Федорович, Л.П.Рощевская. Спасибо, друзья, за внимание и поддержку, они очень необходимы всем авторам, а авторам гулаговских воспоминаний - особенно. Низкий поклон Сыктывкару!

 

- 13 -

Марина Геннадиевна Рябова оказала мне неоценимую помощь при работе над текстом этой рукописи. Она была первым ее читателем, первым «искателем» ошибок и неточностей, мы обсуждали с ней наиболее трудные места, и эти обсуждения явились для меня очень полезными - она историк по образованию. Марина Геннадиевна - москвичка, но познакомились мы с ней в Сыктывкаре на научной конференции. Так что - все дороги ведут в Сыктывкар! Задачу компьютерного набора текста осуществила Ольга Александровна Макарова. Сердечное вам спасибо, дорогие помощницы! Отрадно сознавать, что молодое поколение проявило интерес к «делам давно минувших дней, преданью старины глубокой».