Детдомовские письма из Тотьмы
Несколько лет я ничего не знала о судьбе моих маленьких воспитанников из ОЛПа № 2. В конце 1953 г. я досрочно освободилась. Десять лет неволи остались позади, казалось бы - какое счастье! Но удары судьбы продолжались. Я не получила паспорта и не имела права выехать на Большую землю. Мне предстояла вечная ссылка в Заполярье. Вместо паспорта мне выдали справу об освобождении. С этой справкой я могла передвигаться только в районе Воркуты. Рухнула надежда поехать домой к своей любимой мамочке! Примерно через два года положение изменилось: освобождающимся стали выдавать паспорта и разре-
шать возвращение в родные края. Тогда и мне выдали паспорт, а в 1953 г. я этих прав не имела и должна была каждый месяц отмечаться в комендатуре.
В связи с закрепощением на воркутинской земле рухнула надежда вернуться в Ленинградский университет (в 1941 г., перед войной, я была принята на матмех ЛГУ). Университет - моя заветная мечта! Без университета я не представляла свою жизнь. Я десять лет ждала, когда смогу войти в его двери, ждала, несмотря ни на что, на каторгу, на пропущенные годы, на полнейшую дискриминацию личности! Нам ведь упорно внушали, что мы не люди, мы враги народа, мы рабы - о каком университете можно было думать? Но я в глубине души надеялась, ждала, иначе и жить бы не смогла. Теперь же стало ясно: да, я освободилась, дожила до этого момента, но университета мне не видать! Да и все другие очные институты были для меня недоступны, остались только заочные. Собственно, доступным ВУЗом оказался только один - Всесоюзный заочный политехнических институт (ВЗПИ): в Воркуте организовали учебно-консультационный пункт (УКП) этого института, где можно было сдавать экзамены и слушать вечерние лекции после работы. Летом 1954 г. я сдала экзамены и стала студенткой первого курса ВЗПИ.
И вот однажды в конце августа 1954 г. я шла по улице Ленина, погруженная в свои мысли о предстоящей учебе. И вдруг меня как током ударило. Я увидела серую длинную колонну по пять человек в ряду, слева и справа конвой с собаками, автоматы наготове. «Шаг влево, шаг вправо считается побегом, конвой стреляет без предупреждения!» - в моих ушах прозвучала привычная угроза. Гонят заключенных... Не так давно я была среди них! Я прижалась к стене дома и вглядывалась в лица проходивших мимо меня женщин. Сердце мое тревожно билось.
- Ленушка, Ленушка! - вдруг услышала я чей-то отчаянный и в тоже время радостный крик.
Я бросилась на звук голоса. Кто бы это мог быть? Все фигуры одинакового серого цвета, лица трудно различимы.
- Ленушка, это я, Аня Осечкина, мама Саши!
- Аня, Аня, где же дети, где Саша?
Ответить Аня не успела, подбежал конвой, и меня отогнали в сторону.
Меня трясло, как в лихорадке. Боже мой, случайно встретила Аню, могла узнать, наконец, о судьбе моих первых воспитанников, и... потерять такую возможность! Но я все-таки сообразила, как выйти из положения. Быстро написала записку Ане с моим адресом, догнала конец колонны и умудрилась передать записку в руки первой попавшейся заключенной, крикнув: «Ане Осечкиной!» Я знала, что записку сумеют скрыть от конвоя и передать по назначению.
С нетерпением ждала ответ. Просто не верилось, что наступит такой день, когда я узнаю, где находятся и как живут мои бывшие маленькие воспитанники. И наконец получила от Ани письмо! Привожу его полностью.
«Дорогая Ленушка!
Не обижайся, что так называю. Это приятное воспоминание о детях. Они Вас так называли. Когда я Вас увидела, я очень расстроилась, наплакалась. Мне кажется, что они (дети) должны за Вами следом откуда-то выйти, как это было когда-то, но это прошло и больше не вернется, только горькие воспоминания остались. Может, Бог даст, увидимся, но будем все другие… Они - молодые взрослые люди, а мы пожилые и старые, но ничего, только дожить бы до встречи, обнять всех и заплакать слезами радости.
Желаю Вам успеха во всех делах Ваших и счастья в жизни. Извините, что плохо написала, очень волнуюсь.
Целую Вас как родную.
19-9-54.
Сашина мама Аня.
Адрес Саши:
Вологодская область, г. Тотьма, школьный детдом №3. Барбосовой Антонине Ивановне».
Я читала это письмо бесчисленное число раз. Принималась писать то общее письмо детям, то каждому в отдельности, то Антони-
не Ивановне... Не было ясно, кто из детей, помимо Саши, попал в этот детдом. Наверное, вся группа, ведь этап был один! Купила всем детям книги и послала кроме писем бандероль.
Воспитательнице, Антонине Ивановне, я написала большое письмо с подробной характеристикой каждого из моих прежних воспитанников, с просьбой рассказать мне о них. Что же с ними стало, как они развиваются, как себя ведут, помнят ли меня, кто с кем дружит? Спасибо этой женщине, она немедленно откликнулась и примерно через месяц я получила от Антонины Ивановны обстоятельный ответ и общую фотокарточку, на которой я видела изменившиеся (детдомовские!) лица шестерых моих воспитанников: Сережи Толочко, Саши Осечкина, Томы Кокоревой, Светы Панчук, Нади Лозинской, Валеры Мормоль. Особенно меня поразила перемена, которая произошла во внешнем виде двух моих очаровательных красавиц Томы и Светы! У нас, в детяслях в каторжанском лагере, это были домашние кудрявые улыбающиеся девочки, а здесь - вытянутые окаменелые лица, голые головы, униформа... Детдом, что же делает с детьми детдом!..
Но приведу (с небольшим сокращением) письмо Антонины Ивановны и письма детей.
«Здравствуйте, Елена Владимировна!
Получили от Вас мои воспитанники книги, которые Вы послали в бандеролях. Прежде всего благодарю за них и шлю Вам свой привет вместе с приветами моих деток и пожеланием Вам долгих лет жизни, успехов в работе, счастья в личной жизни.
Вполне понятно мне Ваше беспокойство и любознательность в отношении их. Прежде всего должна Вам сообщить, что дети очень выросли, ходят во 2 класс, все без исключения имеют хорошие способности, учатся хорошо.
Из их разговоров можно понять, что они Вас помнят, правда представляют это не очень ясно. Вашим книгам они были очень рады и очень благодарны Вам. По своим запросам и интересам они очень отличаются.
Сережа остался таким же неусидчивым, но должна сказать, что он очень умный и способный, делает все сознательно <...>. Он стесняется танцевать с девочкой, петь, а больше любит подвижные игры, рисование, катание на
коньках и лыжах.
Валерий Мормоль - спокойный, настойчивый, он любит всякое дело сделать хорошо. Валерик хорошо рисует, он, также как и Сережа, бережливый, любит читать книжки. Любит шутить с ребятами. В группе его считают дети художником, и если сам не знает, как рисовать и каким цветом лучше красить - сейчас же спросят у него и Валерик научит.
Саша Осечкин больше всех располагает к себе. Он выше их на целую голову, очень здоровый. Что бы не начал делать, все сделает как надо. Он честен и справедлив, никого не обижает, но если задели его - ни за что не уступит.
Тамара Кокорева очень мила на вид. В прошлом году была подвижна и неряшлива. А нынче очень старается, стала довольно спокойная, очень любит читать и больше всех читает. Надя Лозинская действительно может часами играть в кубики. Очень спокойная, учится только на 5, ласковая, она никого никогда не обидит и словом. Она любит и делает все, что предложит ей воспитатель. Она лучше всех детей в этом отношении.
Светлана Панчук уехала жить к тете - сестре матери. О ней можно было в прошлом году сказать, что она упряма, училась хорошо, ее слушали все дети, и особенно ее любил Сережа Толочко.
Вот коротко, что я смогла написать Вам о них. <...>. На этом кончаю. Читайте, что пишут Вам дети, привет их мамам.
15.Х. 54. С уважением к Вам»
/A.M. Барбосова/.
В конверт было вложено четыре детских письма, написанных на листочках бумаги в косую клетку. Я с трепетом начала читать. Письмо Сережи Толочко:
« Тетя Лена! Хорошо Вас помню, когда Вы занимались с нами. Я живу хорошо, учусь в этом году хуже, чем в 1 классе. Я люблю играть с ребятами, люблю слушать, когда читают книги и особенно люблю интересные сказки. Скоро кончится 1-я четверть, у меня наверное за четверть будут 4.
Передайте привет моей маме, желаю Вам здоровья. Сережа».
Письмо Саши Осечкина:
15 октября.
«Тетя Лена! Спасибо за книгу, я живу хорошо, учусь во 2 классе, очень люблю смотреть кино и читать книги. Вас я помню плохо, уже стал забывать. Нет ли у Вас фотокарточки - пошлите нам, чтобы лучше вспомнить. До свидания.
Саша».
Письмо Валерика Мормоль:
15 октября.
«Здравствуйте, тетя Лена! Большое спасибо Вам за книги, я хорошо помню Вас. Я уже учусь во 2 кл., люблю рисовать, посылаю вам на память мой рисунок, сейчас я готовлюсь в пионеры. Желаю Вам хорошего здоровья. Привет маме. Целую.
Валерик».
Письмо Томы Кокоревой:
15 октября.
«Дорогая тетя Лена! Спасибо за книжку, я очень люблю их читать. У меня есть кукла, я с ней играю и шью ей одежду. До свидания, пишите нам всем.
Тамара.
Я живу хорошо. Я уже во 2 классе.
Тамара».
Вот так нашлись дети!
Увезли их этапом из ОЛПа № 2 в 1950 г., получила я эти письма в 1954 г., когда они уже учились во 2-м классе. Я долгое время находилась под большим впечатлением от писем и фото детей и буквально не расставалась с ними. Как мне казалось, Валерик меня хорошо помнит потому, что он прирожденный художник. У него цепкий и зоркий глаз, он запомнил, как я выгляжу. И Зозик тоже меня помнит. Он так и написал: «Хорошо помню Вас, когда Вы
занимались с нами». Это потому, что он был больше всех привязан ко мне. А Саша «уже стал забывать» и просит мою фотокарточку. Не нужно расстраиваться - утешала я себя, - я работала с детьми, когда им было 2-3 года. В этом возрасте они плохо запоминают события и окружающих людей. В таком духе я беседовала сама с собой, перечитывая письма, вглядываясь в фото.
Мой муж Алексей Марков, с которым мы только-только начали свою совместную жизнь, удивленно спросил:
- Что это ты так разволновалась? Что это за письма?
И он прочел обратный адрес: Тотьма, школьный детдом №3. Вид у него был удивленный.
- Понимаешь, нашлись дети! Те, которые родились на ОЛПе № 2. Я о них ничего не знала четыре года! И вот получила из Тотьмы большое письмо и их фото. Как они изменились, мои милые детки!
По дороге в театр Алексей встретил своего друга, артиста театра Бориса Козина. На его вопрос: «Как дела дома?» - он подробно рассказал ему о последних новостях. Козин без промедления сделал логический вывод, показавшийся ему единственно правильным.
- Слушай, Лешка, а ты ведь колоссально влип. Неужели ты ничего не понимаешь? У нее в Тотьме лагерный ребенок!
- Не может этого быть, я Леночке полностью доверяю.
-Доверять доверяй, но проверяй. Если она говорит о «милых детках», значит у нее там их несколько. Ты что, не знаешь женщин? Это их обычная тактика: вначале прикидываются бездетными, а потом преподносят сюрприз! Вот увидишь, скоро она во всем признается и пошлет тебя в Тотьму за своим потомством. Ты станешь
многодетным отцом, с чем тебя и поздравляю!
Мужская железная логика, видимо, оказала свое действие, и Алексей с большим вниманием стал рассматривать лица детей, будто бы опасаясь увидеть на фото «то же выражение милого лица». И только после моего подробного рассказа, как все было на самом деле, он вздохнул с облегчением.