Стихотворный дневник каторжанки «Е-105»
(Из поэтического наследия катээров)
Почти все лагерные стихи, представленные ниже, были нелегально вынесены из зоны и переправлены моей маме. Не пересылались те стихи, где прямым текстом написано о расстрелах, они восстановлены по памяти. Прочие же мои стихи, которых было немало, безвозвратно погибли, а с ними ушли в небытие мои мысли, чувства, раздумья -восстановить духовный мир невозможно, если не остались «свидетельства». Я не смогла бы написать эту главу, не имея лагерного архива - стихов и писем. Они - мой поэтический дневник! Мы не имели возможности вести дневник в обычном понимании этого слова, когда были в неволе. Но ни один режим не смог запретить ТВОРЕНИЕ СТИХОВ.
Предчувствие беды
Неуловимые,
Невозвратимые
Несутся дни.
Дорога дальняя,
Судьба печальная
Там, впереди.
Рукою властною,
Тропой опасною
Ведет нас Рок,
И неизвестность
Бросает в вечность
За годом год.
В стране прошедшего
Мечты ушедшие
Глотает тьма,
Тревожат смутные
Туманно-мутные
Обрывки сна:
Там злая Доля
Грозит неволей
На долгий срок
И, словно лопасть,
Сметает в пропасть
Людской поток…
Сентябрь, 1943, Донбасс.
Я еще на свободе, но сердце чует беду.
На Девятой шахте, под землей (1944-1945)
Там, на шахте угольной,
Девочку приметили,
Номера повесили,
Отвели в забой...
(На мотив известной песни)
Припев: И в забой направилась
Леночка «105»
Каторжанин в шахте
Люди скорбят над Прометеем.
Но был ли он?
А вот, в бушлате сером,
Прикованный под землей...
Молчит и не стонет,
Глаза - за транспортером,
Где вместе с углем
Жизни куски
В грязи и крови
Ползут...
И будто бы - нипочем?
Осень, 1944, Воркута, каторга, шахта № 9
Каждому - свое
А мне на роду -
Барак и конвой с собаками.
И вот я ношу
Бушлат с номерами-знаками...
И все кричат:
«Эй ты, Е-105»!
Где же имя моё?
Каждому - своё,
А мне на роду —
Молчать, не стонать, не плакать!
Долбить мерзлоту,
И маму не звать от страха!
Осень, 1944, Воркутлаг, каторга, шахта N3 9.
Двадцатилетней каторжанке
(Из цикла «Он говорил мне»)
Тебе бы в белом платье
Где-нибудь, может быть, в Ялте,
Смеяться, глядя на море!
А ты за Полярным кругом
Долбишь воркутинский уголь
И носишь 105-й номер...
1944, Воркутлаг, каторга, шахта № 9.
Сотвори мир сам
Передам свои мысли стихами,
Все порывы души опишу
И из мрака, что виснет над нами,
Светлый мир я сама сотворю!
1944, Воркута, каторга, шахта №9.
Лагерные стихи
Без бумаги и чернил
Мы стихи напишем
И наш скорбный тайный мир
Оживет, задышит
И дойдет до тех времен,
Когда станет можно
Говорить без скрытных слов
О судьбе острожной!
1944, Воркута, каторга, шахта №9.
Отданные на закланье
(накануне Нового 1945 года)
В Заполярье, в Заполярье
В ночь зимой,
Нас отдали на закланье,
Боже мой!
Мне, молоденькой, не спится
В час ночной,
Я б хотела устремиться
В бег домой!
Но крепки запоры-двери,
Не уйти!
Сквозь сугробы и метели
Нет пути!
На грани 1944-1945, Воркута, каторга, шахта №9.
Песнь каторжан
(На мотив «Мы кузнецы и дух наш молод»)
Мы КаТэЭр. Мы носим номер.
Мы строим шахты Воркуты.
Вздымайся выше, отбойный молот,
В забоях угольных стучи, стучи, стучи!
На шахту мы шагаем «стройно»
Под крик конвоя, лай собак!
А если кто нарушит строй наш -
Прикончит тут же автомат!
В бараках - вонь. Мы дышим смрадом.
В лохмотьях ходим. Жрем турнепс.
А если что... по спецнарядам
Ускорит опер наш конец!
«Я КаТэЭр. Еще я молод:
Мне двадцать лет и «двадцать» срок!
Вздымайся выше, мой тяжкий молот,
Даешь воркутский уголек!
Смиренья нет! Свободы вспышки
Сознанье жгут: «Беги! Давай!»
Но если что... пристрелит с вышки
Меня немедля вертухай!»
Идем мы в ночь... ряды редеют
Под крик конвоя, лай собак,
И смерть тому, кто лишь посмеет -
«Налево - Право» сделать шаг!
Мы КаТэЭр. Мы носим номер.
Мы гибнем в шахтах Воркуты!
Вздымайся выше, отмщенья молот,
В забоях угольных стучи, стучи, стучи!
1945, Воркутлаг, каторга, шахты 9-11.
Выстрел в женской зоне
Ах, мальчик - вохровец, сидишь на вышке ты,
И грозно щурится твой автомат!
А каторжаночки под лай и выкрики
Из шахты угольной идут в барак.
А каторжаночки под лай и выкрики
В бушлатах сереньких идут в барак.
Судьбою лютою, судьбой всесильною,
Они на каторге, ты - вертухай!
Вот каторжаночка перекрестилася,
К запретке бросилась... Давай, стреляй!
Вот каторжаночка перекрестилася...
Ах, мальчик-вохровец, не убивай!
Рука не дрогнула, а звук от выстрела
В морозном воздухе еще дрожит...
А каторжаночка внизу под вышкою,
Внизу под вышкою в крови лежит...
А каторжаночка внизу под вышкою,
Внизу под вышкою в крови лежит...
Ах, мальчик-вохровец, сидишь на вышке ты,
Вновь грозно щурится твой автомат.
А каторжаночки под лай и выкрики
В бушлатах сереньких идут в барак.
А каторжаночки под лай и выкрики
Толпой угрюмою идут в барак.
1945, Воркутлаг, каторга, шахта № 9.
«Я принес тебе белые розы...»
(Из цикла «Он говорил мне»)
Я принес тебе белые розы, смотри,
Они - отблеск нездешней, иной красоты,
Они - отзвук несбывшейся нашей мечты,
Они - знаки моей неизбывной любви,
Я принес тебе белые розы, возьми!
Я принес в подземелье живые цветы,
Чтобы их ароматом дышала и ты,
Чтоб развеялись сгустки сплошной черноты,
Разомкнулось кольцо удушающей тьмы,
Я принес тебе белые розы, возьми!
Пусть воскреснет мечта, что разбилася в прах!
И исчезнет твой лагерный серый бушлат,
Шахта Девять и спуск в этот адовый мрак,
И людей охвативший мучительный страх!
Я принес тебе белые розы, возьми!
Я принес в подземелье живые цветы!
Чтоб напомнить забытые нами миры,
Они - знаки всесильной, иной, красоты,
Они - символ моей всетворящей любви,
Я принес тебе белые розы, возьми!
1945, Воркута, каторга, шахта № 9.
Обращение к тундре
Скажи мне что-нибудь!
Прерви свое молчанье!
Мне жутко в напряженной тишине.
Немой тоской ты заморозишь мне
Всю душу. Снега мертвое мерцанье...
И ты молчишь... Оцепенелым взором
Глядишь куда-то, словно в мир иной.
Что видишь ты? Таинственным узором
На сводах вечности перед тобой
Открылась Книга Бытия и ты
Читаешь бесконечные листы.
И ужас овладел твоим недвижным оком,
И ты молчишь перед грядущим Роком!
Молчишь, недвижная... Вокруг все онемело,
Застыли недра под покровом снеговым,
Застыл и воздух под дыханьем ледяным.
Осталось только, чтоб душа оледенела...
Февраль, 1945, Воркутлаг, каторга, шахта № 9.
Шахта № 2, ОЛП № 2 (1945-1949)
Девять каторжан - прибалтов отважились на побег. Их догнали, пристрелили, растерзали собаками. Их трупы лежали несколько дней на выходе из зоны с табличками: «Собаке - собачья смерть».
Снежный Молох
Взмахнули заката кровавые крылья,
Словно падала подстреленная птица...
Крик застыл от ужаса пред былью –
Недоступного нарушена граница!
Даль со страхом переглядывалась с далью,
ночной мгле спеша укрыться.
Снежный Молох встрепенулся перед данью,
Принесенною на жертвенник сторицей...
марта 1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Гибель каторжан
Тела лежали на снегу,
Растерзанные в клочья...
Тела лежали на виду
И днем, и ночью...
Нас гнали мимо на развод -
Для наставленья.
Рычал, хрипел овчарок взвод -
Для устрашенья.
9 марта 1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Лишенные имени
Нет имени и нет фамилии.
Есть только номер: «Е-105».
И на судьбы моей извилины
Легла ГУЛАГова печать.
Где родилась ты? Неужели в Киеве?
А, может, был от века Воркутлаг?
И шли рабы по непрерывной линии,
Что началась в египетских песках?
И мы, рабы в двадцатом веке,
Вгрызаясь насмерть в мерзлоту,
Приняв от древних эстафету,
Возводим город ВОРКУТУ.
1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Где вплетались в созвездья мечты
Свои звездные мечты
Я принесу тебе -
Земному.
Где сверкали астральные льдинки,
Где вплетались в созвездья мечты,
Долго шла я по звездным тропинкам,
Песнопенья не слыша Земли.
Ты мне руку подал. По эклиптикам
В мир земной меня тихо сводил,
И души твоей дивная лирика
Заменила мне сказки светил.
И растаяла звездная льдинка
Под дыханьем земного тепла,
И, сверкая, трепещет росинка
На взращенных тобою цветах.
С неба падают звездные грезы,
Утопая в объятьях Земли,
И несут темно-синие воды
Наших дней голубые венки.
1 июня 1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Там, где пели белые цветы
В синий час рассветной рани,
Когда плачут белые цветы,
Ты меня позвал из светлой дали,
С берегов нетронутой весны...
Любовался светлою волною
Золотистых трепетных волос.
И вплетал ласкающей рукою
Жемчуга из предрассветных рос.
С плеч моих не сбросил шали
Цвета утренней зари,
Блестки загорающейся дали
Сыпал на моем пути.
И глядел в прозрачные глубины
Далеко манящих глаз...
А когда спустились сгустки сини
В предвечерний тихий час,
Ты меня провел через поляны,
Там, где пели белые цветы,
И простился в сумеречной дали
У страны нетронутой весны.
6 ноября 1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
На грани двух лет.
(Несбывшиеся новогодние надежды)
Двух лет передо мною грань.
Созвучья прошлого почти неуловимы -
Я слушаю, как дышит рань
Грядущей трепетной лавины.
На сводах пантеона звезд
Я вижу будущего пропись
И вновь, в порыве смелых грез,
Читаю тайную клинопись.
31 декабря, 1946, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
И моей юности приблизился закат
Мне показалось
(и стало больно),
Что светлой юности
приблизился закат,
Что вечереет жизнь
и опадают зерна
Желанья жить,
Надеяться и ждать...
9 января 1947, Воркутлаг, каторга, ОЛП № 2.
На бесплодье нив
Белым лебедем
уплывает молодость,
Незабудками
отцветают дни,
И рассыпана
золотая горсть
Зерен лет моих
на бесплодье нив...
9 января 1947, Воркутлаг, каторга, ОЛП № 2.
Я не гашу свои огни
Пусть ночь темна,
Пусть ночь длинна,
Я не гашу свои огни
На этом горестном пути!
Я жду рассвет. И я хочу
Навстречу светлому лучу
Надежды огонек поднять –
Пусть встретит он сиянье дня!
Я руки к солнцу протяну
И, может, только потому,
Что я сумела средь ночей
Не погасить своих огней,
Мне солнце бросит с высоты
Свои нетленные огни!
Вот почему я жду рассвет,
Хоть темной ночи будто нет
Конца и краю...
24 апреля 1947, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Мой день рождения... Мне исполнилось 24 года.
Тундра осенью. Тоска.
Там, где чернеет тундра
За покрывалом дождя,
Там, где дышать так трудно,
Там, где мечтать нельзя...
Там, где и дали, и выси
Скрыты туманною мглой,
Там, где тяжелые мысли
Низко ползут над землей,
Там я тоскую ночи
Там я тоскую дни,
Там я на серый клубочек,
Нити мотаю тоски...
Жду я, когда оборвется
Длинная серая нить,
Может мне жизнь улыбнется
Вспышками светлых зарниц?
Сентябрь 1947, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
Над зоной звезда не восходит
Небо над зоной и хмуро и тесно.
Хочется видеть ЗВЕЗДУ!
Ищешь ее в ожидании тщетном,
Взгляды бросая во тьму.
Ищешь и молишь: взойди нам на радость,
Лучик свой в зону спусти!
Лучик надежды - такая ведь малость
Для света огромной ЗВЕЗДЫ!
Молишь, зовешь, но ЗВЕЗДА не восходит,
Над зоной не видно ни зги...
Черная тундра, бараки, затворы...
Смилуйся, Боже, и нас защити!
1948, Воркутлаг, каторга, шахта № 2.
В дали равнинной тундры видны отроги Полярного Урала
Уралу: Мне так страннознакомым
Показался твой профиль,
Будто смутно напомнил
Собой образ далекий...
Так же смело изломаны
Непокорные линии,
Будто мерам на зло они
Убегают в незримое.
И, сливаясь с неведомым,
Улетают в небо,
Чтоб отрезком измеренным
Никогда там не быть.
Тундре: Горизонты открытые
Свои брови не хмурят,
Но в глазах твоих скрытных
Нет сиянья лазури.
Смотрят мертвенно-пристально
Неподвижные очи,
В глубине их - мыслей
Непонятный почерк,
На устах спит молчания
Вековая печать.
Будто в самом начале им
Запретили сказать
То, что песней свободною
Должно в небо лететь,
И чему лишь под звездами
Суждено умереть.
1949, Воркута, каторга, шахта № 2.
В лагерях Речлага (1950-1953)
Безысходность
Сегодня вечером, когда заката
Ползут причудливые тени,
Мне хочется молиться или плакать,
Упасть с тоскою на колени,
Но не шептать слова молитвы
Чужой, заученной, холодной, -
Нет! В этот час, когда излить мне
Так хочется всю тяжесть горя,
Созвучья слов первоначальных
Простых, правдивых и бессвязных,
Хочу Тебе я прокричать их...
Но где? И кто Ты? - Я не знаю.
24.08.1950, Речлаг, Мульда.
Восставшие на Мульде заключенные были расстреляны. После их уничтожения туда пригнали женский этап.
Мертвый ОЛП
Нас пригнали этапом. Зона странно молчала.
Нас пригнали на Мульду. Весь лагерь был пуст.
Тишина нас пугала. Тишина угрожала.
И предчувствием тяжким теснила нам грудь.
Мы вошли и застыли... Там на стенах бараков,
Пятна свежие крови и выстрелов след...
На полу и на нарах - всюду страшные знаки,
Темно-красные знаки окровавленных тел...
Что же было на Мульде? В черной горестной тундре?
Кто расскажет-опишет самосудный расстрел?
Сколько душ погубили в дальнем ОЛПе на Мульде?
Кто ответит-заплатит за такой беспредел?
Нас пригнали на Мульду. Зона тяжко молчала.
Нас пригнали этапом, а лагерь был пуст...
Тишина нас пугала, тишина угрожала
И дыхание смерти не давало уснуть.
1950, Речлаг, ОЛП на Мульде.
Расстрел на Мульде
Здесь, на Мульде, холодно и страшно.
Здесь, на Мульде, ночь темна...
Сколько душ погибло в одночасье?
Сколько?.. Сколько...? Тишина...
1950, Речлаг, ОЛП на Мульде.
Ушедших звуков образ милый
Давным-давно, сквозь синеву мечты,
В созвучиях Бетховенской сонаты,
Мне чудились прекрасные черты —
Склоненный профиль, грустию объятый.
Умолкли клавишей вечерние загадки,
Покрылась пылью нотная тетрадь...
И светлые чарующие сказки
За долгий путь пришлось мне растерять.
Подземный мир без неба и созвучий...
Толпа понурых, обескрыленных людей...
Мечты и клавиши, не лучше ль
Вас позабыть среди цепей?
Но ты пришел, прекрасный, чистый,
Ушедших звуков образ милый,
Чтоб сделать ясным и лучистым
Мой путь, тяжелый и унылый!
Чтоб снова жить, и снова верить,
Увидеть небо над собою,
Мечтою мир другой измерить,
Вдохнуть предчувствие свободы.
Декабрь, 1950, Речлаг, Кирпичный завод № 2.
Труден путь
Труден путь, когда ноги в цепях,
А дороги снегами захолмлены...
Трудно жить, когда нужно дышать
Вместо воздуха - сгустками холода!
Когда нет светлой шири вдали
И кольцо горизонта сжато,
Когда взор не поднять от земли –
Он придавлен упавшим закатом.
Но пока мы идем - не погаснет заря!
И хоть силы осталось немного,
Мы друг другу должны повторять:
«Лишь идущий осилит дорогу!»
20.02.1951, Речлаг, Воркута-Вом, ОЛП «с/х Заполярный».
Антилагерный мир
Мы строим в стране незнакомой
Свой хрупкий, свой призрачный мир.
По лагерным зверским законам
Мы жить ни за что не хотим!
Мы строим, мы строим, мы строим
Свой мир - антилагерный мир!
И струны души мы настроим
На хоры нездешних светил!
Мы строим,
мы строим,
мы строим.
1951, Речлаг, Воркута-Вом.
В кромешной тьме
Погрузившись в темноту,
Мы ловили лучик света
И пытались на лету
Ухватить за хвост комету,
Чтоб не кануть в черноту!
Окунувшись в черноту,
Мы искали лучик света,
Чтоб держаться на плаву
И остаться Человеком,
Несмотря на «не могу!»
1952, Речлаг, Воркута-Вом.
Годы в ссылке (1953-1959)
Неуловимое
Промелькнуло, прикоснулось
Чуть заметным дуновеньем...
Пробудилось и уснуло
Непонятное волненье...
Или в небе отблеск новый
Загорелся и погас?
Иль несказанное слово
Прозвучало между фраз?
Что и где переменилось?
Тот же путь и ночь темна...
Почему же появилась
Неотступная мечта?
1955, Воркута, ссылка.
Черные следы
В хлопьях снега - тихий вечер,
Мы идем вдвоем.
Звезды падают навстречу,
Падают кругом...
Все так празднично! Лучисты
Снежные цветы.
На душе светло и чисто
И со мною - ты!
Вечер снегом засыпает
Старые пути,
Мы идем и оставляем
Новые следы.
Мы идем и наступаем
На искристый снег...
Разве мы не замечаем –
Снежный блеск исчез!
Разве мы не понимаем?
Оглянись - смотри!
За собой мы оставляем
Черные следы...
1955, Воркута, ссылка.
Звезда, которую я потеряла
Ты ЗВЕЗДУ свою искала?
Нет ЗВЕЗДЫ, забудь о ней!
Видишь: светлячок там малый?
Что ты ждешь? Бери скорей!
Не возьмешь - во тьме кромешной
День за днем ты побредешь.
Свет ЗВЕЗДЫ, ЗВЕЗДЫ нездешней
Лишь во сне ты обретешь!
Нет ЗВЕЗДЫ?! Но мне казалось,
Что я видела лучи!
Не узнала... Не признала...
Потеряла... Не ропщи!
1956, Воркута, ссылка.
Сомненье
Поймешь ли ты, когда встречу глаза,
Все, что лавина намножила?
А впрочем, не стоит картины Де Га
Показывать случайному прохожему!
Но, все равно, искать тебя буду,
С тревогой вглядываясь в лица.
Кусая в тоске пересохшие губы,
Молить об одном - чтобы ты Приснился!
30 июня 1956, Воркута, ссылка.
Pro memoria
Я помню жизнь на сумрачной планете
Молодость в неволе,
Прикованная цепью Воркутлага,
Осталась наша молодость в неволе
И под ударами тяжелого приклада
Из ОЛПа в ОЛП шагает под конвоем.
Прикованная цепью Воркутлага,
Там молодость моя кричит и стонет,
В бараке задыхается от смрада,
На волю рвется и себя хоронит.
Десять лет спустя после освобождения. Ноябрь 1963, Москва.
Воркута - моя юность, Воркута - моя боль
А прошлое вокруг все бродит,
А прошлое толкает вспять,
И на каком-то переходе
Шагнула я во времени назад...
Там предо мной - бредущие этапы,
Там безысходности застывший крик,
Направленные в спину автоматы,
Собачьей своры неотступный хрип.
Там раздаются окрики конвоя,
Там вместо воздуха дыхнуло смрадом,
Там чья-то молодость протяжно воет,
Пристреленная пулями ГУЛАГа.
Двадцать лет после освобождения. Ноябрь 1973, Москва.
Зов воспоминаний
Много лет разделяют нас.
Наша юность - на том берегу,
Где вокруг Воркутлаг, Вокутлаг,
Одни зоны чернеют в снегу.
И вдруг - от тебя письмо!
И вдруг - телефонный звонок!
Будто прошлое не прошло
И свидания близится срок!..
Хочу крикнуть «Не может быть!
Как я рада, меня ты нашел!»
Но не в силах я душу раскрыть
И нет теплых и радостных слов...
«У меня замечательный сын
и прекрасная есть жена».
Предо мною плывет, как дым,
Воркута, Воркута, Воркута.
Смысла слов не могу понять
И твой голос совсем не знаком.
Жизнь прошла, не вернуть, не догнать!
Но зачем-то звонит телефон...
Двадцать лет разделяют нас,
Наша юность - на том берегу,
Где вокруг Воркутлаг, Воркутлаг,
Одни вышки торчат на снегу...
20 сентября 1975, Москва.
Сумрачная планета
Я помню жизнь на сумрачной планете,
Планете под названьем ВОРКУТА,
Где режут небо вышек силуэты,
Где вохра расправляется с зэка.
Барак и смрад... Решетки на оконцах.
Дверь на запоре. Нары и клопы.
И жизнь во тьме, без проблесков и солнца.
И путь из зоны в шахты Воркуты.
Развод. Конвой. Собаки скалят зубы
И щелкает затвором автомат.
Слегка пуржит. Мы ежимся от стужи.
Пятерки гулко отбивают шаг.
Пурга... Удар неведомо откуда.
Еще удар и в сердце перебой...
Глаза слепит, тебя несет по кругу
И нет границ меж небом и землей.
24 апреля 1983, Москва.
Мой день рождения. Мне исполнилось 60 лет.
Воркуте - пятьдесят лет
За колючей проволокой,
проволокой,
проволокой
Теперь не услышишь каторжанский стон.
Но зловещим колоколом,
колоколом,
колоколом
Бьется и пророчит погребальный звон.
Сколько? Кто расскажет вам,
расскажет вам,
расскажет вам,
Жизней загубили в гиблой Воркуте?
Замолчали намертво,
намертво,
намертво,
Ямы погребальные в вечной мерзлоте!
На них построили дома
и провели дороги. Но ты, по улице идя,
остановись в тревоге –
Не наступи,
не наступи,
не наступи!
Ноябрь 1993, Воркута в юбилейные дни.
* * *
Ворваться памятью в поток былого,
Луч задержать и рассмотреть следы...
Связать концы с началами, чтоб снова
Пытаться вникнуть в таинства судьбы!
Зачем?..