- 155 -

НИКОЛАЕВКА

Село Николаевка находилось в Путивльском уезде Курской губернии, теперь это Сумская область Украины. От Путивля до Николаевки тридцать верст, дорога шла по долине, где серебряной лентой изгибался чистый и светлый Сейм. Черноземные поля перемежались с болотами, где было раздолье для дичи; кое-где попадались небольшие лесочки. Николаевка была типичным украинским селом с площадью, от которой расходились улицы с глиняными побеленными хатами. На площади стоял белый однокупольный, довольно вместительный храм конца XVIII века с невысокой изящной колокольней. Храм был во имя Святой Троицы.

Село расположено на месте старой крепости времен самозванца и на картах Северной Украины появляется с начала XVIII века, в то время оно именовалось Таракановкой. В середине XVIII века Таракановка перешла во владение Гамалей, а после женитьбы Григория Андреевича Полетики на Анне Степановне Гамалее стало владением Полетик. Село Таракановка и прилегающие к нему земли были поделены и отданы в приданое трем дочерям Василия Григорьевича Полетики, которые вышли замуж за дворянина Беспальчева, князя Казарова и князя Кавкасидзе. За князя Семена Ефремовича Кавкасидзе вышла замуж Анастасия Васильевна Полетика. Она устроила в церкви села новый придел во имя святителя Николая, и с тех пор село стало называться Николаевкой.

Дед Сергея Алексеевича со стороны матери, князь Николай Семенович Кавкасидзе, владел наследственной вотчиной князей Кавкасидзе, селом Шкловщина Полтавской губернии, и вышеупомянутым селом Николаевка. Наследником князя стал единственный оставшийся в живых из его сыновей князь Николай Николаевич Кавкасидзе, а дочери Анастасия и Варвара получили в приданое только одну восьмую часть земель села Николаевка. Что касается имения Шкловщины, то оно как родовое достояние князей Кавкасидзе, по-видимому, не подлежало разделу.

Таким образом, сестры Кавкасидзе оказались очень и очень небогаты. А тут еще в год смерти Анастасии Николаевны (в 1895 году) погиб весь урожай в Николаевке. В то время полевыми работами там руко-

 

- 156 -

водил дядя Алексея Михайловича Федор Константинович Гагарин. Федор Константинович знал, как вести хозяйство на севере, он был родом из Архангельской губернии. Северные свои методы он стал применять в Николаевке и в результате сгноил сено, погубил хлеб, хозяйство имения так уже и не оправилось от этого удара. От окончательного разорения спасла семью Варвара Николаевна, которая стала сама вести хозяйство. На поле сажали сахарную свеклу, сеяли пшеницу, и имение давало небольшой, но твердый доход. Правда, очень небольшой.

Вот отрывок из письма Варвары Николаевны к племяннику Леле (Алексею Сидорову) от 7 ноября 1913 года: «Финансы мои ты знаешь... Из всей моей осенней кампании николаевской я привезла в Москву 340 рублей на всю зиму. Из них и посылаю вам на декабрь... Деньги на лечение Сережи даст тетя Саша, а я отдам года через два-три»,

Воистину райским уголком представлялась Николаевка. После женитьбы молодого князя Ольга Павловна построила там дом для своих дочерей. Этот одноэтажный, но поместительный дом с верандой был окружен парком. Парк ограничивали два продолговатых пруда, окаймленных старыми вербами и ивами, где гнездилась масса соловьев. Старый липовый парк был разбит еще первыми владельцами гамалеевской усадьбы; молодые княжны Кавкасидзе посадили дополнительно ели, сосны и березы, создали уголок среднерусской природы. Анастасия Николаевна очень любила цветы, и старый дом утопал в них. Весной тут лиловели купы ирисов, среди зеленой лужайки расцветали разноцветные маки. Но уже с июня повсюду царствовали розы необыкновенных цветов и размеров. Пахла одуряюще белая акация, а в саду позади дома наливались яблоки, груши, поспевали орехи... «В Николаевке рай земной», - пишет Оля Сидорова своему брату Алексею, и действительно, там было хорошо. Старый дом давал приют и родне Алексея Михайловича Сидорова (братьям и сестрам Гагариным), и гостям из соседних имений, и веселым товарищам-гимназистам, приезжавшим из Москвы на лето. Также и всякой живности, собакам, птицам и даже ручным зайцам было тепло и уютно в этом доме. На многих фотографиях, где на террасе сидят обитатели дома и их гости, у ног лежат собаки. Особенно любили двух: рыжего ирландского терьера и белого пушистого шпица Лиску.

Старинная мебель, когда-то украшавшая имения князей Кавкасидзе и Череповых, частично перешла к сестрам Анастасии и Варваре Николаевнам. И до наших дней дожили шифоньерка конца XVIII века с дверцами, украшенными резными колонками, и зеркала в темных тяжелых рамах тех же далеких времен. Даже на новых вещах обыденного

 

- 157 -

обихода лежал отпечаток изящества и хорошего вкуса последней хозяйки дома Варвары Николаевны. Она была художницей, но при этом не только создавала картины. «Мы здесь занимаемся всякими работами: шьем, я выжигаю цветы на шкафах, пишу...» - сообщает она из Николаевки. Кроме картин Варвары Николаевны и ее этюдов сохранилась ширма, разрисованная ею, аптечный шкафчик. Особая атмосфера непринужденности и простоты царила в этом доме, но той простоты, что никогда не переходит границы, становясь развязностью и грубостью.

В Николаевке любили ставить спектакли, в которых неизменно отличался Алексей Михайлович, великолепный декламатор, имевший недюжинные артистические способности. Играли в шарады, а темными украинскими вечерами, когда особенно сильно пахнут розы, уходили гулять в степи или пели украинские песни. Одна из немногих сохранившихся фотографий - уголок гостиной в Николаевке: красивая большая лампа на столике, стулья павловских времен, уютный диван с шелковыми расшитыми подушками и картины на стенах, множество картин. Это был дом, где любовь к искусству, музыке, высокие интеллектуальные интересы были на первом месте. В нем и провел свое детство по 1902 год Сережа, очаровательный кудрявый мальчик с какими-то искрящимися серыми глазами. Веселый общительный Сережа с наслаждением влезал в пруд, не пользуясь никакой купальней, играл в кегли, крокет, благо в Николаевке не было недостатка в товарищах. Кроме соседей там постоянно жили мальчики Гагарины, Коля и Федя, родственники Сережи со стороны отца. Да к тому же Сережа дружил с деревенскими мальчиками. Некоторые из них впоследствии помогали ему во время революции.

С детских лет Сережа понимал всю окружающую его красоту южнорусской природы, украинских степей. Вот как описал он потом свои родные края:

«Широки украинские степи. Недоступные взору, далеко уходят они, сливаясь с небом лазурным. По их просторам безлесным раскинуты хутора, где в вишневых садах тонут белые хаты казаков пограничных. Иногда их прорезают пыльные улицы немецких поселков. У берегов извилистых рек, несущих кристальные воды сквозь камыши и осоку, стоят села с дворцами вельмож, с парками, где из темных аллей выглядывают нимфы и белые боги давно утонувшей в веках религии древних народов. Вербы склонились над шляхом, помнящим суровые битвы, когда украинцы хотели отстоять свою волю от московских войск князя Ромодановского. Дубы стоят, осеняя путь Екатерины в Тавриду. Иногда на просторе степном курганы с одинокой каменной

 

- 158 -

бабой сиротливо маячат под трепет ковыльный. Да коршун далеко в ясном небе клекочет, созывая на пир своих малых, завидя жертву свою.

Страшны степи... Это по их буйным просторам вьюга гуляет. Мертвые хлопья снега хоронят от мороза землю, и кажется, будто смешалась земля с небом в одном непрерывном плаче надгробном. А когда умолкает метель, под ясной синевою зимнею кажется опять другой степь и горят на снегах и сугробах алмазы, столь яркие, как в недоступной выси звезды ночные. Весною заливается жаворонок в поднебесье, черной землею дышит степь, покрытая бирюзовыми лужами, отражающими радость весеннего солнца. Из края в край колышется хлебное море... Знойным летним полднем оно разливает свои золотые приливы. Точно солнце бросило огненные стрелы и зажгло радостью вечной скудную землю. Легкой мглой стоит светлый туман над хлебным простором. Сквозь золотые колосья глядят синими глазками васильки, да лиловые куколи ютятся ближе к тропинкам. Когда осенью ясной несется по ветру, блестя, паутина, и день хранит приятную свежесть, отдыхают поля, манят своим ясным простором, но ненадолго. Пойдут липкие, ливни, земля становится черным болотом, и хлюпают лужи на топких дорогах».