ПЕРЕЕЗД В КИЕВ. РАБОТА В КИЕВО-ПЕЧЕРСКОЙ ЛАВРЕ

В Киеве Варвара Николаевна и Вера Ивановна вместе с Олей и Сережей Сидоровыми нашли пристанище у своих старых друзей Пухальских (среди них был известный пианист профессор Владимир Вячеславович Пухальский). Вчетвером они- ютились в одной комнатке. И сразу же стал вопрос: как жить? У них не было сбережений, мало что ценного удалось взять с собою из Николаевки. Варвара Николаевна как художница никому не была нужна в это смутное время, она искала работу по раскрашиванию игрушек; у Сергея и Оли тоже не было работы. Одна Вера Ивановна сразу же стала зарабатывать: она нанялась стирать белье и устроилась чтицей у тогда уже ослепшей пианистки Полины Михайловны Яровой (подруги Анастасии Николаевны по пансиону). Вскоре семья переселилась в одну из комнат квартиры Полины Михайловны, там они жили и в последующие несколько лет (Театральная улица 10, квартира 14).

В Киев Сергей Алексеевич приехал с уже сложившимся решением - посвятить свою жизнь служению Церкви. Он решил стать священником. В 1918 году Сергей Алексеевич поступает в Киевскую Духовную академию; он окончил два курса. Одновременно он устраивается на работу в Полиру, так назывался Отдел по ликвидации религиозной утвари при Киевском губсобесе. В обязанности Сергея Алексеевича входили проверка списка церквей Киева и описание церковного имущества. Эта работа позволила ему познакомиться с замечательными представителями киевского духовенства, стать их почитателем, а для некоторых и другом. Служба в Полиру дала возможность выдавать нуждающимся обителям облачения и священные сосуды. По

 

предложению Сергея Алексеевича не имеющие исторической ценности иконы передавались из Киево-Печерской лавры в деревенские храмы. Летом 1919 года Сергей Алексеевич охранял лаврскую ризницу от набегов солдат и целые часы проводил в чтении святых отцов, в беседах со служителями Лавры и приходящими в Лавру священнослужителями. Был он дружен с игуменом и казначеем.

Из воспоминаний отца Сергия, записанных его духовной дочерью:

«„Как-то игумен и казначей Лавры попросили меня помочь им снять и уложить в тайник чудотворный образ Успения Божией Матери, который висел над царскими вратами в Успенском соборе Лавры. Они боялись, чтобы в это тревожное время кто-нибудь не надругался над святыней или не похитил ее.

Втроем мы вынули образ, заменили его копией и спокойно разошлись по своим кельям. Наступила ночь. Я лег спать, но сон бежал от меня, и какое-то чувство беспокойства стало охватывать душу. Я вертелся с боку на бок, наконец, почувствовав, что сил моих больше нет, вышел на лаврский двор. Ночь была лунная, светлая. Вижу, по двору выхаживает отец казначей. „И ему не спится", - подумал я и подошел к нему. Он обрадовался, увидев меня, и сказал:

- До чего на душе неспокойно, и сам не могу понять, от какой причины. Вот вышел, а то в келье прямо оторопь берет.

Прохаживаемся вместе, а беспокойство во мне все растет... Вдруг видим, открывается дверь и из своих покоев выходит игумен.

- Смотри, и ему не спится! - говорит отец казначей. А игумен, увидев нас, быстро подошел. При свете месяца мне было видно, что он встревожен, даже больше - потрясен чем-то.

- Как хорошо, что вы оба здесь, а ведь я за вами шел.

- Что случилось? - в один голос спросили мы.

- Страшное... - Игумен прижался спиной к стене и тяжело дышал. - Сейчас во сне пришла ко мне Царица Небесная и строго сказала: „Хочу пострадать". Идите, обратно поставим на место чудотворный образ, это Ее воля.

Молча, взволнованные, робкие, мы вынули из тайника образ и поставили его на место".

Во время Великой Отечественной войны он погиб».