РУКОПОЛОЖЕНИЕ В САН СВЯЩЕННИКА

Накануне посвящения Сергея Алексеевича в диаконы к нему пришел его духовный отец Александр Глаголев. Родные Сергея Алексеевича были взволнованы предстоящим его посвящением и теми трудностями, что ожидали его семью в такое смутное время, когда власть в стране перешла к воинствующим атеистам.

Из записок отца Сергия; «Придя к нам, отец Александр успокоил маму и прочел перед ликом Царицы Небесной Ее акафист и многие молитвы. Было темно в комнате, перед иконой вспыхивала лампада, в окна сильнее врывалась ночь и часы гула, суеты, а отец Александр все молился, и эта молитва давала мне силу на тот трудный, а иногда и смертный путь к Богу, который я избрал тогда, - путь священника. Многое прошло с тех пор тяжелыми бороздами по моей душе, много горя и тревог я испытал, но никогда во время самых страшных часов, переживаемых мною, я не жалел, что принял сан священника. А когда не сомнения, а думы об этом шаге моей жизни встают в душе моей, встает и лик отца Александра, темная комната и слова акафиста Богоматери».

Сергей Алексеевич еще в юности вступил под духовное руководство оптинского старца Анатолия. Всегда на свои серьезные замыслы и дела он предварительно просил благословения у старца. Находясь в Киеве, он, разделенный со старцем пространствами, где бушевала революция, получил от батюшки Анатолия благословение на брак и на принятие сана священника.

Из записок отца Сергия; «Перед моей женитьбой я был в нерешительности, так как не мог взять от батюшки благословения на брак, находясь в добровольческом Киеве, отделенном от России, и не решаясь жениться без ведома отца Анатолия. Батюшка чудесно прислал мне письмо через послушника оптинского, который пробрался

в Киев. В нем он, не зная моего положения, одобрял мою женитьбу и указывал как на пример христианского супружества на молодых Мансуровых. Перед моим посвящением в иерея я также сподобился письменно получить благословение от отца Анатолия, которое он не раз давал мне. Незадолго перед моим посвящением он передал свой приказ через Сергея Николаевича Дурылина о скорейшем принятии сана. В своем письме о моем священстве он указал мне на то, что мой приход не тронет свирепствовавшая тогда на Украине „самосвят -ская" церковь. И, действительно, несмотря на то, что вокруг украинизировались приходы, мой маленький приход остался православным. О кончине старца, последовавшей 30 августа старого стиля 1922 года, я узнал в Киеве, где тогда жил со своей семьей. Киев не был близок к Оптиной, и кончина великого старца не поразила его православное общество. Мне было особенно грустно и одиноко переживать его уход среди людей, не знавших его, и я ждал утешения от самого почившего батюшки. Игуменья Покровского монастыря мать София^[1] в молодости была весьма близка к Оптиной пустыни и не прерывала с ней общения, живя в Киеве. Находящийся под ее влиянием духовный отец Покровской общины Д. Иванов, один из почитаемых киевских пастырей, поехал в Оптину пустынь вскоре после смерти отца Анатолия и обещал мне привезти оттуда какую-либо его вещь на память.

Была весенняя ростепель. Сквозь окна залы, где ожидал я прихода из храма отца Д. с оптинскими вестями, виднелся мокрый сырой двор и кресты могил кладбища. Вошел отец Д. „Я привез вам подарок от старца Анатолия, вот этот посошок. Отец Анатолий за неделю до своей кончины предназначал этот посох вам". Отец Д. вручил мне посох, который служил двум старцам: отцу Амвросию и отцу Анатолию. С того дня страннический посох сопровождает меня в моих скитаниях по Руси. Долго ли я буду скитаться, что сказала мне предсмертная воля старца - Бог весть. Лишь бы путь мой по суетной дороге жизни завершился в правде своей».

Этот тоненький черный посох хранился в нашей семье все время, несмотря на переезды, неустройства с жильем. Только в 1937 году, после последнего ареста отца Сергия и после его гибели в этом же году 27 сентября, посох был потерян. Куда он исчез, неизвестно. И путь отца Сергия, его крестный путь, который прошел он с этим посохом, тоже был окончен.

Отец Сергий был рукоположен во священника в Десятинной церкви Киева 21 сентября 1921 года в праздник Рождества Богородицы. Некоторые друзья Сергея Алексеевича считали, что он должен был бы принять монашество. Сергей Алексеевич бывал во многих монастырях, знал знаменитых старцев - монахов, его духовным наставником был иеромонах отец Анатолий. Сергей Алексеевич особенно чувствовал духовную красоту монастырской жизни...

Из записок отца Сергия об Афоне: «Звуки Святой Горы влекли душу могучей силой, и казалось, среди них вырастали другие созвучия, и слышалось пение в храмах, и виднелись кресты киновий среди цветущих азалий, а темные кельи в глухих расселинах скал призывали душу для полночных молений...»

Почему же Сергей Алексеевич стал священником, а не монахом? Может быть, потому, что его душа была открыта для общения с людьми. И только в контакте с ними он искал и находил истину. Полное чувством сердце его должно было выплеснуть, передать другим людям свои переживания, свою веру. Только вместе с людьми мог он духовно подниматься все выше и выше. Потому он и не ушел из мира, стал священником. Еще до посвящения в сан Сергей Алексеевич считал, что нет большего счастья, чем быть участником литургического служения. В записках его есть об этом такие строки:

«Всякий человек должен быть связан с Богом, он должен соучаствовать Творцу в вечном творчестве, творчестве Бога в любви. Что для вас смерть, когда вы приносите жертву за весь мир?! В мгновении тайны Пресуществления Святых Даров, в скоплении особой энергии Божественной человечество черпает силы для любви в мире. Но для того, чтобы приблизиться к этой Божественной силе, нужна смелость и борьба со злом, с бездарностью в мире, с темными силами, подчиненными злому закону мира».