Не покорившиеся режиму

 

История требует правды. Моя задача — правдиво рассказать обо всем, что я видел и узнал в этой жизни. Но я не Пимен, я человек своей эпохи — не буду прятать собственного мнения, свою оценку событий за беспристрастными строками. Примет или не примет читатель этого — на то его добрая воля.

Наверняка, кроме 60 миллионов жертв, было еще много противников коммунистического режима. Но они молчали — страх был сильнее. Страх буквально парализовал всю страну. В таких условиях мужественно и открыто вы-

 

ступали против власти коммунистов только верующие. "Коммунисты антихристы, мы не признаем их незаконную власть", — открыто бросали они в лицо органам МГБ. Мы в лагере смотрели на божьих людей, как на помешанных. Нам казалось, что лезть в бушующий огонь могут только безумные люди.

Откуда было нам знать, что глазами этих стариков смотрела на жизнь мудрость, накопленная человечеством в течение тысячелетий. Не подозревали, какая сила, дающая им неисчерпаемую духовную стойкость, стояла за плечами верующих — русских православных, немецких католиков, казахов-мусульман. Коммунисты скрыли от нас это великое учение, это огромное богатство.

Что это были за люди и как они боролись против коммунистического режима, попытаюсь рассказать на примере двух моих солагерников.

Маленького, худого шестидесятилетнего старика Дудкина и его собрата — такого же невысокого, но более плотного, по виду еще старше по возрасту, бородатого Чувалова привезли из Чульмана. На них висела тяжкая вина: организация группы истинно православных христиан с целью борьбы против советской власти.

Группу "Истинно-православные христиане" организовал русский спецпоселенец Ефим Матвеевич Дудкин - выходец из Чкаловского района, кулацкого происхождения, имеющий два класса образования. Привлек к этой своей работе двух дочерей лет двадцати — Марию и Матрену, их сверстницу Радченко Тамару и своего ровесника, ссыльного Петра Петровича Чувалова родом из Иркутской области.

Дудкин и не думал скрывать, что всю сознательную жизнь боролся против советской власти, основанной коммунистами, открыто говорил об этом. В 1917—1920 годах служил у белых казаков, позже два раза был арестован за выступления против власти и был сослан в Якутию.

"Я не вступал в колхоз, потому что не хотел приносить пользу государству коммунистов. Я христианин и руководствуюсь только Богом, а колхозы не угодны Богу. Вся моя семья: жена, три сына и четыре дочери — никогда не вступали в колхоз, я им запретил", — не боясь доносов и угроз следователей, открыто говорил Дудкин. И в этих словах старого верующего не было ни тени бахвальства, ни гордости собственным мужеством — это была его жизнь, его правда.

Василий, старший сын Дудкина, отсидел 10 лет в тюрь-

 

ме за отказ в 1939 году от службы в армии по мотивам веры. Освободившись, умер от туберкулеза. Второй сын Федор тоже был осужден как враг советской власти и сидел в тюрьме. Третий сын в 1945 году умер в тюрьме. Вот каким был Ефим Матвеевич Дудкин.

Чувалов выглядел рядом с ним его тенью. Все повторял за Ефимом Матвеевичем.

Сколько раз мы с Афоней в бараке инвалидов пытались спорить с ним на религиозные темы, но Дудкина так и не смогли переспорить. Да где уж было нам, если его не смогли сломить даже чекисты.

— Вот ты все твердишь: бог. Где же он, твой бог? — мы первым делом приводили главный аргумент всех атеистов:— Кто его видел? Где он живет?

— Бог в каждом из нас, в душе нашей, — Дудкин объяснял туманно, непонятно, Чувалов повторял за ним. — Вы не верите в Бога, потому его у вас нет.

— А почему тогда твой бог тебя не спасет? Почему не поможет? Не освободит из тюрьмы?

— Он наказывает нас за грехи наши.

— Значит, антихристы, как ты их называешь, правильно тебя посадили. Может, это их любит твой бог, а тебя ненавидит?

— Коммунисты — антихристы, они против учения Христа, их власть противна Богу, незаконна. Они затопили мир во грехе. За это Бог наказывает людей.

— Говоришь, бог милосерден, его сила неограниченна, так почему он позволяет людям убивать друг друга, развязывать войны?

— Люди, особенно коммунисты, погрязли в грехах, и Бог в наказание наслал войну...

Мы часто спорили, но всегда при этом плыли по разным рекам. Я все добивался у истинно преданного своей вере человека, ради чего, почему он пожертвовал не только собой, но самыми дорогими для него людьми — женой и детьми, но так ничего и не понял.

— Хоть ты и был всегда против власти, но до сих пор жил ведь при советской власти, значит, волей-неволей помогал ненавистным коммунистам.

— Я им не помогал, всегда работал на частных людей, плотничал. Не платил налогов государству. В колхоз не вступал...

Вот человек! Видимо, на самом деле работал у частников. На ссылке плотничал в системе Золотопродснаба. Четыре месяца просидел в тюрьме за невыход на работу в

 

какой-то церковный праздник. Он даже в платежной ведомости отказывался подписываться, поскольку это противно закону божьему. И тем более не подписался под протоколом допроса.

— Почему я должен работать в день праздника божьего? Не стал работать.

— А по советским праздникам?

Эти праздники я не признаю.

По рассказам Дудкина и Чувалова, 1 мая, в дни Октябрьской революции и Сталинской Конституции у них была самая усиленная и продуктивная работа.

Особенно часто предметом наших диспутов служила тема царской и советской властей.

— Царская власть была несправедливой, правильно ее свергли, — это было совершенно искреннее наше убеждение. Дудкин же был убежден в противоположном.

— Русский император — помазанник божий. Антихристы-большевики силой, незаконно отняли у него власть. Русское государство веками жило по своим законам. Все это было разрушено. Их законы — незаконны. Я их не признаю и никогда не признаю. Перед антихристами шапку ломать не стану.

Что спрашивать о музыке у человека, ее не понимающего? Как говорить с ним о музыке? То же самое было спорить со мной о вере. Наше поколение понятия не имело о духовности, смотрело свысока на верующих, как на отрыжку старого, отжившего. Как петух, забравшийся на забор и возомнивший, что достиг заоблачных высот. Так что наши споры с Дудкиным неизменно утыкались в тупик. Например, Дудкин говорил, что истина в том, что Бог любит всех, ради нас он не пожалел даже Сына Своего, послал его на землю ради спасения людей: "Христос пришел для того, чтобы имели жизнь, имели с избытком". А я ничего не мог припомнить, кроме строк из "Гаврилиады" Пушкина.

— "Жизнь с избытком"? "С избытком" чего? Страдания? — сам по себе возникал вопрос: — Имеешь в видунашу тюремную жизнь? Значит, мы сидим справедливо?

Дудкин тут же:

— И на это есть ответ в Библии: человек был отдален от Бога за совершенный грех. "Вы согрешили и лишены славы Божьей из-за своей неправедной жизни, из-за нарушения Божьих заповедей потеряли связь с Богом, вы не в состоянии ни познать, ни испытывать".

— Если бог — создатель всего сущего, почему он создал

 

человека способным на грех? Если он всемогущ, почему не хранит нас от греха?

— Ты должен спастись своим сознанием. Поэтому каждый должен уверовать во Христе. Ты должен верить, что только в нем спасение. Ибо Христос сказал: "Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос мой и отворит дверь, войду к нему..."

Подобные споры не затрагивали ни одной струны в наших душах, мы говорили на совершенно разных языках. Подобное я испытываю сейчас при споре с поборниками иной религии — марксизма-ленинизма: человечество делится на два антагонистических лагеря — эксплуататоров и эксплуатируемых, борьба между этими классами неизбежна, пролетариат вынужден совершить революцию, одержав победу, построить социализм во всем мире под руководством коммунистической партии. Истина — учение марксизма-ленинизма, Сталина. Остальные все — псевдоучения или ошибочные.

Духовность и абсолютно не приемлющий ее марксизм...

Может, в человеке природой не предусмотрено умение или способность отказаться от единожды принятой веры, подобная непримиримость, которая однажды приведет человечество к вселенской катастрофе?

Сколько раз Дудкин с Чуваловым оказывались в карцере за то, что принципиально не снимали шапки при появлении надзирателей и тюремного начальства, пока те не махнули на них, поняв бесполезность всех мер. Они не сняли шапок даже на суде, так и простояли все время, не выполнив ни одного слова судьи в знак непризнания суда большевиков.

— Мы не признаем суда антихристов. Для меня существует лишь суд Божий, — говорил Дудкин.

Только теперь, кое-что узнав из истории религии и теологии, я начинаю понимать, ставить себя на место Дудкиных.

В России в 1830 году при помощи М.М.Сперанского впервые был издан 15-томный полный сборник законов Российской империи. Согласно этим законам, в России господствовала сложившаяся в течение многих веков монархическая форма правления — страной правил царь, существовали Государственная Дума, Государственный Совет, министерства. Население делилось на сословия — дворян, купцов, мещан, рабочих, крестьян... Все это было свергнуто в один день, заменено диктатурой пролетариата. Разрушен до основания весь уклад жизни великой России,

 

выработанный и проверенный самым правдивым инспектором — временем. Учредительное Собрание, призванное разработать новый путь развития взамен старого, было разогнано большевиками, народ, вышедший на улицы защитить своих избранников, — сметен пулеметным огнем. Большевики объявили красный террор, в огне которого сгорели их соратники по революции — другие партии. Теперь ничего не мешало им больше семидесяти лет править Россией, как им заблагорассудится. Горько и смешно, но только сегодня наша Россия пытается разрабатывать и принимать цивилизованные, демократичные законы, будто остановилась в своем развитии семьдесят лет назад и только пробудилась к жизни.

— Я ни в одних выборах не принимал участия, и никто из моей семьи не голосовал ни разу. Не записывался ни в один заем...

— А что вы делали в своей организации, в своей группе "Истинно-православные христиане"? — спрашивал Афоня.

— Собирались дома моя жена, дочери, приходили Петр с Тамарой, читали Евангелие, молились.

Назвать это организацией? Сомнительно. Но тогда стоило собраться нескольким людям, сразу же возникало подозрение в сговоре, заговоре. Так что регулярные собрания верующих работники МГБ запросто могли подвести под категорию организации православных христиан.

Весь заросший бородой, вялый, как бы бредущий во сне, Чувалов совсем не был похож на яркого, бойкого на язык Дудкина. По его словам, до встречи с Дудкиным он плутал во тьме. Но однажды во сне ему явилось божье знамение -- горящий крест, и с того дня вверил себя в руки Бога. Да так, что отрекся от собственных детей за их службу советской власти.

Ненавижу фанатизм в любых его проявлениях — будь то фанатизм религиозный или коммунистический. Фанатизм сродни сознательному доведению себя до дебильности.

— Ты считаешь коммунистов антихристами и ненавидишь их. А коммунисты, в свою очередь, ненавидят тебя и держат в тюрьме. Разве не логично? — говорю я Дудкину.

— Их власть незаконна, они силой узурпировали власть, убили законного царя.

— Если б власть захватили твои божьи люди, тоже поступили бы так же.

— Они — антихристы.

 

Я рассказываю, как церковные служители заставляли Галилея отречься от науки, сожгли на костре инквизиции Джордано Бруно, как преследовали людей за их еретизм, но и эти доводы оказываются пустыми — просто-напросто Ефим Матвеевич никогда ни о чем подобном не слышал. Как тут спорить и доказывать? Все равно, что спорить с ортодоксальными коммунистами, не читавшими ни одной статьи или книги с доводами против марксизма. Получался разговор двух глухих людей.

В нашем бараке были и другие верующие: немец-католик, немец-лютеранин, казахский мулла и еврей-иудаист. Обрусевший немец-лютеранин Вернер был ярым и горячим спорщиком сродни Дудкину. Второй немец, католик Фишер, по-русски знал плохо, в споры не вступал, только посмеивался горячности Вернера. Я любил этого невысокого, степенного, доброго и сердечного старика. При каждой встрече, шутя, приветствовал его:

- Ду бист айнен дойч гроссбаер.

Он же, улыбаясь своей открытой доброй улыбкой, неизменно отвечал:

- Du bist einen Sasha кулак.

Фишер в основном общался с долговязым, гибким, словно девушка, худым парнем Камаринским Николаем, хорошо говорившим на немецком языке. Заключенные в шутку называли этого санитара из санчасти "Камаринским мужиком". Коля Камаринский был с оккупированной немцами территории, даже учился в Австрии на медицинском факультете. Однажды я поинтересовался у немца, насколько хорошо знает он по-немецки. Фишер ответил, что у него удивительно хороший и правильный, литературный язык. А на вопрос о Вернере лишь отмахивался. В спорах о религии он молчал. Может, не хватало словарного запаса, может, считал, что мы все равно ничего не поймем. А с горбоносым евреем я ни разу не говорил, он всегда держался особняком, никого к себе не подпускал.

Мулла, пожалуй, был самым преданным своей вере: в любых условиях он обязательно исполнял религиозные ритуалы.

Хоть и исповедовали все они разную веру, но одинаково были тверды в своей непримиримости к большевикам.