- 230 -

"Воры" и "суки"

 

Из зоны никуда не денешься. Какими бы непримиримыми были врагами, приходилось существовать рядом. Только "воров" и "сук" держали отдельно. От нависшей над ними смерти "суки" или "воры" находили убежище

 

- 231 -

на вахте. Таких беглецов собирали в отдельный барак -"барак сук". В первой колонии это был барак № 11. Остальная же территория, то есть вся зона, принадлежала "ворам".

Как-то нам с Афоней сокамерник Шадрин показал "воровского пахана". Сам он тоже, по всей вероятности, был "полуцветной": в своих рассказах так превозносил "воровской" мир, восхищался бесстрашием, отвагой и даже некоим благородством "воров", что так и выпирало его желание попасть в их клан. Тем не менее Владимир Алексеевич тоже повидал немало тюрем, не раз смотрел в глаза смерти. Как-то один заключенный, сидевший вместе с ним в каком-то лагере, обмолвился: "Это было тогда, когда Шадрин и другие бежали на вахту".

По словам Шадрина, "пахан" будто бы прибыл по этапу проследить за убийством кое-кого. Как командированные из Москвы в Якутск на расстрельные дела работники НКВД. Трудно поверить, но такое вполне могло быть. Мы увидели спокойно прогуливавшегося по зоне (это было летом 1953 года) очень худого, смертельно бледного человека, смотревшегося белой вороной в черном шевиотовом костюме (вот почему так возгорелся желанием овладеть моим старым пиджаком "мой урка" из карцера). Конечно же, в сопровождении своего молодого "шестерки". Помню, как заюлил, завихлял, подобно угорю, наш сокамерник, когда этот нарядный человек подошел к нему с каким-то вопросом. Чрезмерное усердие, подобострастие подчеркивали его уважение и страх перед хилым, невзрачным "паханом".

Осенью этого же года в зоне поднялась суматоха: зашумели "воры" и "суки". Во дворе поднялся невообразимый гвалт. В наш барак влетел невзрачный мужичонка, схватил швабру. На крик нашего старосты: "Зачем взял? Положи на место!" — ответил: "Суки вырвались из своего барака, дерутся с ворами. Надо помочь ворам!" Мы высыпали из барака, чтоб увидеть драку, забрались на крышу старой своей землянки.

Что там творилось? — крики, мат, беготня!.. На мой взгляд, вся зона поднялась против "сук": с обеих сторон ворот забора, разделяющего "барак сук" от общей зоны, столпились озлобленные люди, готовые броситься друг на друга. С четырех вышек караульные стреляют поверх голов. Автоматчики взвода караульных густо залегли на крыше вахты, держа под прицелом всех.

Вооруженные ножами, разными заточками "воры" и "суки" размахивают своим оружием, поливают грязью друг

 

- 232 -

друга, но все же не решаются начать резню. Трудно разобрать, где тут "воры", а где "фраера": подобных коротышке, вооруженному нашей шваброй, было видимо-невидимо. Одни "фашисты" ни во что не вмешивались. Нигде не видать франтоватого "вождя воров", хотя в таких схватках он вряд ли выглядел бы браво. Зато вовсю ярился громкоголосый вертлявый еврей, так и брызжущий ядовитой слюной. Но как бы еврей-предводитель ни надрывался: "Бейте сук! Убейте! Режьте!" — как ни густо обсыпал противников матом, все его действия напоминали повадки пса, визжащего от жадности и бессилия не в силах подступиться к миске слишком горячего супа. "Воры" так и не смогли преодолеть невидимую черту, разделяющую их от "сук".

За всем этим мы наблюдали со стороны: смотрели, как кино или спектакль. Шумели довольно долго, но в конце концов любая стая, "выпустив пар", утихомиривается. Вооруженный шваброй воитель вернул на место свое оружие, люди разошлись, "сук" загнали обратно в барак - зона успокоилась. Зачинщики, наверняка, еще долго успокаивались в карцере.

Но мне стало намного страшнее потом, когда от рассказа расконвоированных пошли мурашки по спине.

В то время обязанности начальника колонии исполнял двухметровый бравый лейтенант Емельченко. Рассказывали, что он невероятно силен, может даже зубами вытащить железный гвоздь, вбитый по шляпку. Других достоинств за ним не наблюдалось. Так этот человек не выпускал из рук телефонную трубку: "В зоне бунт! Беда! Разрешите стрелять!" Слишком горяч он был или кровожаден, кто теперь скажет? К нашему счастью, министерство внутренних дел не дало разрешения.

Не сомневаюсь, с каким азартом начали бы "утиную охоту" солдаты, которым ничего не стоило застрелить вольных, пытавшихся перебросить через забор курево. Потом пошел бы среди народа слух о восстании заключенных в колонии № 1. Может, сегодня какой-нибудь демократически настроенный историк взялся бы за изучение этого происшествия сорокалетней давности. А мы — и тот вояка со шваброй, и зевака-студент, наблюдавший за "весельем", — давно превратились бы в прах на Юрьевском кладбище первой колонии.

Совершенно случайно в Центральном архиве мне попался один документ. Инцидент в первой колонии имел далеко идущие последствия, оставил свой след в истории тюрем.

9-13 марта 1954 года судебная коллегия Верховного суда

 

- 233 -

Якутской АССР по уголовным делам рассмотрела дело 12-ти человек, обвиняющихся по статье 59-3 УК РСФСР. Суд вынес частное определение, которое гласило, что заключенные несомненно виновны, но при этом администрация НТК № 1 УИТЛК МВД ЯАССР и управление ИТЛК ЯАССР допустили серьезные ошибки. Какие же были допущены ошибки? Оказывается, было заранее известно, что в этом отдельном бараке находились заключенные, содержание которых в общей зоне представлялось невозможным. Но из-за слабого контроля жизни этих заключенных постоянно угрожала опасность, и администрация лагеря вынуждена была в ночное время запирать их в бараке. Случаи, произошедшие в сентябре и 12 октября 1953 года, свидетельствуют об этом.

Несмотря на то, что обитатели барака № 11 неоднократно требовали отправления их в другой лагерь или изоляции их от враждебной группы, положение не улучшилось. Это спровоцировало вооружение заключенных. Администрация лагеря, режимный и оперативный отделы, заведомо зная об этом, никаких мер по изъятию оружия у заключенных не предприняли. Об этом свидетельствуют конфискованные у заключенных железные скобы, какие использовались при строительстве зоны, и бруски для их заточки. Еще одним серьезным упущением в работе администрации ИТК № 1 явилось занятие заключенных браговарением. Напившись браги, заключенные подняли эту бучу. По показаниям заключенных, за два месяца они четырежды варили и пили брагу.

В заключение суд решил довести обо всем этом до сведения Министерства внутренних дел Якутской АССР.

В зоне тоже говорили, что шум подняли пьяные "суки".

Кто это были, можно увидеть из частного определения суда, характеризирующего одного из них: 2 марта 1954 года оперуполномоченный Лиспа попытался снять с одного из тех 12-ти, А.А.Птичникова, отобранное у другого пальто и вернуть владельцу, но Птичников не подчинился. В итоге решили надеть на него смирительную рубашку. При этом Птичников порезал бритвой лицо надзирателю Касьянову. "Рубашка на него была надета и затянута. Как поясняет подсудимый Птичников, с приходом в то время заместителя начальника тюрьмы Зуева его уже беспощадно стали избивать еще сильнее и били до тех пор, пока он не потерял сознание".

Беспощадные, звериные отношения! Наверное, только так можно было взять верх над этими нелюдями.