- 16 -

Трагедия России

 

Пронеслась революция над Россией грозою и пролилась огненным дождем…

народная песня

 

Революция до одной из окраин России города Зайсан докатилась в 1921 году. Городок наш находился в 76 километрах от китайской границы. В нем мирно уживались люди многих национальностей — русские, казахи, татары, китайцы...

...И вот на нашу мирную, размеренную жизнь накатилась волна отходящей белой армии и эмигрантов. Отчаявшиеся, потерявшие всякую надежду, гонимые страхом, безжалостно истребляемая армия, эмигранты, дети, женщины больные, искалеченные — все они, как обезумевшее стадо диких животных, бежали вперед и вперед ... к китайской границе. И, конечно же, это бегство повсюду сопровождали насилие, грабежи, смерть... В домах, на улицах крики, стоны. И повсюду кровь, кровь... А следом на эту волну накатывается вторая, еще более страшная, озверевшая, опьяневшая от своих кровавых побед Красная Армия. Буквально за день-два Зайсан превратился в развалины и месиво изрубленных, растоптанных мертвых и умирающих...

Мне, десятилетнему, эти события неизгладимо врезались в память на всю оставшуюся жизнь...

Всему в мире положен предел и конец. Белых и беженцев прогнали за рубеж, а в городе установилась власть советов. «Кто был ничем, тот станет всем!» Они наслаждались властью и упивались местью. Мгновенно из их среды выделились более или менее образованные и утвердились в качестве начальников и вершителей правосудия. Против нашего дома в вайсане располагался дворец местного миллионера. Владелец, в связи с событиями эмигрировал в Китай, а вот местное ЧК облюбовало пустующий особняк для себя.

Начальник местного ЧК оказал нашей семье «большую

 

- 17 -

честь», устроившись на жительство в нашем доме, выбрав для этой цели флигель, который раньше занимали девушки.

Следует отметить, что семья у моего отца была большая. У матери родилось 23 ребенка. В живых осталось девять, я 22-й. Наш двор занимал полквартала. В нем было два кирпичных дома. Флигель, баня, амбары, большой фруктовый сад с беседкой на два десятка детей, просторный скотный двор на двух коров и шестерых выездных лошадей, большой птичник. В тридцати километрах от города, прямо у небольшого озера, была у нас заимка. Десятка два лошадей, с десяток коров, полсотни овец и баранов, десятка три гусей, обслуживала наемная, живущая там семья. Масло, сыр, бараны, молодые жеребята на закол, как правило поставлялись с заимки. Летом мы всей семьей выезжали на небольшое озеро у заимки и располагались в двух белоснежных юртах. Озеро, природа у подножия Алтайских гор, раздолье на верховых холеных лошадях, чарующий закат и восход солнца и колыбель под будто застывшей луной, да еще безотчетная удаль молодости...

К тому времени, когда в городе установилась советская власть, в нашем доме уже не держали наемных работников.

 

- 18 -

Отец когда-то приютил русских сирот Ваню и Таню. Они выросли у нас как равные, ходили в школу, обучились грамоте, прекрасно говорили по-татарски, отца называли «ати» - папа, а маму - «ани». Кушали они за одним столом с нами. За три года до прихода красных они поженились.

Отец выделил им лошадей, коров, баранов и купил небольшой участок земли в сорока километрах от Зайсана. Они работали, завели свое хозяйство и процветали. Мы часто ездили к ним в гости. Меня они любили, особенно дядя Ваня...

Новые власти отца не трогали, это могло их скомпрометировать. Отца уважал весь город, и даже люмпены его почитали.

Начальник ЧК и его подручные были бравыми «законниками». Они тут же ввели «пролетарские» законы: выселяли всех из мало-мальски приличных домов прямо на улицу вместе с детьми и вселяли люмпенов: скот - дойных коров, овец «реквизировали» и кололи на пиры. Шел неприкрытый грабеж и разбой. Что стало с казацкой, заречной стороной? Конечно, в основном они с имуществом и семьями бежали в Китай, а казачьи люмпены довершили свое кровавое дело...