Глава 3

Л.Н.ТОЛСТОЙ И СЕМЬЯ РАЕВСКИХ

 

ДРУЖБА, РАЗЛУКА И СНОВА ВМЕСТЕ

 

Дед Иван Иванович Раевский, с молодых лет оказавшийся близким другом Льва Николаевича Толстого, познакомился с ним в зале гимнастического общества, существовавшего в Москве на Большой Дмитровке в середине XX века. Туда любили ходить для физических упражнений Лев Толстой, недавно вышедший в отставку офицер — участник Севастопольской войны, и юноша Иван Раевский, только что окончивший университет. Каковы были причины сближения двух молодых людей, между которыми была значительная разница в возрасте (Толстой был на семь лет старше Раевского), до сих пор нет точных данных. А между тем они быстро сошлись друг с другом.

Толстой в некрологе памяти И.И.Раевского пишет, вспоминая начало их дружбы: «Мне было под тридцать, ему было с чем-то двадцать, когда мы встретились. Я никогда не был склонен к быстрым сближениям, но этот юноша тогда неотразимо привлек меня к себе, и я искал сближения с ним и сошелся с ним на "ты". В нем было очень много привлекательного: красота, пышущее здоровье, свежесть, мо-

 

лодечество, необыкновенная физическая сила, прекрасное, многостороннее образование. Элегантно говоривший на трех европейских языках, он блестяще окончил курс кандидатом математического факультета. Но больше всего влекла к нему необыкновенная простота вкусов, отвращение от светскости, любовь к народу и главное — нравственная совершенная чистота, теперь редкая между молодыми людьми, а тогда составляющая еще более редкое исключение. Я думаю, что он никогда в жизни не был пьян, не участвовал в кутеже, не говоря уже о других увлечениях, свойственных молодым людям.

Мы тогда сблизились с ним как будто только на интересах охоты (мы ездили вместе на медвежью охоту) и гимнастики, но в глубине этого сближения, думаю, лежало еще и что-то другое».¹

Можно предполагать, что это «что-то другое» чувствовалось Толстым в душевных качествах и образе жизни И.И.Раевского. Эти качества были близки к идеалам, таившимся в сознании Л.Н.Толстого, которые потом воплотились во многих героях его бессмертных произведений.

Дружба Л.Н.Толстого с И.И.Раевским на почве охоты привела к знакомству Льва Николаевича с родителями последнего — Иваном Артемьевичем и Екатериной Ивановной Раевскими, а также с их племянником Д.Д.Оболенским, впоследствии часто бывавшим в доме Толстых.

Оболенский в своих воспоминаниях пишет, что Л.Н.Толстой был большим знатоком псовой охоты. Небезынтересно описывает он некоторые эпизоды охоты на волков, в которой сам участвовал вместе с Л.Н.Толстым, отцом И.И.Раевского и их соседями Черкасскими.

Читая эти воспоминания², нетрудно догадаться, что Толстой при изображении охоты Ростовых в «Войне и мире»

 

использовал те же эпизоды, которые описывает и Оболенский.

Дмитрий Дмитриевич Оболенский, которого я хорошо помню часто бывавшим у нас уже в преклонном возрасте, в свое время был постоянным посетителем дома Толстых уже после женитьбы Льва Николаевича. В противоположность этому тесная дружба Толстого с моим дедом постепенно ослабевала и вскоре почти совсем прервалась.

В 1862 г. Толстой женился и большую часть времени жил в своем имении Ясная Поляна. Несколько раньше него, в 1858 г., женился и мой дед, который тоже переехал в деревню, в имение своего отца в селе Никитское. Тогда расстояние в сто пятьдесят верст от Никитского до Ясной Поляны в условиях передвижения на лошадях преодолеть было не так просто. Кроме того, у обоих друзей были свои обязанности по хозяйству и в семейном кругу. Что же касается Льва Николаевича, то к этому времени (началу 1860-х годов) его занятость, надо думать, препятствовала частому общению с друзьями.

Между тем подрастало молодое поколение. Трое сыновей Ивана Ивановича поступили в тульскую классическую гимназию и поэтому большую часть года жили в Туле, откуда до Ясной Поляны добраться не составляло труда. Молодые Раевские ездили в Ясную и сдружились с детьми Толстого.

Старший брат моего отца Иван Иванович Раевский в одном из своих воспоминаний¹ пишет:

«Волею судьбы я, как мало кто из ныне живущих людей, близко знал и имел частое общение с Толстым. Отец мой — Иван Иванович Раевский — был одним из самых близких друзей Толстого еще с молодых лет; в осо-

 

бенности же близко сошлись они под конец жизни моего отца».

Поскольку моего деда звали Иван Иванович, а его старшего сына (моего дядю) тоже Иван, то, во избежание неясности, о ком идет речь, я в дальнейшем изложении, упоминая о своем дяде, буду называть его Иван Иванович-младший. Он в упомянутых воспоминаниях, между прочим, пишет: «Начало моего близкого знакомства с Толстым относится к 1889 г., когда я, будучи студентом и товарищем сына Толстого — Льва, был в числе прочей многочисленной молодежи, съехавшейся на рождественские каникулы в Ясную Поляну. Замечу, что от станции пришлось ехать в маленьких санках, имея кучером Льва Николаевича; он часто любил выезжать на станцию за почтой или чтобы встретить гостей и самому править лошадью.

С большим чувством вспоминается это пребывание в Ясной Поляне — любезно-ласковое и внимательное отношение Толстого к нам, молодежи: он часто принимал участие в наших играх, в особенности в подвижных. Порой он занимал нас чтением вслух; с удовольствием слушали мы в его чтении рассказы Слепцова, юмор которого Толстой очень ценил. Особенно мастерски прочитал Толстой, я помню, рассказ Чехова "Драма", где в заключение литератор убивает ударом пресс-папье нудно читающую ему свое драматическое произведение даму. Последние слова: "Присяжные оправдали его", Толстой едва мог прочесть от неудержимого, до слез, смеха».

Мой дядя Иван Раевский-младший, или, как его в то время в семье Толстых звали, Ваня, был всегда желанным гостем Ясной Поляны. Известно также, что вместе с Ваней постоянно бывали в доме Толстых и его братья: Петр (мой отец) и младший Григорий — Ивановичи. Другом моего отца был Андрей Львович, позже бывший у нас дома в Бегичевке.

Сближение двух семей Толстых и Раевских проходило постепенно, начиная с первого знакомства моего деда Ива-

 

на Ивановича с Л.Н.Толстым в 1857-м или в начале 1858 г., как было сказано выше, дружба между Толстым и Раевским продолжалась недолго, а потом они почти не встречались около тридцати лет.

В начале 1880-х гг. И.И.Раевский с семьей переехал из родового имения Никитское Епифанского уезда Тульской губернии во вновь отстроенный им дом в соседней деревне Бегичевке (Данковского уезда, но уже Рязанской губернии), расположенной на противоположном берегу Дона. Здесь он усиленно занялся сельским хозяйством, выписывая из-за границы машины и удобрения. Много общался с крестьянами, помогал им материально и советами, как улучшить ведение хозяйства. На этой почве, а также прививая культурное развитие народу, в частности открывая школы, Иван Иванович сталкивался с Львом Николаевичем и время от времени переписывался с ним.

Когда мальчики Раевские переехали в Тулу и учились в гимназии, учитель Алексей Митрофанович Новиков жил с нами. Здесь, в доме Раевских, А.М.Новиков впервые встретился с Л.Н.Толстым. Это было весной 1889 г., когда Лев Николаевич, совершив путешествие из Москвы в Ясную Поляну пешком, зашел для короткого отдыха к Раевским, жившим тогда на Миллионной улице. Вскоре после этого события А.М.Новиков в качестве учителя детей Толстого переехал в Ясную Поляну. Так Алексей Митрофанович оказался связующим звеном двух семей.

По соседству с Бегичевкой жили многие семьи, родственные Раевским, большинство из которых были близкими знакомыми Л.Н.Толстого, а некоторые из них позже породнились с его семейством.

В двух верстах ниже по течению Дона жила мать Ивана Ивановича — Екатерина Ивановна с замужней дочерью Маргаритой Ивановной Мордвиновой и ее малолетними детьми. Еще ниже по Дону, в селе Нелядино (Паники), было имение Николая Алексеевича Философова, женатого на

 

двоюродной сестре И.И.Раевского — Софье Алексеевне Писаревой. На дочери Философовых, Софье Николаевне, был женат Илья Львович Толстой. Брат С.А.Философовой, Рафаил Алексеевич Писарев, владел имением в селе Орловка, в восьми верстах от Бегичевки вверх по течению Дона. Поблизости, в селе Шаховском, было имение Дмитрия Дмитриевича Оболенского. Несколько отдаленнее, в тридцати верстах от Бегичевки, в селе Молоденки, располагалось поместье, принадлежавшее другу Л.Н.Толстого — Петру Федоровичу Самарину, жена которого, Александра Павловна, рожденная Евреинова, приходилась родною сестрой жене И.И. Раевского Елене Павловне (моей бабушке). Недалеко от Самариных в селе Бучалки было имение князя А.М.Голицына. Там постоянно жил его племянник Михаил Владимирович, женатый на дочери Сергея Алексеевича Лопухина — близкого знакомого Л.Н.Толстого, часто бывавшего в Ясной Поляне. С.А.Лопухин приходился двоюродным братом Елене Павловне Раевской — жене Ивана Ивановича. Наконец, в сорока верстах от дома Раевских было имение Владимира Петровича Глебова, на дочери которого, Александре, потом женился Михаил Львович Толстой. Через моего деда Л.Н.Толстой познакомился с известным в свое время профессором Московского университета Василием Яковлевичем Цингером, который был женат на сестре Ивана Ивановича — Магдалине Ивановне Раевской. Их сын Александр Васильевич впоследствии был постоянным посетителем Ясной Поляны.

Все эти люди, принадлежавшие к передовой русской интеллигенции, в силу своего общего родства представляли как бы одну сплоченную семью.

Наступил 1891 г., с весны уже не обещавший спокойной жизни крестьянину. Неурожай, повлекший за собой повальный голод во многих губерниях Центральной России, обрушился и на деревни и села, окружавшие усадьбу И.И.Раевского в Бегичевке.

 

Предвидя грядущие беды, Иван Иванович понял, что необходимо немедленно предпринять экстренные меры к спасению жителей соседних деревень. В голове его возникали различные идеи борьбы с голодом. После некоторого раздумья он решил, что в первую очередь необходимо выявить наиболее бедную и многосемейную часть населения. Для этого нужно направлять людей для переписи. В то же время необходимо расшевелить земство для сбора денежных средств, объехать соседних помещиков, чтобы подключить их к общему делу.

Кругом все свои, близкие и родные. «В первую очередь надо привлечь их», — думал Иван Иванович. И стал объезжать и убеждать «своих». Они согласились. Это был первый шаг.

Идея открыть бесплатные столовые для детей и стариков была непривычной для деревни. Но надо попытаться сделать хоть что-то здесь, у себя под боком. Столовые требовалось устраивать в каждой деревне, и лучше не по одной, а по две или по три на деревню. А откуда брать продукты, средства, транспорт, людскую помощь?

Алексей Митрофанович Новиков вспоминает¹:

«Возвратясь в половине июля 1891 г. с экстренного заседания Епифанского земского собрания, И.И.Раевский пригласил меня и трех своих сыновей ехать переписывать одну из соседних волостей. Переходя из дома в дом, мы заполнили сведения об ожидаемом урожае и имущественном положении хозяев. Дружно, легко и весело шла работа. И эти несколько дней до сих пор вспоминаются мне как дни и приятного утомления (с 8 утра до 8—10 ч. вечера, почти без передышки), и почти полного нравственного удовлетворения».

Далее Новиков вспоминает, что Иван Иванович, перелетая из одного земского собрания в другое, будучи в Туле, за-

 

вернул в Ясную Поляну. Цель была ясна: привлечь своего старого друга Льва Николаевича к организации помощи голодающим.

«Как это мне сразу не пришло на ум, — думал Иван Иванович, подъезжая к яснополянскому дому. — Авторитет Толстого велик, его почитают не только в России, но и во всем мире. Участие его в нашем деле может сыграть решающую роль».

С этими мыслями он вошел в дом Толстого. После краткой беседы на темы посторонние постепенно подвел разговор к надвигающемуся голоду и усилиям, предпринимаемым им в земствах Данковского и Епифанского уездов. Толстой слушал внимательно, а потом сказал:

— Знаешь, что я тебе скажу: голодающих бывает всегда много, но единственное средство помочь коню везти воз — это слезть с него.

А.М.Новиков вспоминает, что в этой фразе Льва Николаевича прозвучали скука и безжизненность.

— Да, я согласен с тобой вполне, — говорит Иван Иванович (хотя он совсем не был в данном случае согласен с Толстым), — но я об одном прошу тебя — проехать хотя бы в Епифанский уезд, чтобы увидеть царящую там обстановку. И тогда тебе легче будет написать задуманную статью о голоде.

— Ну, что же, я, пожалуй, съезжу, посмотрю.

А.М.Новиков вспоминает: «Лев Николаевич любил такие поездки. И он поехал в голодный край, чтобы с наибольшим знанием дела написать статью о голоде. Поехал на 1—2 дня, а остался там на 2 года»¹.

Сам Лев Николаевич так описывает свою встречу с И.И.Раевским в Епифанском уезде осенью 1891 года²:

 

«В поездке моей в Епифанский уезд в конце сентября я встретил моего старого друга, И.И.Раевского, которому я передал мое намерение устроить столовые в голодающих местностях. Он пригласил меня поселиться у него и, не отрицая всякой другой формы помощи, не только одобрил мой план устройства столовых, но взялся помогать мне и этом деле и, с свойственной ему любовью к народу, решительностью и простотою приемов, тотчас же, еще до нашего переезда к нему, начал это дело, открыв около себя шесть таких столовых. Прием, употребленный им, состоял в том, что он по самым бедным деревням предложил вдовам или самым бедным жителям кормить тех, которые будут ходить к ним, и выдал им от себя нужную для того времени провизию. Староста же с уполномоченными составили список детей и старых людей, подлежащих кормлению в столовых, и в шести деревнях открылись столовые».

Далее Л.Н.Толстой пишет: «Но возможно ли везде учреждение столовых? Есть ли эта мера общая, которая может быть приложена повсюду и в больших размерах? (Сначала кажется, что нет, что эта мера частная, местная, случайная, которая может быть приложена только в некоторых местах, там, где найдутся особенно расположенные к этому делу люди. Так и я думал сначала, когда воображал, что для столовой придется нанять помещение, кухарку, купить посуду, придумывать и определять — какую, когда и на сколько человек готовить пищу; но тот прием столовых, который благодаря И.И.Раевскому установился теперь, устраняет все эти затруднения и делает эту меру самой доступной, простой и народной.

С нашими небольшими силами и без особого усилия мы за 4 недели открыли и пустили в ход в 20 деревнях 30 столовых, в которых кормятся 1500 человек. Соседка же наша Н.Ф. (Наталья Николаевна Философова — сестра жены Ильи Львовича Толстого. — С.Р.) одна в продолжение меся-

 

ца открыла и ведет на тех же основаниях 16 столовых, в которых кормятся не менее 700 человек»¹.

Нет точных сведений, кому первому (Л.Н.Толстому или И.И.Раевскому) пришла мысль об устройстве столовых для голодающего населения деревень. Возможно, эта идея возникла у обоих, независимо друг от друга. Впрочем, это не так важно. Существенно, что открытые столовые принесли неоценимую помощь голодающим крестьянам.

Л.Н.Толстой рассказывал об И.И.Раевском: «Он писал письма, закупал хлеб, сносился с земскими управами, попечителями, нанимал, рассчитывал возчиков хлеба, делал опыты печения хлеба с различными суррогатами, помогал нам в устройстве столовых, приглашал людей на помощь, устраивал для них удобства, делал учеты, ездил в земские собрания, уездные и губернские, принимал крестьян как попечитель по двум попечительствам, подбодрял тех, у кого дело не идет, и сам лично помогал как частный человек тем крестьянам, которые обращались к нему»².

Иван Иванович на этой тяжелой работе вновь сблизился с Львом Николаевичем, создал ему удобные условия в своем доме, где был организован штаб помощи голодающим, возглавляемый Л.Н.Толстым. Без прямого участия Толстого была немыслима вся эта плодотворная работа, продолжавшаяся еще два года после смерти моего деда.

Иван Иванович умер 26 ноября 1891 г., в самое тяжелое время борьбы с голодом. Л.Н.Толстой в некрологе пишет:

«Для нас он был тем человеком, одно знание о существовании которого придает бодрость в жизни и уверенность в том, что мир стоит добром, но не злом, не теми людьми, которые махают на все рукой и живут как попало, а такими людьми, каков был Иван Иванович, который всю жизнь боролся со злом, которому борьба эта придавала новые силы

 

и который беспрестанно говорил злу: "Живые в руки не дадимся". Это был один из самых лучших людей, которых мне приходилось видеть в моей жизни»¹.

Довольно яркое представление о личности моего деда дает А.М.Новиков: «Личность И.И.Раевского для знавших «то была неотразимо привлекательна. Огромная фигура и добродушное, всегда ласковое отношение ко всем». И далее: «Раевского, видимо, задевали и более глубокие идеи Толстого, вопросы богатства и бедности, личного труда и капитала. Он задумывался, очевидно, и над мотивами своего социального положения. Оправдание своему положению он стремился, кажется, найти в культурном влиянии помещиков на крестьян, в житье в деревне и в общественной (земской) службе. Но все же, по-видимому, он чувствовал недостаточность этих мотивов, тяготился своей барской разобщенностью от крестьян и страдал, не находя выхода из своего положения. Но настали события, и для Раевского сверкнула надежда, сулившая ему счастливый выход. Раевский с юношеским жаром ухватился за нее и не выпускал до конца жизни. Таким лучом, как это ни странно, было общественное бедствие — надвигающийся голод. Раевскому показалось, что наступило время расплаты, настало время напряженной работы интеллигентских сил, чтобы спасти народ. Смысл его социального положения предстал перед ним в том, чтобы быть страховым капиталом народа. И, волнуясь от новых чувств, Раевский сплел мечту с действительностью и ринулся на работу, не переставая ни одной секунды работать и мечтать. В этой мечте — работе и сладостном ожидании наступающего братства Раевский и сошел в могилу».²

 

Смерть моего деда, несомненно, тяжело переживал Лев Николаевич. Он потерял не только близкого друга, но и самого активного помощника в широко развернувшейся работе. Тем не менее начатое дело продолжало развиваться и набирать силу. Имя Толстого сыграло свою решающую роль, что верно предугадал покойный теперь Иван Иванович.

Среди помощников Льва Николаевича были две его дочери — Татьяна Львовна и Мария Львовна, племянница Вера Александровна Кузминская, три сына И.И.Раевского — Иван, Петр и Григорий, их двоюродный брат Александр Васильевич Цингер, родственники Раевских и Толстых — Философовы Наталья и Владимир Николаевичи, Иван Николаевич Мордвинов (муж сестры И.И.Раевского), близкий друг дома Раевских и Толстых — Алексей Митрофанович Новиков, двоюродные братья И.И.Раевского — Дмитрий Дмитриевич Оболенский и Рафаил Алексеевич Писарев, друг Толстых Павел Иванович Бирюков и многие другие лица из местных жителей.

Я пишу эти строки, и мне кажется досадным, что широкой публике никогда не были известны имена и труды всех перечисленных здесь помощников Л.Н.Толстого, в том числе и его собственный труд, отданный народу, попавшему в беду. В 29-м томе Полного собрания сочинений Л.Н.Толстого самим автором приводятся цифры поступивших пожертвований и полный отчет об их расходах. Но кому и с какими трудами доставалось на практике осуществлять все то, что было предначертано во имя облегчения свалившейся беды, сказано очень мало, а ведь в числе тружеников были две дочери самого Толстого. Они и все люди, окружавшие дом в Бегичевке, достойны того, чтобы их знали и помнили соотечественники.

О жизни Л.Н.Толстого в Бегичевке нет законченного рассказа. Существуют только отрывочные данные из воспо-

 

минаний его детей: Сергея и Ильи Львовичей, Татьяны Львовны, дневниковые записи самого Льва Николаевича и его жены Софьи Андреевны.

Существуют еще мемуары моей прабабушки (матери И.И.Раевского), опубликованные в «Летописях Государственного литературного музея», озаглавленные «Лев Николаевич Толстой среди голодающих». Эти мемуары в подлиннике с акварельными рисунками автора хранятся и фондах Музея Л.Н.Толстого в Москве.

Пребывание в родных для меня местах Льва Николаевича Толстого оставило глубокий след. Еще сравнительно недавно, в пятидесятых годах, были живы преклонных лет крестьяне, помнившие Толстого, а в 1978 г., в память о пребывании великого писателя в Бегичевке, был воздвигнут обелиск на месте не уцелевшего до наших дней дома Раевских. И до сих пор местные краеведы в своих районных газетах время от времени напоминают о жизни и деятельности Толстого на их родной земле.

БЕГИЧЕВКА ПОСЛЕ ОТЪЕЗДА ТОЛСТОГО

 

По прошествии двух тяжелых годов, 1891 и 1892-го, жизнь в наших краях постепенно приходила в норму. На следующий год Лев Николаевич покинул Бегичевку и больше уже никогда туда не возвращался.

Молодые Раевские к тому времени стали студентами и продолжали общение с домом Толстых в Москве и в Ясной Поляне.

Связь двух семей дополнительно укрепилась, когда Михаил Львович Толстой женился на Александре Владимировне Глебовой, а моя двоюродная сестра Ольга Александровна Михалкова вышла замуж за ее брата Владимира Глебова.

 

Наиболее тесно общался с семьей Толстых и лично со Львом Николаевичем старший из братьев Раевских — мой дядя Иван Иванович. Известно, что Иван Иванович-младший был одним из участников первого спектакля «Плоды просвещения», поставленного в яснополянском доме в 1889 г. Мой дядя исполнял в этом спектакле роль буфетного мужика Семена. С ним в роли лакея Григория выступал его двоюродный брат А.В.Цингер.

Мне довелось близко общаться с моим дядей в двадцатых годах, когда я уже был взрослым человеком и много слышал лично от него о встречах с Л.Н.Толстым при разных обстоятельствах. Помню, как дядя рассказывал о съезде русских естествоиспытателей и врачей, проходившем в 1894 г. в зале Дворянского собрания (Колонный зал Дома союзов), куда он, будучи студентом, водил Льва Николаевича, чтобы услышать его мнение о сообщениях различных ученых.

Вспоминаю также как дядя говорил: Толстой никогда не описывал того, чего не испытал сам или не получил точных сведений, подтверждающих описанные им явления. Так, начав писать «Хозяина и работника» и вскоре закончив, Лев Николаевич больше года не отдавал ее в печать потому, что никогда не видел замерзшей лошади; и только когда нашел человека, рассказу которого доверял, он закончил повесть.

Известно также, что при описании скачек в романе «Анна Каренина», при которых лошадь Вронского Фру-Фру сломала себе спину, Толстой использовал действительный случай, происшедший с К.Б.Голицыным, рассказанный ему Д.Д.Оболенским. Дядя мой был прекрасным рассказчиком, так же, как и мой отец, и мы с братьями и сестрами еще в детские годы с большим вниманием слушали их рассказы, в частности, те, которые были связаны с Л.Н.Толстым.

 

ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ И ТОЛСТЫЕ

 

Имя Толстого я помню с самого раннего детства. Помню не только по рассказам из «Азбуки» и «Русских книг для чтения», которые я с жаждой слушал при чтении вслух моей матерью, старшей сестрой или гувернанткой, а главным образом потому, что это имя постоянно повторялось в нашей семье и в семье моего дяди, жившего с многочисленной семьей рядом с нами (только Дон пересечь и немного вниз) и деревне Гаи. Поэтому Толстой представлялся нам в детстве как человек, близкий к нашему дому, такой, какими мы воспринимали часто бывавших у нас знакомых и дальних родственников. Мы — дети — знали, что первая комната слева по малому коридору называется «комнатой Толстого ». И хотя Толстого мы никогда не видели в нашем доме, а в этой комнате эпизодически жили наши близкие гости и родственники, тем не менее она оставалась «комнатой Толстого».

Моя мать любила зимними вечерами читать вслух рассказы Толстого для всех домашних, включая прислугу, а иногда она устраивала такие чтения в школе для крестьян. Когда мне приходилось слышать эти рассказы, я был уверен, что все описываемые события проходили здесь, рядом с нами. Ведь «Корней Васильев», как сказано в одноименном рассказе Толстого, жил в деревне Гаи, а Василий Андреевич Брехунов из «Хозяина и работника» — в деревне Кресты, это от нас в пяти верстах, а уж Гаи и того ближе.

В Бегичевку, я знаю по рассказам родителей, приезжал Андрей Львович Толстой, друживший с моим отцом, но я его не помню, а вот Анночку (Анну Ильиничну) Хольмберг и помню хорошо с раннего детства. Она и ее младшая сестра Вера были частыми посетителями семьи моего дяди Ивана Ивановича, жившей в Гаях.

В 1928 г. широко отмечалось столетие со дня рождения Л.Н.Толстого. Я не мог не заметить тогда, что в то время

 

многие популярные журналы печатали статьи, очерки и отрывки воспоминаний ряда лиц, знавших Л.Н.Толстого и общавшихся с ним. Среди них были известные писатели, художники, актеры, ученые, литературоведы и наряду с ними — малозаметные люди, которые тем не менее имели какое-то отношение к личности писателя.

Следует, однако, отметить, что в то время популярных журналов было не так много, а желающих поместить свои, хотя бы и короткие, очерки или статьи о Толстом оказалось в избытке, в связи с чем многим лицам редакции журналов отказывали в публикации их произведений. В числе таких лиц, к нашему огорчению, оказался мой дядя Иван Иванович Раевский, несмотря на то, что отец его был близким другом Л.Н.Толстого. Накопив за много лет собственное представление о личности писателя, мой дядя в 1928 г. написал два очерка о Толстом, один из которых — «Толстой и наука» — сохранился в архиве его дочери О.И.Раевской, а потом в виде машинописной копии достался мне.

В Музее Л.Н.Толстого в Москве сохраняются несколько писем моего двоюродного брата Артемия Ивановича Раевского, адресованные мужу Анны Ильиничны — П.С.Попову.

Артемий Раевский был в числе близких к Анне Ильиничне людей. Он приходился ей троюродным братом. В 1929 г. его постигла печальная участь, как, впрочем, и многих других лиц, — он был арестован и заключен в Соловецкий лагерь.

Иногда бывают совпадения, которым можно удивляться. В начале 1931 г. я женился на Елене Юрьевне Урусовой, приходившейся внучатой племянницей князю Сергею Семеновичу Урусову, однополчанину и другу Л.Н.Толстого. В числе близких людей Льва Николаевича фотографию С.С.Урусова сейчас можно видеть в комнате Софьи Андреевны в Ясной Поляне. Отец моей жены

 

Юрий Дмитриевич Урусов в двадцатые годы и начале тридцатых часто бывал в доме Сергея Львовича и, будучи музыкальным человеком, участвовал вместе с ним в домашних концертах, играл на фортепиано в четыре руки. Благодаря моему родству с Урусовым наше сближение с семьей Толстых усилилось. Среди старожилов Ясной Поляны моего тестя хорошо помнит Николай Павлович Пузин.

В середине тридцатых годов моя связь с Толстыми прервалась по причине ареста и заключению в лагерь меня и моей жены.

После освобождения из лагеря я устроился на работу и геологическую экспедицию, разъезжая по разным местам нашей страны. Эпизодически я приезжал на очень короткое время в Москву. В один из таких приездов (если не ошибаюсь, в 1951 г.) в доме моей двоюродной сестры — Клены Ивановны Гвоздевой-Раевской — я встретился с Анной Ильиничной Толстой и с ее мужем литературоведом П.C.Поповым. Мы не виделись друг с другом почти двадцать лет. Анна Ильинична была уже в преклонном возрасте, и мне было неловко после столь долгой разлуки называть ее Анночкой. В разговоре я обратился к ней, назвав по имени и отчеству. Реакция была для меня неожиданной.

— Сережа! — воскликнула Анна Ильинична, — ты что же меня старишь, ведь я тебе двоюродная!

Меня это так тронуло, что я поспешил исправить свою ошибку, и мы стали вспоминать наши давние встречи к Плотниковом переулке. После этого мне ни разу не удавалось увидеться с Анной Ильиничной, но добрая родственная память о ней у меня сохранилась, хотя она была мне не двоюродной, а только четвероюродной сестрой.

В Москве я также изредка встречался с приезжающей пода Татьяной Михайловной Альбертини, моей знакомой с детства Таней Сухотиной-Толстой.

 

В начале 1978 г. (год стопятидесятилетия со дня рождения Л.Н.Толстого) я предпринял поездку в Куркинский район Тульской области и посетил деревню Бегичевку, которая входит, как и раньше, в Данковский район, только не Рязанской, а теперь Липецкой области. Прибыв на место, я через короткое время выяснил, что в народе до сих пор остается известным о пребывании Толстого на их земле и его близких отношениях с семьей Раевских. Многие из стариков в то время хорошо помнили моего отца и его брата Ивана Ивановича, а более молодые люди узнали многие факты девяностолетней давности от своих родителей и дедов.

В последующие годы мне посчастливилось восстановить связь с Верой Ильиничной Толстой, живущей в США. В течение двух лет мы переписывались, а в мае 1991 г. встретились в Москве. Тогда же мне довелось познакомиться с племянниками Веры Ильиничны, живущими в Москве, а также многими Толстыми, живущими за границей, в частности с внуком Льва Николаевича — Сергеем Михайловичем Толстым и его семьей. Теперь у меня есть основание предполагать, что дружественные отношения двух семей: Толстых и Раевских, начатые в середине прошлого века, продолжатся и в будущем.