- 9 -

ИМПЕРИЯ ГУЛАГа

 

Эпоха коллективизации довела количество лагерей и лагерного населения до неслыханных раньше цифр. Именно в связи с этим лагерь перестал быть местом заключения и истребления нескольких десятков тысяч контрреволюционеров, каким были Соловки, превратился в гигантское предприятие по эксплуатации даровой рабочей силы, находящееся в ведении Главного управления лагерями ГПУ — ГУЛАГа. Границы между лагерем и волей стираются все больше и больше. В лагере идет процесс относительного раскрепощения лагерников, на воле идет процесс абсолютного закрепощения масс. Лагерь вовсе не является изнанкой, некоим Unterwelt воли, а просто отдельным и даже не очень своеобразным куском советской жизни. Если мы представим себе лагерь несколько менее голодный, лучше одетый и менее интенсивно расстреливаемый, чем сейчас, то это и будет куском будущей России, при условии ее дальнейшей «мирной эволюции». Я беру слово «мирная» в кавычки, ибо этот худой мир немного хуже основательной войны... А сегодняшняя Россия пока очень немногим лучше сегодняшнего концлагеря.

Лагерь, в который мы попали — Беломорско-Балтийский комбинат (сокращенно ББК), — это целое королевство с территорией от Петрозаводска до Мурманска, с собственными лесоразработками, каменоломнями, фабриками, заводами, железнодорожными ветками и даже с собственными верфями и пароходством. В нем девять «отделений»: мурманское, туломское, кемское, сорокское, сегежское, сосновецкое, водораздельное, повенецкое и медгорское. В каждом таком отделении — от пяти до двадцати семи лагерных пунктов («лагпункты») с населением от пятисот человек до двадцати пяти тысяч. Большинство лагпунктов имеют еще свои «командировки» — всякого рода мелкие предприятия, разбросанные на территории лагпункта.

На станции Медвежья Гора (Медгора) находится управление лагерем, оно же и фактическое правительство так называемой Карельской республики — лагерь поглотил республику, захватил ее территорию и—по известному приказу Сталина об организации Балтийско-Беломорского комбината — узурпировал все хозяйственные и административные функции правительства. Этому правительству осталось только «представительство», побегушки по приказам из Медгоры да роль декорации национальной автономии Карелии.

В июне 1934 г. «лагерное население» ББК исчислялось в 286 000 человек, хотя лагерь находился уже в состоянии некоторого упадка — работы по сооружению Беломорско-Балтийского канала были уже закончены и огромное число заключенных — и не знаю точно,

 

- 10 -

какое именно, было отправлено на БАМ (Байкало-Амурская магистраль). В начале марта того же года мне пришлось работать в плановом отделе Свирского лагеря — это один из сравнительно мелких лагерей: в нем было 78 000 «населения».

Некоторое время я работал и в учетно-распределительной части (УРЧ) ББК и в этой работе сталкивался со всякого рода перебросками из лагеря в лагерь. Это дало мне возможность с очень грубой приблизительностью определить число заключенных всех лагерей СССР. Я при этом подсчете исходил, с одной стороны, из точно мне известных цифр «лагерного населения» Свирьлага и ББК, а с другой — из, так сказать, относительных величин остальных, более или менее известных мне лагерей. Некоторые из них больше ББК (БАМ, Сиблаг, Дмитлаг); большинство — меньше. Есть совсем уж неопределенное количество мелких и мельчайших лагерей — в отдельных совхозах, даже в городах. Так, например, в Москве и Петербурге стройки домов ГПУ и стадионов «Динамо» производились силами местных лагерников. Есть десятка два лагерей средней величины — так, между ББК и Свирьлагом... Я не думаю, чтобы общее число заключенных в этих лагерях было меньше пяти миллионов человек. Вероятно, несколько больше. Но, конечно, ни о какой точности подсчета не может быть и речи. Больше того, я знаю систему низового подсчета в самом лагере и поэтому сильно сомневаюсь, чтобы само ГПУ знало о числе лагерников с точностью хотя бы до сотен тысяч.

Здесь идет речь о лагерниках в строгом смысле этого слова. Помимо них существуют всякие другие, более или менее заключенные слои населения. Так, например в ББК в период моего пребывания там находилось 28 000 семейств так называемых спецпереселенцев — это крестьяне Воронежской губернии, высланные в Карелию целыми селами на поселение и под надзор ББК. Они находились в гораздо худшем положении, чем лагерники, ибо они были с семьями и пайка им не давали. Далее следует категория административно ссыльных, высылаемых в индивидуальном порядке; это вариант довоенной ссылки, только без всякого обеспечения со стороны государства — живи чем хочешь. Дальше — «вольноссыльные», крестьяне, высылаемые обычно целыми селами на всякого рода «неудобоусвояемые» земли, но не находящиеся под непосредственным ведением ГПУ.

О количестве всех этих категорий, не говоря уже о количестве заключенных в тюрьмах, я не имею никакого, даже и приблизительного представления. Надо иметь в виду, что все эти заключенные и полузаключенные люди — все это цвет нации, в особенности крестьяне. Думаю, что не меньше одной десятой части взрослого мужского населения страны находится или в лагерях, или где-то около них...

 

- 11 -

Это, конечно, не европейские масштабы... Системы советских ссылок как-то напоминают новгородский «вывод» при Грозном, а еще больше — ассирийские методы и масштабы.

«Ассирийцы, — пишет Каутский, — додумались до системы, которая обещала их завоеваниям большую прочность: там, где они наталкивались на упорное сопротивление или повторные восстания, они парализовали силы побежденного народа таким путем, что они отнимали у него голову, т. е. отнимали у него господствующие классы... самые знатные, образованные и боеспособные элементы... и отсылали их в отдаленную местность, где они, оторванные от своей подпочвы, были совершенно бессильны. Оставшиеся на родине крестьяне и мелкие ремесленники представляли плохо связанную массу, неспособную оказать какое-нибудь сопротивление завоевателям»*.

Советская власть повсюду «наталкивалась на упорное сопротивление и повторные восстания» и имеет все основания опасаться, в случае внешних осложнений, такого подъема «сопротивления и восстаний», какого еще не видала даже и многострадальная русская земля. Отсюда и ассирийские методы и ассирийские масштабы. Все более или менее хозяйственно устойчивое, способное мало-мальски самостоятельно мыслить и действовать — короче, все то, что оказывает хоть малейшее сопротивление всеобщему нивелированию, подвергается «выводу», искоренению, изгнанию.