ПЛАНЫ ОТЧАЯНИЯ

Нужно, впрочем, оговориться: о том, чтобы Юра действительно был отправлен на БАМ, ни у кого из нас ни на секунду не возникало и мысли... Это в вагоне № 13 нас чем-то опоили и захватили спящими. Второй раз такой номер не имел шансов пройти. Вопрос стоял так: или Юре удастся отвертеться от БАМа, или мы все трое устроим какую-то резню и если и пропадем, то, по крайней мере, с треском... Только Юра иногда говорил о том, что зачем же пропадать всем троим, что уж если ничего не выйдет и ехать придется, он сбежит по дороге... Но этот план был весьма утопичен... Сбежать из арестантского эшелона не было почти никакой возможности...

Борис был настроен очень пессимистически. Он приходил из Погры в совсем истрепанном виде. Физически его работа была легче нашей; он целыми днями мотался по лагпунктам, по больницам и амбулаториям и хотя бы часть дня проводил на чистом воздухе и в движении. Он имел право санитарного контроля над кухнями и питался исключительно «пробами пищи», а свой паек — хлеб и по комку замерзлой ячменной каши — приносил нам. Но его моральное положение — положение врача в этой атмосфере саморубов, расстрелов, отправки в этапы заведомо больных людей — было отчаянным. Борис был уверен, что своего полуобещания насчет Юры Якименку не сдержит и что, пока хоть какие-то силы остались, нужно бежать.

Теоретический план побега был разработан в таком виде: по дороге из Подпорожья на Погру стояла чекистская застава из трех человек. На этой заставе меня и Бориса уже знали в лицо — Бориса в особенности, ибо он ходил мимо нее каждый день, а иногда и по два-три раза в день. Поздно вечером мы должны были все втроем выйти из Подпорожья, захватив с собою и вещи. Я и Борис подойдем к костру заставы и вступим с патрульными в какие-либо разговоры. Потом, в подходящий момент, Борис должен был ликвидировать ближайшего к нему чекиста ударом кулака и броситься на другого. Пока Борис будет ликвидировать патрульного номер второй, я должен был если не ликвидировать, то, по крайней мере, временно нейтрализовать патрульного номер третий.

Никакого оружия, вроде ножа или топора, пускать в ход было нельзя: план был выполним только при условии молниеносной стремительности и полной неожиданности... Плохо было то, что патрульные были в кожухах: некоторые, и притом наиболее действительные, приемы атаки отпадали... В достаточности своих сил я не был уверен. Но, с другой стороны, было чрезвычайно маловероятно, чтобы тот чекист, с которым мне придется схватиться, был сильнее меня... План был очень рискованным, но все же план был выполним.

Ликвидировав заставу, мы получим три винтовки, штук полтораста патронов и кое-какое продовольствие и двинемся в обход Подпорожья, через Свирь на север... До этого пункта все было более или менее гладко... А дальше что?

Лес завален сугробищами снега. Лыжи достать было можно, но не охотничьи, а беговые... По лесным завалам, корягам и ямам они большой пользы не принесут. Из нас троих только Юра хороший, «классный» лыжник. Мы с Борисом ходим так себе — по-любительски... Убитых патрульных обнаружат или в ту же ночь, или к утру. Днем в погоню за нами пойдут уже команды оперативного отдела, прекрасно откормленные, с такими собаками-ищейками, какие не снились майн-ридовским охотникам за черным деревом... Куда-то вперед пойдут телефонограммы, какие-то команды будут высланы нам наперерез...

Правда, будут винтовки... Борис — прекрасный стрелок, в той степени, в какой он что-нибудь видит, а его близорукость выражается фантастической цифрой диоптрий — 23 (бедствие Соловков). Я стрелок более чем посредственный. Юра — тоже... Продовольствия у нас почти нет, карты нет, компаса нет. Каковы шансы на успех?

В недолгие часы, предназначенные для сна, я ворочался на голых досках своих нар и чувствовал ясно: шансов никаких. Но если ничего другого сделать будет нельзя — мы сделаем это...