ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОТРАЖЕНИЯ КАБАКА
Так вот: русскому молодняку твердили «отцы»: а ну-ка, долбанем! а ну-ка, ухнем! Подтянем живот, поголодаем, поднажмем, зато уж потом — сразу в социалистический рай.
Молодняк нажимал, подтягивал живот, подставлял свою головушку под «кулацкий» обрез, гибнул сотнями тысяч: и от морозов — на зимней стройке Магнитки, и от тифа — на Днепрострое, и от малярии — в Березниках, и от цинги — в Соликамске, и от голода — везде, и от несчастных случаев — на всех стройках, ибо при всех этих штурмах меры охраны труда были как на турецкой перестрелке.
И теперь, «выполнив и перевыполнив», он видит тракторные кладбища. И он чувствует все тот же голод. И он понимает: все тот же кабак. «Кипит веселая социалистическая стройка», перерабатывающая металл в ржавчину и людей в рабов или в трупы.
А когда после всех этих штурмов и побед он попробовал было заикнуться: дорогие папаши, да как же это? — так его десятками тысяч поперли в концентрационные лагеря...
И сейчас, в самое последнее время, ему, этому молодняку, преподнесли еще одну «награду победителю» — отмену карточек. Он, этот молодняк, на вольном рынке не покупал никогда ничего (средняя студенческая стипендия была равна 80 рублям в месяц). Теперь эта стипендия уровнем новых цен урезана больше чем в два раза, следовательно, совсем уже голод, и в качестве приправы к этому голоду светятся икряные витрины «магазинов заочного питания»...
И еще документик — из «Комсомольской правды»: рассказ секретаря Азовского райкома о раскулачивании Кубани. Год не указан, но раскулачивание идет хронически — никак не могут раскулачить до конца: «В пустой станице не горели огни и не лаяли собаки. Чернели вздувшиеся трупы лошадей. Ежедневно погибало 50 штук
тяглового скота (а людей? — И. С.). Из сорока пяти комсомольцев — тридцать пришлось выслать, четырех арестовать за кражу (процентик-то какой! — И. С), одиннадцать бежали вместе с раскулаченными... Весной землю пахали девушки — некому больше было. А семена носили в поле на собственных спинах — так как» лошадей не осталось (а на чем пахали, если лошадей не осталось? — И. С.)».
...По поводу моего очерка о колхозной деревне — в № 58 «Coвременных записок» — я получил некоторое количество негодующих писем, написанных эмигрантскими толстовцами и вегетарианцами: сгущаю краски. Что ж? И «Комсомольская правда» — она тоже сгущает краски?..
Здесь, в эмиграции, обо всем этом можно рассуждать благо-j душно, спокойно и, так сказать, академически: нам тепло, не дует и в Соловки не волокут. Советский студент, комсомолец, мужик, рабочий так рассуждать не могут. И не будут. Потому что одно — сочувствовать отцу умершего ребенка и другое — хоронить собственного ребенка, погибшего с голоду...
Со страниц советской прессы на читателя смотрят круглые, исполненные энтузиазма и прочего лица «смены» (в главе о спартакиаде я расскажу, как это делается технически). Да, смена идет. Она не такая круглая и благодушная, как это кажется по фотографиям. Эта смена — придет. Менять она будет сильно...