"ВОТ ЗЕМЛИ ЦЕЛИННОЙ КРАЙ... "

 

13 мая 1947 года Павел Груздев вышел из заключения - полностью "отбыл срок наказания". Но вольным воздухом дышал недолго - в 1949 году "за старые преступления", как писал батюшка в автобиографии, "был сослан на неопределенный срок в г. Петропавловск Северо-Казахстанской области".

"Работал там чернорабочим в "Облстройконторе", - вспоминал отец Павел, - а в свободное время всегда ходил в собор св. Апостолов Петра и Павла, где был уставщиком и чтецом на клиросе".

В Петропавловском соборе настоятель о. Владимир сразу Павла Груздева заприметил: "Ты, парень, петь умеешь!" Поставил его на клирос.

"И пел, и "Апостола" читал. А грязный-то! - вспоминал о себе отец Павел. - Рубашки купить не на что еще! Получил зарплату - первым делом рубашонку да штанишки купил. А уж на ногах наплевать - что-нибудь..."

Однажды в храме подходят к нему старичок со старушкой, Иван Гаврилович и Прасковья Осиповна Белоусовы:

- Сынок, - говорят, - приходи к нам жить.

Улица у них называлась так же, как в Тутаеве - имени Крупской, дом 14/42. "Двадцать рублей денег в месяц да отопление мое - поступил я на квартиру, - вспоминал о. Павел. - А тут собрание, землю дают.

-     Груздев!

-     Что?

-     Вот земли целинной край. Надо земли?

Я дома спрашиваю:

-     Дедушко, сколько брать земли-то?

-     Сыночек, бери гектар.

 

Я прошу гектар. "Меньше трех не даем!" "Давайте три".

Вспахали, заборонили, гектар пшеницы посеяли, гектар - бахча: арбузы, дыни, кабачки, тыквы, гектар - картошка, помидоры. А кукурузы-то! Да соловецкие чудотворцы! Наросло - и девать некуда. Прихожу к завхозу:

-     Слушай, гражданин начальник, дай машину урожай вывезти.

-     А, попы, и здесь монастырь открывают!

-     Да какой тебе монастырь, когда и четок-то нету!

Ладно. Привезли все. То - на поветь, то - в подполье, пшеницы продали сколько-то, картофель сдали, арбузы на самогонку перегнали, за то, за другое, за подсолнухи много денег получили! Да Господи, чего делать-то! Богач!"

Давно ли скитался бесприютный арестант по ночному пригороду Петропавловска - нищее нищего? А вот уже сыт и одет, и дедушка с бабушкой как родные, и хозяйство крепкое, словно "и здесь монастырь открывают"! Да и на работе премию дали за хороший труд.

-    Дедушко, давай корову купим!

"А я в коровах толк понимаю, - рассказывал о. Павел. - Пошли с дедушкой на базар. Кыргыз корову продает.

-     Эй, бай-бай, корову торгую!

-     Пожалуйста, берем.

-   Корова большой, брюхо большой, молоко знохнет.
Э, кумыс пьем! Бери, уступим!

Гляжу: корова-то стельная, теленка хоть вынь. Я говорю: "Дедушка, давай заплати, сколько просит".

Взяли корову, привезли домой. Прасковья Осиповна увидела нас:

-   Да малёры, да что же вы наделали, ведь сейчас околеет корова-то! Закалывать надо!

 

- Бабушка, попросим соловецких чудотворцев, может быть, и не околеет.

Корову на двор поставили, а сами уснули. Ночью слышу неистовый крик - старуха орет. Думаю: матушки, корова околела! Бегом, в одних трусах, во двор! А там корова двух телят родила. Да соловецкие! Вот так разбогатели!"