XI.

Четвертая  поездка  въ  Новочеркасскъ.  Свиданіе съ Калединымъ.

Положеніе въ Москве. Старообрядцы.

Морозова и невестка ген. Брусилова. Пятая поездка на Донъ.

 

2 декабря, въ девять часовъ вечера, вооруженные новыми сопроводительными бумагами, мы уехали на Донъ, забравъ команду въ 70 человекъ. Дорога на этотъ разъ была невыносимо тяжела. Намъ дали всего одинъ товарный вагонъ, такъ что некоторымъ изъ насъ пришлось разместиться въ другихъ вагонахъ. По всему пути валялись трупы офицеровъ, а въ Воронеже были даже трупы разстрелянныхъ рабочихъ, сваленные около станціи. Въ Воронеже и Лискахъ встретились намъ наши солдаты, оставили имъ по 500 рублей на человека и комитетскіе бланки.

— Многихъ изъ офицеровъ мы выручили, — разсказывали они.

Я знала, что это правда. Не мало встретила я офицеровъ, пробравшихся въ Новочеркасскъ только благодаря помощи этихъ солдатъ. Да и ген. Эрдели говорилъ мне, что офицеры разсказывали о какихъ-то таинственныхъ солдатахъ, помогавшихъ офицерамъ на станціяхъ.

 

Въ Новочеркасскъ мы прибыли только 6 декабря. Наша команда ушла частью въ казармы Корниловскаго полка, частью — въ Георгіевскій полкъ, къ Святополкъ-Мирскому, котораго очень любили офицеры. Ген. Эрдели встретилъ меня, какъ всегда, радушно и сообщилъ, что несколько разъ звонилъ М. П. Богаевскій, спрашивалъ, когда я пріеду, и просилъ сейчасъ же по пріезде къ нему.

— А какъ у васъ дела?

— Плохо. Вотъ видите этотъ столбъ, — показалъ генералъ въ окно на телеграфный столбъ передъ домомъ. — Боюсь, какъ бы на этомъ столбе не висеть вашему покорному слуге . . .

Я поняла, что на Дону творится неладное.

— Долженъ огорчить васъ, Марья Антотоновна, — закончилъ Эрдели, — многіе изъ ващихъ офицеровъ убиты подъ Ростовомъ. Молодцы, дрались какъ герои.

Нервы не выдержали, я разрыдалась.

Успокоившись немного, я спросила по телефону — у себя-ли М. П. Богаевскій, и пошла во дворецъ.

— Плохи дела, — печально сказалъ Богаевскій. — Большевизмъ все усиливается и не только на казачьихъ низахъ, — неблагополучно ужъ и наверху . . . Сейчасъ будетъ Калединъ. Вамъ, вероятно, придется съездить къ Дутову — передать очень важные документы.

— Не знаю, смогу ли по нынешнимъ временамъ пробраться къ Дутову. Если и доеду, какъ вернуться?...

Ждать пришлось около часу. Калединъ ласково обратился ко мне:

— Что же долго не было васъ видно?

— Я несколько разъ пріезжала въ Новочеркасскъ, но не решалась васъ тревожить.

 

— Напрасно, всегда радъ . . . И тутъ же сказалъ о своемъ намереніи послать меня къ Дутову съ важными сведеніями:

— Вы передадите ему на словахъ, что радіотелеграфный аппаратъ посланъ ему вчера, и такой силы, чтобы установить связь Оренбурга съ Дономъ. Вы скажете также, что я возлагаю большія надежды на союзъ Украйны съ Дономъ, они должны объединиться и общими силами ударить на большевиковъ . . .

Но мне совсемъ не хотелось ехать:

— Врядъ ли смогу я оправдать ваше доверіе . . . Поездка потребовала бы двухъ недель и оторвала бы меня отъ моей прямой работы . . .

Тогда Богаевскій предложилъ заменить меня кемъ-то другимъ, воспользовавщись, однако, комитетскими документами.

— Долго-ли еще предполагаете ездить въ Москву и обратно? — спросилъ Калединъ.

— Пока не поймаютъ, — ответила я. Калединъ разсмеялся:

— Боюсь, что ждать придется недолго ...

Ген. Эрдели отнесся съ большимъ интересомъ къ моему посещенію атамана. Я все разсказала.

— Хорощо сделали, что не согласились. Пора и вамъ отдохнуть, довольно мотались, пусть и другіе поработаютъ…

Въ этотъ день я успела еще побывать на кладбище и отслужить панихиду на могилахъ добровольцевъ. А на следующій день — обратно въ Москву. Пріехала 11 декабря утромъ.

Съ вокзала отправилась домой, а Андріенко — въ комитетъ, где онъ еще находился на доволъствіи. Крыловъ зналъ о нашихъ по—

 

ездкахъ; мы и не скрывали, по какимъ бумагамъ продолжаемъ ездить.

Положеніе въ Москве ухудшалось съ каждымъ часомъ. Умножались разстрелы офицеровъ. Все больше было желающихъ бежать изъ Москвы. Оставленные мною документы разошлись въ несколько дней . . .

Опять наведалась къ Гучкову . . . и опять клялся Гучковъ, что надеется на Сибирь, которая ему милліоны стоитъ. Но денегь у Гучкова я ужъ больше не просила . . . Отъ него я поехала въ общество старообрядцевъ. Узнала, что старообрядцы послали на Донъ около 5.000.000 рубдей. Меня это изумило, Калединъ говорилъ мне лично, что денегъ въ казне донскихъ войскъ нетъ, и разрешена даже — чтобы ихъ добыть — продажа водки (очереди за нею стояли целыми днями, за бутылку платили, кажется, по пяти рублей). На мой вопросъ кому посланы деньги, — Каледину или Алексееву? — старообрядцы ответили: Каледину. Я объяснила, что была допущена крупная ошибка, — Алексеевъ и такъ во всемъ зависелъ отъ Войскового правительства. Но исправить ошибку было поздно. Впоследствіи Богаевскій говорилъ мне, что деньги пришли и часть отдана Алексееву.

Оть староверовъ я поехала къ Когану, который выдалъ мне 6.000 р., отъ Когана — къ М. К. Морозовой, лежавшей въ госпитале Руднева. Морозова сообщила, что она съ несколькими дамами организовала комитетъ помощи офицерамъ, и деньги есть.

— Вотъ и отлично, — сказала я, — я пришлю къ вамъ сегодня-же голодающую офицерскую семью, необходимо помочь.

— Видите ли, — возразила Морозова, —

 

нужно еще собрать комитетъ нашихъ дамъ и выяснить, кому помогать... Этотъ ответъ меня взорвалъ.

— Помогать семьямъ нужно немедленно,

— всемъ, кто за этой помощью обращается. Пока вы соберете вашихъ дамъ и устроите заседаніе, офицерскія семьи съ голоду умрутъ. Пора забыть о традиціяхъ дамскихъ комитетовъ, а начать работать такъ, какъ этого требуетъ жизнь!

Во время нашего разговора вошла г-жа Брусилова — невестка ген. Брусилова. Мы познакомились.

— Видите? Ваши лавры намъ спать не даютъ, — протягивая руку, сказала Брусилова. Она мне понравилась сразу . . .

Утромъ на следующій день Крыловъ принесъ мне большую пачку удостовереній.

— Что, Марья Антоновна, муку привезли?,

— смеялся онъ. — Ну ездите, пока не пришлютъ изъ совета узнать, какъ обстоитъ дело съ мукой. Сейчасъ-то имъ не до муки, заняты разстрелами.

Крыловъ разсказалъ, что въ комитетъ много приходитъ офицеровъ, многіе и съ деньгами. Просятъ снабдить документами для проезда на Донъ. Есть офицеры, которыхъ необходимо вывезти немедленно: большевики ихъ ищутъ. Онъ просилъ меня ехать сегодня же.

Я заметила, что сапоги у него совсемъ рваные, и дала 250 рублей. Вскоре пришелъ Андріенко, прямо изъ команды, где все приготовилъ къ отъезду. Онъ тоже утверждалъ, что ехать необходимо, не откладывая. Мы такъ и решили. На этотъ разъ собралось 35 офицеровъ.

Къ вечеру, разославъ пособія и забравъ

 

оправдательныя расписки, сделали мы все, какъ всегда — лишь съ той разницей, что доехали до Дона въ двое сутокъ. Эта поездка оказалась наиболее удачной. Устроилось такъ, что вагонъ прицепили къ какому-то быстрому поезду особаго назначенія, на Лиски.

15 декабря ночью, по пріезде въ Новочеркасскъ, выспались въ гостинице, где у насъ были постоянные номера. Утромъ, на Барочной офицеры обрадовались, что я привезла патроновъ для револьверовъ, — на Дону ихъ не было вовсе . . .

Въ тотъ же день мы выехали обратно.