«ПРОСТИТЕ НАС»

 

В силуэтах моих современниц нет черт тургеневской Аси или пушкинской Татьяны Лариной. Да и откуда им взяться? Жизнь сформировала их другими, но не лишила достоинства.

О ком же говорить? О всех женщинах, глядя на свою жену. Удобно ли? Вполне. Во-первых, это типичная биография русской женщины. Во-вторых, разве говорить с уважением о жене — неприлично?

В 1928 году все человеческие права были брошены злой волей на алтарь идеи «светлого будущего» и там сгорели. Напасть эта не обошла и женщин. Мои юные сверстницы из крестьянского сословия с 14 лет, а частенько и раньше (смотря по росту) жестоко эксплуатировались на лесоразработках. Этой участи миновали лишь замужние, кормящие грудью ребенка.

Худенькие, неумелые девочки в бедной одежонке и обуви, по пояс в снегу, в дождь и слякоть рубили, валили, возили и сплавляли лес.

 

Работа в колхозе за палочки-трудодни тоже не была радостью.

Деревенские девушки старались изменить свою жизнь, перебравшись в города, на предприятия. До введения строгого паспортного режима в 1934 году им это удавалось.

Вот такой беглянкой в возрасте 15 лет и стала моя суженая, приехавшая в 1931 году в Архангельск. Надежда повстречать в городе старшего брата не осуществилась: он был в других краях, в авиационном училище. И оказалась Паня, смирная, необразованная, плохо одетая, без средств и опыта жизни, в чужом, незнакомом городе. Романтично? Нет, горестно, слезно. Два года случайных заработков: коммунальные предприятия, лесные биржи... Жизнь по чужим углам... Обретенное общежитие и ученичество в парикмахерской стали для нее большой удачей. Из деревни она привезла младшего брата. После окончания школы он поступил в летное училище, как и старший. Профессия определила гибель обоих братьев во время войны.

В 1938 году моя героиня вышла замуж за достойного человека. Родила сына. Но война стала разлучницей. В 1944 году получила молодая солдатка похоронку, в которой было сказано, что ее майор, кавалер ордена Кутузова, погиб смертью храбрых.

На этом потери не кончились. В 1945 году — извещение о смерти болевшего отца, а вскоре — о гибели самого младшего брата, посаженного в лагерь за опоздание на работу после окончания ФЗУ.

Судьбе было угодно устроить нашу встречу, сделать нас мужем и женой. Нас объединили обоюдные одиночество и усталость. Жили мы дружно, иногда даже пробовали веселиться, и это удавалось.

А судьба тем временем пряла нить нашей жизни. Появился второй ребенок — дочь.

Однажды ночью посетили нас сотрудники известного учреждения и без комментариев объявили мне приказ: в течение суток покинуть город Архангельск. Было это в мае 1948-го.

Что мог сказать я своей испуганной жене? Просил простить, что не все рассказал о себе. До 1945 года много лет пришлось провести в тюрьмах и ссылках в категории «враг народа». А это была моя очередная и бессрочная ссылка в определенные места.

 

Так моя бедная Паня стала теперь уже соломенной вдовой или того хуже — женой изгоя. Через полгода она нашла в себе силы и мужество приехать с двумя малышами на руках к новому моему узилищу — на строительство Печорской железной дороги.

Такая женская биография — мера достоинства и силы слабого пола. Будем же благодарны женщинам и пожелаем им побольше приятных дней. Простите нас, что не смогли роль мужчин исполнить в лучшем виде. Что своевременно не избавили вас от топора, костыльного молотка и оранжевых жилетов.

Теперь, глядя на свежих, богато одетых женщин, я с горестью вспоминаю утомленных и бедно одетых подруг нашей молодости. А они тоже хотели быть привлекательными!

Минувший год был для нас с женой юбилейным. Нам исполнилось по 75 лет и 44 года совместной жизни. Конечно, не только подарки дарила судьба. Она снова испытывала нас на прочность. Снова утрата — в 1986 году умер наш сын.

Мадонна, женщина-мать — вечная тема искусства. Мы знаем ее любящей, скорбящей, героической, покровительницей и спасительницей. Мадонну — мою современницу вижу в образе матери в рубище, на левой руке держащей синюшного анемичного младенца, а правой поправляющей слабый костерок, на котором она варит в консервной банке мороженую картошку на фоне слегка заснеженного поля.

Все ли такой образ выразит—не знаю, но преувеличения тут нет.