Глава пятнадцатая
У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ
Никто из вышедших на свободу не может утверждать, что его не арестуют во второй раз, и если не убили в первый, убьют во второй. Тебя увозят из дома, рвутся установленные связи. Ты один-одинёшенек, ты - никто. Только тот может тебя понять, кто хлебал из одной чашки. Правда, вкус моря можно узнать и от одного хлебка. Принудительная система исправления была введена в первые дни революции. Будущую карательную систему хорошо обдумал Владимир Ильич. В феврале 1918-го председатель СНК Ленин потребовал увеличить число мест заключения и усилить уголовные репрессии. По подсчёту профессора статистики И.А. Курганова, от 1917-го до 1959-го только от террористического уничтожения, подавления, голода, повышенной смертности в лагерях оно обошлось стране в 55 миллионов. Концентрационные лагеря были созданы сразу же после первого залпа «Авроры». Не прошло и месяца после октябрьского переворота, как Ленин потребовал введения драконовских мер по наведению дисциплины. Скоро красный террор принял катастрофический характер.
Александр Солженицын в своём опыте художественного исследования «Архипелаг ГУЛАГ» пишет: «...для сталинских целей лагеря были прекрасным местом, куда можно было загонять миллионы - для испугу. Стало быть, политически они себя оправдали. Лагеря были также корыстно-выгодны огромному социальному слою - несчётному числу лагерных офицеров: они давали им военную службу в безопасном тылу; спецпайки, ставки, мундиры, квартиры, положение в обществе. Также пригревалась тут тьма надзирателей и лбов-охранников, дремавших на лагерных вышках (в то время, как тринадцатилетних мальчишек сгоняли в ремесленные училища). Все эти паразиты всеми силами поддерживали Архипелаг - гнездилище крепостной эксплуатации. Всеобщей амнистии боялись они, как морской язвы.
...Не число реальных «преступников» (или даже «сомнительных лиц») определило деятельность судов, но - заявки хозяйственных управлений. При начале Беломора сразу сказалась нехватка соловецких зэков, и выяснилось, что три года - слишком короткий, нерентабельный срок для Пятьдесят Восьмой, что надо засуживать их на две пятилетки сразу.
В чём лагеря оказались экономически выгодными - было предсказано ещё Томасом Мором, прадедушкой социализма, в его «Утопии». Для работ унизительных и особо, которых никто не захочет делать при социализме, - вот для чего пришёлся труд зэ-
Ков. Для работ в отдалённых диких местностях, где много лет можно будет не строить жилья, школ, больниц и магазинов. Для работы кайлом и лопатой - в расцвете двадцатого века. Для воздвижения великих строек социализма, когда к этому нет ещё экономических средств».
Горы бумаг исписаны, где авторы ложных патриотических сочинений утверждают, что якобы человека, ставшего на преступный путь, исправляют тюрьмы и лагеря, ставят на путь истинный. И название специально придумали: ИТЛ - исправительно-трудовые лагеря. Но много ли тех осуждённых за злоумышленные преступления - убийство, грабёж, изнасилование - после возвращения домой стали законопослушными гражданами? Лагерь для таких - благодатная почва и возможность вершить новые преступные деяния. Даже если, выйдя на свободу, снова они не попадают в зону, это не говорит о том, что преступник исправился. Ему страшно очутиться в застенках ГУЛАГа, лишиться свободы, и это заставляет его затаиться, лечь «на дно». И никакого раскаяния, жалости к жертве! Не задумываясь, совершит новое преступление, если будет уверен, что его не раскроют.
Мне думается, многое зависит от воспитания. Сам не раз был свидетелем тому, как за колючей проволокой оказывались люди невинные, добропорядочные, благородные. Таких не сломить, и пройдя ИТЛ, они и дальше жили по совести. А главное, не было у них той окостенелой убеждённой жестокости, которую ох как трудно ломать. А ведь ГУЛАГ мог их смять, ИТЛ ведь не лечит, а калечит. Чем больше моих соотечественников пройдёт через лагеря и тюрьмы, тем криминальнее будет страна. И сегодня стучат в висках слова начальника Потсдамской контрразведки Кузубова, брошенные мне в ярости: «Думаешь, товарищ Сталин зря меня кормит двадцать лет? Знай, органы НКВД даром хлеба не едят» И такие как Кузубов, будут верно служить хозяину, тому, кто кормит и поит его. Если до тюрьмы я слепо и безраздельно верил Сталину, то, побывав в шкуре врага народа, понял, что все беды идут от него и его слуг, купленных за горбушку хлеба. Продлись жизнь Палача народов дольше, миллионы заключённых никогда бы не ступили на порог родного дома.
Мой земляк, белорусский крестьянин Иван Солоневич в своём социально-философском труде «Народная Монархия» с горечью замечает «Мы, обманутое поколение, росли в том убеждении, что у нас на Руси плохо всё. Нам, обманутому поколению, учителя в гимназиях, профессора в университетах, публицисты в газетах и всякие другие сеятели во всяких других местах тыкали в нос по преимуществу Англию: к концу XIX века обезьянья мода несколько переменилась: уже не французской, а английской ко-
роне стала принадлежать русская интеллигентская душа. И русской интеллигентской душе тыкали в нос английский Habeas corpus act (закон о неприкосновенности личности, обязывающий судебные власти или выдать арестованного по требованию его родственников, или получить санкцию суда на возбуждение судебного преследования, принят английским парламентом в 1672 году), совершенно забывая упомянуть о том, что в варварской Руси «габеас корпус акт» был введён на сто двадцать лет раньше английского. По «Судебнику» 1550 года администрация не имела права арестовать человека, не предъявив его представителям местного самоуправления - старосте и целовальнику, иначе последние по требованию родственников могли освободить арестованного и взыскать с представителя администрации соответствующую пеню «за бесчестье». Но гарантии личной и имущественной безопасности не ограничивались «габеас корпус актом». Иван Лукьянович Солоневич покинул Россию, так как не мог жить, скрывая свои убеждения и не имея возможности работать на ту Россию, о которой мечтал. Советская Россия и фашистская Германия, при всей враждебности друг другу, представлялись ему тоталитарными государствами. Но Солоневич никому не нужен был ни в Европе, ни в США. Сильная и могущественная Россия Западу не нужна, а Солоневич боролся именно за такую Россию, принимая коммунистический период правления за страшный, но временный период её жизни.
Сегодня отменён пресловутый сталинский приказ № 270, с бывших узников немецких концлагерей снято клеймо «враг народа», советские пленные приравнены к участникам Великой Отечественной войны. Восторжествовала Божья справедливость. Я не только реабилитирован, мне даже назвали имена палачей. Военный трибунал Белорусского военного округа в ходе расследования обстоятельств и причин моего ареста установил виновников произвола - начальника Потсдамской контрразведки СМЕРШ подполковника Кузубова, его подручных, уверенных в себе людей в фуражках с синей окантовкой капитана Орлова и старшего лейтенанта Белогурова. Они с самого начала знали, что ни в чём я не виновен, но в силу своей безнаказанности целенаправленно и цинично составили ложное обвинение. Понять, как тяжело было мне прожить все эти годы, может тот, кто сам прошёл через сталинские круги ада.
Свою книгу я написал только после прочтения многотомного труда А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». До него казалось, что эта тема неподъёмна - всё уничтожено, спрятано в недра сталинской эпохи. Статистики - никакой. Читая Солженицына, я пережил и свой тяжёлый крестный путь. Всё описанное лауреа-
том Нобелевской премии, настолько знакомо, что, кажется (больше нечего и добавить - ведь я шел той же дорогой, что и он, дышал в затылок ему, ступал след в след. Но, кроме сталинских лагерей, я познал и немецкие и скажу, что хрен редьки не слаще. За свои злодеяния фашисты осуждены Международным трибуналом, многие кончили жизнь, на виселице, расстреляны. Тогда набатом на весь мир прогремел призыв: «Это не должно повториться! Люди, будьте бдительны!»
Маршал Георгий Константинович Жуков, выступая на пленуме ЦК КПСС в июне 1957 года, сказал о Маленкове, Кагановиче, Молотове так:
- Мы, товарищи, и наш народ носили их в своём сердце как знамя, верили в их чистоту, объективность, а на самом деле вы видите, насколько это «чистые» люди. Если бы только народ знал, что у них с пальцев каплет невинная кровь, то он встречал бы их не аплодисментами, а камнями.
Вот уж верно сказано! Но коммунисты позаботились о благополучии палачей, хотя на их счету не меньше кровавых злодеяний, чем у фашистов. В массе своей они так и оказались безнаказанными. И сегодня, сбиваясь в стаи, выходят на площади городов и сёл с портретами вождя-диктатора, готовые вцепиться в глотку всякому, кто встанет на их пути. Но человечество, сделав ещё один жизненный виток, уже не позволит окрасить кровью нашу с вами свободу. Могилы, скрывшие под слоем земли невинные жертвы сталинизма, поросли травой - от Берлина до Колымы. После шквальных перестроечных дискуссий о роли культа личности в истории сталинская тема ушла в тень общественного внимания. Каждый сам за себя решает, как относиться к Сталину - считать его общенациональным гением и вождём или убийцей и злодеем мирового масштаба. Казалось, революционные процессы двадцатого века в России завершились, но, как известно, после революции неизбежно наступает реставрация. Вопрос только в том, где проведена последняя черта отступления? И я обращаюсь к современникам: «Будьте бдительны! Не дайте моральную реабилитацию политикам, которые совершили чудовищные преступления против собственного народа! Не молчите! Сталинизм, как гадюка, живуч!» Это моё последнее к вам слово.
P.S. Документы, на основании которых описаны события в этой книге, хранятся по адресу: Республика Беларусь, Могилёв, управление КГБ по Могилёвской области. Архив уголовного дела № 2519-СН.