Тем временем с Запада надвинулась туча чёрная, туча смертная. Нет слов, чтобы полностью выска¬зать, выговорить, излить всю причиненную ею боль. Сколько ее ни изливай, она все ещё остается в сердце. Может быть, немного и полегчает, а помнить будешь всю свою жизнь. До конца дней хватит.
В 1941 г. началась война с Германией, не с немцами как народом, а с фашистской структурой этой страны, имевшей свой план для человечества, кому и как жить на земле. Евреям, например, - категорически не жить.
Великая Отечественная война длилась для Рос-сии пять лет (для самой Германии - семь лет) и унесла 50 млн. человеческих жизней в разных стра-нах. Таковы подсчёты, а на самом деле жертв было много больше.
Плач и крики водворились на улицах: шла моби-лизация мужчин на фронт, на защиту Отечества. От¬чим мой в первые же дни войны был отправлен на фронт, и мы с мамой остались одни. На той лужайке, где мы когда-то играли в футбол, можно было видеть, как маршируют солдаты, проходя ускоренную воен¬ную подготовку.
Когда началась война, мне было тринадцать лет. Чтобы как-то прокормиться, я пошел работать на Московский хлебозавод, с которого отчим ушел на фронт. Он был хороший работник и хорошо себя за-рекомендовал, поэтому директор взял на работу и меня. Таков был промысел Божий о нас: благодаря Его заботе, мы и в это время не голодали, у нас был хлеб, а директор ещё и муку нам давал. А когда стало совсем трудно и немец подходил к Москве, мы эваку¬ировались в Тамбовскую область к родным.

21

Вскоре пришла повестки - мой отчим Павел, став¬ший мне настоящим отцом, пропал без вести. Как я понимаю, пропавших без вести можно разделить на дне категории: условно пропавшие без вести и наве¬ки пропавшие без вести. Условно пропавшие без ве¬сти - это люди, которые погибли и в силу каких-то обстоятельств не найдены до сих пор. Может быть, их тела ещё лежат где-то в траншее, заваленные зем¬лёй после взрыва бомбы, или в болоте, затянутые болотной тиной. Бывает, через много лет поисковые отряды находят их кости. Тело и одежда истлели, пенала или медальона нет, но судебно-медицинская экспертиза может определить по костям, мужчина это или женщина, подросток или ребёнок, а по ДНК можно сказать и ещё больше. Так по челюсти и зубам определили останки царя Николая II и его детей, и учёные утверждают, что поиски праха царя увенча-лись успехом. Судебно-медицинская экспертиза способна решать очень многие вопросы. И, если сегодня

22
не смогли определить фамилию погибшего человека, то завтра, кто знает, может быть, уже смогут это сде¬лать. Ведь, если сохранился скелет или хотя бы часть его, то это уже говорит о том, что человек был, вот только фамилия его неизвестна. Такого человека я и называю условно пропавшим без вести.
Но есть люди, навеки пропали без вести, от ко-торых ничего не осталось, кроме праха, пепла. Это погибшие в фашистских концлагерях и сожженные в печах лагерных крематориев. Здесь уже никакая су¬дебно-медицинская экспертиза не поможет. Как я не хочу, чтобы мой отчим был в их числе!

Юность

М ай 1945 г. принёс всем великую радость - по¬беду над фашисткой Германией. Через некото¬рое время мы возвратились в Москву, в Бирюлёво-Товарное, но уже без папы. Наша мама опять была вдовой, вот и стал я в шестнадцать лет, вместо отца, кормильцем семьи.
Война закончилась, оставив весь Запад России в руинах, и наша матушка Русь в который раз долж¬на была залечивать свои раны. Для подростка труд мой был тяжелым и изнурительным, а спрашивали с меня, как со взрослого, так что надо было быть не по годам физически сильным и выносливым.
В то время брали в армию с девятнадцати лет. В 1949г. я был призван в военно-морской флот и стал собственностью Советского Союза. Отправили меня служить в город Кронштадт. В общих войсках в то время служили по три года, а в Морфлоте - пять лет. Там я окончил спецшколу, получил военную специ-

23
альность и был направлен в ЧИС (часть интендантской службы), обеспечивал дивизию торпедных катеров. Служба проходила очень просто, особенно приём в комсомол. Нас привезли в часть и повели в баню. Там нас переодели, и из бани вышли мы уже матросами, а потом в руки каждому моряку вручили комсомольский билет.
Это был уже не пионерский лагерь, здесь за тебя уже все было решено. Ты должен был стать тем, кем Тебя хотели видеть вышестоящие товарищи. Ты пеш¬ка в большом механизме, дали билет - вот ты и ком¬сомолец. Думать тебе не положено - за тебя думает партия. Решать тебе не положено - за тебя решила партия. А что такое партия, ты толком и не знаешь; это что-то великое и в то же время неопределенное. Тебя могут к ней приблизить или удалить, всё зави¬сит от того, как на тебя посмотрят.
А потом была агитация за двухгодичное обучение В партшколе. Это уже приближение к партии, возмож¬ность вскоре вкусить привилегий и преимуществ и стать, как один из них. Если бы не Господь и Его из¬брание от чрева матери, то из меня получился бы партийный работник, атеист, борец против Бога, и я причинил бы людям много зла. Но по воле Господа

24
случилось так, что моя мама сильно заболела и ника-кие врачи ей не могли помочь. В то же время в сосед-нюю квартиру приехала из Сибири молодая женщина. Мама познакомилась с соседкой, они разговорились. Новая соседка оказалась добродетельной женщиной; она стала во всем помогать, даже готовить еду для моей больной мамы, у которой на руках было ещё двое детей, так что ей приходилось трудно.
Соседка была баптисткой, и она указала маме путь к живому Богу. Вскоре на молитвенном со¬брании Господь коснулся маминого сердца, и она искренно раскаялась в своих грехах. Мама взмоли¬лась там так горячо, так громко, что пришлось за¬играть на органе, чтобы заглушить крик души моей кающейся матери.
Я же ничего об этом не знал, увлекаясь спортом - игрой в футбол и классической борьбой. К тому времени я стал уже уверенным в своих силах и из за-стенчивого, косноязычного мальчика превращался в выносливого, сильного молодого человека. Надев противогаз и подняв над головой штангу, я приседал до упаду, а потом ещё повторял серию приёмов борь-бы с предполагаемым противником. Я бегал то на пятках, то на пальчиках, делал множество, казалось бы, бесполезных движений, но в конечном итоге при-обрел силу и выносливость. Наши морячки со мной тренироваться побаивались, поэтому я разрешал бо-роться против меня одновременно двоим. Трениров¬ки были жёсткими и требовали полной отдачи сил. Борьба доставляла мне удовольствие, поэтому я бо-ролся истово и, как говорится, входил в раж, уклады-вал на лопатки всех борцов подряд, без разбора. Особенно упрямых противников приходилось у меня отбирать. На этом держался мой престиж, и это давало

25
мне авторитет, все меня уже знали. В то время меня это устраивало, в этом была моя жизнь, и мне это нравилось. Это удовлетворяло и мое командование и, естественно, нашу партию. О переменах, предстоявших мне в жизни, о том, что в ней произойдет полный переворот, я тогда и не подозревал. Но чело¬век предполагает, а Бог располагает.
Выиграв первенство Балтийского флота, я был направлен с командой на первенство флота СССР в Севастополь. Помню мой борцовский поединок с мастером спорта в Севасто¬поле. Я был тогда старшиной второй статьи и при¬ехал на эти соревнования защищать честь военно-морского флота, предварительно поборов силачей с разных кораблей. Кажется, это было летом 1953г.
Мой противник, мастер спорта, рассматривал сто-явшего перед ним неизвестного ему борца, атлетиче-ски сложенного рослого крепыша. От своего тренера он знал, что это моряк, а моряки ведь люди храбрые и отчаянные. Морская пехота, снятая с кораблей, хо-дила в атаку в бескозырках, побросав каски, и вместо «ура» кричала «полундра», закусив ленточки с нари-сованными на них якорями, шла в штыковую. И горе было немцам, не успевшим удрать. А если силы были неравны, то ложились в своих чёрных бушлатах на-

26
веки на землю русскую, устилая её вперемежку с вра¬гами, но не сделав ни шагу назад. Мастер спорта по¬нимал, что этот моряк, по имени Иван, скорее умрет, но отступать не будет, не из такого он теста слеплен. И впервые он почувствовал неуверенность в себе...
Первый раунд - это разведка боем. Он, прослав-ленный борец, которому в зале аплодируют, кричат «браво» и «бис», против какого-то морячка, которо-му досталось всего-то несколько приветственных хлопков, да и то на них зашикали, и они умолкли. Сделав несколько удачных захватов и бросков и по-чувствовав силу противника, он понял, что выиграет этот бой. Ведь это же не Иван Поддубный, чемпион мира, и не Иван Кречет, знаменитый силач, а какой-то Иван Федотов, его можно повалить.
Борцовская майка у меня намокла почти сразу, я почувствовал, как она стала прилипать к телу. И чем сильнее противник сопротивлялся, тем сильнее хо¬телось его победить. Я понял, что одной силой его не возьмёшь, но надо думать и выжидать удобного момен¬та, чтобы победить, ведь, противник, как я уже понял, очень силён. «Силён и технически грамотен, - думал я, - владеет приёмами в совершенстве, как ловко меня бросил, только и успел перекатиться! Ну и пусть ему аплодируют и топают ногами, а на меня сейчас весь флот смотрит, и мне нужна только победа!»
Конец раунда. Судья развёл руками, приказывая нам разойтись в разные стороны по углам - для ко-роткого отдыха. Опытный тренер, вытирая мне лицо полотенцем, сказал:
- Ваня, во втором раунде измотай силы против-ника, а свои сбереги для третьего раунда. Пусть он набирает сейчас очки, ты победишь, я верю в тебя, Ванюша! И это почему-то придавало мне сил.

27
И вот снова удар гонга. Второй раунд был самый тяжёлый. Захваты чередовались подножками, под-сечками, бросками. Иногда мы неподвижно засты-вали, как скульптурное изваяние, крепко обхватив друг друга. Жилы на шее и руках вздувались, в гла-зах темнело. И тогда вмешивался судья, разводя нас В разные стороны. Атака следовала за атакой. Тут я заметил, что соперник дышит открытым ртом, изне-могая от усталости. Зрителям казалось, что ещё не-много - и я упаду поверженным на ринге, ведя обо-ронительный бой, но я за десятые, сотые доли секун¬ды успевал избежать того, чтобы быть прижатым к полу на несколько секунд, после чего судья признает поражение. Да, это был очень тяжёлый поединок! И нот снова конец раунда, короткий отдых.
За это короткое время мой противник не успел хо¬рошо отдохнуть и набраться сил; хотя рот его был за¬крыт, но грудь высоко поднималась и опускалась - он устал. На этот раз борьба была непродолжительной, по очень интенсивной и энергичной. После несколь¬ких неудачных приёмов я пошёл на свой коронный приём. Такие приёмы есть у каждого спортсмена, у каждого борца. Неожиданно для противника я, всем своим корпусом упираясь в борцовские маты, исполь¬зуя вес своего тела, сильно толкал противника и, за-цепив его ногу, повергал на спину. Оставалось только удержать его. Но в этот раз он сделал слишком корот¬кий шаг - возможно, от усталости центр тяжести пе¬реместился за опорную ногу. Схватив противника за левую руку, я потянул его к себе, уклоняясь в сторону и увеличивая его скорость. Получился первокласс¬ный бросок через бедро, - ну, прямо как в учебнике по самбо показано! Этот приём используется во всех видах борьбы. В следующее мгновение мои ноги лег-

28
ли на грудь упавшего на спину противника. Сопер-ник коснулся пола обеими лопатками, а левая рука оказалась схваченной у кисти двумя моими руками. Это был болевой приём. Его рука лежала на моем бе¬дре, и стоило её прижать книзу на пять-шесть сан-тиметров, как за этим мог последовать болевой шок. Но этого не произошло, и, по истечение трёх секунд, судья поднял руку, прекратив поединок.
Наверное, весь Морской флот видел, как судья поднял руку моряка вверх - в знак победы! Мастер спорта искренне пожал мне руку, а потом обнял меня в благодарность за гуманный жест, за то, что не при¬чинил ему острой боли. Да мы ведь были не врага¬ми, а только временными соперниками. Он испытал меня и знал, что, напади сейчас на нас любые агрес¬соры или какие другие враги, он встанет плечом к плечу со мною, зная, что и я не подведу.
По пути в Москву я заехал домой, и мама мне рас¬сказала, что она уверовала в живого Господа, и очень просила, чтобы на обратном пути я снова приехал домой. После победы капитан команды разрешил мне две недели побыть дома.
Вскоре после этого мама Шура, которую я мог под¬нять одной рукой, позвала меня сходить с нею на хри¬стианское служение, чтобы помочь одной немощной сестре отнести домой мешок муки. Я с удовольстви¬ем согласился - мне бы только тяжесть на плечи, да побольше! И здесь, на собрании, и познакомился со своим небесным Отцом - Богом, сотворившим меня, и доверился Ему, и отдал Ему самого себя - всего, без остатка. Да! Я буду защищать отчизну, но теперь уже Отчизну небесную - Царство моего Отца!
Потом я поехал с мамой в молитвенный дом в Маловузовском переулке. С первого собрания я ска-

29

зал в своем сердце: «Это мой народ, это моё место в жизни!» Я возвратился в свою часть обращенным к Господу. Из отпуска на флот вернулся уже верующим человеком.

Итак, когда же у меня возникло желание помо­гать несчастным людям? По-моему, это желание было всегда.

Христианин

М не дали адрес молитвенного дома в Риге. В сто¬лице Латвии стояла тогда наша часть. Так, с ком-сомольским билетом в одном кармане и Евангелием в другом, я дослужил последний, пятый год и в 1954г. демобилизовался.
Через чистосердечное покаяние и принятие Госпо¬да вошел я в жизнь вечную. Комсомольский билет был ликвидирован и заменен Евангелием<...>