- 121 -

ЧЁРТ

рассказ

 

Наш поселок Фершампенуаз расположился на берегу двух степных рек (река Гумбейка, в нее впадает Шелек). Гумбейка свои воды несет по южноуральским просторам степи и впадает в Яик (Урал).

В поселке живут нагайбаки-кряшены, исконные хлеборобы, уральские казаки. Легенды, переходящие из поколения в поколение, рассказывают о их татарском происхождении, и разговорная речь их чисто казанский говор. Самый почитаемый праздник - сабантуй, празднуют его в самое чудесное время, когда оживает степь, прогретая лучами весеннего солнца, после окончания весенних полевых работ. Сохранились и некоторые поминальные обряды, жертвоприношение усопшим. В жизнь и в быт вошла христианская православная религия. При крещении ребенку присваивается имя православное, а вот фамилии во многих родах сохранились от предков татар. Одновременно с фамилиями русского православного звучания сохранились древние Маметовы, Айбулатовы, Танаевы, Байтеряковы, Ишимовы. Ишменевы и многие другие фамилии рода.

Большинство семьей многодетные, в летнюю пору на улице много детворы. Сверсгиики мальчишки и девчонки группируются по месту жительства или по родству, так и растут, участвуя с малых лет посильно в крестьянском труде. В свободное от работы время во всех наших развлечениях в ватаге мальчишек нас было много, играли дружно, не обходились, конечно, и без потасовок Ватаги и между собой не дрались. Свою сферу влияния держали под контролем.

Самое главное занятие мальчишек  это удить рыбу на Гумбейке. Вот однажды начали собираться на рыбалку в субботу на воскресенье с ночевкой. В группе Георгий Манзин, Ванюша Досманов, Иван Мук-зев, мой сродный братик Максим Минеев, конечно, в нашей ватаге не одно дело не проводилось без меня, Ильюши Айтуганова. Когда мы с Максимом шепотом обсуждали и комплектовали снаряжение для рыбной ловли, наша сродная сестра Татьяна, которая на год старше нас, подслушала наши намерения и куда-то исчезла из дома. Сбор назначался около дома Мукаевых в конце поселка, против их дома был небольшой садик, заросший уральскими соснами, акацией и тополями.

Вот вроде все в сборе, у каждого мешок с запасами провизии, старые кафтаны или старые заношенные шубы овчинные. Кроме тех ребят, с которыми собирались, к нам присоединился Исав Ишменев, он был на два или три года старше нас. Он захватил старинное шомполь-

 

- 122 -

ное ружье. Не успели выйти мы на тропу перехода через речку Шелек, как к нам навстречу вышла ватага девочек во главе с Татьяной, нашей сестренкой. В этой группе три Клавдии в две Татьяны, вдобавок зубастая на язык Пелагея Маметова. Хором заявили, что они с нами собираются на рыбалку с ночевкой, им разрешили мамы и бабушки, будут вести себя очень хорошо, не будут пугать рыбу, искусно умеют варить уху и все взяли для ухи.

Старший по возрасту Исай заявил им, чтобы не забыли платочки слезы вытирать. На реке комары крупные, кусаются безжалостно. Потом помните, что мы идем за Красным яром рыбачить на омутах, а там не всегда ладно. Девчонки заявили, что они большие, не будут плакать, весной за чесноком на лугах комары такие же — и не разу не плакали, они терпеливые.

Тогда всей гурьбой пошли через речку, потом мимо Сосновый горы вдоль Гумбейки. Солнце перевалило за полдень, идти верст четыре-пять. Шли все тихо, соблюдая уговор рыбу не пугать, разговаривали шепотом. Мальчики вдоль тропы разошлись по степи, собирали кизяк для костра, каждый в мешок,

Намеченные места очень красивые для нас, потому что это наша Гумбейка, хотя на ней разместились другие кряшенскне поселки: в верховьях Кассель, ниже Остраленка, потом казачий лагерь — бараки, Фершампенуаз, Александропевск, Требиятск с Болканами, Шеллетовый рудник, дальше другой район начинается, Агаповка, а дальше и река Яик (Урал).

Наша степь в самом наряде перед началом сенокоса. А Гумбейка местами заросла камышом и тростником, по середине реки или на поворотах течения растут кувшинки белые, листья круглые, широкие. А вода чистая, везде дно видно. Когда тихо сидишь на берегу, из камышей выходят окуньки пестрые шустрые, так величаво плывут, в это время вся мелюзга бросается врассыпную в камыши. Красоту нашей Гумбейки оценить может только тот, кто на ней родился и живет в нашей южно-уральской степи,

Но пути те, кто шел вдоль реки по тропе, из камышей вынесли несколько корчаг, у нас их называют мордами, сплетенных из тальника,

Вот и дошли до заветного места. Речной омут — словно небольшое озеро круглое-круглое. По берегам заросло камышом, потом кувшинками, а середина — чистая вода. Исай парням указал, кому куда сесть, вдоль реки разошлись, чтобы на вечернюю уху наловить рыбы. Парням — нагрузка: артель большая, и каждый хочет неопрофаниться перед девчонками, чтобы был улов.

Исай остался из камышей сделать плот, чтобы поставить в завет-

 

- 123 -

ном омуте корчаги. Мы с Максимом рыбачили рядом, в один сачок складывали рыбу. Наловили мальков, чтобы поставить закидушки на пук, и окуньки могут позариться на ослабшего живца.

В летнее солнцестояние солнце садится поздно, в степи вечер наступает мгновенно. На ужин кричат. Все собрались у костра. Комары роем визжат, пощады никому нет. Когда по одному сидели на реке, как-то отмахивались. У костра спасает только дым от зеленого камыша, брошенного в огонь. Уха действительно получилась отменная. У девчонок главная повариха была Гатьяна Гуреева, у нее и мама славится на весь поселок как искусный хлебопек и кулинар. Кроме того, и мальчишки аппетит развили па реке на рыбной ловле.

После коллективного ужина три Клавы пошли на речку посуды мыть только ушли — заорали благим голосом. Все три прибежали, в один голос кричат: в омуте черт. Трясутся, плачут, к костру бросились, в куче друг к другу жмутся. «Все мы видели, то нырнет, то выскочит, помолимся, правда черт. Мы испугались и не помним, как побежали сюда».

Ребята — кто в испуге, кто в недоумении, все молчат, притихли. Исай старший хорошо знает эти места, да и мы сами с ребятами часто в ночное в степь ездим. Но все же любопытно! Шомполка еще днем заряженная. Исай пошел впереди, за ним стройный Георгий Манзин, следом пришедший, в себя я пристроился.

И остальные ребята спустились с берега. Омут блестит серебряным блеском, в чистом месте отражение серпа луны.

Слышен переклит перепелок вдали да треск тростника на нашем костре. А так в ночной степи тихо. Подошли к омуту — тихо. Вот в один миг из чистого места воды около камышей какая-то тень вынырнула — и началась катавасия, пляска черта. То нырнет, то вынырнет. Каждый реагирует по-своему, помимо своей воли: кто остолбенел, кто дрожит. Исай направил ствол ружья в сторону чертовой пляски и ждет момента, когда черт вынырнет. Вот в лунном серебряном блеске вынырнула тень — и шомполка выстрелила. Пошли волны по темно-серебристой лазури воды, и все притихло. В степи тихо, на узком месте за камышами — перепад, чуть слышно журчанье Гумбейки. Этого звука мы раньше не слышали. Наверное, от испуга.

Все собрались у костра. Когда ребята подошли, костер уже потухал. Девочки вынули из мешков все шубы и кафтаны и укрылись ими.

Исай разворошил костер, стало светлее. По одному тихо-тихо заговорили. Все за короткую ночь вспомнили, кто что слышал от взрослых о нечистой силе. Ожили немного и девочки. Никто нам не угрожал. В степи началось летнее зарево рассвета. Сперва бледная полоска

 

- 124 -

серого света в миг начинает краснеть, потом видна граница земли и неба в розовом оттенке. Вот кромка солнечного диска. Ночь постепенно отходит, утро наступает и страх медленно исчезает из наших душ.

Вот рассвело. Плот может поднять только одного человека. Исай забрался на плот, захватив шомполку. Сперва вытащил корчаги с рыбой, немного отплыл по околице границы камышей и чистой воды и нашел тело черта.

Степная сова в когтях держала большую щуку, оба уже неживые. На теле следы дроби от выстрела из ружья.

Летнее утро вошло в полную силу. На реке легкий туман. Вдали в поселке задымили очаги, слышен легкий лай поселковых собак. На берегу все в кругу вокруг добычи. С наступлением дневного света отступил постепенно страх в наших душах. Но никто уже не думал о продолжении рыбалки, все хотели домой.