СОБИРАЯСЬ В ДОРОГУ

Вернувшись из леса, дома я нашла письма с родины и от отца. После работы в лесу я работала в цехе, училась шить, но мысли мои были о другом. В лесу я чувствовала себя лучше, чем здесь, в помещении. Из окон мастерской можно было видеть широкую Обь. Когда мимо проплывали белые пароходы, у меня было такое чувство, что скоро и я отправлюсь с ними в дорогу. Иногда бывало так радостно смотреть на пароходы, что я бросала работу и выходила на крыльцо, чтобы лучше их видеть. Пароходные гудки звучали для меня как зовы, предвещающие мне неизвестную дорогу...

Мое предчувствие скоро исполнилось. Однажды днем около полудня каждому из нас указали во дворе выделенный клочок земли для посадки картошки. Как бы зная все заранее, я сказала, что мне земля не нужна.

Через какое-то время ко мне прибежала госпожа К. и сказала, что пришло разрешение ехать мне в Латвию. Казалось невероятным, что мои тихие надежды и предчувствия так скоро исполнятся. Как во сне, я побежала в местный совет, где был отдел снабжения сирот. Там две интеллигентного вида пожилые русские женщины познакомили меня с правилами поездки. Через два дня, мол, придет пароход, на котором мы поедем до Томска (в Колпашов пароходы приходили примерно три раза в неделю). Они сказали, чтобы я урегулировала отношения по месту работы. Они выписали мне справку, на основании которой меня должны отпустить с работы. До Томска нас будет сопровождать работница отдела снабжения.

Пошла на работу, где мне оформили документы, выдали по расчету полагающиеся деньги и талоны на хлеб и продукты. По этим талонам можно будет во всех городах получать

хлеб. Попрощалась с товарищами по работе и собралась в дорогу. Не могла спокойно сидеть на месте, часто бегала на пристань узнавать о прибытии парохода. Часто шла на берег Оби смотреть, не идет ли пароход. Завернула свои вещички в мешок и ждала. Некоторые латыши дали мне с собой пакетики с орехами и письма, которые мне нужно было передать родственникам в Латвии. Пошла попрощаться с земляками, у которых не было такого счастья, как у меня.

Незадолго до моего отъезда снова был арестован целый ряд латышей, в их числе и те, с которыми я была вместе на Былине. Позже я слышала, что их отправили в каторжные лагеря.

До прихода моего парохода пришлось ждать четыре дня. Наконец однажды утром прозвучал громкий гудок. Так как у меня все уже было упаковано для отъезда, я взяла свой мешочек и побежала на пристань. И верно, белый пароход приблизился к берегу и пришвартовался. Так как пришел он с опозданием, на пристани было уже много людей. С парохода сошли пассажиры, и все собрались в маленьком скверике у пристани, где их ожидали близкие. Люди приходили и уходили с большими тюками. Только с трудом нам удалось протиснуться через толпу к входу, где мы встретили нашу представительницу Веру Михайловну. Она уже купила нам билеты. Билеты мы покупали за свои деньги—третьего класса. Толкались вверх по лестнице вместе с другими. И госпожа К. прилета меня проводить. Нам с билетами третьего класса нужно было обосноваться в коридоре, ибо на пароходе другого помещения для третьего класса не было. Было нас три латышские девушки, отправлявшиеся этим пароходом. Людей все прибывало, пока все не заполнилось людьми. Пароход подал сигнал, втащили сходни, и он медленно отошел от берега.

Пароход поплыл в Томск. Когда мы покинули колпашовский берег, сердце счастливо задрожало. Действительно, наконец, осуществилась моя великая мечта! Мы на прощание махали стоявшим на берегу латышам, которые приходили попрощаться с нами. Среди них и моя большая добро-

желательница госпожа К., чей светлый образ и улыбка останутся для меня навсегда милым, незабываемым воспоминанием. Она была нашим добрым духом, ибо никто из латышей так много не помогал другим, как она. Очень многим, которые оказывались в безвыходном положении, она протягивала руку помощи! Среди них была и я. Я думаю, что в глазах многих ее человеческий облик остался незабываемым.