- 222 -

Тюрьма в Кзыл-Орде

 

А когда потом меня в сорок девятом арестовали в Кзыл-Орде - девять месяцев на меня вели всесоюзный розыск и нашли, так как я прописалась в Сыр-Дарье, чтобы устроиться на работу, - у меня снова начались припадки.

Держали во внутренней тюрьме, которая при НКВД, а не в городской. В одиночке. Ночью я опять начинала биться и кричать, и вся тюрьма просыпалась. Сидели в ней одни мужчины, и слыша женские крики, они начинали бить и стучать во что попало, думали, что меня избивают. Страже, конечно, это не нравилось, они приходили меня будить. А у них есть такое правило, один в камеру войти не может - наверное, чтобы не пырнули, ведь хотя и обыскивают, но уголовники могут протащить. И вот представь, просыпаюсь, а надо мной эти рожи, ведь у тюремщиков рожи хуже, чем у бандитов, сам понимаешь, кто туда идет. К тому же это были казаки.

Потом ко мне в камеру подселили Клаву Замятину. Ей тогда носили передачи, и она всегда делилась со мной. Тюремное начальство узнало, что она фельдшер, и стало спрашивать - что с ней? Клава ответила, что это нервное: сдерживается днем, выходит ночью.

-    Тогда вы будите ее сразу, как только закричит.

-    Конечно, но я и сама не сразу просыпаюсь.

Клава - старый член партии. При белых они с мужем держали явку в Иркутске, где она работала в госпитале. У них была и литература и оружие, они рисковали головой.

В партии ее не восстановили, так как они с мужем принадлежали к группе Рютина в 1930-ом году. Мужа расстреляли. Дети все погибли, кроме одного, который живет в Куйбышеве, нехороший. Ей не помогает, хотя

 

- 223 -

деньги есть, он там футбольный тренер.

Сталин из всей страны сделал тюрьму. Вся Средняя Азия в те годы была полна переселенцами. После войны будто за измену Сталин высылал в одночасье целыми селами крымских татар, кабардино-балкарцев. Чеченцев выселяли в феврале 1944 года. Гнали зимой, по обледенелым тропинкам, всех - и беременных, женщин с грудными детьми. Многие срывались в пропасть, гибли. Тех, кто отказывались идти, запирали в сараи и сжигали.

Один раз в Кзыл-Орде мальчик-чеченец сидит под чинарой, и я его спрашиваю: "А где все твои родные?" "Умерли" "Отчего они умерли?" "Не знаешь, от чего? От горя".