- 318 -

Чеченское дело

 

Было задание взорвать меня изнутри, то есть скомпрометировать. Мне создали чеченское дело, что вот я чеченцев защищала, когда они возвращались. И это Климов докладывал на Комитете, это "Чеченское дело". Они там выпустили листовки, и что, мол, я поощряла. Дошло до того - это Шатуновская их поощряла. Кроме того, был писатель Костерин Алеша. Этот Костерин уже давно умер. Он сидел тоже семнадцать лет.

Этот Костерин возглавлял партизанское движение в Чечне, и его очень хорошо знали. Когда они вернулись, он туда ездил, конечно, тоже защищал их, поддерживал.

 

- 319 -

А он меня очень хорошо знал, Костерин, - когда мы в подполье работали при мусавате, он к нам приезжал одно время. Он вообще писатель. И вот он мне писал письма, когда он приезжал из Чечни, вот в это время. Он мне писал, в какое положение чеченцы попали, что их не пустили обратно в аулы, в горы, ну в общем, возмущался. А письма он писал так: "Оля, я приехал опять, вот то-то и то-то..." Так вот. почему он пишет Оля, а не Ольга Григорьевна Шатуновская. Вроде бы у нас отношения какие-то. Он меня же знал по подполью. Мне было восемнадцать-девятнадцать лет, меня никто иначе и не называл, все называли Оля.

В общем, Климов доложил на общем комитете у Шверника, что контрреволюция в Чечне развивается благодаря покровительству Шатуновской. Целый обвинительный акт. Разбирали целый день, но в конце концов мой контролер Прохоров, который курировал Чечено-Ингушетию, очень убедительно доказал, не поддался всей этой говорильне, выступал с документами, доказывал, и в общем, у них это провалилось и кончилось тем, что надо снять вопрос с повестки.

Они на Секретариате постановляли, но в протокол не записывали, что надо ее выгнать, убрать оттуда. А убрать не могут, потому что это номенклатура Политбюро, член Комитета. Поручали Швернику, чтобы он вошел в Политбюро, что я мешаю работать.

А Шверник меня вызывал и говорил: - Ты знаешь, вот опять Суслов поручил мне. Ты вот поезжай к Хрущеву, поговори с ним.

Я говорю: - Я не поеду, Николай Михайлович. Вам поручили, вы сами и интересуйтесь и действуйте.

Ну когда Политбюро собиралось, он подходил к Хрущеву и говорил ему об этом. Хрущев мне даже звонил по этому вопросу. Суслов же сказал, взорвите ее изнутри. И вот они стали меня изнутри взрывать. А Хрущев звонил мне, чтобы предупредить и вообще спросить, в чем дело, он же все-таки не в курсе был.

Однажды на партсобрании они стали мне выдвигать, что вы расходуете партийные деньги. А партийные деньги - это я каждому, кто вернулся с Колымы или из Сибири, выписывала в кассу, дать пятьдесят рублей. Никто у нас в КПК не тратит столько партийных денег, как Шатуновская. С этого партийного собрания я ушла и больше никому квиточков в бухгалтерию выписывать не стала. Я стала делать так - мне приносят зарплату, я половину кладу себе в сумку, а половину я кладу в стол. И уже из этих денег стала давать. А квиточки в бухгалтерию я перестала выписывать.

Они противопоставлялись по каждому вопросу, особенно, конечно, вот когда он комиссию эту создал.