- 336 -

Застольные разговоры

 

Сейчас дают статистику - смертность в европейской части государства превышает рождаемость. Очень увеличились заболеваемость и смертность среди пятидесятилетних мужчин. Это они врут, по переписи не уменьшилось в европейской части население. Да и тридцать девятый год там весь неправильно показан.

Когда в тридцать седьмом году начальник статистического управления Кактыня провел перепись и опубликовал правильные данные, Сталин его и все статистическое управление расстрелял и велел произвести вторую перепись, которая была в тридцать девятом году. И переписать тех, кто сидит в тюрьмах и содержится в лагерном заключении. Чтоб поднять численность. Так нас всех в лагерях переписывали, все равно нужного числа не набрали, добавили, так что этим данным всем нет веры.

На самом деле сидело всего 20 миллионов (19 миллионов 840 тысяч) человек, из них 7 миллионов убили сразу - расстреляли в тюрьмах НКВД, а из остальных 13 миллионов вернулось 180 тысяч. Остальные погибли.

Когда я стала работать, я освободила Юсуфа Касимова из Александровского каторжного централа, вырвала с помощью военного прокурора Китаева.

Николай Иванович Вавилов сидел за вредительство в советской науке - открыл ген, завел советскую науку в тупик. Сергей Иванович Вавилов

 

- 337 -

согласился быть академиком, если брата освободят. Тот провел в камере смертников два года. Через неделю умер после перевода. А на самом деле уже был мертв.

Никита Степанович Опарин построил химический завод и потом был его директором в Воскресенске. Всех, кого арестовали с ним, заставили подписать под пытками и расстреляли, ему переломали обе ноги, но он не подписал и получил десять лет. Потом после лагеря к нему в ссылку в Красноярский край приехала жена с дочкой, дочь вышла там замуж, там родились двое внуков. Дочка живет сейчас в Воскресенске, а он в пансионате в Переделкино - в ватной могиле.

Пальгов, прокурор Ленинградской области, рассказал Никите Опарину, что на суде Николаев бросился Сталину в ноги: "Да это они же! они меня уговорили, да я же..." Сталин толкнул Николаева в грудь сапогом.

Рокоссовского из Польши выгнали за то, что он окружил пленум. Пленум заседал, что колхозы только по добровольному принципу, остальные распустить. Чтобы на них повлиять, чтобы они испугались, окружили пленум. А они не испугались - если сейчас же не уберете эти войска, то отсюда не выйдете. Тогда Хрущев позвонил Рокоссовскому. А потом они потребовали убрать Рокоссовского.

Петя, Арон недавно говорят, давай Алиеву приветствие пошлем от старых большевиков. Нужно ему от нас приветствие, как же! Ему от Брежнева нужно. Не забуду, как он тогда, когда мы с тобой были, юбилей Шаумяна в юбилей Брежнева превратил. А еще раньше он спрашивал: - Ольга Григорьевна, мы вам восемь раз приглашение присылали, вы только первый приехали, почему так?

Я говорю: - У меня три инфаркта было.

-    Три? почему так много?

-    Да вот на сталинских курортах восемнадцать лет пробыла, здоровье расшатала.

Как он это услышал, прямо весь перевернулся. Очень ему это не понравилось. То сидел рядом со мной, разговаривал, на меня смотрел, а то отвернулся, не смотрит больше, заговорил с соседом. Я его тогда поняла уже. А теперь этого убийцу пригрел. Своего бывшего начальника, Евдокимов, кажется, его фамилия.

Когда их всех в пятьдесят пятом осуждали, Берия и его помощников, его одного, Евдокимова, не расстреляли, а двадцать лет дали. Так он ему и досидеть не дал, года три скостил.

- Ну так семнадцать отсидел?

Нас никто раньше срока не выпускал, еще пересиживали. Дал работу, где-то начальником тюрьмы, прописку и квартиру в Баку. А в Баку, ког-

 

- 338 -

да его дело разбирали, сто тысяч им репрессированных в деле его фигурировали. Так он пригрел его, убийцу.

Еще он, Евдокимов, хвастается, люди передают. Я когда у Брежнева был, напомнил ему, ты помнишь, я первый тебя повысил, ты был лейтенантом, я тебе старшего дал. Да, говорит Брежнев, я помню, что вы способствовали моему продвижению.